О лозунге поражения «своего» правительства

в империалистической войне

И.Л. Ферберов[1]

Часть 1. Часть 2

В связи с теоретическими дискуссиями, постоянно идущими в сообществах марксистов-ленинцев и, естественно, особенно обострившихся после начала СВО на Украине, особое место занимает вопрос об отношении коммунистов к действиям «своего» правительства в империалистической войне. Как известно, одни товарищи категорически не приемлют никакой поддержки действий «своего» правительства, а другие, признавая империалистические цели правительства в этой войне, считают, что в ней имеется положительная составляющая и в этой части действий правительства, эти действия следует поддержать. В ходе дискуссий по этому вопросу возник ещё один сопутствующий вопрос. Суть его в том, что те товарищи, которые признают возможным и даже необходимым поддержать определённые действия правительства, зачастую убеждены, что их оппоненты просто механически переносят ситуацию 1914 года на сегодняшнюю. И, в связи с этим, задают резонный вопрос: в ходе Первой мировой войны большевики не просто критиковали режим, а выдвинули и отстаивали лозунг поражения «своего» правительства. А сегодняшние приверженцы недопустимости поддержки правительства ограничиваются только критикой и не выдвигают лозунга пораженчества. И это действительно так. Вроде бы – непоследовательно. И их оппоненты прямо-таки подталкивают их к этому лозунгу, хорошо понимая, насколько он труден для восприятия масс и насколько был бы непопулярен сегодня. А те, в свою очередь, сопротивляются и не хотят принимать этот лозунг. Причём, характерно, что этот лозунг не выдвигают коммунисты ни одной страны, так или иначе участвующей в военных действиях, – ни российские коммунисты, ни украинские, ни представители стран НАТО. И те коммунисты, которые считают ошибочным ссылки на лозунги большевиков времён Первой мировой войны, поскольку ситуация сейчас другая, указывают на этот факт как на непоследовательность и отступление от ленинских принципов отношения к «своему» правительству в империалистической войне.

Ну, отчасти всё это можно отнести к тактическим приёмам и действиям. Однако это было бы существенным упрощением. Давайте всё же разберёмся в теории вопроса, чтобы далее не спотыкаться на частностях.

Дело в том, что на самом деле у большевиков в разные периоды войны были различные тактические подходы и, соответственно, различные лозунги. Большевики в этом важном вопросе – в вопросе о лозунгах (как и во всех других вопросах) – никогда не были твердолобыми догматиками, они отлично понимали, что лозунги обязательно должны соответствовать конкретной ситуации. А ситуация эта постоянно менялась. Задача большевиков состояла в том, чтобы выработать основные принципы пролетарской политики, чтобы затем применять эти стратегические принципы в меняющейся обстановке и определять соответствующую тактику действий при этих изменениях.

Эти задачи встали перед социал-демократическим движением (в том числе, и перед большевиками) и в той ситуации неизбежно приближавшейся мировой войны. Примечательно, что пока война не началась на деле, практически все партии 2-го Интернационала декларировали единство своего отношения к войне. Впервые это было продемонстрировано на 7-м Конгрессе 2-го Интернационала в Штутгарте в 1907 году. На нём в результате жарких дебатов большинством голосов была принята резолюция, внесённая Бебелем, решительно осуждающая военные приготовления буржуазных стран и определяющая характер отношений социал-демократии к империалистическим войнам. Констатируя, прежде всего, что войны являются неизбежной составной частью капиталистического строя и что рабочий класс является естественным врагом всяких войн, резолюция заявляла: «Конгресс считает поэтому обязанностью трудящегося класса, в особенности же его представителей в парламенте, указывая на классовый характер буржуазного общества и побудительные причины, заставляющие поддерживать национальную рознь, бороться всеми силами против морских и сухопутных вооружений, отказывать в ассигновках на вооружение, а также содействовать тому, чтобы молодежь из среды рабочего класса воспитывалась в духе братства народов и социализма и проникалась классовым самосознанием».

Резолюция заканчивалась следующими словами: «Когда грозит война, рабочие классы соответствующих стран и их представители в парламенте должны при поддержке Интернационального Социалистического Бюро сделать все возможное, чтобы помешать войне такими средствами, которые они сочтут наиболее действительными и которые естественно изменяются в зависимости от обострения классовой борьбы и общей политической ситуации. В случае, если война все же разразится, они должны активно выступить за скорейшее окончание её и стремиться всеми средствами к тому, чтобы использовать вызванный войной экономический и политический кризис для возбуждения народных масс и ускорить падение капиталистического классового господства»[2].

Чтобы исключить разночтения, вызванные некоторыми уклончивыми формулировками (бороться «наиболее действительными средствами»), делегация русских социал-демократов при поддержке Розы Люксембург внесли поправки, в которых подчеркивалась задача соц.-дем. не только бороться против возникновения войн или за скорейшее прекращение начавшихся уже войн, но и за то, чтобы использовать создаваемый войной кризис для ускорения падения буржуазии.

Ещё более решительно выразил свою позицию 9-й Конгресс 2-го Интернационала, состоявшийся в Базеле в 1912 году. Уже началась Балканская война, но основные империалистические державы ещё не вступили в военное противоборство между собой. Хотя угроза мировой войны явно усиливалась. Базельский манифест был принят единогласно и призывал международный пролетариат вести беспощадную борьбу с войной и её виновниками – господствующими классами капиталистических государств. В нём указывалось, что война, если она начнется, «вызовет экономический и политический кризис», который надо использовать для «ускорения падения господства капитала»[3].

Однако оппортунистические лидеры 2-го Интернационала предали забвению Базельский манифест и отказались от намеченной в нём тактики борьбы с войной. С началом 1-й Мировой войны их позиция резко изменилась, они встали на защиту империалистической политики своих буржуазных правительств. Для этого были вполне объективные предпосылки.

Одной из них было преобладание в рядах социал-демократов разных стран именно мелкобуржуазного сознания. Большинство из них верило, что война будет короткой и что их страны были вынуждены заняться самообороной. И очень важным для них был тот факт, что массы во всех воюющих странах были охвачены националистическим угаром, ура-патриотической истерией. Лозунгу «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» пока что более успешно противостояли лозунги единения всего народа против других, якобы агрессивных и нападавших на нас народов. Если перед началом военных действий во всех крупных европейских городах прошли антивоенные демонстрации, включая марш 20 000 человек в Гамбурге 28 июля, то когда война уже началась, многие приветствовали её. По словам лидера французских лейбористов Альфонса Меррхайма, любого, кто сопротивлялся войне, могли застрелить французские рабочие, а не полиция.

В результате почти во всех парламентах депутаты-социалисты проголосовали за военные кредиты, отбросив свои же решения, принятые в Базеле и в Штутгарте. Не только в Германии, Франции или в Англии. Русский Плеханов тоже поддержал политику правительства. Однако далеко не все левые в социалистических партиях своих стран поддержали политику своего руководства. Например, в Германской партии (СДПГ) Роза Люксембург и Клара Цеткин были шокированы решением своей партии поддержать войну. А Карл Либкнехт, нарушив партийную дисциплину, единственный из парламентской фракции СДПГ проголосовав против военных кредитов. И только Итальянская социалистическая партия (PSI) была исключением в Западной Европе в том смысле, что она в целом выступила против войны, хотя миноритарная провоенная фракция во главе с Бенито Муссолини выступала за интервенцию от имени союзников, но он был за это исключен из партии. Выразили решительный протест против политики поддержки своего правительства российские большевики и болгарские тесняки.

Фактически вот такая политика большинства партий 2-го Интернационала привела его к краху, как определил В.И. Ленин. Это был идеологический крах, показавший всю расплывчатость, нетвёрдость марксистских убеждений большей части социалистов. Формально 2-й Интернационал продолжал существовать, но он уже никак не мог обеспечить единство действий и даже единство позиций. Поэтому Ленин назвал его «смердящим трупом» и на конференции большевиков в Берне в начале 1915 года призвал к созданию Третьего Интернационала.

2-й Интернационал фактически бездействовал, а тем временем в социалистических партиях росло и укреплялось крыло антивоенное. Оно делилось на две группы – умеренные пацифисты и левые, революционные марксисты. Первые выступали просто за прекращение войны, а вторые понимали, что настала пора преобразовать гроздья гнева, растущие в народных массах, в борьбу за революционное свержение капитализма. Именно тогда Ленин пришёл к точному выводу, что империализм – это канун социалистической революции. Активные деятели антивоенного крыла вели подготовку к конференции, на которой эти силы планировалось так или иначе организовать для совместных действий. В результате такая конференция была созвана в 1915 году в Швейцарии, в деревне Циммервальд, неподалёку от Берна. Ленин выразил определённый скептицизм в отношении этой конференции, опасаясь того, что большинство участников будут критиковать милитаризм, не делая из этой критики надлежащих революционных выводов, и тем самым «помогут буржуазии подавить революционное движение в зародыше»[4]. Учитывая эту опасность и находясь в это время неподалёку от Циммервальда, он решил принять участие в конференции, чтобы объединить левых и давить критикой на умеренных. Он разослал письма своим единомышленникам, чтобы убедиться, что левые будут хорошо представлены на этой конференции.

4 сентября 1915 года, за день до начала конференции, Ленин организовал встречу левых в Берне, чтобы подготовить стратегию их совместных действий на конференции. Стало ясно, что левые будут в меньшинстве. Левые остановились на проекте манифеста, написанном Радеком, но с несколькими поправками, предложенными Лениным. На самой конференции эта резолюция была представлена от имени РСДРП. Резолюция провозглашала, что мир может быть достигнут только путем революции, но революция не может ограничиться прекращением войны, а должна привести к борьбе за социализм. Следовательно, социалистам уже нужно было начинать подготовку к революции, а не ожидать, когда вызреют все её необходимые условия и факторы. Ленин добавил, что эта подготовка влечёт за собой отказ от существующих организаций и формирование Третьего Интернационала. Социалисты стояли перед выбором между настоящей революционной борьбой и пустыми фразами о мире. Позиции Ленина и Радека были поддержаны другими делегатами от левых сил. Однако, они были в численном меньшинстве на конференции. Против резолюции Радека–Ленина выступили умеренные, которые осыпали позиции Ленина множеством обвинений. Суть их сводилась к тому, что революционные восстания не могут быть успешными в это время, что рабочий класс потерял веру в социализм, и эту веру можно было восстановить, только говоря о мире. Предложения Ленина были названы фантазиями сектанта. Умеренные решительно не принимали ленинскую идею о создании 3-го Интернационала, стремясь реанимировать 2-й Интернационал. Резко возражали они и против ленинского предложения включить призыв к партиям голосовать против военных кредитов. Были предложения от русских социал-демократов конкретно упомянуть в резолюции о русском царе, о вине российской монархии в войне, о страданиях крестьянства во время войны, но эти предложения также были отвергнуты. В результате проект резолюции поручили написать Троцкому, представлявшему немногочисленную центристскую группу. Этот проект фактически замазывал стратегические разногласия среди участников конференции и имел целью сохранить хотя бы видимость единства. Он и был принят с незначительными поправками. Резолюция ограничивалась решительными словами, апеллируя к эмоциям рабочего класса, и не содержала изложения принципов, к которым призывал Ленин. Однако, всё же шагом вперёд была констатация того, что причинами войны является империализм, и того факта, что правящий класс каждой страны стремился перекроить границы в соответствии со своими интересами. Война должна быть закончена без аннексий и репараций. С этой целью резолюция призывает рабочих бороться «за свое собственное дело, за священную цель социализма, за освобождение подавленных народов и порабощенных классов, – путем непримиримой пролетарской классовой борьбы»[5]. Целью этой борьбы было провозглашено восстановление мира. Также в резолюции критикуются социалистические партии за то, что они отказались от своих предыдущих резолюций, голосовали за военные кредиты и за вхождение в состав правительств военного времени.

Левые выразили свое несогласие с резолюцией в отдельном заявлении. В этом заявлении описывались недостатки резолюции, критиковалось то, что в ней не осуждался оппортунизм, «главный виновник краха Интернационала», и не излагалась какая-либо тактика борьбы против войны. Тем не менее, как объяснили левые, они решили подписать Циммервальдский манифест, потому что поняли его как призыв к борьбе, в которой они намеревались сражаться бок о бок с другими участниками.

Мы уделили такое большое внимание Циммервальдской конференции, её предпосылкам и ходу, потому что это событие оказалось весьма значительным в истории коммунистического движения. Конференция объединила и организовала социалистическую оппозицию войне, объединив антимилитаристов из разных стран, включая страны с противоположных сторон конфликта. По сути это совпало с тем фактом, что по всей Европе росло недовольство населения войной, поскольку число жертв росло, условия жизни масс ухудшались, а заявления правительств о том, что они вели оборонительные войны, становились всё более несостоятельными. Это недовольство укрепило социалистическое антивоенное меньшинство, поскольку рядовые члены социалистических партий разочаровались в поддержке войны руководством своих партий – тех партий, руководство которых поддерживало эту войну. Циммервальдское движение распространилось по всей Европе, включая Россию. Важнейшим итогом Циммервальда явилось то, что левые на этой конференции обозначили свою позицию, консолидировались и стали действовать как единое новое международное течение идеологии и тактики. То, что позже получило название «Циммервальдская левая» стало зародышем Коммунистического Интернационала.

После конференции Циммервальдские левые официально приняли проект манифеста Радека в качестве своей рабочей программы, выбрали Ленина, Радека и Зиновьева в качестве координационного бюро и выпустили серию брошюр с изложением и обоснованием своих позиций в качестве своего информационного бюллетеня. В мире происходили события, с одной стороны, подтверждавшие прогнозы Ленина и большевиков, и с другой стороны, способствующие росту влияния левых циммервальдцев. В 1916 году недовольство войной в европейских странах росло лавинообразно. Левые смогли увеличить свою численность и свое влияние в Циммервальдском движении. И наоборот, число членов нескольких социалистических партий, поддерживавших войну, сократилось. Немецкая СДПГ, например, потеряла 63 процента своих членов в период с августа 1914 по 1916 год. В России кульминацией этой волны протеста стала Февральская революция 1917 года, которая свергла царский режим. В Стокгольме в сентябре 1917 года состоялась ещё одна конференция, также названная Циммервальдской. На ней позиции левых, которые всё ещё составляли меньшинство в Циммервальдском движении, завоевали поддержку многих делегатов. И конечно, особенно усилились позиции Циммервальдской левой в результате Октябрьской революции, когда большевики завоевали политическую власть.

В марте 1919 года на конференции в Москве был сформирован Третий Интернационал, также известный как Коммунистический Интернационал (Коминтерн). Он подтвердил свою преемственность с предыдущими Интернационалами через Циммервальд в качестве посредника. На учредительном конгрессе в резолюции, подписанной Лениным, Платтеном, Радеком, Раковским и Зиновьевым, было объявлено о роспуске Циммервальдского движения и его слиянии с Коминтерном. Согласно резолюции, «Все, что было действительно революционным в Циммервальдском союзе, перешло к Коммунистическому интернационалу и присоединилось к нему»². Двадцать одно условие приема в Коминтерн было очень похоже на платформу Циммервальдских левых, и большая часть международного коммунистического движения, возникшего в послевоенные годы, возникла именно из Циммервальдских левых.

***

Мы уже сказали, что лозунги обязательно должны соответствовать конкретной ситуации в стране и в мире. Лозунг поражения своего правительства в империалистической войне был выдвинут Лениным практически с самого начала войны. Этот выбор был сделан Лениным уже в сентябре 1914 г. Он писал тогда в статье «Война и Российская социал-демократия»: «Для нас, русских с.-д., не может подлежать сомнению, что с точки зрения рабочего класса и трудящихся масс всех народов России наименьшим злом было бы поражение царской монархии, самого реакционного и варварского правительства, угнетающего наибольшее количество наций и наибольшую массу населения Европы и Азии»[6].

Затем этот лозунг был подробно рассмотрен и обоснован в статье В.И. Ленина «О поражении своего правительства в империалистской войне»[7]. Статья была опубликована в газете «Социал-Демократ» № 43, 26 июля 1915 г.

Давайте же рассмотрим, какова была та самая конкретная ситуация в те дни.

Собственно, В.И. Ленин это и делает в своей статье. Он пишет: «Война не может не вызывать в массах самых бурных чувств, нарушающих обычное состояние сонной психики. И без соответствия с этими новыми, бурными чувствами невозможна революционная тактика.

Каковы главные потоки этих бурных чувств? 1) Ужас и отчаяние. Отсюда – усиление религии. Церкви снова стали наполняться, – ликуют реакционеры. «Где страдания, там религия», говорит архиреакционер Баррес. И он прав. 2) Ненависть к «врагу» – чувство, разжигаемое специально буржуазией (не столько попами) и выгодное только ей экономически и политически. 3) Ненависть к своему правительству и к своей буржуазии – чувство всех сознательных рабочих, которые, с одной стороны, понимают, что война есть «продолжение политики» империализма, и отвечают на неё «продолжением» своей ненависти к своему классовому врагу, а с другой стороны, понимают, что «война войне» есть пошлая фраза без революции против своего правительства»[8].

 Война не может не вызывать в массах самых бурных чувств, нарушающих обычное состояние сонной психики. И без соответствия с этими новыми, бурными чувствами невозможна революционная тактика.

Добавим от себя: крестьянство России не одобрило войну, тем более что основная тяжесть издержек и потерь от войны легла именно на крестьянство русских областей.

Сегодняшние трудящиеся тоже не горят энтузиазмом оставить свои семьи и идти умирать за интересы олигархов: чтобы газопроводы не взрывали, а они работали; чтобы зерновые сделки не срывали, а выполняли условия России; чтобы аммиакопровод на Одессу функционировал; чтобы санкции сняли и пр. Т.е. чтобы российских предпринимателей не обижали, хотя число миллиардеров, несмотря на войну, растет, а их совокупное состояние ставит рекорды. Поэтому власти вынуждены приспосабливаться к объективно сложившейся ситуации и выдвигать на первый план пропаганды борьбу с бандеровскими нацистами, защиту от агрессии НАТО и планов расчленения России. Это работает и находит справедливую поддержку у части народа. А установленный порядок – воевать за хорошие деньги, которые даже ударным трудом «на гражданке» не вдруг заработаешь, существенно изменил ситуацию. Пропагандисты всех уровней утверждают, что молодые парни идут записываться на службу, побуждаемые патриотическими порывами и ненавистью к фашистам. И иногда это действительно так. Но при этом пропагандисты не забывают, а наоборот, выдвигают на первый план, в своих рекламных материалах указать немалые суммы, которые бойцы получат за свою службу и риски жизнью. Эти пропагандисты утверждают, что практически нет таких людей, которые шли бы на риск смерти только за деньги. Однако они старательно забывают о таком институте, как наёмничество, процветавшее во всех классовых государствах с древности и до наших дней.

Но вернемся в начало двадцатого века и проследим развитие событий далее. Государство входило в войну 1914 г. в состоянии общего кризиса и надолго сплотить общество просто патриотическим проектом не могло. (Кстати, похоже, что эта картина наблюдалась как тогда, так вырисовывается и сейчас). Раскол с течением времени мог только углубляться, и шансы монархического (а теперь нынешнего олигархического) режима «выйти живым» из этого кризиса были очень невелики.

Царский режим попал в порочный круг: для ведения войны он был вынужден поставить под ружье огромную армию – 15 миллионов крестьян и рабочих. В эту армию пришло и получило оружие поколение, которое подростками пережило большие и малые «кровавые воскресенья» 1905–1907 гг., прошло через свои «Ленские расстрелы». Осознав в армии все свои проблемы и организовавшись, значительная часть этого поколения неминуемо повернуло бы оружие против «белой кости», поддержав намечавшуюся революцию и гражданскую войну в тылу. Это в те годы после февраля было всё очевиднее, и все обдумывали свой выбор в грядущем столкновении.