Ленинский анализ роли интеллигенции в революции
1905–1907 гг. и его современное значение (3)

Г.Д. Чесноков

Часть 1. Часть 2. Часть 3.

Итак, главный урок, который извлекла партия большевиков, осмысливая опыт революции 1905–1907 гг., свелся к тому, что пролетарская интеллигенция не только идейно, но и по своему социальному происхождению должна стоять как можно ближе к пролетариату. В.И. Ленин ставил вопрос о необходимости уберечь партию от опасной, с его точки зрения, «интеллигентской беспартийности», иначе говоря от засилья в пролетарской партии мелкобуржуазных элементов, и установлении строжайшей дисциплины, как условии жизнедеятельности пролетарской партии. Сделать партию пролетарской по ее социальному составу отнюдь не означало, что в ней не будет места интеллигенции. Без партийных интеллигентов в рядах партии невозможно заниматься вопросами научной теории, а этой области партийной работы В.И. Ленин всегда придавал исключительное значение. Более того, именно в период отступления революции вопросам теории и сам В.И. Ленин, и вся большевистская фракция уделяют самое серьезное внимание. Речь, следовательно, должна идти о другом, о том, что пролетариат, потерпев поражение в революционной борьбе, ощутил глубокую потребность в расширении численности рядов действительно пролетарской интеллигенции, вышедшей из его собственной среды.

Революция 1905–1907 гг. в России не разрешила не только всех, но даже наиболее кричащих противоречий российской действительности. А раз это было так, то нового подъема революции в стране избежать было невозможно. Идя навстречу новой революции, пролетариат не должен был расслабляться. Во время работы II съезда РСДРП, и особенно после его окончания, В.И. Ленин резко критиковал меньшевистско-эсеровскую идею о якобы «исключительной революционности» русской интеллигенции. В.И. Ленин считал названную идею теоретически несостоятельной, создающей к тому же весьма благоприятную почву для усиления анархистских тенденций в революционном движении, а потому решительно противопоставлял данной идее учение Маркса о пролетарской партии, построенной на коллективистских принципах своего руководства, но при этом с единой для всех и строгой дисциплиной ее членов. В последующем В.И. Ленин с той же последовательностью отстаивал организационные принципы работы партии, впервые сформулированные им на II съезде РСДРП.

Борьба В.И. Ленина против интеллигентского анархизма имела для рабочего класса России неоценимое воспитательное значение. Несмотря на поражение в революции, большевистские организации не были, как уже отмечалось выше, разгромлены на местах. На этапе временного отступления революции сторонники Ленина быстро меняют тактику революционной борьбы, продолжает по-прежнему успешно работать с массами уже в новых для партии нелегальных условиях.

Борьба Ленина против оппортунизма и анархизма интеллигентов в рядах пролетарской партии не утратила своего, безусловно крайне важного, значения и сегодня. Это необходимо тем более подчеркнуть, ибо социальные революции вызываются к жизни не субъективными желаниями вождей политических партий, а объективными потребностями исторического развития, которые в современном мире никуда не исчезли, продолжают воздействовать на сознание людей, чьи интересы в буржуазном обществе в достаточной степени не учитываются. Известно, что интеллигенция как относительно самостоятельная социальная прослойка буржуазного общества впервые зарождается в то время, когда умственный труд начинает отделяться от труда физического. Противоположность умственного труда труду физическому впервые дает о себе знать в условиях рабовладельческого общества, но своего наивысшего апогея она достигает в условиях утверждения капиталистических отношений производства и обмена. Окончательно преодолеть противоположность умственного и физического труда невозможно до тех пор, пока в мире будет сохраняться частная собственность на основные средства производства. Только после того, как средства производства станут достоянием всего общества, возникнут объективные возможности, ведущие к исчезновению интеллигенции как особой социальной прослойки в обществе.

Материалистический подход к анализу общества позволяет всякий раз убеждаться в том, что вновь появившаяся общественно-экономическая формация рождается на свет не в уже готовом виде, а выходит из недр предшествующего ей общества. Данный факт как раз и позволил основоположникам материалистического взгляда на историю в свое время сделать вывод, что социализм неминуемо придет на смену капитализму, подобно тому как до этого капитализм сменил феодальное общество. Одним из первых элементов новой социалистической надстройки, зародившихся еще при капитализме, являются пролетарские партии, ставящие целью не сохранить, а уничтожить буржуазный базис. Партия пролетариата, как уже отмечалось, объединяет в своих рядах не одних лишь представителей рабочего класса, но и только появляющуюся, а потому, естественно, поначалу крайне малочисленную пролетарскую интеллигенцию. Таким образом, уже одно появление пролетарских партий кладет начало процессу устранения противоположности двух видов общественно-полезного труда: умственного и физического. То, что этот процесс начался при капитализме и поначалу протекал едва заметно, не отменяет всемирно исторической значимости того, что процесс стирания грани между умственным и физическим трудом уже начался.

Итак, мы можем констатировать, что возникновение в буржуазном обществе пролетарских партий – это не только событие огромной политической значимости, но это и в некотором смысле переломный момент в социально-экономическом развитии буржуазного общества. Эту сторону дела не поняли буржуазные теоретики, но о ней должны всегда помнить и в полный голос заявлять авторы, придерживающиеся материалистических воззрений на ход развития истории.

Защита В.И.Лениным пролетарской партийности была вызвана к жизни, конечно же, не индивидуальными чертами вождя победившей в октябре 1917 г. в России пролетарской революции. Выдающийся революционер-практик В.И. Ленин одновременно предстает перед нами глубоким мыслителем, для которого борьба за истину оказывается неотделимой от борьбы за коренные интересы рабочего класса. Только идеолог пролетариата, оставшийся до конца верным интересам своего класса, В.И. Ленин оказывается способен правильно осмыслить ход исторического развития своей страны на весьма непростом повороте развития мировой истории. В этом Ленин оказался достойным учеником вождей пролетариата К. Маркса и Ф. Энгельса. «Марксизм, – подчеркивал В.И. Ленин, – отличается от всех других социалистических теорий замечательным соединением полной научной трезвости в анализе объективного положения вещей и объективного хода эволюции с самым решительным признанием значения революционной энергии, революционного творчества, революционной инициативы масс, – а также, конечно, отдельных личностей, групп, партий, умеющих нащупать и реализовать связь с тем или иным классом» [2].

Ленинский анализ роли интеллигенции в революции 1905–1907 гг. так же, как и его последовательная борьба за пролетарскую партийность против интеллигентской дряблости в партии, не утратили своего значения, и после того, как мировая социалистическая система перестала существовать.

Современная эпоха, несмотря на поражение социалистических революций и у нас и в ряде стран Восточной Европы, остается эпохой расставания человечества с капиталистической цивилизацией. На пути движения к социально справедливому обществу у трудящихся масс имелись значительные успехи и не менее тяжелые поражения. От последних, кстати сказать, никто и никогда в истории не застрахован. Победа социализма требует объединения усилий всех социальных сил, борющихся против капиталистического строя. В период буржуазной революции 1905 г. самым надежным союзником пролетариата в его борьбе с самодержавием, опиравшимся на помещиков и крупную российскую буржуазию, оказалось трудовое крестьянство.

В настоящее время мировое коммунистическое движение в развитых странах переживает значительные трудности в результате размывания социальной базы этого движения, основу которой в прошлом составлял промышленный пролетариат. Сегодняшние наемные работники в западных странах мало напоминают промышленный рабочий класс начала XX в. Но это не значит, что база этого движения окончательно исчезла. Стабильность капиталистической экономики во всех случаях может оставаться только временной. Сегодня она зависит от того, как долго продолжится приток «дешевого, дополнительного» капитала из стран с слабо развитой экономикой. Когда этот приток «избыточного» капитала приостановится, а это рано или поздно случится, начнется обратный процесс – пролетаризации средних слоев в высокоразвитых капиталистических странах.

Под влиянием глубоких социальных изменений, происшедших на планете на протяжении минувшего столетия (победа Октябрьской революции, первый опыт сознательного строительства нового общества в СССР и в ряде других стран, крах мировой системы колониализма, научно-техническая революция, распад СССР и развал социалистической системы), заметно изменилось положение различных социальных групп населения в капиталистических странах и, в первую очередь, положение там интеллигенции. Если иметь в виду XIX в., то до середины столетия в странах капитала интеллектуал находился как бы в стороне от индустриально организованного капиталистического производства, а потому не оказывал на рост общественного производства столь заметного воздействия, как это имеет место сегодня. Имея в виду научное и художественное творчество в условиях современного ему капитализма XIX в., К. Маркс писал в «Капитале»: «В большинстве случаев здесь дело ограничивается переходной к капиталистическому производству формой, заключающейся в том, что люди, занятые различными видами научного и художественного производства, ремесленники или же мастера своего дела, работают на совокупный торговый капитал книготорговцев, – отношение, не имеющее ничего общего с капиталистическим способом производства в собственном смысле слова и еще не подчиненное ему даже формально. То обстоятельство, что именно в этих переходных формах эксплуатация труда достигает наивысшей степени, нисколько не меняет существа дела»[3]. С тех пор капиталистическое общество достигло высокой степени зрелости, но это не изменило его эксплуататорской природы.

В настоящее время объективное положение интеллигенции в капиталистическом обществе – и этого не могут не видеть даже буржуазные авторы [4] – по своему социальному положению во многом сблизилось с положением рабочего класса, а лучше сказать –работников наемного труда. Это, в свою очередь, «в значительной мере меняет отношение интеллигенции к капиталистическому строю, сближает ее интересы с интересами рабочего класса»[5]. Постоянно испытывая чувство тревоги и неуверенности в завтрашнем дне, интеллигент в развитых странах Запада тем не менее так до конца и не определился, какие общественные идеалы следует ему отстаивать и стоит ли ему бороться против существующей в странах Запада системы капиталистического производства.

Мы в данной статье обратились к анализу В.И. Лениным роли интеллигенции в ходе первой русской революции, которая, как известно, не устранила самодержавно-крепостнический порядок в нашей стране. То, что главная задача революции осталась не осуществленной, ни в коей мере не означает, что революция в России начала XX в. была исторической ошибкой. История объективна, и она ошибок не допускает. Между тем тогда, и что много хуже сейчас предпринимаются неуклюжие попытки теоретически обосновать ошибочность того революционного пути развития, на который вступила Россия в 1905 г. Мы не будем здесь опровергать абсолютно субъективистский тезис, которого придерживался еще Николай I, гласящий, что идея революции была привнесена в Россию с Запада, что в самой России объективной почвы для революции не существовало. Вторая часть этого тезиса и сегодня повторяется, теперь уже современными отечественными либералами. Если революции, как утверждают сегодняшние отечественные либералы, не являлись законом общественного развития на определенном этапе мировой истории, то как объяснить, что после тяжелого поражения в ходе первой русской революции через какие-то десять лет в России одна за другой произошли аж две новые революции?

Какие же аргументы приводятся современными либералами в поддержку их более чем сомнительного тезиса о том, что развитие России могло гораздо успешнее идти по иному пути, нежели тот, который привел к победе революции в Октябре 1917 г.

Сегодня совсем не лишне вспомнить и первых обоснователей ошибочности идеи революционного преобразования старого российского общества, в качестве каковых выступила вскоре после поражения революции 1905–1907 гг. в России немногочисленная группа известных в то время в стране российских интеллигентов, издавших сборник своих критических статей в отношении первой русской революции под названием «Вехи». Смысл веховского сборника состоял в том, чтобы, как утверждали его авторы, уберечь страну от опасных заблуждений, будто бы революция в России способна принести стране что-либо хорошее. Всю вину за происшедшую в стране революцию веховцы возложили на русскую разночинную интеллигенцию середины XIX в., которая, как они утверждали, не знала своей страны, а потому толкала Россию на опасную стезю развития.

«Мы, – говорилось в предисловии к сборнику, – не судим прошлого (на самом деле «веховцы», напротив, его судили и судили на удивление сурово. – Г.Ч.), потому что нам ясна его историческая неизбежность, но мы указываем, что путь, которым до сих пор шло общество, привел его в безвыходный тупик. Наши предостережения не новы: то же самое неустанно твердили от Чаадаева до Соловьева и Толстого все наши глубочайшие мыслители. Их не слушали, интеллигенция шла мимо них. Может быть, теперь разбуженная великим потрясением, она услышит более слабые голоса» [6].

Что бы ни говорили о целях выпуска сборника «Вехи» его авторы, истинный его смысл был обусловлен отнюдь не желанием, как писали в «Вехах», русской интеллигенции искупить «старые ошибки» (ее безрелигиозность, отщепенство и т. п.), а тем, о чем они предусмотрительно умолчали, – желанием сохранить в стране самодержавный строй. По-иному оценить содержание сборника нельзя, ибо из двух зол – победа революции или сохранение в России самодержавия – авторы сборника свое предпочтение явно отдали последнему. В последовавшем за первым («Вехи») десятилетие спустя втором интеллигентском сборнике – »Из глубины» (в нем приняло участие подавляющее большинство авторов сборника «Вехи»: Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков, С.Л. Франк, П.Б. Струве), вождь русской либеральной буржуазии П. Струве откровенно признал, что свержение царского самодержавия в России для него оказалось равносильно гибели самой страны. «В настоящий момент, – писал он, – когда мы живем под властью советской бюрократии и под пятой красной гвардии, мы начинаем понимать, чем были и какую культурную роль выполняли бюрократия и полиция низвергнутой монархии (выделено мной. – Г.Ч.). То, что у Гоголя и Щедрина было шаржем, воплотилось в ужасающую действительность русской революционной демократии»[7].

Сборник «Вехи» впервые вышел в свет в 1909 г., иначе говоря, в годы наступившей в стране вслед за поражением первой русской революции реакции. Буржуазная интеллигенция своим участием в развенчивании революции намеревалась получить от правительства своего рода индульгенцию, подтверждающую ее безусловную лояльность самодержавной власти.

Революция в России в случае ее победы над самодержавием могла иметь два противоположных, но рав

но вероятностных исхода. Первый мог привести к переходу власти в стране в руки буржуазии, о чем более всех других веховских авторов несомненно мечтал либерал П. Струве. За данное развитие событий объективно ратовали, по крайней мере, своими практическими действиями русские меньшевики. Вместе с тем оставался возможен и другой исход той же буржуазной революции в России начала XX в., на котором строилась тактика большевиков. Революция могла завершиться установлением в стране революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства. Возможность такого исхода революции крайне напугало российскую буржуазную интеллигенцию как раз потому, что он был вполне реален. Интеллигенция России в своем подавляющем большинстве сочла за благо отказаться от поддержки борьбы народных масс против самодержавия, дабы получить взамен в лице самодержавия надежную защиту буржуазии от «непомерных», как она уже тогда посчитала, требований народа.

К сборнику «Вехи» спустя сто лет после его выхода в свет, вероятно, можно было бы и не возвращаться, если бы не одно «но». В преддверии разрушения СССР и утраты трудящимися нашей страны всех тех социальных завоеваний, которые были ценой героических усилий добыты революционными массами России в Октябре 1917 г., последнее политическое руководство советской страны, возглавляемое М.С. Горбачевым и К^о, еще до окончательного распада страны предпринимало все усилия, дабы приобщить советских людей к либеральным (общечеловеческим) ценностям. Для решения поставленной задачи идеи веховцев оказывались как нельзя более подходящими. Чтобы не быть голословным, приведу лишь заключение составителя двух сборников русской интеллигенции начала XX в. «Вехи» и «Из глубины» А.А. Яковлева, в котором составитель и автор предисловия весьма недвусмысленно проводил мысль, на какие ценности сделало ставку меньшевистское руководство КПСС во главе с Горбачевым.

«Перед читателями – документы огромной значимости для духовного развития России. Им наверняка еще суждено сыграть свою роль в возрождении нашей национальной философской традиции и возвышении той культуросозидающей и интеллектуально честной работы (надо же, как выразился. – Г.Ч.), к которой призывали русскую интеллигенцию «Вехи» и «Из глубины», эти сборники статей и о русской интеллигенции и о русской революции». Мы должны помнить, что в России, как нигде, революция неразрывно связана с интеллигенцией»[8] (и при этом ни слова о рабочем классе. – Г.Ч.). Рассказывать сегодня читателю, куда завела нас идеология либеральной русской интеллигенции после августа 1991 г., думается, не стоит. Люди на собственном опыте убедились, чего стоят слова либералов, а чего – их дела.