Состояние
классового сознания украинских рабочих (2)
Л.Г. Николаенко
.
Неуверенность в
завтрашнем дне отягощена еще и страхом потерять социальные гарантии,
отвоеванные ранее у капитала. Вот почему абсолютное большинство рабочих
озабочено постоянным ожиданием снижения зарплаты, увеличения уровня безработицы
или перевода на неполный рабочий день. Среди разных категорий рабочих такая
озабоченность варьируется от 56% до 66%. Угрожающие цифры! Они говорят о
рождении не существовавших ранее фобий, которыми теперь заражено сознание
многих представителей наемного труда.
И это в условиях,
когда:
– настоящая или системная безработица нам
еще не известна;
– еще не известна безработица, переходящая от
отца к сыну;
– еще основная масса занятых не знает, что
такое перебиваться случайными заработками и искать работу после очередной ее
потери;
– еще не вошло в сознание многих понимание того,
что есть категория людей, вынужденных ради выживания обращаться к воровству и
т.д., что в массах пока относится к явлениям не социального, а морального
порядка;
– еще не понята
социальная суть многих либеральных идеологем, например свободы передвижения,
которой якобы не было в СССР и которая не связывается с реальным требованием
капитала в свободном передвижении наемного труда, обусловленном не только
разницей в степени ее эксплуатации по регионам и отраслям. Между тем, 18%
рабочих относят свободу передвижения к возможности выбора места жительства,
хотя 60% работающих уже поражено фобией безработицы, а 70% скорее отрицательно
относятся к приватизации крупных предприятий, 45% – мелких предприятий, 67% –
земли.
Иными словами, в
рабочей среде есть понимание того, что приватизация – необходимое условие
классового расслоения общества. Правда, такое понимание еще не стало всеобщим,
ведь 8% признают приватизацию явлением положительным (относительно земли –
11%), а 22% – вообще не смогли определиться, положительна она или отрицательна.
Как видим, 1/3 рабочих
не могут считаться оппозиционно настроенными к частной собственности и ее
владельцам. Для них приватизация и классовое расслоение общества никак не
связаны. Именно при их поддержке (частью молчаливой, частью активной) осуществляются
все т.н. реформы, точнее – насилие над волей абсолютного большинства людей,
включая, как ни удивительно, и их самих, ведь их классовая воля от них
отчуждена.
Действительное
пролетарское сознание нельзя отождествлять с сознанием отдельных рабочих или
групп рабочих. Для первого существенно отрицательное отношение к частной
собственности, хотя в рабочей среде есть люди, положительно относящиеся к ней.
Такое противоречие, имеющее место в рабочей среде, не есть отрицанием
классового сознания. Оно лишь показывает его состояние на данный момент.
Неприятие частной
собственности для сознательного рабочего – иное выражение идеи альтернативного
общества.
В частной собственности
как социальном институте буржуазия представлена как класс для себя. В пролетарском
отрицании частной собственности и связанной с ним идее альтернативного общества
уже рабочие предстают в таком качестве, что, однако, для них не самоцель.
Поэтому, когда Манн говорит, что идея альтернативного общества – этап в
формировании классового сознания рабочих, он прав лишь отчасти. Она еще и результат
социальной истории рабочего класса, и структурный элемент в его классовом
сознании. Например, извечное стремление к социальной справедливости в рабочей
среде – неявное выражение идеи альтернативного общества. Точно так же и класс
для себя является историческим продуктом в одном отношении, социальным
признаком каждого из классов – в другом и, разумеется, этапом в развитии
классового сознания – в третьем.
В первом случае речь
идет о социальной природе класса для себя, во втором – о неотъемлемом от класса
желании (воле) стать доминирующим (укрепиться в доминирующем положении), а в
третьем – о связи указанного желания и практического действия, ибо каждый из
них видит общество таким, в каком его классовая воля не будет ограничена волей
других классов.
Так, буржуазия,
утверждаясь в качестве класса для себя, сформировала нужные для этого
социальные институты, включая государство. Теперь она пытается данные институты
защитить различными средствами: правовыми и внеправовыми, легитимными и нелегитимными,
включая образование, науку, мораль религию и т.д. Она пытается формировать в
обществе иллюзию всеобщей собственной значимости, выраженной в элитаристских
теориях.
Отечественный рабочий
класс, утвердившись в качестве класса для себя, сделал то же самое, но, потеряв
власть, ушел в себя. Надолго ли, ведь идея социальной альтернативы, точнее
альтернативного общества, как показывают результаты опроса, вновь вернулась в
его сознание?
Идея альтернативного
общества в классовом сознании рабочих непременно связана с отрицанием частной
собственности. И никакие опросы не могут опровергнуть это, не могут выявить ее
реальную социальную суть, хотя могут установить характер распределения мнений о
ней в рабочей среде, что дает основание для суждений, например, о степени проникновения
в рабочее сознание буржуазных идей, настроений и даже фобий. Скажем,
перечисленные выше и другие распространенные в рабочей среде фобии показывают
наличие у них чувства связи их социального положения (классовой ситуации, в
которой они находятся) с частной собственностью. Правда, чувство есть, а знания
об этой связи есть далеко не у всех. В результате рабочие в своем понимании классовой
ситуации не однородны.
Примером ложной мысли,
интенсивно распространяемой в рабочей среде, есть мысль о практической возможности
честно заработать миллионы. Она одна из тех, которые овладев сознанием рабочего
человека, делает его лояльным к существующей системе. Производство лояльности –
одно из направлений в классовой борьбе буржуазии с рабочими. Лояльный рабочий
безопасен. Социальная альтернатива в его сознании как бы засыпает, и он больше
не видит в своих неудачах объективной закономерности того, что он изначально
лишен возможности стать миллионером и что единичные случаи выхода «в люди» (читай
в «клуб богачей») из социальных низов – исключение из правил, подтверждающее
общую закономерность: общество делится на классы лишь потому, что у наемных
людей, ядро которых составляют рабочие, нет и не может быть практической
возможности разбогатеть, хотя в их сознании может быть и даже внедрена иллюзия
такой возможности.
На миллионеров кто-то
должен работать! Вот в чем состоит объективная необходимость, на которой
строится капитализм. Все не могут быть миллионерами, ибо некому будет работать.
Правда, образ миллионера в глазах западного обывателя уже потускнел. На его
место все настойчивее претендует миллиардер. Иначе говоря, борьба буржуазии с
идеей альтернативного общества – одно из направлений классовой борьбы,
осуществляемой даже на прилавке в супермаркете.
Еще более сложным для
понимания такой борьбы является кажущееся безграничным буржуазное право и якобы
практическая возможность говорить открыто о любых социальных проблемах. Такое
право именно кажущееся, иллюзорное, потому что любое право является
действительным только тогда, когда оно приводит к реальным практическим
результатам, к изменению социального положения большого числа людей. В
противном случае право не выходит за границы идеологии и практик,
обеспечивающих ее действенность и эффективность. Например, право на труд в условиях
системной безработицы – иллюзия права. Практическая реализация права на труд
означала бы переход к социализму, чего капитал, если его об этом хорошо не
попросить, никогда не допустит. Право на труд, сопровождаемое безработицей, –
иллюзия права; абстрактное право (право на словах или на бумаге) – суть всякого
буржуазного права. Капиталу нужна резервная армия труда, а проще говоря –
безработица. Без нее невозможна эксплуатация чужого труда. Да и вообще она
выполняет большой набор функций.
Например, когда
говорят, что безработица стимулирует к труду и трудовой дисциплине, вводят в заблуждение,
говорят не всю правду, ибо она:
– одно из средств, склоняющее к лояльности
(сегмент в производстве лояльности, ведь каждый понимает, что в любой момент
может оказаться на улице), а только потом к труду;
– принуждая к труду, сводит на нет
возможность выбора профессии;
– фактор принуждения к т.н. грязным занятиям,
в т.ч. и криминальным;
– один из институтов формирования наемной
армии, которая теперь защищает не народ, а буржуазное государство;
– средство формирования рынка труда и
последующего распределения рабочей силы в обществе методом т.н. трудового
договора;
– средство манипуляции сознанием наемных
работников, включая формирование т.н. солидаристских настроений (готовности
идти на компромиссы; вступать в солидаристские «независимые» профсоюзы и т.д.);
– средство формирования армии штрейкбрехеров
и т.д.
Учитывая же, что
существуют различные виды безработицы[i], возникает возможность довольно
технологично влиять на поведение как работающих, так и безработных.
Безработица – мощное
средство в деле социального конструктивизма, включая и конструирование иллюзий,
подобных иллюзии права на труд. Это – один из способов борьбы с социальной
альтернативой, а также снижения социальной напряженности. Без иллюзий рыночная
экономика не может существовать, особенно в тех странах, где рабочий класс
достаточно активен.
Конструирование иллюзий
– главное средство формирования ложного сознания у работающих людей, которые
должны верить в то, что капитализм имеет историческое преимущество перед
социализмом. Приняв иллюзию за истину, люди начинают думать, что на самом деле
иллюзиями являются любые их представления об альтернативном капитализму
обществе.
В рабочей среде Украины
весьма распространены такие иллюзии.
Как уже отмечалось, 40%
респондентов признают справедливым богатство, обретенное честным путем, а 92%
напрочь отвергают возможность честным путем нажить миллионы в Украине.
Получается, что такая возможность в принципе существует, но только не в Украине.
Отрицание такой возможности в Украине варьируется в пределах 90% и больше среди
всех категорий рабочих. А если так, то все украинские богатые в оценках рабочих
однозначно относятся к людям, мягко скажем, вороватым, и все их богатства
нажиты нечестным путем. В итоге постоянно поднимается вопрос легитимации
разделения общества на бедных и богатых, например, методом правовой амнистии.
Кстати, последний киевский майдан, расколовший Украину, во многом вызван верой
в европейский капитализм как идеальный способ общественного устройства.
Идея возможности
совершенного капитализма, якобы построенного на Западе, – еще одна иллюзия,
внедренная в сознание части рабочего класса, конкурирующая с идеей
альтернативного общества. Она поразила сознание украинского обывателя и будет
пребывать в нем еще долго.
Еще одна,
распространенная в рабочей среде, иллюзия заключетсяа в вере в то, что нынешний
социально-экономический строй в Украине можно улучшить посредством реформ, во
что верит 39% респондентов. Возвращаемся
к данному показателю потому, что вера в капитализм принуждает рабочих к
беспрестанному поиску т.н. честных представителей капитала и их агентов, за
которых можно проголосовать на выборах. Кумиры меняются, но вера в буржуазные
реформы остается. Слово реформы подкупает, а следовало бы задуматься над тем,
что это за реформы, кто и с какой целью их проводит.
Сознание у части
рабочих в данном случае имеет амбивалентный характер. Оно в основе своей
остается пролетарским – остро воспринимает всякую социальную несправедливость,
но будучи зараженным буржуазными идеями, принуждает его носителей думать и
поступать вопреки собственному пролетарскому происхождению и положению.
Амбивалентность –
искусственно сформированный продукт. Иллюзии, надстроенные над опытом
пролетарской жизни, обращают сознание рабочего в ложное. Социальный эффект
всякой иллюзии в том и состоит, что ее носитель искренне верит в то, что мысли,
господствующие в его голове, – якобы его собственные мысли и что, поступая в
соответствии с ними, он поступает по собственной воле. Хотя на самом деле он
действует в соответствии с требованиями чужой воли.
Иллюзии – удел прежде
всего обездоленных. Они трансформируют искомые смыслы и принуждают находить их
там, где их нет, например в возможности разбогатеть, которая, не подтверждаясь,
у части людей порождает массовое разочарование в собственных силах и
интеллектуальных возможностях, вызывает апатию. Однако разочарование в сознании
большой части рабочих – фактор, питающий идею альтернативного общества.
Любые идеи, включая и
иллюзорные, как известно, возникают не на пустом месте. Идея альтернативного
общества возникает в головах простых людей еще и от безысходности, которую
официальная наука, образование и пропаганда пытаются подменить иллюзией
возможности построения более совершенного капитализма, способного конкурировать
с идеей альтернативного общества. Такая иллюзия – как бы альтернатива
альтернативе. Ее функция – обращение общественного сознания в массовое, включая
классовое сознание у части рабочих. К сожалению, современная социология – одно
из средств расширенного производства подобных иллюзий, без нее общественное
сознание быстро очистилось бы от них.
Иллюзия совершенного
(читай справедливого) капитализма – симулякр альтернативного общества. Если в пролетарском
сознании зреет образ альтернативного капитализму общества, где не только рабочие,
но и все нынешние наемные люди будут свободны от эксплуатации, то ее симулякром
выступают утверждения, например, об утопичности таких мечтаний, за которыми
(утверждениями) кроются ослиные уши все того же капитализма. «Научные»
рассуждения о том, что всякие мечтания о бесклассовом обществе относятся к
разряду утопии, или что классов вообще не существует, или что капитализм
осуществил вековую мечту народов о демократии (власти народа) и т.д. и т.п.,
преследуют цель доказать, что «Капитализму альтернативы нет! Капитализм был и
всегда будет!»
Во всякой культуре
преследуют лжецов за их ложь. Сегодня они скрываются за свободой слова и правом
на мнение.
Вот примеры искусственно
сконструированных высказываний, к которым наиболее часто прибегают буржуазные
политики, ученые и просто пропагандисты, дезориентирующие рабочий класс идеями
альтернативы пролетарскому представлению о социальной альтернативе:
– нужно, чтобы олигархи
ушли из власти, и тогда...;
– если отделить власть от капитала, то...;
– разделение властей – единственно возможный
путь к демократии;
– нужна судебная реформа, чтобы суд стал действительно
независимым;
– многопартийная система – залог того, что
общество стоит на пути к демократии и т.д. и т.п.
При внимательном
рассмотрении данных положений нетрудно сделать совершенно иного рода выводы:
– во-первых, отсутствие олигархов, скажем, в
парламенте не уничтожает ни самих олигархов, ни их власти, осуществляемой от
имени всего капиталистического класса (буржуазный парламент трансформирует
власть буржуа во власть денег или наоборот);
– во-вторых, т.н. развитой капитализм по
логике его развития обращает власть буржуа в олигархическую власть, ведь
процесс накопления капиталов всегда сопряжен с концентрацией власти и наоборот[ii];
– в-третьих, требование отделить власть от
капитала при власти капитала – это бессмысленная сентенция, магически
действующая на умы неискушенных обывателей;
– в-четвертых, разделение властей, что
известно со времен Руссо, изначально означало способ отчуждения власти от
суверена, включая и народ, который как бы суверен по буржуазной конституции.
К тому же практика
разделения властей при капитализме свелась к ее разделению между различными кланами
буржуазии, что и означало установление буржуазной диктатуры, хотя в
конституциях было записано, что источником власти (сувереном) является народ.
Однако вернемся к идее
альтернативного общества.
Например, так
называемая шведская модель «социализма» вызывает больше симпатий 30% респондентов,
нежели реальный социализм, имевший место в СССР (24%), хотя 41% сожалеет о
разрушении СССР как более справедливом и гуманном обществе, нежели современное
капиталистическое. Социальная память дает о себе знать.
В то же время
необходимо заметить, что идея альтернативного общества, распространенная в
рабочей среде, и идея диктатуры пролетариата, способная на практике реализовать
антикапиталистическую альтернативу, – совсем не одно и то же.
Шведский социализм –
идеологема, которая сеет иллюзию того, что альтернативное капитализму общество
уже существует в целом ряде стран и в его основании лежит частная
собственность. Хотя рабочему следовало бы знать, что без диктатуры пролетариата
идея социализма не более чем утопия, вера в которую иллюзорна. Но кто ему об
этом скажет?
А между тем, наш опрос
показал, что только 15% респондентов согласны с тем, что «только власть
трудящихся может улучшить ситуацию в стране», 25% скорее согласны с этим, а 13%
– скорее несогласны. Как бы то ни было, 40% так или иначе отказывают
капитализму в лояльности при 16% отрицающих идею власти трудящихся, с 31%
затруднившихся с ответом.
О чем говорят
приведенные цифры?
О том, что:
– почти у трети рабочих нет никакого
представления о диктатуре пролетариата, которая в опросе была названа властью
трудящихся, не верят даже в возможность существования такой власти, т.е. не
верят в себя;
– 13% скорее не согласных практически
уверовали в либеральное клише «управлять должны профессионалы, а не кухарки»,
куда следует добавить и 16% отрицающих саму идею власти трудящихся, ибо у них
уже сформировано устойчивое буржуазное представление о несостоятельности любой
власти, в которой принимают участие рабочие.
Правда, они же
предельно негативно относятся и к власти олигархов, к олигархату как сообществу
людей, как к социальному институту и как к системе власти. Об этом
свидетельствуют результаты ответов на вопрос: «Вы согласны – Олигархи имеют много власти в нашем обществе?»,
которые распределились следующим образом:
Как видим, согласные
и скорее согласные с данным утверждением вместе составляют абсолютное
большинство. Мы знаем, что респонденты в принципе не верят в возможность
разбогатеть в Украине честным путем. Но весьма распространена в обществе и вера
в то, что в цивилизованных странах
олигархов нет, что бизнес и власть можно разделить, выведя капиталистов из
парламента и не давая им министерские посты. Тогда напрашивается следующий
вопрос: «А зачем вообще создаются буржуазные партии? Разве не для того, чтобы в
министерских и парламентских креслах восседали либо сами капиталисты, либо их
представители – агенты капитала?»
Конечно, возможно
создать иллюзию того, что можно отделить экономическую власть от политической,
но реально отделить политику от экономики в принципе невозможно. Политика и
экономика в любом классовом обществе – два элемента одной и той же
институциональной матрицы; два института одной и той же политико-экономической
системы.
Но вера в такую
возможность в рабочей среде есть, и она действенна. Ее действие проявляется в
расколе украинского общества хотя бы по вопросу о евроинтеграции – туда, где
якобы олигархов нет, где свобода передвижения и где можно разбогатеть честным
трудом или, в худшем случае, достойно жить на одну зарплату. Все подобные
иллюзии говорят лишь о том, что громко звучащие в Раде, в СМИ и на митингах
разговоры о пагубности олигархата как системы власти и всего с ним связанного
производит обратный эффект – укрепляет власть олигархата. Эти разговоры создают
иллюзию того, что олигархат не столь могуч. Следовательно, необходимо терпеть и
ждать результатов борьбы олигархов с олигархатом.
[i]
Существует:
- фрикционная безработица, связанная
с затратами времени на поиск нового места работы после утраты прежнего;
- структурная безработица, связанная
с изменениями в производственных технологиях, которые ведут к изменениям в
структуре спроса на рабочую силу, что затрудняет уволенным найти работу,
связанную с их квалификацией;
- циклическая
безработица, возникающая в период циклического экономического спада, снижающего
спрос на рабочую силу;
- сезонная безработица, связанная с
сезонными колебаниями в объеме, например, сельскохозяйственного производства;
- институциональная безработица,
которая зависит от недостатка информации о вакансиях и профессиях людей, ищущих
работу, а также контролем уровня пособий по безработице.
В каждом из
перечисленных видов безработицы ее социальные функции видоизменяются.
[ii]
Каждому историческому типу общества свойствен свой собственный способ
социального развития. Капиталистический способ социального развития отличается
капитализацией всей системы отношений между людьми,
- превращением их в так называемый
социальный капитал, – обращенная в товар система связей и зависимостей,
которая, вопреки существующему мнению, находится не в распоряжении всего
общества, а в распоряжении господствующего капиталистического класса,
распоряжающегося им по законам рынка и конкуренции.
|