Владимиру Сергеевичу Бушину – 85! (2)

Н.Г. Семенова

Часть 1. Часть 2.

И вот в самый разгар этой дикой свистопляски, когда публичному поношению подвергался уже не только Сталин, но и каждый, в ком обнаруживали «сталиниста» (страшнее не было обвинения), Бушин пишет статью «Когда сомнения уместны», в которой подвергает пьесу Шатрова тщательнейшему анализу, по косточкам разобрав ее идейный замысел и его художественное воплощение. И выяснилось, что «художественное осмысление отечественной истории», за право на которое ратуют в своем письме восемь театральных деятелей, у Шатрова вылилось в попытку «нарисовать такую картину событий истории, которая ему лично особенно нравится». И Бушин наглядно демонстрирует, какие жульнические махинации проделывает автор пьесы для достижения своей цели, как вольно он обращается с историческими документами, произвольно вырывая отдельные фразы и даже слова и монтируя их нужным образом, как заставляет своего «Ленина» произносить то, что укладывается в замысел пьесы. «Как вообще можно хоть с какой-то мерой серьезности относиться к шатровским домыслам за Ленина о никому не ведомом будущем, если он (Шатров) бесцеремонно препарирует даже документально зафиксированные, давно всем известные суждения и оценки Ильича, высказанные им о событиях и лицах, которых он хорошо знал!». Самым бесстыдным образом использует автор пьесы и других своих персонажей, вкладывая им в уста вымышленные обвинения. «Размах обвинений тоже широчайший – от убийства Троцкого до убийства Кирова, от фальсификации выборов на съезде до «нагнетания хлебного кризиса и всех остальных», от разгрома кабинета Ленина до содействия развязыванию Второй мировой войны…», – пишет Бушин. Кроме того, он отмечает, что драматург старательно потрудился над «утеплением» образа Троцкого, противопоставляя его Сталину.

И все же пьесу прочитали не так уж многие, далеко не все увидели ее в театре. А вот телевизор смотрят практически все, это идеальное средство воздействия на сознание людей с целью их оболванивания. Особого внимания заслуживает фильм «Монстр», «плод содружества заокеанских и наших демократов… Среди его создателей и участников мы видим кучу прославленных историков и философов: академик А.М. Самсонов, академик А.Н. Яковлев, академик всех академиков тот же Д.А. Волкогонов» (В. Бушин). Когда смотришь этот фильм, созданный истинными монстрами контрреволюции, то просто задыхаешься от злости и отвращения, трудно найти подходящие слова, чтобы выразить свое отношение к тому, что слышишь с экрана. А вот В.С. Бушин такие слова нашел: «… было такое ощущение тошноты, словно оказался случайным свидетелем того, как хмельная компашка, в сущности, уже стариков, вывалившись с красными слезящимися глазами из пивнушки, схватила и поволокла в подворотню прекрасную женщину, чтобы сообща надругаться над ней. А женщина эта не то Клио, богиня истории, не то Мельпомена, муза трагедии, не то муза комедии Талия». Правда, сказано это о другом фильме – «Валтасаровы пиры, или ночь со Сталиным», но если исключить Мельпомену с Талией, оставив только Клио, то слова публициста вполне можно отнести и к «Монстру». Впрочем, Бушин и сам пишет о нем: «Да, такого обилия мерзких насильников истории и ее богини Клио не мог вообразить даже великий фантаст Герберт Уэллс». В декабре 1992 – марте 1993 г. в «Советской России» появился цикл статей Бушина под общим названием «Кадры решают все», откуда и взяты данные цитаты. В наши дни уже изданы серьезные, объективные работы о Сталине и сталинском времени (Ю. Емельянова, Р. Косолапова, И. Пыхалова и др.), поэтому трудно представить, что значили для нас тогда статьи Бушина. Они казались просто чудом в то время, когда все СМИ старательно разыскивали, обнаруживали и яростно шельмовали «сталинистов».

«В этой статье, – пишет Владимир Сергеевич, – я с самого начала ставил целью не обелить и защитить Сталина, а показать скудоумие и малограмотность, лживость и шкурничество нынешних антисталинистов, наиболее примечательных представителей «духовной жизни» оккупационного режима. Но я понимал, конечно, что во многих случаях мои доводы будут именно защитой, и был уверен: это понравится не всем». Еще бы! Разве могло понравиться этим «представителям духовной жизни», что, разоблачив и высмеяв все убогие вымыслы и умозаключения, прозвучавшие в фильме, Бушин делает вывод: «о тех «кадрах», которые решают все великие вопросы истории и жизни народов, действительно слагаются легенды. А это именно вопросы истории, проблемы жизни народов решают такие «кадры», как Ленин и Сталин, а не Горбачев и Ельцин…».

Не обошел Бушин вниманием и мельтешение на телеэкране еще одной звезды антисталинизма – Э. Радзинского, этого «выдающегося корифея на ниве оболванивания в эпоху демократии», и его книгу «Сталин». «В сущности говоря, Радзинский, заткнув всех предшественников за пояс, создал своеобразную «Энциклопедию сталинофобства». Каким образом? «Сочиняет свои и пересказывает чужие «легенды», «версии» и побрехушки о Сталине». «В результате получается огромная куча зловонного мусора». И Бушин с убийственной иронией и сарказмом комментирует эти нелепые легенды и гнусные побрехушки, демонстрируя не только абсолютное бесстыдство, но и умственное убожество их автора.

Отметиться на ниве оболванивания поспешили многие, и многие из них получили достойную отповедь замечательного публициста. Эти статьи вошли в сборник «За Родину! За Сталина!» Этот клич воинов Великой Отечественной войны подвергается ныне всяческому осмеянию, одни утверждают, что бойцов заставляли так кричать (не крикнешь – «Смерш» заберет), другие – что его искренне кричали люди, одураченные советской пропагандой. К этим последним относит себя и актер М. Глузский, поведавший в юбилейном интервью о своих былых прискорбных заблуждениях и последующем прозрении. Обращаясь к нему, Бушин пишет: «Вы признаетесь в том, что во все свое беспартийное горло когда-то кричали «ура Сталину!» Это когда же – при штурме Берлина? Или на съезде Союза кинематографистов, секретарем правления которого состояли? Или при вручении Вам Государственной премии? Хорошо бы уточнить. Я лично, коммунист, никогда в жизни этих слов раньше не кричал, но теперь, когда на фоне президентов-предателей, премьеров-бездарей, министров-хапуг, губернаторов-лакеев величие сталинской эпохи становится все яснее – теперь подобные слова живут в моей душе всегда» «За Родину, за Сталина» – так называется и новая статья Бушина, в которой он рассказывает о телеголосовании «Имя России», об убийственном для его организаторов итоге, об их неуклюжих попытках объяснить: голосовали де не за Сталина, а за Родину. «Нет, мы голосовали именно за Родину, за Сталина. Эти слова слились неразрывно».

12 мая 1945 г. в Кенигсберге солдат Бушин написал стихи «Слово Сталина в День Победы»:

Это слово нечасто звучало,

Но всегда укрепляло сердца.

С ним войну мы прошли от начала

До последнего дня, до конца.

Мог ли он тогда предположить, что ему придется защищать от поношения своего Верховного Главнокомандующего, свою армию, правду о войне через 40, 50, 60 лет после того дня. «…Я защищал и защищаю саму Советскую эпоху, историю Отечественной войны и многих деятелей того великого времени – Ленина, Сталина, Дзержинского, Жукова и др.», – это написано в 2006 году.

Правда о Великой Отечественной войне все эти годы подвергается особенно злобным нападкам и извращению. Печально известный Гавриил Попов в своей книге «Три войны Сталина» прямо заявляет: «…есть самая главная, самая генеральная, самая все определяющая задача – преодолеть сталинизм в оценке Отечественной войны в целом». Книга Попова издана в 2006 году, когда, казалось бы, все задачи, стоявшие перед врагами СССР, Советской власти и социализма, уже решены – все это они уже разрушили, предварительно оболгав и осмеяв. Но священная память о Великой Отечественной живет в народе, оказывает упорное сопротивление всем надругательствам. А кстати, что означает «сталинизм в оценке Отечественной войны»? Вот что говорил сам И.В. Сталин 9 февраля 1946 г., выступая перед избирателями:

«Наша победа означает прежде всего, что победил наш советский общественный строй, что советский общественный строй с успехом выдержал испытание в огне войны и доказал свою полную жизнеспособность».

«Наша победа означает, во-вторых, что победил наш советский государственный строй, что наше многонациональное Советское государство выдержало все испытания войны и доказало свою жизнеспособность».

«Наша победа означает, в-третьих, что победили советские вооруженные силы, победила наша Красная Армия, что Красная Армия геройски выдержала все невзгоды войны, наголову разбила армии наших врагов и вышла из войны победительницей».

«Чтобы принять удар такого врага, дать ему отпор, а потом нанести ему полное поражение, для этого необходимо было иметь, кроме беспримерной храбрости наших войск, вполне современное вооружение, и притом в достаточном количестве, и хорошо поставленное снабжение – тоже в достаточном количестве».

Конечно, такая оценка, абсолютно справедливая и принятая нашим народом, – это кость в горле разрушителей, особенно два первых тезиса. Гордость за нашу Советскую Родину, память о героическом прошлом, сохраняющаяся в сердцах людей, мешает поповым, радзинским и им подобным комфортно чувствовать себя на развалинах. Чтобы вытравить, вытоптать эту память, «ничто не слишком»: нет такой подлости, такой пакости, которой они бы постеснялись. Ну, например, заявить, как это сделал писатель Приставкин, что во время блокады Ленинграда, когда люди умирали от голода, А. Жданов топил печку сливочным маслом. «Я не поверил, – пишет Бушин, – что он мог так сморозить. Вроде бы нормальный же человек: жена, дети, сам машину водит…». Но спросил самого Приставкина, и тот не моргнув глазом подтвердил.

Особой осатанелостью отличился, конечно, Солженицын. «…Никто другой так злобно и грязно не клеветал на этих самых фронтовиков и на всю Красную Армию, никто так бесстыдно не нахваливал генерала Власова и других предателей», – пишет Бушин, посвятивший в книге «Солженицын» анализу солженицынских измышлений о войне отдельную главу «Лжец во стане русских воинов». «Солженицын со всей своей солженицынской серьезностью уверяет нас, что едва ли не весь наш народ с радостью и нетерпением ждал прихода немцев… Да, летописец клевещет на свою родину вместе с фашистами. Впрочем, иногда он их, пожалуй, даже обгоняет, хотя бы там, где рисует картины умилительного единения жителей оккупированных областей с оккупантами».

Ну, с Солженицыным все ясно, он и на вершину славы вознесся (точнее, был вознесен) именно благодаря своему оголтелому антисоветизму.

Но вот Д. Волкогонов – генерал-полковник, заместитель начальника ГлавПУРа, доктор философских наук. В 1983 г. в книге «Психологическая война» он разоблачал западных «факельщиков психологической войны», которые «делают все, чтобы представить… бесспорные факты в ином, ложном свете. Для этого они обращаются к истории, извлекая из ее анналов все новые «откровения» и «открытия»… Инструменты психологической войны: клевета, дезинформация, фальсификация событий – находят широкое применение в истории, чем и настойчиво занимаются на кухне идеологических диверсий их творцы и организаторы». Вот негодяи! Надо полагать, когда такие факельщики начали активно действовать в нашей стране, используя наработки западной кухни идеологических диверсий, а затем создали такую кухню в СССР, Волкогонов грудью встал на защиту дела своей жизни, с удесятеренной энергией разоблачая эти диверсии? Отнюдь! Он сам схватил факел и помчался на телевидение покрасоваться в фильме «Монстр», наскоро сочинил сколь объемистую, столь и лживую книгу о Сталине «Триумф и трагедия» (получив за это степень доктора еще одних наук – исторических).

О таких, как Волкогонов, писал В. Воровский после поражения первой русской революции: «…ночь после битвы принадлежит мародерам… темнота ночи сделала их храбрыми, и они спешат обобрать с доспехов и ценностей тех, кому вчера до хрипоты кричали «ура». Ибо мародеры суть мародеры – их дело воодушевляться больше всех в случае победы и обшаривать карманы павших товарищей в случае поражения». Сколько таких мародеров обнаружилось и в наше время! А Волкогонову Бушин дал точную и емкую характеристику: «Антисоветский оборотень и малограмотный лжец». Ну, лжец – теперь этим никого не удивишь, но почему же малограмотный? «Скучно это, – пишет Бушин, – чуть ли не на каждой странице ловить дважды доктора и трижды генерала за руку и сечь, как бурсака», поскольку тот демонстрирует поразительное невежество: «Когда он касается важнейших сражений войны – называет даты, количество противоборствующих сил и т.д., – то без конца приводит путаные, неверные или неизвестно зачем усеченные сведения, вымыслы и т.п.». Если генерал приводит неверные данные о соотношении сил, преувеличивая наши и преуменьшая силы противника, – это понятно, тем самым он стремится умалить героизм наших воинов и военное мастерство наших военачальников. Но ведь он путается и в географических названиях, датах, то есть делает недопустимые для профессионала ошибки. И не только он, странным образом такая некомпетентность присуща практически всем фальсификаторам и лжецам. То ли за столь грязное дело берутся только невежественные люди, то ли участие в таких делах враз лишает их профессионализма. Говорят ведь, что «музы брезгливы», муза истории не является исключением.

И приходится Бушину ловить за руку двух докторов исторических наук Мерцаловых (статья «Сталинизмус унд мерцализмус»), не говоря уже о критике В. Лакшине, который путает даже севастопольский Малахов курган с Мамаевым курганом в Сталинграде («Краснобайство на курганах славы и скорби»). При этом все подобные знатоки свысока относятся к нашим выдающимся полководцам, начиная со Сталина, уличают их во многих ошибках и задним числом рекомендуют им, например, Ленинград не оборонять, а Берлин не штурмовать.

Что Ленинград нужно было сдать, заявил, в частности, и В. Астафьев, фронтовик, талантливый писатель. «Но как только, – пишет Бушин, – власть колебнулась и пошло повсеместное охаивание всего прошлого, в том числе и нашей победы в Великой Отечественной войне, тут же в компании волкогоновых, афанасьевых, радзинских вылез со своими лакейскими речами и этот герой. «Мы просто не умели воевать. Мы и закончили войну, не умея воевать… Мы залили своей кровью, завалили врагов своими трупами». Горбачев был очень доволен такими россказнями, и вскоре клеветник получил звание Героя и еще несколько премий, в том числе, разумеется, как тот же Горбачев и Шеварднадзе, иностранных». Свое открытие, что на всех этапах войны мы имели огромное численное превосходство, Астафьев сделал, разглядывая военные карты, которые он просто не умел читать, не понимал значения того, что там обозначено. Одну из своих статей Бушин назвал «Письмо ровеснику Виктору Астафьеву о нашей солдатской молодости». В таком обращении чувствуется попытка (увы, безуспешная) как-то вразумить, пробудить совесть в бывшем товарище по оружию.

Чувство товарищества всегда было и остается святым для коммуниста, фронтовика Бушина. Он с нежностью вспоминает своих однокашников по Литинституту, среди которых было много фронтовиков, тепло говорит о своем «замечательном товарище» Владимире Богомолове, защищает от нападок поэта Е. Винокурова, «человека очень чистого и цельного». В 1991 г., когда после выступления на XIX Всесоюзной партконференции КПСС в СМИ азартно травили Ю. Бондарева, Бушин опубликовал в его защиту статью «Кто же, если не я». «Мы с Бондаревым никогда не были друзьями-приятелями. Но мы товарищи по фронтовой юности, по студенческой молодости, по нынешнему стоянию против карякиных, адамовичей, можаевых – по последнему стоянию у последнего рубежа»

В 1989 г. Бушин выступил и в защиту В. Солоухина, еще одного своего однокашника, с которым долгие годы был в дружеских отношениях и которого вдруг принялись обвинять за давнишнее выступление против Пастернака. Будучи студентом Литинститута, Солоухин вступил в партию и написал тогда хорошие стихи:

Трижды ранен, устал и насквозь пропылен,

В Сталинграде не я подымал батальон.

И не я, оборвав своей жизни полет,

Захлебнуться заставил чужой пулемет.

Над могилой героя ночная звезда.

Я партийный билет получал не тогда…

Я сейчас получаю партийный билет.

Коммунист умирает, но партия – нет!

………………………………………..

Ну, а если… Нужны ль мне различия знаки

Комсомольскую роту поднять для атаки?

Это право святое, доверие это

Мне вручили совместно с партийным билетом.

Но вот, пробыв в КПСС почти сорок лет, Солоухин заявил о своем выходе из партии. И Бушин, вступивший в партию на фронте, остающийся, по выражению Ленина, «искренним коммунистом», на партийном собрании московских прозаиков напомнил эти старые солоухинские стихи и прочитал свой стихотворный ответ теперь уже бывшему товарищу:

Ты партийный билет возвратил не тогда,

Когда ярко светила успеха звезда.

Когда бурно росли у тебя тиражи,

Не тогда ты партийный билет возвратил.

Когда орден немалый в Кремле получил.

И когда тебе премию дал Комитет,

Ты не думал о том, чтобы сдать партбилет…

Что ж, беги! И тебе я бросаю во след:

Коммунист умирает, но партия – нет!

«Собрание зааплодировало. – пишет Бушин. – Чувствовалось, как истосковались коммунисты по словам одобрения и поддержки».

И еще об одном своем выступлении рассказал Бушин – на съезде писателей России. Возмущенный тем, что делегаты съезда избегают обращения «товарищи», а некоторые даже пытаются его опорочить, он взбежал на трибуну и прочитал пушкинское «Товарищ, верь!…» «Съезд взорвался! … О, эти аплодисменты были не мне. И даже не стихам Пушкина. Это большинство писателей России свидетельствовали, что они вовсе не намерены отрекаться от прекрасного слова ТОВАРИЩ». Какая гордость за товарищей, за собратьев по перу звучит в этих словах Бушина! А сегодня щемит сердце, когда перечитываешь эти его статьи – «Партсобрание в Чистый четверг» и «Товарищ, верь!». Обе они напечатаны в 1991 году – 4 апреля и 5 октября. Многие ли из присутствовавших на том партсобрании остались коммунистами? Многие ли из российских писателей не отказались теперь от слова «товарищ»? А главное – ко многим ли из них мы теперь можем обращаться с этим словом? Мы ведь тоже стали более разборчивыми и наше слово гордое «товарищ» на ветер не бросаем.

Наверное, нет ничего тяжелее, чем терять товарищей, единомышленников. И Бушин изведал это чувство сполна.

Бывший товарищ В. Солоухин не только сбежал из партии, но и стал яростным антисоветчиком («Мы видим у него …поразительную по мелочности, по изощренности ненависть к своему вчерашнему дню», – пишет Бушин), сочинил «зловонную статейку» о Ленине, а затем столь же зловонные книги о Ленине и других большевиках

Ю. Бондарев, которого Бушин считал товарищем «по последнему стоянию у последнего рубежа», этот рубеж покинул. «…Получая президентско-геройскую пенсию, ты долго молчал, как все литературные генералы, и на страницах «Правды» даже обосновывал и подводил философскую базу под свое и других Героев да Ленинских лауреатов долгое гробовое молчание. Более того, все помнят, как о Ельцине ты сказал: «У писателей России есть один президент, а у президента – один Союз писателей!» А раньше этого пытался оградить от моей критики и Горбачева»

Еще одно разочарование: «Я был уверен, что с известным писателем Анатолием Салуцким мы единомышленники, притом полные, задушевные, просто свои в доску. Уж как пылко мы с ним чуть ли не дуэтом гвоздили и Горбачева, и Ельцина, я – академика Шаталина, он – академика Заславскую, и всех демократов, как гневно проклинали установленные ими гнусные порядки на нашей родной земле, как уверенно пророчили их затеям крах и забвение! Но вот…». После избрания Ельцина президентом на второй срок, бывший единомышленник вдруг, впав в эйфорию, заявляет, что ««жизнь входит в нормальное русло» и «у России появился шанс выйти из смуты»... Благодушию А. Салуцкого и его восхищению нынешней жизнью и ее властителями прямо-таки нет предела», – констатирует Бушин. Потерян еще один соратник.

«Наш современник», журнал «патриотической оппозиции», когда-то охотно публиковавший статьи коммуниста Бушина, окончательно перешел на антисоветские, белогвардейские позиции: «Куняев (главный редактор журнала – Н.С.) и Яковлев, считающие себя в разных, даже противоположных лагерях, делают одно общее дело: обеляют фашизм». При этом Куняев с гордостью заявляет, что все сорок лет своей творческой жизни он «идеологию не обслуживал».

Для Бушина же слово «идеология» не является ругательным: «А вот я обслуживал идеологию, точнее сказать, так или иначе выражал и отстаивал советскую идеологию, которая есть и моя личная идеология». И тут следует отметить, что сложные отношения с идеологией сложились у руководства КПРФ, недаром когда-то Ю. Белов, один из ее лидеров, желая похвалить Сталина, заметил, что его речь на параде 7 ноября 1941 года была «неидеологизированной». Эта нечеткость, размытость идеологических установок стала одной из причин того, что КПРФ явно дрейфует вправо, сдает свои позиции, что неоднократно с тревогой отмечал Бушин. Обращаясь непосредственно к Г.А. Зюганову, он пишет: «В свое время вы решили выбросить знаменитый девиз «Коммунистического манифеста» – «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»… Недавно вы вернули девиз в заголовок «Правды» и в партийный обиход. Очень хорошо. Ошибки надо исправлять. Но было бы еще лучше, если бы вы при этом признали свою ошибку…А вспомните, как старательно вы твердили: «Россия исчерпала лимит на революции!» На кого вы работали? Эта охранительная идея в устах лидера компартии, как ничто другое, была выгодна ельцинскому режиму. А потом, как безо всяких объяснений объявлена, так без объяснений была и убрана из всех деклараций. Кто измерит вред, который эта идейка нанесла освободительному движению? Ведь твердили-то вы ее в пору самого активного и широкого народного движения против ельцинизма, когда на улицы Москвы выходило до 200 тыс. Я уже не говорю о вашем телевизионном призыве к народу 3 октября 1993 года «сохранять спокойствие». Кто вас надоумил? До сих пор неизвестно…» (статья «Время требует перемен»). В другой статье, «Люди вчерашних страстей», Бушин настойчиво повторяет: «Не надо выдавать желаемое за сущее: восхищаться состоянием оппозиционной прессы; шуметь на митинге, что через год Россия будет свободной; бросать со страниц самой многотиражной газеты оппозиции в самый напряженный и перспективный час борьбы сперва капитулянтский лозунг «Россия исчерпала лимит на революции!», а потом заискивать перед кем бы то ни было, в том числе – перед церковью и т.д. В то же время надо лучше знать людей, работать с ними, чтобы то и дело не садиться в лужу с такими подопечными, как Руцкой, Ковалев, Подберезкин; надо привлекать и отстаивать, защищать людей честных, смелых, решительных, если даже это трудные, занозистые персоны; надо, чтобы каждый день было хоть небольшое, но конкретное движение вперед и т.д.». Беспокоит коммуниста и состояние партийной прессы: «…я, будучи членом ЦК КПРФ, однажды на пленуме выразил громкое недоумение по поводу ряда антисоветских публикаций в «Советской России». И всё: чумной». Об одной из таких публикаций – статье Ю. Качановского, которая печаталась в трех номерах «Советской России», – он подробно рассказал в своей статье «Наперегонки с Радзинским».

Таков он – Владимир Сергеевич Бушин, настоящий коммунист, стойкий, неутомимый и бескомпромиссный борец, публицист, обладающий уникальным талантом и энциклопедическими знаниями. Это о таких редких людях, как он, сказал когда-то Н.Г. Чернышевскийат»: Мало их, но ими расцветает жизнь всех; без них она заглохла бы, прокисла бы; мало их, но они дают всем людям дышать, без них люди задохнулись бы. Велика масса честных и добрых людей. А таких людей мало; но они в ней – теин в чаю, букет в благородном вине; от них ее сила и аромат; это цвет лучших людей, это двигатели двигателей, это соль соли земли».