Принцип партийности философии и критика наших критиков (2)

Д.И. Чесноков

Часть 1. Часть 2. .

 Более откровенно выступает Петрович против ленинской теории отражения. У молодого Ленина мы также находим недиалектическую теорию отражения внешнего мира, который существует вне и независимо от него, пишет он. По мнению Петровича, «зрелый» Ленин исправляет этот грех молодости, что «сознание человека не только отражает объективный мир, но и творит его». При этом Петрович относит работу В.И. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм» к периоду «молодости» Ленина. Но делать это может только неосведомленный человек или фальсификатор, ибо данная книга Лениным написана в 38-летнем возрасте, после таких фундаментальных работ, как «Развитие капитализма в России», «Что делать?», «Две тактики социал-демократии в демократической революции» и др., в которых уже закладывались основы ленинизма как высшего этапа в развитии марксизма.

Но главное заключается в следующем. В книге В.И. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм» доказывается, что источником знаний является объективный мир и что этот объективный мир познаваем. Ленинская теория отражения своим острием направлена против идеализма вообще, против двух разновидностей идеализма (Канта и махизма) в особенности. В этих пунктах сходятся все материалисты, включая марксистов. Ленин защищает эту общую линию материализма. Это, очевидно, и усвоил Петрович. Но он не заметил или не хотел заметить того, что ленинская теория отражения направлена также и против вульгарного материализма, против метафизики и механицизма. Ленин специально останавливается на характеристике недостатков всего домарксовского материализма (метафизичность, механицизм и созерцательность старого материализма), критикует даже частные ошибки отдельных материалистов (Фейербаха, Дицгена, Плеханова).

В своей работе Ленин показывает роль общественно-исторической практики, которая «врывается в познание», раскрывает сложность процесса познания, ведущего людей «от незнания к знанию, от знания менее глубокого к более глубокому», разрабатывает учение об истине объективной, абсолютной и относительной, т. е. вскрывает как раз ту активность человека и его сознания, которую так и не обнаружил в труде Ленина его незадачливый критик. Совершив этот незатейливый промах, Петрович приводит выдержку из «Философских тетрадей» Ленина, где Ленин подчеркивает активность сознания. В итоге получается, будто «зрелый» Ленин «исправляет» этот «грех молодости». Петровичу невдомек, что мысль Ленина об активности мышления нисколько не противоречит его общей позиции об отражении мышлением бытия, но, напротив, органически с нею связана.

Однако Петрович не унимается. Ему так понравилось искать «ошибки» у Ленина, что он решил обнаружить еще одну. Он пишет: «В истории философии идеализм был иногда более научен и прогрессивен, чем материализм». Маркс и Энгельс это очень хорошо знали. «Молодой» Ленин (в «Материализме и эмпириокритицизме») был склонен иногда якобы забывать это, но «зрелый» Ленин (в «Философских тетрадях») «исправлял свои собственные ошибки, указывал, что умный идеализм ближе к умному материализму, чем глупый материализм «Философские тетради»)». Петровичу очень хочется снять противоположность материализма идеализму, открыто выступить против Ленина, но он еще не решается, отсюда намеки, двусмысленность и т.д. Маркс и Энгельс «хорошо знали». А Ленин? Знал ли это Ленин? Похоже, что знал (это уже мы договариваем за Петровича: если «нередко забывал», значит, все же знал. Нельзя забыть то, чего не знаешь). Да и как можно утверждать противное?

Известно, как высоко оценивал Гегеля Ленин в своих работах. Петровичу, например, полезно было бы запомнить слова Ленина, что не только овес растет по Гегелю, но и большевики по Гегелю борются с оппортунизмом (у Ленина речь шла о борьбе с меньшевиками, которые, к сведению Петровича, защищали как раз вульгарно-эволюционистскую концепцию, характерную для «глупого материализма»). Поэтому Петрович вынужден признать, что и Ленин знал то, что знали Маркс и Энгельс, но все же «забывал», и притом нередко. Резонно спросить, где, в каких случаях? Неужели Петрович думает, что нужно было все время твердить в «Материализме и эмпириокритицизме», где критиковался «глупый идеализм», что идеализм есть и «умный»? Где нужно, там это Ленин говорил, например, показывал, что махисты пошли от Канта вправо, следовательно, от «умного» идеализма к «глупому».

Следует особо подчеркнуть, что тезис об «искажении» марксизма, о мнимом «забвении» марксистами активности человека и его сознания, выдвигаемый современными ревизионистами и критиками ленинской теории отражения – лишь прием, для того чтобы снять «онтологический» аспект проблемы, заменить «позитивистский» диалектический материализм «философией человеческой практики», «праксиологией» или «философской антропологией». Несколько десятков лет назад с такой же помпой критики марксизма преподносили «философию живого опыта», «эмпириокритицизм», «эмпириомонизм» и другие «измы», претендующие «опытом» заменить «устаревшую» противоположность духа и материи. Именно В.И. Ленин показал, что может быть идеалистическое и материалистическое понимание опыта. При первом не признается ничего, что лежит за рамками опыта, вне его, при втором опыт рассматривается как следствие воздействия внешнего мира на человека в процессе активного воздействия человека на мир, который, разумеется, существует вне и независимо от человеческого сознания. Теперь же нам вместо опыта преподносят «практику».

Но и практика может также пониматься двояко. Марксисты-ленинцы под материальной, общественно-исторической практикой подразумевают процесс, протекающий между объективно существующей природой и человеком, процесс, в ходе которого человек, активно воздействуя на природу, преобразует ее, опираясь на познание объективных законов природы и характера своей деятельности, контролирует обмен веществ между собой и природой, управляет этим процессом, преобразует общественную жизнь. Нетрудно понять, что материальная практика есть в основе своей практика производственно-трудовой деятельности, что она в конечном счете является движущей силой исторического процесса. Практика всегда имеет исторически обусловленную форму. Она лежит в основе и находит свое завершение в революционно-критической, практической борьбе масс, преобразующих старое общество в новое. Кульминационный пункт в своем развитии практика достигает в социальной революции, ниспровергающей отживший общественный строй. Она делает философа революционером.

Марксистско-ленинскому пониманию практики противостоит другое, идеалистическое понимание практики. Согласно ему, практика не связывает человека с природой, а представляет собой нечто самодовлеющее, первичное по отношению не только к теоретической деятельности, но и к внешнему миру. С идеалистической точки зрения практика утрачивает конкретно-историческую форму, а социально-политическая практическая деятельность лишается своего классового содержания и революционного характера.

Еще больше отрывает внутренний мир человека от внешних процессов и превращают его в самостоятельный субстрат, сторонники так называемой философской антропологии[1].

Если у Фейербаха и его последователей антропологический принцип в философии при всей его абстрактности был формой перехода от идеализма к материализму, средством утверждения его, то у сторонников внесения антропологизма в философию марксизма в настоящее время антропологизм уводит от материализма к идеализму. Прогресс науки, связанный с переходом от антропологизма к конкретно-историческому анализу человека при помощи диалектического и исторического материализма, они заменяют попятным движением от конкретного человека – современника своей эпохи и средоточения ее общественных отношений, члена определенного класса и активного участника его борьбы – к абстрактной, внеисторической личности, призванной нести абстрактные идеалы абстрактного гуманизма, «соответствующие» незыблемой «природе» личности. Более того, человек как «родовое» существо, как синоним человечества, как воплощение общественных отношений у сторонников «философского антропологизма» подменяется индивидом, оторванным от класса. Постепенно общество и классы, объективные законы истории и борьбы трудящихся за свое освобождение сначала оттесняются ими на задний план, а потом и вообще становятся предметом критических упражнений, а на первом плане оказываются изолированная личность, ее ценности, ее внутренний мир, личность, обособленная от социальных отношений и классовой борьбы или связанная с ними постольку и в тех рамках, в каких это признается буржуазной философией.

В этой связи современные критики марксизма много рассуждают о так называемом гуманном социализме. С точки зрения, например, Петровича, ни «зрелый» Маркс, ни марксисты «не разрабатывали» гуманистических проблем; их разрабатывали лишь буржуазные идеологи, а теперь «разрабатывают» современные критики марксизма-ленинизма. Открытиями этих идеологов надо, по мнению Петровича, «обогатить» марксистскую философию. Возникает вопрос: кто же действительно разрабатывал, разрабатывает и превращает в жизнь гуманистические идеалы: «зрелый» Маркс и марксисты-ленинцы или буржуазные либералы и современные ревизионисты? К. Марк и Ф. Энгельс превратили социализм из абстрактной гуманной идеи, какой она была у социалистов-утопистов, из мечты в точную науку и реальное движение многомиллионных масс. В.И. Ленин, созданная им Коммунистическая партия возглавили движение народных масс в нашей стране и привели их к победе социализма, к созданию действительно человеческих условий жизни. Нет ничего благороднее и гуманнее, чем превращение социализма из прекраснодушной фразы и доброго мечтания, каковым он оставался у мелкобуржуазных социалистов, из абстрактной проповеди равенства и братства облей вообще в научную теорию и практику классовой борьбы пролетариата, в учение о его диктатуре и насильственном ниспровержении эксплуататорского строя и использование этой теории для освобождения труда и эмансипации личности. Все это сделали «зрелый» Маркс и марксисты.

Поэтому социализм не нуждается во «внесении» гуманизма: социализм глубоко гуманистичен, ибо он уничтожает эксплуатацию человека человеком. Он гуманистичен даже тогда, когда для его победы люди жертвуют жизнью и проявляют беспощадность к врагам, которые не сдаются. Он гуманистичен и тогда, когда ценой необычайных лишений, в упорной борьбе со старым воздвигается здание нового общества. Он гуманистичен и тогда, когда уже созданы условия для всестороннего развития личности, но общество еще вынуждено контролировать деятельность человека, его трудовую дисциплину и в этих рамках в интересах всего общества и коммунистического воспитания данной личности не позволяет отдельным людям злоупотреблять предоставленными социализмом свободами, не позволяет людям с неразвитым чувством ответственности нарушать нормы социалистического общежития, подавляет сопротивление антисоциалистических сил и т.д.

Нет и не может быть негуманного социализма, если это действительно социализм, опирающийся на научную теорию, как нет и не могло быть «гуманного» рабства, как не может быть «гуманного» капитализма[2]. Борьба за социализм глубоко гуманна и тогда, когда необходимым образом связана с революционным насилием в различных формах против сил и защитников старого мира. Это одно из выражений классовой природы социалистического гуманизма, противоположного гуманизму добуржуазному и буржуазному.

Классовая сущность социалистического гуманизма, его неразрывная связь с классовой борьбой пролетариата, с напряженной борьбой против всех антисоциалистических сил представляются современным критикам марксизма-ленинизма чем-то противоречащим природе гуманизма. В их понимании гуманизм стоит «выше» классов, он несовместим с революционным насилием и каким-либо ограничением личности, диктуемыми требованиями жизни социалистического общества. К гуманизму они подходят так же абстрактно и внеисторически, как и к человеку в философии.

Надо сказать, что некоторые извращения норм социализма, грубые ошибки отдельных руководителей и т.д., к сожалению, имели место в социалистических странах и иногда достигали значительных размеров. Но социалистические страны с успехом справлялись с подобными негативными моментами, которые нигде не отменяли ни принципов социализма, ни его гуманного характера в целом. Поэтому и речь должна идти не о внесении гуманных начал в социализм, а о преодолении всего наносного, что противоречит природе социализма, его гуманному характеру и революционной роли, которую он и его идеология играют в историческом развитии.

Рассуждения о мнимых «пороках» современного социализма, поднимаемые на щит буржуазной пропагандой, нужны ей для того, чтобы опорочить социализм. Под видом критики «существующей модели» социализма критикуются принципы социализма, рекомендуются новые «модели» «либерализованного социализма», представляющие на деле приукрашенный современный капитализм и его политическую оболочку.

Поэтому можно достаточно четко сказать, кто действительно разрабатывал гуманистическую проблематику и на деле двигал вперед дело гуманизма и кто фальшивыми криками о гуманизме мешал и мешает развитию гуманизма на базе социализма, кто подменяет социализм «либеральным» капитализмом.

Современные ревизионисты утверждают, что основное внимание проблеме гуманизма уделяли буржуазные философы, а не марксисты. Буржуазные философы и социологи, действительно, за последние полвека исписали груды бумаги, добавили к буржуазной литературе о личности и гуманизме сотни и тысячи новых работ. Скажем более: в этих работах в отличие от тех, которые печатались на рубеже XIX и XX вв., имеется здоровая тенденция опереться на достижения психологии, математики, физиологии высшей нервной деятельности, кибернетики, медицины, антропологии и т.д. И многие из этих достижений удачно использованы при изучении личности. Получены некоторые результаты, которые применяются в организации управления производством, в управлении со стороны буржуазии общественным мнением, в рекламе, широкой психологической обработке населения, в выработке определенных навыков у военных и т.д. Во всех этих примерах речь идет об обслуживании капиталистического производства и институтов буржуазного общества в целях их упрочения. Но причем здесь проблемы гуманизма? Где и в чем они разработаны буржуазной идеологией? Разве буржуазный гуманизм оказался способным уничтожить порабощение труда, нашел новые методы борьбы с военным психозом, стремлением к наживе, националистическими настроениями и т.д.? Может быть, наконец-то буржуазные философы и социологи объявили беспощадную борьбу капитализму? Нет, нет и нет. На самом деле проповедь абстрактных принципов гуманизма у представителей буржуазной философии служит не только делу осуждения «крайностей» капитализма, но и чаще всего делу поддержки действий антисоциалистических сил в социалистических странах. Это еще раз показали события в Венгрии в 1956 г. и в Чехословакии в 1968 г. Таков действительный «вклад» буржуазных идеологов в разработку проблем гуманизма.

Марксисты-ленинцы как в теории, так и на практике делают реальные шаги в сторону действительных разработок проблем гуманизма. «Капитал» Маркса и его исторические работы, «Анти-Дюринг», «Происхождение семьи, частной собственности и государства», «Людвиг Фейербах…» и другие работы Энгельса, вся переписка Маркса и Энгельса, многочисленные труды Ленина, особенно его работы послеоктябрьского периода, – иными словами, все идейное наследство Маркса, Энгельса, Ленина является глубоко гуманистичным. Их идеи развивали и развивают марксисты. Если взять только вопросы этики, то данным вопросам уделяли огромное внимание такие известные марксисты, как П. Лафарг и Ф. Меринг, А. Бебель и Г.В. Плеханов, А.В. Луначарский и В.Б. Воровский. Вопросам нравственного поведения революционера и труженика вообще первостепенное внимание уделяли и уделяют Коммунистическая партия Советского Союза и братские компартии. Не случайно из их среды вышли деятели, революционеры, принципиальность и кристальную чистоту которых не осмеливались отрицать самые злейшие враги коммунизма.

Принципы социалистического гуманизма особенно полно раскрылись после победы Великой Октябрьской социалистической революции и построения социализма в СССР. Нравственная сила и стойкость советских людей, воспитанных в духе социалистического гуманизма, поразили человечество во время второй мировой войны. В 60-х гг. в СССР и других социалистических странах появилось много марксистских работ, в которых проблемы свободы и личной ответственности, соотношения материальных и моральных стимулов, нравственных идеалов и многие другие получили действительное развитие. Это и есть действительный вклад в науку, а не паразитирование на теме, не использование проблем гуманизма для протаскивания буржуазных идей. Поэтому напрасны потуги буржуазных философов и современных ревизионистов приписать себе «заслуги» перед марксизмом в области теории гуманизма.

В результате можно сделать вывод об органической связи философского ревизионизма с ревизионизмом политическим. Конечно, не всегда можно установить прямую связь между философией и политикой современного ревизионизма. Она очень сложна, не менее сложна, чем связь между политикой и философией вообще. В биографии отдельного человека могут быть сложные зигзаги, глубочайшие противоречия во взглядах, в частности противоречия между взглядами философскими и политическими. Мы уже не говорим о том, что, к сожалению, ревизионистские ошибки в философии допускают и отдельные философы-марксисты, в целом выступающие против ревизионизма. Но то, что правильно по отношению к личности, иначе относится к целым общественно-политическим течениям, в которых исходные философские принципы и общественно-политические идеалы обычно соответствуют друг другу. Поэтому философский ревизионизм как течение органически связан с ревизионизмом в политике. Борьба против политического ревизионизма не будет доведена до конца, пока не будут выявлены его гносеологические корни, раскрыта несостоятельность его методологии, не будет разгромлен философский ревизионизм – теоретическая база оппортунизма.