<<в начало                                                        часть 4                                                 ч.2, ч. 3,>>

Доклад голого короля

В.В. Головин

Есть коммунисты, и коммунисты. Одни ведут к высотам мысли, другие – к пределам её падения. Первые показывают куда идти, вторые – с какого дна нужно подниматься. Доклад Зюганова – это дно, результат хаотизации коммунистического сознания. Он – свидетельство утраты частью коммунистов способности адекватно понимать социальную науку, имя которой на её знамени.

Это дно покрыто слоем фантазий, утопий и заклинаний относительно пролетариата, сцементированных убеждением, что "рабочий класс кровно заинтересован в социализме"; "условия его труда и жизни складываются объективно, воспитывая дух антибуржуазной взаимовыручки и солидарности"; "экономические и политические интересы рабочего класса не совместимы с капитализмом"; "стратегические цели рабочего класса связаны с заменой капитализма социализмом". Везде в докладе Зюганова пролетариат выступает как самодостаточный субъект, от природы лишенный отрицательных качеств. Это лейтмотив всех его суждений о рабочем классе и основа всех расчётов на него.

Распространённость подобных представлений в среде коммунистов имеет силу давней и прочной традиции. Зюганов – не основоположник её. Он – её адепт и популяризатор. Его вина не в закладке основ традиции, а в нежелании оградить КПРФ от иллюзий относительно класса, распространить подлинное марксистское учение о его исторической миссии в партии, и оградить его от фальсификаций.

Нам уже приходилось подробно рассматривать проблему обоснования исторической миссии пролетариата классиками в статье "Ещё раз о главном в учении Маркса" в журнале "Марксизм и современность" №1-2 за 2012 год. Прозвучавшее на пленуме заставляет коротко напомнить систему доказательств.

Марксистский анализ всемирно-исторической роли пролетариата начинался с констатации факта, что "из отношения отчужденного труда к частной собственности вытекает.., что эмансипация общества от частной собственности и т.д., от кабалы, выливается в политическую форму эмансипации рабочих, причем дело здесь не только в их эмансипации, ибо их эмансипация заключает в себе общечеловеческую эмансипацию; и это потому, что кабала человечества в целом заключается в отношении рабочего к производству и все кабальные отношения суть лишь видоизменения и следствия этого"[16] (курсив документа).

Вывод о кабале всех, как следствие отношения к производству каждого, объяснён наличием жесткой взаимосвязи частной собственности и отчужденного труда. В формуле о кабале человечества, как вынужденном следствии отчуждения труда, две стороны. Во-первых, указание на необходимость освободить всё общество от частных собственников, буржуазии, прежде всего; во-вторых, на необходимость изменить условия общественного бытия так, чтобы пролетариат перестал воспроизводить частную собственность. Именно пролетариат. Эти две задачи поставлены уже в "Манифесте Коммунистической партии". Там сказано: "Все прежние классы, завоевав себе господство, стремились упрочить уже приобретенное ими положение в жизни, подчиняя все общество условиям, обеспечивающим их способ присвоения. Пролетарии же могут завоевать общественные производительные силы, лишь уничтожив свой собственный нынешний способ присвоения, а тем самым и весь существовавший до сих пор способ присвоения в целом"[17]. О другой стороне проблемы сказано так: "Пролетариат приводит в исполнение приговор, который частная собственность, порождая пролетариат, выносит себе самой, точно так же как он приводит в исполнение приговор, который наёмный труд выносит самому себе, производя чужое богатство и собственную нищету. Одержав победу, пролетариат никоим образом не становится абсолютной стороной общества, ибо он одерживает победу, только упраздняя самого себя и свою противоположность. С победой пролетариата исчезает как сам пролетариат, так и обусловливающая его противоположность – частная собственность"[18].

Указания на "уничтожение собственного способа присвоения" достаточно для понимания, что победа пролетариата в борьбе с капиталом является лишь предпосылкой его победы над самим собой, и если она не последует, возможен вариант, когда угнетенные станут угнетателями. Следовательно, социализм отнюдь не является неизбежным следствием классовой победы пролетариата над буржуазией, а факт завоевания власти пролетариатом вовсе не означает, что тем самым будет положен конец всякому классовому угнетению.

Приняв следствие за причину, коммунисты встали на путь заблуждений.

Не будем отвлекаться здесь на расшифровку понятия "собственный способ присвоения". Приведём лишь одну цитату из Ленина, поясняющую суть и объем задачи. "Марксизм требует ясного разграничения программы-максимум и программы-минимум. Максимум, это – социалистическое преобразование общества, невозможное без уничтожения товарного производства. Минимум, это – преобразования, возможные еще в рамках товарного производства. Смешение того и другого неизбежно приводит ко всякого рода мелкобуржуазным и оппортунистическим или анархическим извращениям пролетарского социализма, неизбежно затемняет задачу социальной революции, осуществляемой посредством завоевания политической власти пролетариатом"[19].

Здесь заметим, что Ленин, написавший эти слова в 1906 году, считал постановку задачи уничтожения товарного производства своевременной, поскольку ею выражается коренной интерес рабочего класса. Зюганов о ней доселе не подозревает, и в упор не видит, даже читая "Манифест коммунистической партии".

КПРФ никогда, и ни в какой форме задачу борьбы с "собственным способом присвоения" не ставила.

Необходимость второй победы менее очевидна, чем необходимость первой. Стратегия и тактика достижения первой были полно и глубоко проработаны классиками, особенно Лениным. Время для разработки того же для достижения второй победы наступило лишь по завершении переходного периода от капитализма к социализму. Однако случилось так, что коммунисты, в первую очередь коммунисты СССР, с обязанностью возглавить борьбу пролетариата с самим собой не справились.

Даже не осознали её. Вместо научных разработок проблем второй победы, опирающихся на марксистскую методологию, уверовали в окончательную победу социализма и убедили себя в отсутствии социальных сил внутри страны, способных свергнуть его.

Это повлекло ряд негативных следствий. Первое из них – рассматривать пролетариат как некий субъект, имеющий неизменные характеристики, и подверженный лишь количественным изменениям. Доклад Зюганова полон статистических сведений о них, однако простая мысль, что количественные перемены ведут к качественным скачкам в силе класса, его поведении и мировоззрении, в голову лидеру КПРФ не пришла.

Марксизм, напротив, рассматривает состояние класса как естественноисторический процесс, движимый борьбой внутренних противоречий. Противоречия в пролетариате порождаются ростом рядов рабочего класса, изменениями в профессиональной, национальной, расовой, половозрастной, конфессиональной структуре, появлением новых и исчезновением старых отраслей народного хозяйства, международным разделением труда и т.д. и т.п. Кроме того, производственной стороне жизнедеятельности рабочего противостоит сторона экономически-бытовая. Процесс труда формирует в нем коллективиста, процесс присвоения – индивидуалиста. И так будет продолжаться до тех пор, пока отношения людей будут опосредованы деньгами.

Деньги являются следствием всё более дробного разделения труда, которое порождает необходимость обмена между людьми. Однако, как было известно ещё совсем молодому Марксу, "мотив, которым руководствуются обменивающиеся между собой люди, это – не человеколюбие, а эгоизм. <...> В цивилизованном состоянии каждый человек является торговцем, а общество является торговым обществом"[20] (курсив Маркса). Это, в свою очередь, разрушительно воздействует на сознание трудящихся, порождая их отчуждение друг от друга.

Субъектом класс является лишь взятый в отношении к другим классам. "Отдельные индивиды образуют класс лишь постольку, поскольку им приходится вести общую борьбу против какого-нибудь другого класса; в остальных отношениях они сами враждебно противостоят друг другу в качестве конкурентов"[21]. Это не единственное марксистское определение класса, но это лучше других выражает его главную качественную характеристику.

Несомненно, пролетарское единство фактически существует. Но существует лишь потому, что существует единство капиталистов. Оценивая класс без иллюзий, классики указывали, что "рабочие образуют рассеянную и раздробленную конкуренцией массу"[22], что даже "сплочение рабочих масс... является еще не следствием их собственного объединения, а лишь следствием объединения буржуазии, которая для достижения своих собственных политических целей должна, и пока еще может, приводить в движение весь пролетариат"[23]. Кроме того, "буржуазия знает, что в этом расколе пролетариев заключается подлинная тайна сохранения её могущества"[24].

Способом его сохранения также является поддержка многочисленных политических партий пролетариата.

Одним из них буржуазия платит из бюджета, как это происходит в России, другие содержатся при помощи олигархата и церкви. В силу наличия этих коллизий классики марксизма отрицали способность рабочего класса к целеполаганию. Противоречивость бытия класса такова, что от него бессмысленно ждать "на выходе" антикапиталистический результат.

Только незнание и непонимание такого марксизма позволяет делать вывод о безусловной антикапиталистической устремлённости рабочего класса. Да, классики признавали в рабочем классе самую крупную и постоянно растущую социальную силу, но никогда не забывали, что эксплуатируемая масса "даже в самых передовых и наиболее демократических буржуазных республиках забита, темна, невежественна, запугана, разрозненна"[25]. В силу этого класс способен на предательство. Правда, как говорил Ленин, "обвинение это выражает ясное сознание того, что немецкий пролетариат совершал предательство русской (и международной) революции, когда душил Финляндию, Украину, Латвию, Эстляндию. Обвинение это направляется, прежде всего и больше всего, не против массы, которая всегда забита, а против вождей, которые... не исполняли своего долга революционной агитации, революционной пропаганды, революционной работы в массах против их косности, которые действовали фактически наперерез революционным инстинктам и стремлениям, всегда тлеющим в глубине массы угнетённого класса"[26].

Словами "тлеющий инстинкт" полно и точно описано обычное состояние классового сознания пролетариата.

Другое сознание возникает лишь в периоды общенациональных кризисов и революционных ситуаций. Но и в этом случае, по словам Ленина, "в каждом классе, даже в условиях наиболее просвещенной страны, даже в самом передовом и обстоятельствами момента доставленном в положение исключительно высокого подъема всех душевных сил, всегда есть – и, пока существуют классы, пока полностью не укрепилось, не упрочилось, не развилось на своей собственной основе бесклассовое общество, неизбежно будут – представители класса не мыслящие и мыслить не способные. Капитализм не был бы угнетающим массы капитализмом, если бы это не было так"[27].

Несомненно, что как процесс рабочий класс есть не броуновское, хаотическое движение страстей и интересов. У него есть тенденция – борьба с собственником средств производства и борьба с отчуждением. Их наличие и позволяет время от времени, при осознании классом своей "обесчеловеченности" до степени "самого себя упразднения"[28], выстраивать множество отдельных воль членов класса в равнодействующую силу с той или иной направленностью. В противном случае его сила остаётся просто разрушительной. "Последовательная революционность" пролетариата, о существовании которой Зюганов уверяет партию, есть иллюзия вульгарного марксизма, что очевидно из всей истории рабочего движения, и доказано его участием в целом ряде антисоциалистических контрреволюций прежде и теперь.

Несколько слов об истоках традиции бездумного поклонения классу. Полагаем, её основу заложила третья программа КПСС 1962 года. В ней иллюзия о рабочем классе обрела силу партийного закона и стала основой идеологии и пропаганды КПСС.

"Главная движущая сила революционного преобразования мира, – сказано в программе, – рабочий класс, самый последовательный революционный класс. В ходе классовых битв он организуется, создает свои профсоюзы и политические партии, ведет экономическую, политическую и теоретическую борьбу против капитализма. Осуществляя историческую миссию революционного преобразователя старого общества и созидателя нового строя, рабочий класс становится выразителем не только своих классовых интересов, но и интересов всех трудящихся. Необходимым условием победы социалистической революции и построения социализма являются диктатура пролетариата и руководство марксистско-ленинской партии. Высший принцип диктатуры пролетариата – прочный союз рабочего класса и трудящихся масс крестьянства под руководством рабочего класса"[29].

Эти программные положения стали основой идеологической работы КПСС с рабочим классом. Ему приписывались все мыслимые и немыслимые достоинства, но противоречиями в развитии класса и исследованием их причин не занимался никто. Они остались незамеченными. То, что не укладывалось в пафосные оценки класса, отвергалось или замалчивалось, в том числе и сама марксистская теория в части объяснения всемирно-исторической роли пролетариата. Вместо реального класса КПСС имела дело с его сусальным, надуманным и ею же созданным образом. Исследование диалектики развития пролетариата как класса, имеющего в себе не только социально прогрессивные, но и социально регрессивные потенции, заменили панегириками в его адрес. Объективная необходимость продолжения пролетарской революции иными средствами, путём уничтожения условий, порождающих отчуждение по причине разделения труда, а также "своего собственного способа присвоения, а тем самым и всего существовавшего до сих пор способа присвоения в целом", была предана забвению. Полвека мощной пропаганды – достаточный срок, чтобы эта иллюзия стала традиционной основой отношений партии и класса. Перерождение коммунистической партии в свой антипод, оказалось лишь делом времени. Приняв программу якобы строительства коммунизма, ХХII съезд подписал смертный приговор советскому социализму, а XXVII съезд в 1986 году её новой редакцией поставил в приговоре последнюю точку. Приведение его в исполнение оказалось отсроченным на небольшой срок лишь потому, что партия еще сохраняла научный и нравственный потенциал, доставшийся от предшественников, а руководящие кадры в какой-то мере сохраняли инерцию защиты пролетарских классовых и государственных интересов.

Второе следствие – уверенность в исключительно созидательных потенциях рабочего класса. На самом деле это не так. Марксизм исходит из того, что труд и эксплуатация связаны между собой прямой причинно-следственной связью. «"Труд" есть живая основа частной собственности, частная собственность как творческий источник себя самой, – говорит Маркс. – Частная собственность есть не что иное, как овеществленный труд. Если частной собственности хотят нанести смертельный удар, то нужно повести наступление на частную собственность не только как на вещественное состояние, но и как на деятельность, как на труд. Одно из величайших недоразумений – говорить о свободном, человеческом, общественном труде, о труде без частной собственности. "Труд" по своей сущности есть несвободная, нечеловеческая, необщественная, обусловленная частной собственностью и создающая частную собственность деятельность. Таким образом, упразднение частной собственности становится действительностью только тогда, когда оно понимается как упразднение "труда" (такое упразднение, которое, конечно, сделалось возможным только в результате самого труда, то есть в результате материальной деятельности общества, и которое никоим образом нельзя понимать как замену одной категории другою). Поэтому некая "организация труда" есть противоречие. Той наилучшей организацией, которую может получить труд, является его теперешняя организация, свободная конкуренция, разложение всех его прежних мнимо "общественных" организаций»[30] (курсив документа).

Мысль Маркса здесь совершенно ясная, но докладчику и большинству коммунистов ныне явно незнакомая. Дабы нам не пеняли, пугаясь её крамольного звучания, что мысль взята из малоизвестной работы Маркса «О книге Фридриха Листа "Национальная система политической экономии"», и потому могла оказаться случайной, укажем, что она много раз повторена и в работах широко известных. Например, в "Немецкой идеологии", считающейся философским обоснованием коммунистического движения, она – лейтмотив. В неё неоднократно звучит: "Труд уже стал свободным во всех цивилизованных странах; дело теперь не в том, чтобы освободить труд, а в том, чтобы свободный труд уничтожить"[31]. И ещё раз, чтобы стало понятно, что это не случайные оговорки, а квинтэссенция революционной науки: "...Пролетарии, чтобы отстоять себя как личности, должны уничтожить имеющее место до настоящего времени условие своего собственного существования, которое является в то же время и условием существования всего предшествующего общества, т.е. должны уничтожить труд. Вот почему они находятся в прямой противоположности к той форме, в которой индивиды, составляющие общество, до сих пор выражали себя как некоторое целое, а именно к государству, и должны низвергнуть государство, чтобы утвердить себя как личности"[32]. Подобные высказывания есть и ещё.

Об идее "низвержения государства" разговор здесь вести не будем, но надеемся, что у читателя она, как и идея уничтожения труда, отложится в памяти как стратегическая цель определённая марксизмом. До тех пор пока коммунисты не проникнутся ими, все их попытки обобществления средств производства и ликвидации эксплуатации будут обречены на конечную неудачу.

Уже на исходе советской эпохи наиболее проницательные из ученых указывали, что идеи Маркса об "уничтожении частной собственности", "уничтожении производственных отношений" и "уничтожении труда" именно вследствие развития социализма обретают простой, осязаемый смысл. Например, С. Платонов писал, что "уничтожить то или иное производственное отношение, означает заменить отношение между людьми в процессе производства отношением между неодушевленными элементами производительных сил. Такое "погружение" в производительные силы одного слоя производственных отношений за другим означает, с одной стороны, постепенное вытеснение людей из сферы производства, а с другой – качественное преобразование производительных сил, их превращение в своего рода искусственную природу, автономно, без участия человека в производстве обеспечивающую удовлетворение всех его материальных потребностей"[33] (курсив документа).

Позднее советское общество имело для начала таких процессов всё необходимое и достаточное. Однако идеологам КПСС не хватило знания о теории уничтожения частной собственности и уничтожения труда. Как следствие, закон новой исторической эпохи, состоящий в том, что общественное развитие перестаёт быть естественноисторическим процессом, и становится результатом сознательной деятельности руководящего субъекта на основе познания объективной необходимости уничтожения и частной собственности, и труда, осознан не был.

Непонимание необходимости постановки этих целей сыграло не последнюю роль в торможении научно-технической революции во второй половине ХХ века.

Она оказалась лишенной истинного смысла, а понимание прогресса общества оказалось ограничено рамками количественного роста потребительских благ. Впрочем, неверные цели социального развития искажали и их структуру, вели к бессмысленному накопительству, которое в свою очередь, провоцировало недовольство масс.

<<в начало                                                                                                        продолжение ч.  2, 3,  5, 6>>