Харпал Брар

Части:

1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 

10, 11, 12, 13, 14, 15, 16.

«Вместо того чтобы создавать новые технологии, они (госпредприятия) были лишены технологий. Китай стал крупнейшей в мире производственной базой для электроники, но даже сегодня он не может производить продукт, полностью сделанный в Китае. Например, высокотехнологичные компоненты для цветных телевизоров, холодильников и кондиционеров поступают откуда-то еще»[1].

Мечта о попадании в список Fortune 500 вскоре была полностью развеяна азиатским финансовым кризисом, который начался в Таиланде, когда его валюта, бат, резко упала по отношению к доллару США. В считанные дни кризис распространился на Малайзию, Филиппины, Индонезию и Южную Корею.

В середине 1997 года Китай был охвачен кризисом перепроизводства. Согласно отчету Государственного статистического управления, в середине 1997 года стоимость товаров на складе по всему Китаю превышала 300 трлн. юаней. В 95% всех категорий промышленных товаров возникло явление «структурного перекрытия».

Но «реформисты» не отказались от своих планов.

12 сентября 1997 г. на 15-м Национальном конгрессе КПК генеральный секретарь Цзян Цзэминь представил серьезный пересмотр теоретических основ традиционной системы государственной собственности. Он поднял концепцию «смешанной собственности», указав, что часть экономики, не находящаяся в государственной собственности, уже была не просто «дополнительной», а фактически «важной составной частью». Утверждая, что упадок государственной части экономики не окажет чрезмерного влияния на природу социализма, он заявил о прекращении дебатов о том, будут ли госпредприятия проводить реформу собственности на активы.

Заявление Цзяна и протоколы 15-го Конгресса рассматриваются «реформистами» как еще один важный шаг в «освобождении мысли» – эвфемизм для отказа КПК от марксизма-ленинизма в области политической экономии, философии и классовой борьбы.

Открытие 15-го Конгресса, заявляет г-н Ву, свидетельствует о том, что Китай вступил в эпохальный период «освобождения мысли».

С помощью этого «освобождения мысли» правительство взяло в руки острый нож и начало «держаться за большое и отпускать маленькое».

Ввиду азиатского кризиса китайское правительство приняло новую стратегию, а именно: «Государство выходит, люди входят», основная идея заключалась в том, что государственный капитал должен выйти из полностью конкурентоспособных производств. В то же время правительство должно оставаться в стратегических ресурсных отраслях, занимая строго монополистическую позицию. К ним относятся сталь, автомобили, авиалинии, телекоммуникации, электроника, банки, страхование, средства массовой информации, крупномасштабное оборудование и боеприпасы, – сферы, из которых правительство исключило любую «управляемую народом» и финансируемую международными организациями конкуренцию.

В условиях, когда экономика снова находилась в состоянии рецессии, а экспорт сокращался, единственным выходом, доступным «реформистскому» руководству, было стимулирование внутреннего спроса. Итак, Чжу принял важное решение продвигать покупку и продажу недвижимости.

В 1998 г. была отменена система «жилье в качестве социального пособия». В июле 1998 года Государственный совет положил конец этой системе и способствовал монетизации жилищной сферы.

Людям разрешалось брать ипотечные ссуды на покупку домов. За этим последовал жилищный бум, который стал двигателем экономического роста Китая в следующем десятилетии. Жилищное строительство также было отраслью с самой «взрывной прибылью» в стране. В Китае внезапно возник огромный рынок жилья. С этого момента система жилищного строительства будет «брать за основу экономичное жилье» – эвфемизм для купленного жилья.

Эта политика стимулировала спрос и вызвала бум на рынке недвижимости, который длился более десяти лет, принося некоторым огромные состояния. Бум в жилищном секторе, в свою очередь, стимулировал сталелитейную, цементную и другие отрасли. Потребительские кредиты стимулировали спрос на жилье. Масштабные инфраструктурные проекты стимулировали спрос на финансовых рынках. Это, в свою очередь, обеспечило отличный рынок для ГП, связанных с производством сырья и энергии.

Водораздел 1998 года

Кроме того, Соглашение 1998 года позволило Kodak скупить всю китайскую киноиндустрию, потребовав взамен от Kodak предоставить три вещи: 1) технологии, 2) менеджмент мирового уровня, 3) минимум 1 млрд. долларов инвестиций. Kodak потребовала эксклюзивности и получила ее – беспрецедентная сделка, за которую Чжу был назван предателем.

До 1998 года основное внимание уделялось изменению «рабочих механизмов». После 1998 г. проводились реструктуризация и уточнение прав собственности. Политика правительства была намеренно расплывчатой, выраженной лозунгом «реформа, реорганизация, обновление». После этого движение «Государство уходит, люди входят» было с энтузиазмом развернуто, после чего в течение нескольких лет была проведена колоссальная реструктуризация.

Одним из результатов было то, что группа крупных государственных предприятий, которые терпели неудачу, превратилась в своего рода непобедимую армаду. В этом процессе людям, которые руководили этими предприятиями, было позволено взять на себя контроль над огромными богатствами. Этот процесс был известен как «последний банкет» из-за отсутствия четких юридических границ и нормативного контроля. В ходе смены собственника отдельные лица получили контроль над огромным количеством активов. Некоторые из имен, которые позже стали появляться в списке «самых богатых» Китая, несомненно, получили выгоды от этой последней редакции «реформы».

Начиная с 1998 года, «реформа» Китая привела к ожесточенному конфликту. Люди начали ощущать желание сопротивляться тому, что происходило в их собственной жизни, с одновременным чувством беспомощности по поводу того, в каком направлении движется страна.

10 ноября 2001 г. Китай вступил в ВТО.

В то время как транснациональный капитал продолжал проникать во все уголки Китая, а государственный капитал активно возвращался через реорганизацию, «третья сила», а именно «капитал, управляемый людьми» (эвфемизм для частного бизнеса), энергично боролась за место под солнцем. Первой крупной отраслью, которой было разрешено работать как частное предприятие, было производство автомобилей с лицензией, выданной предприятию под названием Geely.

Дешевая рабочая сила привлекала транснациональные корпорации из империалистических стран, особенно из США, для создания производственных мощностей в Китае. Благодаря товарам, производимым дешевой рабочей силой, экспортная торговля Китая росла. В 2008 году Томас Фридман написал в New York Times[2], что если бы Wal-Mart был страной, он был бы крупнейшим торговым партнером Китая и шестым по величине с точки зрения экспорта Китая.

В 2002 году заводы Китая произвели 12 миллионов микроволновых печей, что превышает треть мирового производства. Самым важным его компонентом является устройство для изменения давления, которое Япония производила по цене 20 долларов, а американские и европейские компании – по 30 долларов. Galanz, базирующаяся в Гуандуне, предложила поставить его американским компаниям по 8 долларов, поэтому США отправили свои производственные линии в Китай. Благодаря дешевой рабочей силе Китай стал мировой фабрикой по производству микроволновых печей. Этот процесс повторился в других сферах. «Сделано в Китае», по данным американской консалтинговой компании AT Kearney, доминирует более чем в 100 отраслях по всему миру. К ним относятся контейнеры, электроника и игрушки. Китай производит 90% мировых контейнеров, 80% DVD-плееров, 75% игрушек, 65% спортивного инвентаря, 60% велосипедов, 50% микроволновых печей, 30% цветных телевизоров и холодильников.

Взрывоопасный рынок недвижимости поспевал за внешней торговлей, что порождало безудержные спекуляции, как и в Японии, Гонконге и Тайване в 1970-х годах. По данным журнала Forbes, в 2003 году 40 из 100 самых богатых деятелей в материковом Китае занимались недвижимостью. Шесть из первой десятки приходятся на недвижимость.

«Сделано в Китае» и повальное увлечение недвижимостью создали иррациональную экономическую структуру, а не продукт органического роста – как будто в капиталистическом производстве могло быть иначе! Все это привело к резкому росту цен на все сырье и ресурсы в 2003 году и серьезному дефициту электроэнергии. В ответ крупные государственные коммунальные компании Китая начали рыскать по миру в поисках товаров – нефти, металлов и природного газа.

С марта по май 2004 года правительство ужесточило контроль над финансами и землепользованием, что привело к быстрому сокращению сделок на строительном рынке.

Фондовый рынок упал.

Торговая политика Китая не давала спать по ночам бизнесу и политическим лидерам Америки, Европы и Японии. Они рассудили, что когда лопнет китайский пузырь, вместе с ним исчезнут самые разные пузыри по всему миру.

Тем не менее, в 2004 году китайская экономика выросла на 10,1% – это самый быстрый рост за любой год с 1996 года.

Успех Китая в экспортной торговле привел к торговым трениям. ЕС начал (и проиграл) антидемпинговое дело против региона Вэньчжоу в отношении зажигалок, из которых 90% мирового производства приходится на него. Их цена была в десять раз меньше, чем у произведенных в Японии зажигалок. Доход рабочих Вэньчжоу составлял одну двадцатую от дохода европейских рабочих. «Китайские предприятия не занимаются убыточным бизнесом».

16 сентября 2004 г. в Эльче, Испания, прошла демонстрация против обуви Wenzhou. Несколько сотен испанских сапожников пришли в доки, где разгружали китайские товары, и уничтожили 16 контейнеров с обувью на сумму 1 миллион долларов.

Чтобы донести мысль о рыночной экономике Китая, причем самым унизительным образом для китайского рабочего класса (или – для каждого китайского рабочего), журнал Time в 2006 году опубликовал выпуск с Мао Цзэдуном на обложке (что он делал шесть раз раньше), но на этот раз его показали в одежде с логотипом Louis Vuitton и с надписью «Quiet Revolution» («Тихая революция»)

Государственные предприятия (ГП)

Стало очевидным привилегированное положение крупных госпредприятий. Их монопольное положение в области ресурсов стало беспрецедентно консолидированным, равно как и их конкурентоспособность, когда они стали частью рыночной системы.

За 3 года, прошедшие с момента создания SASAC, прибыль первичных предприятий, находящихся в непосредственном подчинении центрального правительства, выросла на 78,8%. Прибыль выросла на 140% – годовой рост составил 33,8%. Поступления государственных налогов выросли на 96,5% – годовой рост составил 25,2%. Чистая рентабельность инвестиций составила 10%. ГП стали непобедимы.

В период с 2004 по 2006 год три крупные китайские нефтяные компании-монополисты продемонстрировали взрывной рост прибыли. SINOPEC, CNPC (Petrochina, торговое подразделение CNPC) и CNOOC.

Г-н Ву говорит, что «за 20 лет до 2008 года около 400 миллионов человек были вырваны из крайней нищеты в результате быстрой урбанизации и экологического ущерба». Этот враг плановой экономики и активный сторонник рыночной экономики вынужден признать, что «ухудшение состояния окружающей среды – это высокая цена, которую нужно заплатить за экономический прогресс»[3].

Ожидается, что в ближайшие 20 лет (с 2008 г.) еще 400 миллионов человек переедут в города. Весь Китай – это огромная строительная площадка. Площадь, строящаяся каждый день в Китае, составляет примерно половину от общего объема нового строительства, которое ведется в любой данный день во всем мире.

Г-н У объявляет свой вердикт в отношении развития Китая с 1978 года следующими торжествующими словами: «В то время как в 1978 году Китай был страной, стоящей на краю света, с подавленной индивидуальной жизнеспособностью, 30 лет спустя парализованная плановая экономическая система постепенно разрушилась; он вошел в основное течение истории».

Используя слова Вэнь Цзябао, он говорит: «Китай обязан всем этим прогрессом политике реформ и открытости и, в конечном счете, творчеству китайского народа, вдохновленному свободой».

За этим торжествующим утверждением сразу же возникают мелкие сомнения: «Китай 2008 года, – пишет он, – снова стоит на распутье. Может быть, на вопросы ответит только история. Куда движется страна, с какими неудачами она столкнется в будущем…?». Он добавляет: «Возможно, все, что было раньше, было лишь временным испытанием»[4].

Часть IV. ТЁМНАЯ СТОРОНА «РЕФОРМ»

Глава 10. Рост частного богатства

Взрывной рост китайской экономики сопровождался экспоненциальным ростом частного богатства. К 2008 году в материковом Китае насчитывалось 106 миллиардеров, а также 415 000 человек с наличными активами на 1 миллион долларов[5], что делает Китай домом для большего количества миллионеров, чем в любой другой странев реальном выражении. К 2012 году количество китайцев с активами в 1,6 млн долларов выросло до 960 000 человек. По словам Руперта Хугеверфа, составителя списка китайских богатых, 2 000 самых богатых китайцев увеличили свое состояние в 2017 году на 13%[6].

Быть богатым бизнесменом сегодня не так, как было раньше, теперь это стало приемлемым. Особенностью богатых является то, что многие из них вступают в КПК, открывшую свои ряды для «деловых людей» в 1999 году. Эти богатые люди знают, как важно иметь официальных друзей для бизнеса; для них членство в партии – отличный способ налаживания контактов и отношений с партийными и правительственными чиновниками. Десятки из них регулярно посещают заседания Всекитайского собрания народных представителей (ВНС), законодательного собрания Китая и консультативного органа – Народного политического консультативного совета Китая (НПКСК). Цзун Цинхуо, признанный самым богатым человеком Китая в 2013 году, с оценочным состоянием в 13 миллиардов долларов, согласно списку Hurun Rich List, 11 лет подряд (включая 2013 год) присутствовал на ежегодной сессии парламента Китая в качестве делегата.

НПКСК – организация Патриотического единого фронта китайского народа и «важный форум для продвижения социалистической демократической политики с китайской спецификой». Он нужен для того, чтобы давать советы ВНС и вносить предложения по законодательству.

Эти два органа когда-то предназначались для представления масс, с делегатами, организованными по названию групп, которые они представляли – «крестьянин, рабочий или солдат», но в наши дни они наполнены кинозвездами, высокопоставленными чиновниками и миллиардерами.

Членство в НПКСК имеет политические преимущества. «Это открывает двери к высшим руководителям страны», – сказал г-н Фанг Фанг, генеральный директор китайской компании Американский инвестиционный банк JP Morgan, который был делегатом в этом органе в 2011 году.

70 из 2987 богатейших делегатов ВНС в 2011 году имели совокупное состояние в 493,1 миллиарда юаней (75 миллиардов долларов), включая г-на Цзун Цинхоу, в то время самого богатого человека Китая и председателя Hangzhou Wahaha Group.

Членство в НПКСК высоко ценится провинциальными чиновниками, руководителями государственных предприятий и все чаще – частными предпринимателями и знаменитостями, стремящимися быть ближе к власти. В наши дни в их число входят люди и компании, признанные многими даже за пределами Китая.

«Потомки из многих самых богатых семей Гонконга и крупнейших компаний, таких как Sun Hung Kai, Wharf Holdings, Shui On Land и New World Development, а также старшие или бывшие руководители HSBC и Deutsche Bank все (были) делегатами»на его собрании в 2011 г.[7]

Автор статьи продолжает: «… НПКСК остается справочником богатых и влиятельных людей страны и главным образом местом, где китайские и даже иностранные компании лоббируют высокопоставленных политиков».