Современный финансово-экономический кризис: причины возникновения и способы преодоления (2)

В.Я. Ельмеев

Часть 1, часть 3

Что касается сбережений наших граждан, то большинство населения (66%) их не имеет ни в виде банковских вкладов, ни вкладов в недвижимость, ни покупаемых облигаций, акций. Ныне настойчиво советуют, например, В.В. Путин, тем, кто их имеет, переводить их в ту или иную иностранную валюту, например, в доллары. Предполагается, что войдя в спекулятивный рынок валюты, клиент при плавающем обменном курсе валют может выиграть, обменяв, например, доллары на девальвирующие рубли. Можно, скажем, предположить, что переданные из государственного бюджета 3 трлн. рублей коммерческим банкам, последние, превратив сначала их в доллары, затем обменяют повысившиеся в своей стоимости доллары на девальвированные рубли, получив, соответственно, уже 6 трлн. рублей. Расплатившись с госбюджетом, банки будут иметь в своих активах дополнительно 3 трлн. спекулятивных рублей. Казалось бы, что эта спекулятивная игра валютами не касается большинства населения, не имеющих сбережений ни в рублях, ни в долларах. Но ведь в 3 трлн. бюджетных денег имеется доля от налогов с граждан. Их девальвированные рубли оборачиваются против них, сокращают их потребление. В итоге и этот способ сбережений служит одновременно и методом вторичной эксплуатации населения.

Говоря о сбережениях в рублях, надо иметь в виду подчиненность рубля доллару (рубль – это дериватив доллара). Рубль тем самым попадает в водоворот мировой спекулятивной торговли валютой (глобальное казино). Объем этой торговли более чем в 150 раз больше общего количества ежедневной международной торговли всеми предметами потребления, всего производства и всех услуг во всем мире. Эта спекулятивная торговля, имеющая своей единственной целью получение прибыли непосредственно от изменений стоимости самих валют, захватила едва ли не весь рынок обмена иностранной валюты. В настоящее время 98% всех международных обменных сделок являются спекулятивными и только 2% связаны с реальной экономикой[1].

Грозит ли кризис существованию капиталистического уклада в современной России? Такая постановка вопроса вполне уместна. Ведь в результате нынешнего кризиса может сложится аналогичная ситуация, как непосредственно перед Октябрьской социалистической революции 1917 года, грозящая стране катастрофой и Россия может оказаться вновь слабым звеном в мировой глобальной империалистической системе.

Обсуждая эту перспективу, необходимо решить по крайней мере два довольно серьезных вопроса. Вопрос первый: признается ли, что в современной России установился капитализм монополистический, поддерживаемый государством, т.е. государственно-монополистический капитализм, построенный по рецептам монетаризма. Или капитализм у нас если и существует (многие это отрицают), то он является примитивным, диким, архаичным, каким он был в позапрошлом веке на Западе в эпоху Ч. Диккенса, или таким, каким описывался классиками русской литературы[2].

Даже в солидной экономической литературе отечественному капитализму приписывается качество низшего, стихийного, частнохозяйственного уклада, не доросшего до монополистического, тем более государственного капитализма.

От решения этого первого вопроса зависит и решение второго вопроса, а именно: если признается наличие монополистического капитализма и достаточного уровня производительных сил для его функционирования, то от этого капитализма, по В.И. Ленину, можно и нужно было сделать только один шаг вперед к социализму без всяких промежуточных ступеней, тем более в условиях кризиса. «Объективный ход развития таков, – писал он, – что от монополий… вперед идти нельзя, не идя к социализму…», что этот капитализм «есть преддверие его, есть та ступенька исторической лестницы, между которой (ступенькой) и ступенькой, называемой социализмом, никаких промежуточных ступеней нет»[3]. Капитализм же в России, как вытекало из исследований В.И. Ленина, к тому времени уже стал монополистическим, в стране действовали такие крупные монополии как «Продуголь», «Продмет», «Сахарный синдикат» и прочие. Речь шла об империализме как высшей стадии капитализма.

Те же деятели, кто исходил из отсутствия монополистического капитализма и недостаточного уровня зрелости производительных сил (Г.В. Плеханов, Н. Суханов и др.), отрицали необходимость этого предложенного и осуществленного В.И. Лениным и партией шага к социализму, к победе социалистической революции. Россия, по их мнению, еще не созрела для социализма, и вводить социализм и брать власть рано.

Кризис капитализма в России вновь вызвал к жизни вопрос о том, можно ли выйти из кризиса, не переходя к социализму, а оставаясь в рамках капитализма; Как тогда, так и теперь обозначились две тактики, две линии в его решении. Представители оппортунистических взглядов, например, Первый секретарь компартии Украины П. Симоненко, выход из кризиса связывают с переходом к госкапитализму, к государственно-капиталистическому регулированию экономики, причем предлагают оставаться в рамках существующего капиталистического строя, т.е. вне и до установления социалистической государственности. «Мы, – пишет он, – рассматриваем политику государственного капитализма … как первый шаг к новому социалистическому курсу» [4].

Обычно обращение к госкапитализму сопровождается суждениями относительно того, что современная Россия еще не созрела для социализма, нет достаточного уровня развития производительных сил. Вроде бы они достаточны для капитализма и установления госкапитализма, но для социализма их не хватает.

Пересматривается и исключается позиция В.И. Ленина по вопросу о строительстве социализма. Стали по существу повторять тезис М.С. Горбачева относительно того, что В.И. Ленин, предлагая ввести временно НЭП, тем самым коренным образом изменил точку зрения на строительство социализма, внес кардинально важное уточнение в теорию перехода от капитализма к социализму. Но почему-то эти изменения не были внесены в главный документ – Программу партии. Забывают, что когда В.И. Ленин, отдавая предпочтение государственному капитализму, имел в виду сохранившийся капиталистический уклад, а вовсе не зарождающийся новый социалистический уклад как собственную основу социализма. Что же касается госкапитализма, подчиненного пролетарскому государству, то он подлежал ликвидации по мере превращения России нэповской в Россию социалистическую. Теперь же многие хотят видеть в госкапитализме основу строительства социализма, если конечно признается необходимость существования социализма. Нередко она отрицается, якобы у нас был госкапитализм, а не социализм.

Но если это так, если жили в условиях госкапитализма и живем при монополистическом капитализме (правители не решаются его назвать госкапитализмом), то какой же ныне капитализм и почему оказался в кризисе? Неужели можно поверить тому, что наше буржуазное государство не слилось с интересами капитала, прежде всего – крупного сырьевого и финансового, которые якобы не олицетворяют госкапитализм.

Надеяться, что госкапитализм выведет страну из кризиса, нет никаких оснований. Именно он, государственно-монополистический капитал, а не сам по себе рынок оказался в кризисе. Странно слышать от председателя УКРК КПРФ В.С. Никитина, например, такие слова: «Историческая практика подтверждает, что экономический кризис – это большей мере свойство не капитализма, как формации, а рынка как базы капитализма»[5]. Чтобы не говорить такие нелепости, достаточно было обратиться к научно обоснованным суждениям В.И. Ленина из его книги «Империализм как высшая стадия капитализма», в которой он как раз характеризует тот капитализм, который подвержен разложению и кризисам. За этот столетний период только усилились определенные В.И. Лениным его признаки. Концентрация производства и монополизм приобрели глобальные масштабы, финансовый капитал и монетаризм подмяли под себя всю реальную экономику, произошла капитализация всей мировой хозяйственной системы и мирового рынка.

Вполне очевидно, что современный мировой кризис является кризисом этой высшей, но и загнивающей стадии капитализма. Если же полагают, что этап капитализма давно уже пройден, мир вступил в постиндустриальную стадию, в посткапиталистическое общество, называемое или постэкономическим или информационно-технотронным, или обществом знания и даже гражданским обществом, то тем хуже для всех этих «обществ», раз они оказались в состоянии глубочайшего кризиса. Вряд ли после этого продолжат свое существование все эти теории. Они сами себя разоблачают как негодные, ибо предлагаемые «постобщества» оказались несостоятельными перед лицом захватывающего их кризиса. На самом деле все они были выдуманы, чтобы прикрыть кризисную сущность капитала и капитализма.

Немногим отличаются от названных постмодернистов – футурологов и те авторы, усматривают выход из кризиса капитала не в борьбе за его свержение, а в строительстве государственного капитализма, как будто его не было и нет сегодня, как будто не охвачен кризисом. Они ополчились на рынок, на торговлю, как будто госкапитализм сможет отменить рынок, рыночную конкуренцию, схватить и остановить «невидимую руку рынка». Эта рука – не рука немого провидения, а действие объективных законов рыночной экономики, от исполнения которых не могут быть освобождены субъекты рынка, причем никаким государственным регулированием. Для этого надо ликвидировать сам рынок, деньги, кредит, банки и т.п. Пока же существует рынок, рыночная экономика, они в своем функционировании управляются своими объективными законами. Это – законы рыночных действий и отношений самих людей, которые являются как бы судебными исполнителями законов собственной рыночной деятельности, которая не лишается свойств самореализации и саморегулирования.

Что значит передать управление рынком от его «невидимой руки» к вполне зримой руке государства? Значит ли это, что объективные экономические законы теряют свои управленческие функции, и люди в лице государственных управленцев заменят их своей субъективной деятельностью, т.е. будут регулировать сами эти законы по своему усмотрению.

Свобода рынка или торговли, которую вроде бы должен вытеснить госкапитализм, состоит вовсе не в том, что управленцы освобождаются от подчинения законам рынка, а в том, что они знают эти законы и действуют согласно их требованиям. Если же они о них ничего не знают, то для них эти законы будут выступать как стихийная сила, «невидимая рука». Чтобы этого не было, чтобы люди были свободны в своей управленческой деятельности, они должны регулировать не объективные законы, а свою деятельность: или это делать со знанием этих законов и быть свободными, или изменить условия и способы своей деятельности так, чтобы они стали полем действия других законов. Так что не имеет особого смысла противопоставлять свободному рынку госкапитализм и тем более видеть в последнем не только средство выхода из кризиса, но еще им опосредовать переход от капитализма к социализму, т.е. делать из него дополнительную, промежуточную ступень к социалистическому укладу как в прошлом, так и теперь.

Мы специально напомнили об управленческой функции объективных законов, ибо их отрицание граничит с субъективистским уклоном, характерным сегодняшней действительности. Мы допускаем фетишизацию государственного управления, что по существу совпадает с субъективно идеалистическим подходом к управлению. Объективные законы не знают рисков, не нуждаются в доверии или не доверии к ним, которые ныне объявляются чуть ли не основанием управленческой деятельности. Бесполезно требовать смены курса от правительства, если рыночная экономика для разрешения своих противоречий нуждается в кризисах и своими законами управляет деятельностью самого государства. Первенствующую, определяющую роль экономики по отношению к политике никто еще не отменял, но нарушали часто и получали нередко соответствующие отрицательные результаты. Так, например, правители и управленцы 60-х годов прошлого века, вводя в экономическую деятельность социалистического общества принципы хозрасчета, торговли между предприятиями, показатель прибыли и т.п., не осознавали, что этим они подрывали основы социализма и готовили переход к капитализму, оказавшиеся в самом начале в состоянии кризиса. Точно также правящие капиталистическим миром круги, по общему признанию, это – кучка финансовых олигархов, или собирающиеся ныне главы 20 государств, не только не могут остановить разразившийся мировой кризис, но не смогли его предвидеть и до сих пор не могут найти его причины и методы его преодоления.

Российское правительство тоже не смогло ничего придумать, как свести общий кризис к финансовому, предложить в качестве средств его преодоления те же монетаристские методы, которые его спровоцировали, т.е. пытаться «разрушить» финансовые пирамиды теми же деньгами, или как говориться вышибить денежный клин тем же клином. И это вполне объяснимо, ибо наша кредитно-финансовая теория, полностью перейдя на принципы монетаризма, выдает отражение в кривом зеркале финансовых пирамид (называют их денежным мультипликатором) за реальную экономическую действительность. По мнению ряда экономистов, например, профессора М.Я. Лемешева в представленной для обсуждения Программе антикризисных мер правительства РФ на 2009 год не содержится даже первого шага к решению этой сложной задачи[6]. В программе имеется перечень известных, но экономически не обеспеченных социальных проектов, а также постановки известных задач по укреплению национальной финансовой политики и проведению ответственной денежной политики, в частности, удерживать инфляцию на уровне 13–16%, а бивалютную корзину в пределах 37–38 рублей. Вряд ли можно далеко дойти, если правительственные программы пишут монетаристы и, по собственному признанию, начинатель экономических реформ 1994 года Е.Г. Ясин (тогда он был министром экономики) и ныне руководимая (научно) им Высшая школа экономики. Он до сих пор убежден, что в начале 1990 г. им «удалось сделать то, что заложило основы будущего процветания нашей страны»[7]. Вместо этого «процветания» в результате осуществления проведенных по их программам экономических реформ страна оказалась в глубоком экономическом кризисе.

Что касается предложений нашего руководства по преодолению мирового финансового кризиса, то известный американский экономист и общественный деятель Л. Ларуш назвал их продуктом студенческого капустника. В российских предложения, по его мнению, рекомендуются такие меры как обновление структур МВФ, создание национальной резервной валюты МВФ и другими национальными учреждениями, созыв конференции по определению параметров мировой финансовой системы. Из всего этого, пишет он, ничего путного не выйдет. Все это тот же монетаризм, реформировать эти учреждения не удастся, это закончится провалом. Нужно, по его словам, уничтожить сами эти учреждения, убрать монетаризм из мировой системы[8].

В какой же мере этого рода выводы могут быть реализованы на практике и подтверждены теоретически экономической наукой и соответствующими практическими мерами.

§ 3. Средства и методы преодоления современного кризиса

Преодолеть решительным образом современный кризис, если он последний и завершает высшую стадию капитализма – это значит устранить господство вызывающего кризис капитала и установить господство труда, т.е. от капиталистического уклада хозяйствования переходить к социалистическому укладу. Таково стратегическое решение задачи, если складывается ситуация, аналогичная грозящей катастрофе лета 1917 года, и если придерживаться революционного марксизма, как это делал В.И. Ленин в октябре 1917 года. Пока же кризис не доводит страну до такого состояния, приходится решать тактические вопросы стратегической задачи. Эти вопросы в одном случае могут не выходить за рамки общедемократических требований улучшения существующих капиталистических порядков, в другом – носить сугубо социалистический характер, неприемлемый для правящих кругов, особенно для капиталистов. В зависимости от этого происходит раздвоение в тактиках левых сил, в том числе и в коммунистическом движении.

Так, в требованиях, выдвинутых в докладе Г.А. Зюганова по борьбе с кризисом, только первый (из 15 пунктов) имеет собственно социалистический характер, поскольку в нем речь идет о возвращении в общественную собственность добывающую промышленность и базовые отрасли экономики. Остальные обращены к совершенствованию и укреплению роли государства: прямое государственное управление отраслями производства; использование государственных валютных резервов исключительно на инвестиции в отечественную экономику; строгий государственный контроль над финансовой сферой и взятыми у государства банками кредитами; улучшение налогообложения и т.д. Нет только одного и главного – обращение к труду и к трудящимся усилить борьбу против разлагающегося капитала. Национализация отдельных секторов экономики не изменяет существа капиталистического строя. Государственные монополии есть лишь средство увеличения прибылей и доходов эксплуататоров. Государство остается орудием капитала, а не неким общенародным органом. Вместе с капиталом оно создало все условия для финансового и экономического кризиса, хотя вполне возможно, что первые лица и их соратники этого не осознавали, введя вполне сознательно капитализм. Особенно субъективистски звучит тезис Г.А. Зюганова о том, что якобы «наиболее эффективным путем для вывода страны из кризиса была бы немедленная переподготовка и направление на другую работу, прежде всего самой нынешней «российской элиты»[9].

В этом вопросе существенно отличаются тактика КПРФ, а также КПУ, и РКРП-РПК, причем по одному из главных вопросов, касающихся причин и способов преодоления кризиса. Если, например, П.Н. Симоненко (Первый секретарь ЦК КПУ), вторя Г.А.Зюганову, выступает против свободы рынка за вмешательство государства в управление экономикой, то для В.А. Тюлькина государственное вмешательство вовсе не составляет противоположности рыночной экономике и ее свободы. Они неплохо уживаются в рамках государственно-монополистического капитализма.

Если социализм решает проблему беcкризисного развития производства, то сложным остается вопрос о судьбах денежной системы, особенно в ее монетаристском варианте. Л. Ларуш полагает, что любой стране, которая хотела бы пережить стремительно приближающийся кризис монетаристских систем, необходимо предпринять безжалостные меры принуждения против спекулятивного движения финансового капитала. Между тем, как справедливо считает Л. Ларуш, у денег нет собственной внутренней стоимости. Те же традиционные теории, которые исходят из признания их стоимости, терпят полную неудачу в попытках долгосрочного экономико-статистического прогнозирования[10].

Важно хотя бы теоретически решить вопрос: что делать в будущем с деньгами, чем их заменить или как их переделать, чтобы они перестали служить капиталу для ограбления населения? Что имеется на этот счет в экономической теории?

Чтобы исключить возможность из денег делать деньги, необходимо, как это обосновано в марксизме, лишить их свойств товара и стоимости и, соответственно, отменить их обращение как капитала. В литературе же обычно это связывается с ликвидацией механизма взимания процента, который считается основной причиной патологического роста денег. Это – "рак нашей социальной структуры", ведущий к аккумуляции капитала все меньшим количеством людей и к постоянной инфляции[11]. Однако, пока сохраняется капитал и капиталистическая система, взимание процента, инфляция и девальвация денег неизбежны.