Современный финансово-экономический кризис: причины возникновения и способы преодоления (3)

В.Я. Ельмеев

Часть 1, часть 2.

Что же касается стоимости бумажных денег, придания им свойства товара, то в современных условиях это навязывается им со стороны служителей власти и представителями капитала. В действительности же деньги сами по себе, как знаки стоимости (бумажные), такими не являются, т.е. они не имеют стоимости, цены и по своей сущности не могут быть реальным товаром. Так, когда заемщик денег платит проценты, то он оплачивает не стоимость или цену занятых денег, как это происходит при покупке обычных товаров, а выделяет часть своей прибыли, т.е. превращает часть произведенной наемным трудом прибавочной стоимости в процент, возвращает его вместе с занятыми деньгами кредитору. По сравнению с простым обращением товаров и капитала в виде обычных производимых товаров здесь деньги в качестве стоимостей являются иррациональными. «Если процент назвать ценой денежного капитала, то это будет иррациональной формой цены, совершенно противоречащей понятию цены товара. Цена сведена здесь к своей чисто абстрактной и бессодержательной форме, к такой форме, что это есть определенная сумма денег, которая уплачивается за нечто, фигурирующее так или иначе в качестве потребительной стоимости, тогда как цена по своему понятию равна выраженной в деньгах стоимости этой потребительной стоимости»[1].

Согласно К. Марксу, процент как цена капитала – выражение с самого начала совершенно иррациональное. Цена, качественно отличная от стоимости, – это абсурдное противоречие[2]. Поэтому нелепо к движению процента непосредственно прикладывать обычные отношения обмена, купли и продажи товаров, где деньги выступают лишь средством обращения. Капитализация же денег определяется не их стоимостью как денег, а тем количеством прибавочной стоимости, которая производится владельцем капитала, покупающего за эти деньги рабочую силу.

Возникает опять-таки вопрос: имеют ли деньги стоимость или это иллюзия? Если деньги как таковые не имеют стоимости и цену, но приобретают эти иррациональные, абсурдные формы, может быть достаточно снять с них эти мнимые формы и проблема инфляции, девальвации, финансовых кризисов отпадет. Тем более на практике эти формы, по общему признанию, лопаются как мыльные пузыри. Если к этому добавить еще то обстоятельство, что уже раскрыто стоящее за мнимыми формами их сущностное, но скрытое качество – прибавочная стоимость, и что можно освободиться от ложного понимания структуры капиталистического способа производства, то проблема денег может быть решена и общество навсегда освободится от мучающих его финансовых и иных экономических кризисов.

Но это не так. Не следует забывать, что мнимые, иллюзорные социально-экономические формы вырастают не на пустом месте. Пока существует капиталистический способ производства, капитал как одна из его форм не может обходиться без погони за процентами и без этого базиса своей кредитной системы, служащего одновременно одним из мощных рычагов кризисов и надувательства. Для того чтобы этого не было, необходимо устранение частной собственности. Лишь в этом случае средства производства перестанут превращаться в капитал, и кредит как таковой потеряет всякий смысл. Лишь Прудон хотел сохранить товарное производство, но уничтожить деньги, что, по словам К. Маркса, означало мнимую реализацию его мелкобуржуазных благих пожеланий[3].

Чем же, какой единицей или эталоном общество будет пользоваться при обмене, если отомрут деньги, а вместо обмена стоимостями будет установлен обмен потребительными стоимостями?

В такой постановке вопрос обычно не обсуждается. Речь обычно идет главным образом о будущих деньгах, их форме, а не о будущем без денег. Даже не допускается и мысли, чтобы люди могли жить без денег не только в будущем, но и в далеком прошлом, хотя археологи там их не всегда находят, например, в древнем Египте. Что же касается прогнозов относительно будущей формы денег, то предлагается вместо золота, бумажных денег перейти к усредненной потребительской корзине, достаточной для воспроизводства нормальной человеческой жизни. Б. Лиетар считает, что мировой базисной валютой может служить валюта, названная им «терра». «Я предполагаю, – пишет он, – в качестве единицы расчета в МБВ (мировая базисная валюта – В.Е.) ввести денежную единицу терра, которая крепко свяжет валюту и материальный физический мир[4]. Под «террой» он подразумевает стандартную корзину товаров и услуг, относительный вес которых в этой корзине будет идеально отражать их относительную значимость в мировой торговле. Тем самым, по его мнению, будет преодолено разобщение между финансовым миром («казино») и физической реальностью, связь которых была разорвана президентом США Никсоном в 1971 г., отменившим золотое обеспечение доллара. В отличие от золота или прежних аналогичных предметов, потребительская корзина с ее разнообразием нужных товаров и услуг будет по определению более стабильна, чем любая из отдельных вещей, выполняющих функции эквивалентной формы стоимости: она устойчива к инфляции; может служить для установления паритета покупательной способности любой валюты (что уже используется Международным валютным фондом и ООН); она автоматически конвертируется в любую национальную валюту; предполагает плату за её хранение (демередж). Обмен при помощи терры выглядит примерно так[5]:

Это напоминает уравнение полной или развернутой формы стоимости из «Капитала» К. Маркса[6]:

При анализе эквивалентов в виде 20 аршин холста или терры важно выявить их экономическую природу, что например, не делает Б. Лиетар. Каждый из эквивалентов может рассматриваться в форме меновой стоимости и в меновом обмене может быть отождествлен с деньгами – например, деньгами в виде шкурки зверя, головы скота, кувшина зерна и т.д. Другое дело, когда речь идет о них, как о потребительных стоимостях, размеры которых определяются потребностями людей. Тогда в роли эквивалентов в обмене потребительных стоимостей фигурирует не их стоимость, а их определенное количество. Если, например, потребительская корзина занимает место эквивалента, ее стоимость как таковая не получает своего выражения и, соответственно, корзина выступает в своей количественной вещной определенности: например, 4 фунта меди будет равно 2 террам.

Конечно, введение потребительской корзины в качестве единицы измерения не снимает обращения к труду, к трудовой единице измерения. Но здесь речь идет не о том абстрактном труде, который фигурирует в уравнениях стоимости, а о труде как созидателя потребительной стоимости, следовательно, о производительной силе труда. Это означает, что в течение такого-то количества времени труд определенной производительности воплощается в определенном количестве стандартных потребительских корзин и этим определяет свою эффективность. В этом своем качестве труд, воплощенный в потребительской корзине, и сама корзина уже не являются наглядной формой проявления стоимости, т.е. абстрактного труда как субстанции стоимости, а выступает как «целесообразная деятельность для создания потребительных стоимостей, присвоение данного природой для человеческих потребностей, всеобщее условие обмена веществ между человеком и природой, вечное естественное условие человеческой жизни, и потому он независим от какой бы то ни было формы этой жизни, а, напротив, одинаково общ всем ее общественным формам»[7].

В этих условиях не будет необходимости в деньгах и не только для превращения их в стоимость (в товар и капитал), но и для выражения стоимости. Мера труда в этом его качестве будет мерой потребления, и наоборот, мерой потребления и человеческими потребностями будет определяться и мера самого труда. Богатство общества в виде научно обоснованных потребительских корзин будет измеряться их производством на душу населения, и будет зависеть не от продолжительности непосредственного труда, а от его производительности, экономии.

Российские экономисты о современном кризисе

Наконец-то отечественные экономисты заговорили о современном кризисе.

Сборник их статей под кричащим названием «Главная книга о кризисе»[8] предлагает ответы на вопросы: является ли нынешний кризис обычным циклическим кризисом рыночной системы, «врожденным пороком» капитализма, – или это принципиально новый феномен, порожденный глобализацией и грандиозными финансовыми спекуляциями? Уже из аннотации сборника видно, что в качестве причин названы рынок, глобализация, финансовые спекуляции. Что же касается основной причины – самого капитализма, капитала и капиталистической частной собственности, то указаны лишь их «пороки», причем взятые в кавычки. Вроде бы это дань прошлому марксизму от неомарксиста. Не случайно, например, В.А. Иноземцев в своей статье, помянутой под рубрикой «Программы преодоления и сценарии будущего» уже не упоминает о своем «постэкономическом обществе», а занимается описанием явлений кризиса в современном обществе, видя его истоки в деньгах (в долларизации экономики) и гасить его предлагает деньгами (С. 221).

Вот такие шутки преподносит кризис.

Вынужден специально остановиться на анализе позиции составителя сборника и его соавтора. Своей статьей «Анатомия кризиса: пределы рынка и капитала» они открывают первую часть сборника – «Кризис: причины и природа». А.В. Бузгалин и А.И. Колганов, называя себя «марксистами по – существу» (по форме, видимо, нет), признают «невероятный рост интереса к марксистской теории» и обращаются к «Капиталу» К. Маркса. Делают они это, видимо, по памяти, т.е. как когда-то воспринимали «Капитал», ибо в тексте статьи ни одной ссылки на подлинные слова К. Маркса нет. Нет их и во всем сборнике, кроме статьи А.А. Пороховского, но и он использует «Капитал» только для извлечения цитаты, приводимой К. Марксом из работы одного профсоюзного деятеля того времени. Можно сказать, что интереса к марксистской теории у нас пока нет, в том числе и у большинства авторов сборника.

Какие же причины современного, именно современного, кризиса могли найти А.В. Бузгалин и А.И. Колганов. И могли ли их найти, если предварительно заявили, что для понимания современности «”Капитал” как таковой за эти полтора столетия устарел» (С. 11), что «у Маркса нет особой теории кризиса» (С. 21). Исходя из этой установки, авторы после описания фактов российского кризиса 2008 года, приходят к такому выводу (как бы от имени «современного» марксизма): «Капиталистическая социально – экономическая система, пойдя по спирали ”отрицания отрицания” вернулась (в новом качестве) к тому состоянию, для которого были имманентны мощные внутренние кризисы» (С. 20), т.е. капитализм стал возвращаться к состоянию, напоминающему эпоху классического капитализма XIX – начала XX века.

Это – известная песня: хорошему, современному капитализму, постиндустриального, постэкономического и «любимого» авторами общества знаний кризисы не присущи, они – достояние архаического, дикого, каким якобы является нынешний российский капитализм, описанного еще Ч. Диккенсом и классиками русской Соответственно, у К. Маркса можно найти анализ причин кризиса только капитализма того времени. Поскольку, по утверждению авторов, ныне мало кто помнит марксистскую теорию кризисов, то они вынуждены напомнить о К. Марксом установленную абстрактную возможность кризиса в простом товарном обращении, хотя сами забыли, что К. Маркс понимает под двойственным характером труда, и то, что он никогда не усматривал «самую глубокую тайну» кризисов капитализма в простом товарном производстве и свободном обращении товаров (С. 20-21).

За этим первым искажением взглядов К. Маркса следует второе – якобы К. Маркс видел причину кризиса в деньгах, в их нехватке, ведущей к кризису перепроизводства (С. 24), т.е. он не знал, что финансовый капитал может превратиться в самостоятельную силу, вызывающую кризисы. К. Маркс, якобы, настаивал лишь на том, что деньги есть лишь выражение стоимости товаров, что они сами стоимости не имеют. Сегодня же деньги стали самым ходовым товаром, приобрели стоимости и диктуют условия кризиса и выхода из него.

Вроде бы К. Маркс этого не предвидел и по этому вопросу устарел, в лучшем случае усматривал здесь лишь абстрактную возможность кризиса. Сегодня же, мол, эта возможность превратилась в реальность. Фиктивная стоимость денег превратилась в громадный фиктивный, превратный финансовый капитал.

Вот эта фиктивность и виртуальность капитала, по мнению авторов, и стала причиной современного кризиса, уходящего своими корнями в абстрактную возможность отрыва денег от товара. И ни слова о том, что К. Маркс коренные причины кризисов усматривал в природе самого капитализма, а не в его всеобщей абстрактной форме, в том, что капиталистическая частная собственность противостоит общественной природе труда и производства, ведет к экономическим кризисам капиталистического воспроизводства. Он не отбрасывал, как предлагают авторы, недопотребление широких масс из причин кризиса, наоборот, считал, что «конечной причиной всех действительных кризисов всегда остаются бедность и ограниченность потребления масс»[9]. Указанные же авторы отвергают «объяснение циклических кризисов недопотреблением широких масс, ибо накануне кризиса оно как раз достигает наиболее высокого уровня» (С. 31). Что-то тут не в порядке с логикой: если оно достигает наиболее высокого уровня накануне кризиса, значит оно, т.е. недопотребление свидетельствует о кризисе.

Можно заключить, что в статьях, посвященных поискам причин и природы кризисов, обходится указанная К. Марксом основная причина кризисов – конфликт между трудом и капиталом, т.е. что природа самих капитала и капитализма кризисная. Это вполне понимает американский специалист по истории капитализма И. Валлерстайн[10], указывая, что современной мировой капиталистической системе присуще фундаментальное противоречие: в краткосрочной перспективе максимизация прибыли требует максимизации изъятия прибавочного продукта из непосредственного потребления большинства населения; в долгосрочной перспективе – для создаваемого прибавочного продукта требуется увеличение массового спроса, что невозможно без перераспределения изымаемого прибавочного продукта. Разрешение этого противоречия, по убеждению автора, должно завершиться переходом к социалистическому миропорядку.

В сборнике же, в статьях, посвященных программам преодоления кризиса и сценариям будущего, ничего, конечно, о переходе к социалистическим порядкам не говорится. Даже авторы, называющие себя «по существу марксистами», заявляют, что они в своих решениях остаются в рамках капиталистического способа производства и ни о какой социалистической революции в России не помышляют (С. 125).

Что же можно предложить по выходу из кризиса, оставаясь в рамках капитализма?

Все сходятся на том, что нужно усилить регулирующее воздействие на рынок, использовать для этого власть государства, хотя бы временно. Предлагается также навести порядок в области финансов, преодолеть их отрыв от реальной экономики, вводить новые резервные валюты, упорядочить деятельность международных финансовых институтов и т.п. и многие другие мероприятия, зависящие от субъективного фактора – деятельности управленцев. Но они не могут по своему усмотрению приостановить действие объективных законов движения капитала и рынка, схватить, например, «невидимую руку рынка» и освободить от нее рынок, заменив ее вполне видимой мохнатой рукой государства. Пока существуют капитал и рынок, они будут править государствами и деятельностью чиновников. Соответственно, этим правителем является и «врожденный порок капитала» – кризис со своими атрибутами. В этом отношении как не вспомнить слова Н.А. Некрасова: «В мире есть царь: этот царь беспощаден, голод название ему. Водит он армии; в море судами плывет; в артели сгоняет людей; ходит за плугом, стоит за плечами камнетесов, ткачей».

Здесь прекрасно выражено и то, что правят людьми и историей объективные социально-экономические законы.

В этом отношении можно согласиться с суждениями Г.Г. Чибрикова относительно того, что «мировой финансовый кризис, вероятно, изменит соотношение между регулированием и рынком в пользу первого, но это не приведет к тому, что рынок утратит роль главного регулятора экономики и финансовой сферы» (С. 251). На этот счет не строят иллюзий и руководители двадцатки. Они признали, что реформы окажутся успешными лишь в том случае, если будут опираться на приверженность принципам свободы рынков, уважения частной собственности, открытости торговли, рыночную конкуренцию. Так что «невидимую руку рынка», т.е. объективные законы ее функционирования, отменить не удастся никакому государственному регулированию и саммиту.

К сожалению, экономисты, потерявшие интерес к «Капиталу» К. Маркса, забыли про управленческие функции объективных экономических законов, забыли, что последние являются законами собственных общественных действий людей, в том числе их экономической и управленческой деятельности. Их игнорирование может привести и приводит только к субъективизму и субъективному идеализму, в том числе и в поисках причины кризиса и путях его преодоления. Кризис сам, по собственным законам приводит туда, куда нужно, в том числе и туда, куда привел кризис в России осенью 1917 года. Гениальный В.И. Ленин тогда угадал объективный ход событий, грозящих катастрофой для России, и не только понял, но практически реализовал вместе с партией выход из этого кризиса – им оказался только переход к социализму без всяких промежуточных ступеней, в том числе и государственного управления капитализмом.