Харпал Брар

Части:

1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 

10, 11, 12, 13, 14, 15, 16.

Один из парадоксов китайской истории роста заключается в том, что, хотя она, несомненно, вырвала сотни миллионов китайцев из бедности (до 600 миллионов человек), она в то же время сделала их всех вместе беднее, сократив долю заработной платы в национальном продукте до беспрецедентно низкого уровня в истории Китая после освобождения, что привело к драконовскому росту неравенства и вытекающему из этого социальному недовольству и широкомасштабным беспорядкам, которых зачастую достаточно, чтобы освещать их в китайских СМИ. Упомянутый выше профсоюзный деятель был совершенно прав, подняв тревогу по поводу конфликтов, которые представляют собой опасность для социальной стабильности.

Ежегодный 10-процентный рост китайского ВВП в течение трех десятилетий после 1978 года был основан на трех конкретных показателях, относящихся к периоду смены тысячелетия. Во-первых, это реструктуризация, закрытие или приватизация значительной части государственного сектора и освобождение оставшихся от какой-либо ответственности за предоставление образовательных, медицинских услуг и жилых помещений своим работникам, как это было раньше. Во-вторых, приватизация жилья в конце 1990-х годов с передачей большей части китайского жилья в городских районах от государства отдельным лицам, что послужило созданию огромного рынка недвижимости, что, в свою очередь, способствовало оживлению – если не сказать, спекулятивному росту – строительной отрасли, одному из основных драйверов роста Китая. И третье – вступление Китая во Всемирную торговую организацию (ВТО) в 2001 году, что означало, что, с одной стороны, китайская рабочая сила должна была конкурировать с самой дешевой в мире, а с другой стороны, дешевые китайские товары могли затопить весь мировые рынки, особенно в США и других империалистических странах, и ускоряют смещение производства в восточном направлении.

Три перечисленных выше меры объясняют почти весь подъем Китая до статуса второй по величине экономики. Но после начала глобального экономического кризиса в 2008 году из-за сочетания более слабого внешнего спроса и перегретого внутреннего рынка недвижимости эти три движущих силы китайской экономики стали гораздо менее эффективными, что вынудило Китай обратиться к кредитам как средству сохранения роста. Через короткий период после введения пакета стимулов, более ранние темпы роста сменились с 2012 года гораздо более низкими темпами роста, колеблющимися около 7%[1].

Профессор Ли Шинмэнь отметил, что дешевая рабочая сила была секретом феноменального роста Китая, как с точки зрения привлечения прямых иностранных инвестиций (ПИИ), у которых Китай был основным получателем и на которые приходилось более 50% объема китайских инвестиций, так и общего объема импорта и экспорта и его успеха в заниженных продажах на мировом рынке[2]. В 2005 г. предприятия с иностранными инвестициями обеспечили 58% экспорта.

The Economist от 28 июля 2005 г.[3] правильно заметил, что с выходом Китая, Индии и России на глобальный капиталистический рынок мировая рабочая сила увеличилась вдвое, причем половина этого прироста приходится на Китай. Результатом стало падение заработной платы во всем мире, в том числе в империалистических странах, где прибыли выросли до самого высокого уровня, а заработная плата отстала от циклических тенденций или просто стагнировала. В краткосрочной перспективе такое развитие событий дало новую жизнь империализму, но в конечном итоге оно создает грозных конкурентов и соперников, одновременно создавая сопротивление внутри страны.

Глядя на валютные резервы Китая, поражаешься их размеру. Несмотря на то, что они снизились с пика в июне 2014 года, когда они составляли 3,99 трлн. долларов, до 3,01 трлн. доллара в настоящее время, они просто беспрецедентны. Однако необходимо понимать, что эти резервы были созданы на основе высокой степени эксплуатации китайской рабочей силы международным капиталом.

В худших условиях работы и жизни оказались более 200 миллионов рабочих-мигрантов из сельских районов, которые устремились в города в поисках работы. Эти мигранты берут на себя самую тяжелую, самую грязную, плохо оплачиваемую и самую опасную работу, чтобы иметь возможность содержать тех, кого они оставили в своих деревнях. У них нет юридического статуса городских жителей из-за разрешительной системы, известной как «хоуку». Таким образом, они не только подвергаются жестокому обращению со стороны работодателей, но и практически не имеют доступа к медицинским услугам. Тем, кто привез с собой семьи, не разрешается отправлять своих детей в школу, поскольку они не имеют правового статуса. Они живут в переполненных общежитиях, а тем, кто работает на стройке, часто приходится спать в палатках рядом с местом работы. Большинство женщин-мигрантов работают в экспортных отраслях в прибрежных районах или в сфере услуг или нанимаются для выполнения домашней работы в состоятельных китайских семьях.

Профессор Ли Шинмэнь отметил, что «в течение последних 30 лет ежемесячный доход рабочих-мигрантов в прибрежных регионах Китая оставался на уровне от 800 до 1000 юаней (от 127 до 159 долларов США) в месяц, что дает Китаю конкурентное преимущество на зарубежных рынках»[4].

Заглядывая в будущее, он добавил, что количество людей трудоспособного возраста заметно сократится, преимущества дешевой рабочей силы исчезнут, а вместе с ним исчезнет и конкурентное преимущество Китая. Это может привести к упадку и даже внезапному бегству иностранного капитала, хлынувшего в Китай исключительно для извлечения максимальной прибыли, и представляет собой серьезный вызов стратегии развития Китая.

Это особенно актуально с учетом того факта, что в последнее время минимальная заработная плата повышается более чем на 20% в год во многих отраслях и сферах[5].

В то время как молодые и крепкие члены семьи уезжают в города в поисках работы, дети, старики, слабые и больные остаются жить на денежных переводах, отправляемых домой рабочими-мигрантами. Эта ситуация вызывает нехватку рабочей силы в сельской местности и, наряду с высокими затратами на вводимые ресурсы и устаревшей сельскохозяйственной инфраструктурой, препятствует развитию сельскохозяйственного производства.

В конце всей тяжелой работы китайского пролетария, тех лишений и страданий, которым он подвергся, именно многонациональный капитал снимает сливки, оставляя мизерную долю созданной им стоимости китайскому народу.

В летнем выпуске журнала «Общественные науки в Китае за 2007 год» профессор Цао Хэпинь в статье осудил глобализованную систему производства под брендом/наименованием, согласно которому «производство 100% физической рубашки приводит к прибыли менее чем на 10% от конечной рыночной стоимости», добавив, что «в 2005 год, будучи мировой мастерской, Китай произвел 30% мирового физического продукта, в то время как его соответствующая доля в стоимостном выражении составляла 5,2%».

Вот несколько примеров:

«Nike продает обувь (произведенную рабочими в Китае) за 200 долларов в США, из которых иностранный дизайнер получает 100 долларов, а Nike (владелец бренда) 90 долларов, оставляя китайскому производителю только 10 долларов. За DVD-плеер иностранной компании платят 18 долларов за патент, а Китай получает всего 1 доллар.

Многие китайские компании имеют только 2-3% прибыли от своей продукции.

По данным Evening Standard от 18 сентября 2013 года, 20 сентября фанаты начали «стоять в очереди у флагманского магазина на Риджент-стрит за четыре дня до поступления в продажу новых iPhone 5C, который поставляется в пяти цветах, стоит около 469 фунтов стерлингов».

Evening Standard «забыла» сообщить своим читателям, сколько стоит производство Apple 5C в Китае. Однако официальный китайский журнал Beijing Review предоставил следующую информацию об этой модели:

«Исследования показывают, что на каждый iPhone, произведенный в Китае, с розничной ценой в 178,96 долларов (111,85 фунтов стерлингов), добавленная стоимость в Китае за рабочую силу и компоненты составляет всего около 6 долларов (3,75 фунтов стерлингов), а для каждого iPad, произведенного в Китае, который продается по цене 499 долларов (311,88 фунтов стерлингов), стоимость китайского вложения составляет всего около 8 долларов (5 фунтов стерлингов). Apple Inc. в Калифорнии получает 150 долларов (93,75 фунта стерлингов) прибыли с каждого проданного iPad»[6].

Если мы примем стоимость транспортировки iPhone из Китая до точки розничной торговли такой же, как и стоимость его производства, то прибавочная стоимость составит около 166,96 долларов (104,35 фунтов стерлингов). Прибавочная стоимость iPhone 5C и последующих моделей, несомненно, будет еще выше.

Другой пример: рубашки из хлопка, произведенные в Китае, продавались в США по 10 долларов каждая. Из этой суммы только 1 доллар был зачислен Китаю на покрытие расходов на сырье, энергию, износ оборудования, заработную плату, прибыль и т.д., в то время как 1 доллар составлял расходы на транспортировку в США, 8 долларов были оставлены импортерами в США, посредниками, торговцами и владельцами магазинов.

Только первый доллар внес свой вклад в ВВП Китая. Второй доллар способствовал увеличению ВВП страны-перевозчика, а 8 долларов добавили к ВВП США. Потребители в США также выигрывают от дешевых китайских рубашек, поскольку их производство в США стоило бы 20 долларов.

Такие обдираемые производители, как Китай, по-прежнему выгодно отличаются от тяжелого положения сельскохозяйственных производителей, уровень эксплуатации которых гораздо более тяжелый. Хлопок, который идет на производство рубашки за 10 долларов, принес хлопкоробу эквивалент лишь 10 центов США.

Если сложить цифры по всем товарам во всем мире, нетрудно понять, почему империалистические страны богаты и почему они экспортируют капитал в места, где они могут нанести смертельный удар ради прибыли.

Страны-производители, если им повезет, получают не более 10–15% выручки от продажи товара, большая часть которой идет различным паразитам, таким как владельцы бренда, дистрибьюторы, рекламодатели и розничные торговцы.

Кроме того, по словам тогдашнего лидера Китая Ху Цзиньтао, сделавшего это заявление во время своего визита в США в январе 2011 года в ответ на то, что Китай получил выгоду от потребителей в США, дешево поставляя качественную продукцию на сумму 600 миллиардов долларов, Китай также принес пользу. Обвинения Китая в манипулировании своей валютой с целью увеличения экспорта беспочвенны, так как, по его словам, китайская экономика помогла создать 14 миллионов рабочих мест во всем мире[7].

Как будто вышеупомянутое положение дел недостаточно вопиющее, большая часть долларов и другой твердой валюты, полученных Китаем от Apple и других подобных эксплуататоров, вкладывается в долларовые инвестиции – в основном в казначейские векселя США, которые, как уже указывалось, имеют сомнительную стоимость.

Дилемма, стоящая перед Китаем в связи с его огромными валютными резервами, была кратко выражена двумя китайскими экспертами в августовском выпуске журнала «Общественные науки в Китае» за 2013 год, официальном издании:

«Рентабельность инвестиций американских предприятий в Китай, – написано там, – составила в среднем 33 процента. Однако окупаемость инвестиций в государственный долг США, купленный Китаем с его гигантскими валютными резервами, оценивается в 1% и 3%».

Эти эксперты заявили, что есть только одно решение, а именно, чтобы Китай развил «рост возможностей», при котором отечественные предприятия работают на Китай, а не Китай, является поставщиком низкооплачиваемой рабочей силы для империалистических стран.

Профессор Ли Шинмэнь делает правильное наблюдение, что государственный долг и бюджетный дефицит США, ведущие к девальвации доллара, приведут к девальвации долларовых резервов Китая. США, по сути, «скрыто нарушили свои обязательства»[8].

Из приведенного выше повествования очевидны два вывода:

Во-первых, можно понять, почему так много транснациональных корпораций поспешили в Китай и создали там производственные мощности, или, если на то пошло, почему империализм экспортирует капитал в Китай и другие страны, где рабочая сила дешевая.

Во-вторых, чем раньше такие страны, как Китай, прислушаются к советам вышеупомянутых экспертов, тем скорее они положит конец наводнению огромных объемов прибавочной стоимости в США и другие империалистические страны-кровососы. Китаю пора положить конец своей зависимости от доллара США. Создание огромных профицитов и вложение своих валютных резервов в США не в интересах Китая. «Для развивающейся страны с доходом на душу населения ниже 100-го места в мире кредитование самой богатой страны мира на протяжении десятилетий нецелесообразно. Еще хуже то, что, будучи одной из крупнейших в мире стран, поглощающих прямые иностранные инвестиции, Китай, по сути, ссужает деньги, которые он заимствовал по высокой цене, своим кредиторам, покупая казначейские облигации США, а не импортируя товары и услуги»[9].

Из вышеизложенного следует только один вывод, а именно, что возрастающая зависимость от экспорта – не способ организации производства на рациональной и устойчивой основе. Китаю необходимо организовать свое производство на основе опоры на собственные силы и централизованного планирования, чтобы удовлетворить потребности китайских народных масс, вместо все более глубокой интеграции в мировую капиталистическую экономику. Восторженные сторонники «реформ и открытости», как китайские, так и иностранные, очарованные накоплением Китаем огромных резервов иностранной валюты, должны задуматься над этим вопросом со всей серьезностью, которой он заслуживает.