Состояние
классового сознания украинских рабочих[i]
Л.Г. Николаенко
.
Манн считает
маловероятным, что пролетариат ощущает в себе силу стать классом для себя.
Однако так думать можно лишь в одном случае, если представить, что капиталу
удалось взять под полный контроль сознание наемных людей: оградить их
веберовской железной клеткой классовой структуры современного капитализма,
распределяющей людей по статусам и ролям. И все же капиталу нужны грамотные
рабочие, а последние совсем не обязательно, обретя профессиональные знания,
рвут со своим классом. И среди буржуазной элиты не все либералы. Во внимание
нужно принимать и собственно пролетарские политические партии, и
профессиональные союзы, функционирующие на классовой основе и т.д.
Исследование Манна
показывает, что классовое сознание рабочих – нечто большее, нежели т.н. повседневное
сознание отдельных его носителей. В нем присутствует система социальных
ориентаций, выводящая за пределы повседневности и показывающая, что жизнь
понимается ими не просто как протекающая только в пространстве социального
бытия, зафиксированного в трех первых признаках формулы Манна, но и во времени
классово ориентированных социальных изменений, зафиксированных в четвертом
признаке. К тому же отечественная классовая ситуация радикально отличается от западной
тем, что в рабочем классе живет память об утерянном обществе, в котором его
«для себя» было реализовано и обращено для всех.[ii][iii]
В анализе состояния
сознания современного украинского рабочего класса мы ориентировались не на
выводы Манна о классовом сознании рабочих, а на его формулу, понимая, что
проблема значительно шире и не во всем укладывается в предложенную им логическую
конструкцию. Понятно, что за время после опроса в 2013 г. многое изменилось,
но рабочие так и остались рабочими, и нет оснований утверждать, что их сознание
стало принципиально иным, хотя некоторые аспекты в его состоянии могли
измениться. Т.е. в сознании отдельных рабочих, отдельных составляющих его групп
могут быть и бывают существенные отклонения от его классовой сути, что не
снимает самой проблемы классов и классовых отношений.
А) Классовая
идентичность – самоопределение рабочих в качестве рабочего класса
Классовая идентичность
– один из основных показателей как самого наличия классового сознания, так и
того состояния, в каком оно находится.
Опровергая все т.н.
доказательства, что в современном украинском обществе рабочего класса больше
нет, 81% опрошенных дали однозначный ответ – мы рабочие. В то же время почти у
20% опрошенных есть проблемы с собственной классовой идентичностью в том
смысле, что 11% респондентов вообще не отнесли себя к рабочему классу, а 8% не
смогли определиться в этом вопросе. Однако количество таких людей, выраженное в
абсолютных числах, оказалось не столь большим (339 человек из 1800 опрошенных).
Все последующие
распределения лишь свидетельствуют о структурных сдвигах в их классовом
сознании, которые не могут быть основанием для отрицания самого факта наличия
рабочего класса в Украине, наличия у него классового сознания, как и того, что
многие из них не сомневаются в том, что живут в классовом обществе.
В вопросе «Обычно люди
говорят, что они принадлежат к какому-то классу (рабочему, среднему, другому).
К какому конкретному классу Вы бы отнесли себя?» ставилась цель выяснить
степень идентификации рабочих с рабочим классом. Только 14% отнесли себя к
среднему классу, 77% – к рабочему, а 8% затруднилось с ответом. Можно считать,
что украинские рабочие посрамили своих западных коллег своей более точной
классовой самоидентификацией, ведь при прямом вопросе 81% из них определились
однозначно: они рабочие.
Не исключено, что при
ответе на первый (основной) вопрос сказалось наличие в рабочей среде социальной
памяти о своем классовом советском прошлом, а при ответе на последний – влияние
массированного обсуждения места среднего класса в капиталистическом обществе, к
которому относят людей не по действительным классовым признакам, а, например,
по доходу.
И все же, несмотря на
указанное отклонение, можно смело утверждать, что именно первая цифра
соответствует действительности, а это 81% рабочих, которые считают себя именно
рабочими и никем другим.
Еще один контрольный
вопрос звучал так: «Вы согласны –
Рабочего класса в нашей стране нет?» однозначно несогласных оказалось 34%,
а скорее несогласных – 26%. Вместе набирается чуть больше 60%. Здесь мы имеем
значимое отклонение, требующее объяснения, что мы сделаем позже.
Весомым аргументом в
пользу классовой идентификации является распределение ответов по признаку
уровня образования. Так, к рабочим отнесли себя 100% опрошенных с начальным
образованием, 86% с профессионально-техническим, 83% – с полным средним и 81% –
со средним специальным. Некоторое отклонение замечено среди рабочих с неполным
(67%) и с полным высшим (73%), но доля первых среди опрошенных составляет
только 3%, а вторых, соответственно, 15%. Преобладают же рабочие со средним
специальным (36%) и профессионально-техническим образованием (28%). Таким образом,
классовая идентичность украинских рабочих в структурном отношении не столь уж
противоречива.
Показательно, что в
период т.н. приватизации, точнее, разрушения советской системы хозяйствования,
60% опрошенных рабочих отказались получать ваучеры[iv],
7% ваучеры получили, но никуда их не вкладывали, чем не только поставили под
сомнение ее легитимность, но и правомерность ее последующей институализации. Фактически
они отвергли правомерность капиталистических преобразований. В настоящее время
91% рабочих акций не имеют, а 95% – не имеет собственности, то есть, пребывая в
условиях частнособственнических отношений, они исключены из них как субъекты.
Поэтому, когда
некоторые теоретики утверждают, что современный капитализм далеко не тот, что
был во времена Маркса, им следовало бы напомнить, что собственность в то время
была «уничтожена для девяти десятых»
членов общества и что она вообще «существует именно благодаря тому, что не существует
для девяти десятых»[v].
Правда, 7% рабочих
ваучеры имеют, но не получают дивидендов. Они – номинальные собственники
(собственники без собственности): приняли прямое и достаточно активное участие
в легитимации и конституировании частной собственности и капитализма, оставшись
ни с чем.
К тому же в рабочей
среде нет приписываемой им воли к уравниловке. Идея отнять и поделить – в принципе
не пролетарская, а либеральная, искажающая суть процесса экспроприации
экспроприаторов[vi]. «Поделить» означает превратить в
частную собственность и тем самым создать условия для нового воспроизводства
всего комплекса социальных неравенств: расширенного их воспроизводства, в чем
абсолютное большинство рабочих, как показывает наш опрос, совсем не
заинтересованы.
Б) Классовая оппозиция
Классовая оппозиция по
Манну, как мы уже знаем, есть осознанием рабочими того, что капиталисты и их
управляющие неизменно являются противниками рабочего класса, т.е. в рабочем
классе есть сознание своей системной социальной зависимости от капиталистического
класса.
Но разве только у
рабочих есть такое сознание? Разве у буржуазии его нет? Она понимает, что самое
ее существование находится в прямой зависимости от состояния рабочего класса и
его классового сознания: чем у большей части рабочих сознание в классовом
отношении не прояснено, тем устойчивее капитализм и тем богаче капиталисты.
Речь здесь идет об
особой форме капиталистической конкуренции, переходящей из экономики в
социальную, культурную, политическую и научную сферу, т.е. на уровень
тотального классового противостояния.
В Украине данное
противостояние пока выражается в том, что на вопрос «Как Вы оцениваете расслоение
украинского общества на богатых и бедных?» 53% опрошенных оценили как
«абсолютно несправедливое явление». В идеале данная цифра должна была бы
совпадать с общим числом респондентов, отнесших себя к рабочему классу. Но
здесь дают о себе знать факторы, влияющие на то, в каком состоянии на момент
опроса находится классовое сознание рабочих. Хотя оснований для либеральных
обольщений данная цифра не дает, ибо половина рабочих не считает факт такого
расслоения как соответствующий их воле, ибо оно несправедливо, а 40% считает
такое расслоение справедливым «только в тех случаях, когда богатство получено
своим талантом, честным трудом». Иными словами, последние допускают возможность
социального расслоения, но лишь основанную на труде, а не на присвоении чужого
труда. По сути, обе категории рабочих солидарны друг с другом и составляют
вместе 93 %, что делает считающих справедливым расслоение общества на бедных и
богатых, «поскольку каждый достоин своей участи», и затруднившихся с ответом
(вместе они составляют 7%), – величиной малозначимой.
Сравнивая данные цифры,
можно сделать два, на первый взгляд, совершенно несовместимых вывода:
1) в народе доминирует
однозначная негативная оценка приватизации как воровской;
2) нуворишам удалось
внедрить в рабочую среду ложное мнение о возможности разбогатеть честным трудом
(речь идет не о случаях, а о социальной закономерности).
Здесь мы имеем
показатель того, что процесс обуржуазивания сознания рабочих не только имеет
место, но и достаточно интенсивно протекает, хотя не столь успешен, как того
хотелось бы собственность имущим.
К тому же, давно
известно:
– во-первых, разбогатеть честным трудом даже
при недюжинном таланте нельзя, ибо любое богатство – результат особого способа
распределения, в котором принимаются во внимание, как минимум, два момента:
а) присвоение прибавочной стоимости по праву собственника средств
производства (вспомним теорию ограждения Паркина); б) по праву того, что в
обществе некоторым видам профессий отдается предпочтение, закрепленное на
законодательном уровне[vii];
– во-вторых, расслоение общества на бедных и
богатых – функция расслоения общества на классы. Оно возможно только в том
случае, когда на то есть соответствующая политическая воля, закрепленная
институтом права и подавляющая исконную волю к социальному равенству (вспомним,
опять же, теорию узурпации Паркина);
– в-третьих, современное расслоение общества
на бедных и богатых – не что иное, как известное издревле расслоение общества
по признаку имущественного ценза, воспроизводящего современную систему социальных
неравенств, несправедливостей и конфликтов.
Учитывая сказанное,
нужно сделать вывод, что признание частью рабочих возможности разбогатеть честным
трудом в классовом обществе – признак смутности их сознания, отделяющего
богатство от эксплуатации чужого труда. Подобная амбивалентность в сознании
рабочих – довольно распространенное явление, результат сбивающей многих с толку
пропаганды капитализма, в которой идея раскола общества на бедных и богатых
никак не связывается с частной собственностью и проблемой классов.
Попытки представить
бедность и богатство как экономически обоснованную иерархию в уровне доходов
различных категорий населения и как результат справедливого распределения
ресурсов, власти и престижа по социальному статусу – от лукавого. В них скрыта
идея нерушимости существующего строя, проникающая и в рабочее сознание. Поэтому
40% респондентов, признавая справедливой возможность разбогатеть честным
трудом, являются носителями пока еще смутного понимания связи бедности и
богатства с расколом общества на классы. Такое понимание нужно вывести из тени
чувств и ввести в логику суждений о действительно справедливом социальном
устройстве. Хотя слово справедливость свидетельствует, что сомнение посеяно:
смутность таит в себе противоречие. В нем рядом с признанием такой
справедливости соседствует и отрицание произошедшего раскола общества на классы
как абсолютно несправедливого. Добавив сюда 53% респондентов, которые уже
осознали, что раскол общества является абсолютно несправедливым явлением,
получим подавляющую долю рабочего класса, выраженную известной нам цифрой – 93%
от его состава.
При этом все категории
рабочих, разбитые по уровню их квалификации, образования и т.д., отвергли
раскол общества на бедных и богатых как вполне справедливое явление, поскольку
каждый достоин собственной судьбы. Поэтому нет необходимости расписывать все
параметры распределения их мнений по этому вопросу. И так понятно: с проблемой
классовой оппозиции в сознании большинства рабочих все обстоит в пределах
нормы, хотя цифра в 40% (включая 7% затруднившихся с ответом вместе с теми, кто
скорее верит, нежели понимает, что социальное расслоение справедливо, ибо
«каждый достоин своей участи») говорит о резервах развития пролетарского
сознания, необходимости выдавливания из рабочей среды еще бытующих в ней
пробуржуазных настроений.
В) Классовая
тотальность
Проблема классовой
тотальности может быть понята как то, каким образом экономическое положение
класса сказывается на его социальном положении и на его образе жизни в целом.
Когда о классовой тотальности говорят как о связи классовой идентичности и
классовой оппозиции, которые вместе определяют социальную ситуацию, сложившуюся
в обществе, то подобная витиеватая терминология не позволяет понять, что же она
такое – классовая тотальность. Если сказать проще, то вопрос состоит в том, в
какой степени социальная активность класса определяется его способностью защищать
себя: быть классом для себя.
Социальная защита,
рассматриваемая под таким углом зрения, оказывается самозащитой класса от его
классовых противников и стремлением к созданию необходимых для этого
институтов.
В капиталистическом
обществе классовая тотальность буржуазии институционализирована, а пролетарская
– нет.
Воля пролетариата в нем
институционально не представлена. Из этого следует, что классовая тотальность
буржуазии выражается в поиске мер, способных удержать рабочих в их настоящем
социальном положении, а для самих рабочих – в поиске мер, способных
институционализировать собственную волю.
Классовая тотальность
рабочих – результат векового опыта классовой борьбы. Она – концентрированная
форма такого опыта, выраженная в сознании необходимости такой борьбы и
практической готовности не только защищать себя сейчас, но и упреждать грозящие
ей опасности в будущем, а именно: изменять социальное устройство общества в
своих интересах.
Как момент классового
сознания рабочих тотальность выражается в понимании ими:
– принадлежности к
рабочему классу;
– экономической, политической и культурной,
а в целом классовой (в смысле системной), зависимости от капиталистического
класса, условий, в которых они живут и за пределы которых выйти сейчас не
могут;
– своей противоположности капиталистическому
классу и даже в определенном смысле продукту его воли и т.д.
Проще говоря, классовая
тотальность есть способность класса быть классом для себя, которая совсем не
обязательно реализуется здесь и сейчас.
Измерение классовой
тотальности как элемента классового сознания прямо не проводилось нами, но о
ней можно судить по результатам ответов на другие вопросы. Так, на вопрос «Как Вы относитесь к существующему в Украине
социально-экономическому строю?» 40% респондентов отметили, что «его необходимо
сменить на более справедливый», а 39% – что «его необходимо и можно улучшить
посредством реформ». Это показывает большое число рабочих, недовольных
классовой ситуацией, в которую они попали и которую они хотят ее изменить.
Проблема классовой
тотальности касается каждого из классов. Но пролетарская тотальность отличается
от буржуазной еще и тем, что рабочие ориентированы не на собственный
эгоистический интерес, а на справедливое устройство общества, в котором они
будут чувствовать себя комфортно. Поэтому не удивительно, что 70% опрошенных
отрицательно относятся к передаче в частную собственность крупных предприятий.
Правда, и здесь имеет
место момент смутности в понимании частью рабочих практической возможности
самим влиять на процесс социальных изменений, ведь число тех, кто верит в
возможность «улучшения» социально-экономического строя посредством реформ, достаточно
велико, несмотря на то, что рыночная система может быть улучшена лишь в одном
направлении – в интересах буржуазии и никак не в интересах рабочего человека и
что отступление капитала перед нарастающей активностью рабочих – явление
временное. За ним всегда идет социальный реванш: инфляция, кризис и все то, что
оправдывается идеологемой экономической эффективности капиталистического
производства. Снижение прибыли и дохода для капитала неприемлемо. Стремление к
ним – фактор, разделяющий общество на классы людей, на бедных и богатых, где
одни эксплуатируют труд других. В ней скрыта классовая тотальность
капиталистического класса, реализуемая на практике во всех сферах общественной
жизни: от экономики и политики до образования и культуры. Рост общественного
богатства в таком случае – условие роста богатства, находящегося в частной
собственности. Рабочим же из него еще нужно отбить свою долю.
Для рабочего
экономическая эффективность общественного производства не самоцель, а условие
общественного развития, снимающая классовые различия. Тотальность для него
изначально не предмет рефлексии, а средство физического выживания. Рефлексия
тотальности – следствие, а не исходный пункт в развитии класса в направлении
для себя. Она обусловлена поиском рациональных средств обеспечения классовой
тотальности.
Буржуазия в свое время
(в борьбе с феодалами и феодализмом) стала тотальной силой, способной приспосабливать
общественную жизнь, как и жизнь всех и каждого, к своим классовым интересам.
Буржуазная диктатура – это практическое воплощение классовой тотальности
буржуазии, возрожденной теперь и у нас.
Отечественный рабочий
класс тоже утвердил собственную классовую тотальность в форме СССР, но отказав
в доверии советской власти, утратил юридическое право на тотальный контроль
общественных процессов. Он утратил возможность прямого участия в определении
магистрального пути социально-исторического развития, увязывать его с законами
общественно-исторического развития в целом. Но он, однако, не утратил, – а как
класс, и не мог утратить – самой тотальности, проявляющейся теперь в форме
сознания необходимости создания альтернативного капитализму общества.
Г) Альтернативное
общество
Представления об
альтернативном обществе – одно из проявлений класса для себя в сознании
рабочих. Капиталистический класс уже реализовал на практике такие
представления: он уже создал свое общество – капиталистическое. В сознании
исключенного класса, отчужденного от власти и собственности, такие
представления возникают с необходимостью и будут существовать до тех пор, пока
будут существовать классы. СССР представлял собой практическое воплощение идеи
альтернативного капитализму общества, хотя в сознании незначительной части его
граждан идея реставрации частной собственности (возврата к капитализму) жила.
Как показывает опрос,
идея поиска капиталистической альтернативы вновь занимает умы рабочих. Но эта
идея уже не призрак, а реальность, определяющая весь комплекс современных
межклассовых отношений.
Поэтому не удивительно,
что на вопрос «Если Вы считаете, что
существующий социально-экономический строй надо сменить, то на какой?» 24%
респондентов выбрали «социалистический (как было в СССР)», а 27% –
«социалистический (с устранением недостатков, имевших место в бывших
социалистических странах)», а предпочтение «социалистическому (как в
современном Китае)» отдали еще 9% респондентов. Короче, социализму отдает предпочтение
60% от всего состава рабочего класса. А если учесть, что в сознание многих
внедрена иллюзия, что в скандинавских странах также построен социализм, то к сторонникам
социализма можно добавить еще 30% тех, кто предпочел «капиталистический
(социал-демократический, как в Швеции, Норвегии, Финляндии) строй». И
всего-навсего 10% респондентов отдали предпочтение «капиталистическому
(неолиберальному, как в США, Великобритании)» строю, несмотря на тотальную
американскую пропаганду.
Как видим, в сознании
рабочего класса Украины существует, пусть и вариативная, но устойчивая идея
антикапиталистической альтернативы, связанная с социализмом, и есть достаточно
устойчивая совокупность людей, не признающих никакой другой альтернативы.
Идея альтернативы
звучит и в ответе на вопрос «Как Вы относитесь к разрушению социалистического
строя в СССР?». «Я сожалею об этом. Это было более справедливое и гуманное
общество», – сказали 41% респондентов. Чем выше образование респондентов, тем
ниже уровень сожаления, хотя он колеблется от 63% среди малообразованных до 36%
среди рабочих с высшим образованием. И наоборот, чем выше образование, тем
больше тех, кто не сожалеет о разрушении СССР: соответственно от 6% до 27%
респондентов.
И, тем не менее, общая
картина такова, что можно ждать серьезных сдвигов в существующей классовой ситуации
в сторону социальной альтернативы, ведь в полученных ответах звучит голос
коллективной памяти народа, пусть подверженной искажениям, но не в своей основе.
Социальная память,
правда, склонна идеализировать прошлое, придавать ему идеализированные
позитивные черты, отрицающие окружающую реальность. Тогда в дело вступает
идеология. Она отвергает стихийно формируемую в народе социальную альтернативу,
но в результате общественное сознание расслаивается в соответствии с
существующими в обществе классовыми позициями. Поэтому многие, ругая социализм,
хотят его возрождения. А как иначе, когда лишь 11% респондентов считает, что
положение рабочих на предприятии улучшилось по сравнению с советским временем,
а 49% – что ухудшилось, 63% недовольны уровнем заработной платы. Все это не вызывает
оптимизм, но вызывает раздражение.
Но если это так, то
возникает вопрос, почему радикальное ухудшение социального положения рабочих не
приводит к его социальной активности? Ответ простой: в рабочем классе пока нет адекватного понимания реальных причин
реставрации капитализма и нет четко сформулированного понимания того, каким
образом он должен на это реагировать (выд.
– Ред.). И он ушел в себя, что многим
дает основание утверждать, что его вообще больше не существует.
Но нужно научиться
читать его мысли, понять его действия в момент, когда развивающаяся классовая
ситуация заставит его из себя выйти.
Пока же повседневная
рутина поглощает интеллектуальную энергию рабочих. Так, 39% из них довольны
работой, но недовольны уровнем оплаты труда, 25% – недовольны и тем, и другим.
Многих (56%) угнетает угроза безработицы или отсутствие гарантии занятости,
притом что полная гарантия занятости и есть социализм, где отсутствует
резервная армия труда.
Идея альтернативного
общества – функция отсутствия в рабочих рядах уверенности в завтрашнем дне. Она
– пусть и не отрефлектирована теоретически – делегитимизирует капитализм.
[i] Ред. – Мы публикуем фрагменты книги
"Рабочий класс современной Украины" / Под ред. А.Г. Арсеенко. – Киев:
Институт социологии НАН Украины, 2017. – 318 с. Часть 3. Главы 8 и 9. – С.
235-291.
[ii] Труд во имя человеческого развития. Доклад о
человеческом развитии 2015. – ПРООН [Электронный ресурс]. – Режим доступа:
http://hdr.undp.org/sites/default/files/hdr15_standalone_overview_ru.pdf. – С.
1
[iii] "Рабочий
класс современной Украины" / Под ред. А.Г. Арсеенко. – Киев: Институт
социологии НАН Украины, 2017. – 318 с. Часть 3. Главы 8 и 9. – С. 235-291.
[iv]
Ваучер – приватизационный чек, который в официальной либеральной пропаганде
означал государственную ценную бумагу с номинальной стоимостью в 10 000
советских рублей, якобы дававшую право на участие в приватизации части
государственной собственности или в приобретении акций предприятия на указанную
сумму. По тайному замыслу лжереформаторов получение гражданами ваучера означало
процесс легитимации (признание ими) процесса перехода общественной
собственности на средства производства в частную собственность возрождающегося
капиталистического класса. Иначе говоря, если граждане под собственностью
понимали имущественное обеспечение повседневной жизни, то скрытый от них
социальный смысл либеральной ваучеризации был направлен на реставрацию капитализма
и соответствующий раскол общества не только на бедных и богатых, но и на
эксплуатируемый и эксплуататорский классы со всеми вытекающими из него
(раскола) последствиями.
[v]
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 4, 1955: с. 440.
[vi] Экспроприация (новолат. Expropriatio – лишение
собственности; от лат. ex – от и proprius – собственность): действие,
противоположное по своему социальному смыслу приватизации (лат. privatio –
лишение). Экспроприация означает принудительное лишение статуса собственника и
связанных с ним привилегий. Она может быть как действием межклассового порядка,
когда низы лишают собственности господствующие верхи, так и внутриклассовое,
когда одна группа собственников лишает собственности другую, относящуюся к тому
же классу собственников. Приватизация, наоборот, означает действие,
направленное на обретение статуса собственников, разделяющее общество на две
категории: собственников и лишенных собственности, ввергнутых в состояние депривации.
Депривация (от англ.
deprivation – лишение, потеря; в основе его лежит латинский корень privare –
отделять, а префикс de передает усиление значения корня) имеет степень, но
всегда означает либо ограничение, либо практически полное лишение возможности
удовлетворять основные потребности, и в первую очередь психофизиологические.
Социальная
депривация трансформируется в культурную, психическую, где основной ее функцией
является депрессия (англ. depression – подавление). Следовательно, приватизация
имеет не только экономическую составляющую, а накладывает свой отпечаток на
весь спектр общественной жизни.
[vii]
Например, в СССР отдельные ученые, артисты и
другие категории трудящихся были миллионерами, что не давало им права на
эксплуатацию чужого труда. К тому же, если в СССР и имело место расслоение
общества, то скорее по авторитету, нежели по статусу, следовательно оно не
способствовало воспроизводству наследованных от капитализма социальных неравенств,
а тем более формированию новых. Оно не выражало родовых признаков социализма.
Зажиточная жизнь и капиталистическое богатство, как видим, далеко не одно и то
же.
Сегодняшние богатые
артисты, в отличие от советских, служивших обществу, потому богаты, что стали
агентами капитала, да и сами зачастую не прочь иметь дело.
|