ч.  2, ч. 3, ч. 4>>

Доклад голого короля

В.В. Головин

"Бывают моменты, обязывающие поставить вопрос в упор и назвать вещи их настоящим именем, под угрозой причинения непоправимого зла и партии, и революции”.

В.И. Ленин[1]

В октябре 2014 года состоялся VI пленум ЦК Коммунистической партии Российской Федерации по вопросу "Положение рабочего класса в России и задачи КПРФ по усилению влияния в пролетарской среде".

Он не прошел незамеченным, подобно множеству других. Одни назвали его "историческим" за наполненность текста давно забытыми в КПРФ словами о прогрессивной и решающей роли рабочего класса, о его революционности, о признании диктатуры пролетариата, об оппортунистичности отказа от классовой борьбы, за всколыхнувшиеся надежды на перемены в партии. Другие, в их числе автор данной статьи, тоже признали его таковым, но за межеумочные метания меж смыслов этих слов, уже плохо понимаемых. Ответы на вопрос для коммунистического движения наиважнейший и судьбоносный, данные в докладе Г.А. Зюганова и пленумом, в этот раз оказались на диво неадекватными. Будто целью было стирание остатков исторической памяти партии посредством, во-первых, извращения сути проблемы "коммунистическая партия – рабочий класс", во-вторых, ущербности средств, предложенных для её решения, в-третьих, фантастичности сроков, назначенных для выполнения, – год до подведения итогов. И всегда-то опусы Зюганова вызывали массу недоумений, но никогда прежде их концентрация столь сильно не превышала предельно допустимые нормы неприличия.

Марксова теория всемирно-исторической миссии пролетариата, как и марксистско-ленинская теория коммунистической партии, превращена в ассорти из трюизмов и банальностей. Поставлен, так сказать, "исторический" рекорд уничижения марксизма.

Важнее вопроса, чем о природе и тенденциях развития рабочего класса и о своём взаимодействии с ним, для коммунистов нет. Строго говоря, само коммунистическое движение является лишь особым и единственным, марксистским ответом на этот вопрос. История мирового коммунистического движения доказала, что ответ этот нужен прежде образования коммунистической партии, лишь имея его она может стать коммунистической. Русское коммунистическое движение к моменту образования РСДРП в 1903 году имело многолетние наработки по этому вопросу. Вклад Плеханова и Ленина, не будь он забыт, мог бы служить и поныне.

Суть их ответа в том, что только союз рабочего движения и коммунистической партии, если она является носителем марксистской теории, есть единственная реальная сила, способная вырвать человечество из череды классовых эксплуататорских обществ и обеспечить ему бесклассовое будущее. Овладение наукой марксизма есть непременное условие, при котором коммунистическая партия способна придать стихийной борьбе пролетариата направленность и цель. Если этого нет, то назовись партия хоть трижды коммунистической, она таковой не будет.

 Предметом партийной науки является исследование всего общественного развития и поведения всех его субъектов, в том числе пролетариата, с точки зрения коренных интересов последнего. "Марксизм, – говорил Сталин, – есть научное выражение коренных интересов рабочего класса"[2]. Будучи положенным в основу политики коммунистической партии, он превращает эту политику в деяние, направленное на уничтожение буржуазного общества. В любом ином случае классовая борьба рабочих, вспыхивающая под действием экономических сил капитализма, не может выйти за его пределы. Множество партий рабочего класса, не имевших в основе политики марксистского научного обоснования, и потому неспособных осознать коренные интересы класса и выработать стратегию их защиты, неизменно вырождались в основанные на компромиссах с буржуазией группы. Погоня за голосами избирателей, дешевая демагогия, интриги, карьеризм и засилье партийной бюрократии неизбежно становились их характерными чертами, превращали их в буржуазные партии по сути. Их пролетарский классовый состав не мешал, но даже помогал им становится "лучшими защитниками буржуазии, чем сами буржуа" (Ленин).

 Если успех партий вообще зависит от их способности понимать и выражать в политике интересы классов и социальных групп, то успех коммунистических партий в большей мере зависит от способности понимать и защищать коренные интересы рабочего класса, в том числе от него самого, ибо текущие интересы класса могут противоречить удовлетворению коренных. Эта задача актуальна как в период борьбы за политическую власть рабочего класса, так и после неё, в период социализма. "Необходимость политической партии пролетариата отпадает лишь вместе с полным уничтожением классов. <...> Но коммунистическая партия растворится полностью в рабочем классе лишь тогда, когда коммунизм перестанет быть объектом борьбы, и весь рабочий класс станет коммунистическим"[3], – утверждала резолюция II конгресса Коминтерна "Роль коммунистической партии в пролетарской революции". Другое дело, что фронтом её борьбы после завоевания политической власти пролетариатом должны стать регрессивные, а порой и контрреволюционные потенции рабочего класса, существующие до момента уничтожения рабочим классом "собственного способа присвоения" и "уничтожения труда". Забвение КПСС основополагающих идей марксизма об этих коренных интересах рабочего класса привело к утрате социализма.

Отсюда очевидно, что былая уверенность «официальных теоретиков» от научного коммунизма об окончании социальной революции в пределах переходного периода от капитализма к социализму, не вполне обоснована. Пока существует отчуждение труда (а оно существует до тех пор, пока сохраняется разделение труда), победа над частной собственностью на средства производства не может быть окончательной, а её восстановление остаётся возможным. "Труд... есть та сила, которая стоит над индивидами; и пока эта сила существует, до тех пор должна существовать и частная собственность"[4]. Она действует во весь период существования отчуждённого труда, и существует в латентном виде при социализме. Именно отсюда у классиков убеждённость о необходимости двух этапов коммунистической революции, в которой после победы над буржуазией необходима победа пролетариата над собой, уничтожение собственного способа присвоения. Чередой антисоциалистических контрреволюций точность вывода полностью доказана.

Постановка вопроса о положении рабочего класса и своих отношениях с ним на исходе почти четверти века после образования КПРФ означает, что партией коммунистической в марксистском смысле слова она до сих пор не была, а теоретическое содержание доклада Г.А. Зюганова убеждает, что уже и не будет. Доклад Зюганова оказался лишен марксистской мировоззренческой основы. Важнейший для коммунистов вопрос возвращён из небытия каким-то дурным ремейком – наподобие тех поделок, которые лепят нынешние киношники по мотивам бессмертной классики кино. Получилось бегство от реальности в мир домыслов и иллюзий.

Постановлением пленума следование иллюзии стало обязанностью членов партии. Им предписано считать, что: а) "КПРФ оценивает реставрированный в России капитализм как регрессивный и паразитический, олигархический и компрадорский. Как следствие, он нежизнеспособен и исторически обречён"; б) "марксизм-ленинизм доказал, а практика подтвердила, что рабочий класс более всех способен к организации, к осознанной борьбе против капитала. Высокая концентрация рабочих на производстве остаётся важным фактором влияния партии коммунистов в пролетарской среде"; в) "исторически доказано, что только благодаря собственной партии рабочий класс может осознать свои коренные интересы, чётко определить цели и последовательно их добиваться".

Предназначенные к тому средства оказались ущербны. Докладчик предложил всего лишь "обновить образ КПРФ". "Образ партии протестных действий необходимо дополнить образом партии пролетарской борьбы", – сказал он. Постановление же обязало все организации партии, сверху донизу, "считать своей первоочередной задачей укрепление связей с рабочим классом и внесение социалистического сознания в пролетарские массы", а также предписало "каждому партийному комитету в течение полугода избрать секретаря по рабочему движению либо возложить его обязанности на одного из действующих секретарей". Поскольку никто не возразил, что не о торговом бренде идёт речь, что "партии пролетарской борьбы" создаются не пропагандой "образов", а процессом реальной борьбы за интересы класса в коей КПРФ мало заметна, что вносить сознание можно лишь имея его в себе, (а такая задача никогда не решалась), то возникает убеждённость, что в КПРФ существует полное непонимание самой сути проблемы "коммунистическая партия и пролетарская борьба", а новым секретарям поручили "пойти туда, не знаю куда, и сделать то, не знаю что". Итоги легко предсказуемы.

Ни прошлое поражение, ни нынешнее бессилие коммунистов, обусловленное действиями по этой схеме, авторов постановления не смутили. Относительно причин победы "исторически обречённого" строя над классом, который "кровно заинтересован в социализме", авторы умолчали. Связь между высокой концентрацией и влиянием коммунистов доказывать не стали. Почему "высокая концентрация", например, шахтеров в угольных бассейнах страны, не стала помянутым "важным фактором", не задумались. Что значит "собственная партия" разъяснить забыли. Факт, что "собственная партия" в лице КПРФ, оказалась ненужной классу, тоже прошёл мимо сознания.

Как и факт, что никогда чисто бюрократические затеи, вроде назначения специальных секретарей, решению мировоззренческих проблем пользы не приносили. Понятие "коренные интересы", мелькавшее на страницах доклада, осталось не раскрытым.

Выразив сожаление, что рабочий класс России "по своему уникален – не имеет никакой более или менее тесной связи ни с одной из политических партий, не исключая и правящую партию", что "рабочие сегодня не готовы вести активную политическую борьбу", решили, что это якобы из-за непонимания своих классовых интересов, как сказал первый секретарь Воронежского обкома[5]. Первый же секретарь Иркутского обкома предположил, что классовое сознание пролетариата сформируется, если партии решит "главную задачу, заключающуюся в том, чтобы показать пролетариату его силу" (!?). Дружно поудивлявшись отсутствию активных действий рабочего класса, участники пленума не вспомнили мысль в марксизме основополагающую: "Пролетариат революционен лишь постольку, поскольку он сознает и проводит в жизнь идею [своей – В.Г.] гегемонии. Пролетарий, сознавший эту задачу, есть раб, восставший против рабства.

Пролетарий, не сознающий гегемонии своего класса, или отрекающийся от этой идеи, есть раб, не понимающий своего рабского положения; в лучшем случае это – раб, борющийся за улучшение своего рабского положения, а не за свержение рабства"[6].

Участники пленума не стали размышлять и о том, что у союза партии и класса есть собственная диалектика. Союз представляет не раз и навсегда свершившийся факт, а процесс постоянной борьбы за его поддержание, исход которой вовсе не предопределен. История показала и возможность победы союзных сил, и их сокрушительного поражения. Борьба внутри самого союза происходит по той главной причине, что, с одной стороны, в неизбывной борьбе между коренными и повседневными преходящими интересами в классе не всегда побеждает понимание коренных. Тогда      класс отворачивается от партии. С другой стороны, то же самое возможно в коммунистической партии при недостатке у неё теоретического знания. Тогда она становится ненужной классу. Отрешенность членов пленума от этих проблем означает, что в партии давно прекратился процесс воспроизводства теоретического знания, в том числе о закономерностях собственного развития партии. В ней оказались отключёнными механизмы защиты от мировоззренческой перекодировки и скатывания к оппортунизму; её элита превратилась как бы в клан жрецов.

Молиться на рабочий класс могут, помочь ему – нет.

Пленум ЦК продемонстрировал, что идеологи КПРФ не знают ни о факте единственности верного ответа, ни его содержания. Поэтому вопрос о типе коммунистической партии, об адекватности задачам её организационных принципов и дееспособности её структур, давших на выходе нищету философии и ничтожность результатов, поставлен не был.

Но именно отрешенностью от реалий пленум оказался полезен. Он доказал кризис коммунистического сознания тем, что в 150-тысячной партии уже не нашлось нескольких десятков человек, знакомых с теорией вопроса, который взялись обсуждать, способных сделать внятный экскурс в его историю, сравнить себя с построившими социализм предшественниками, а также самокритично признать, что у партии теперь нет ответов ни о классе, ни о себе. Партия обнаружила непонимание природы рабочего класса, диалектики и основных тенденций его развития, наличия в нём социально прогрессивных и социально регрессивных потенций, а также своих обязанностей по отношению к нему. Никто вопросов о том не ставил, и сомнений в собственной адекватности, тем более докладчика, не высказал.

Бегство от реальности – тяжелая болезнь. Пленум предложил лечить болезнь с помощью пополнения рядов рабочими. Что даст рабочее пополнение? – вот в чём вопрос. Им может оказаться та же самая реформистки настроенная масса. Реформизм родился вместе с рабочим классом, постоянно живёт в нём, и исчезнет вместе с ним. В силу этого пролетарская партия имеет свою внутреннюю, так сказать, "мелкую буржуазию" идеологически похожую на ту, которая поддерживает капитализм. Она тщеславна, но не умна. Она бездумно твердит: "Пролетариат – это величайшая сила! Пролетариат непобедим! Ничто не остановит его на пути к социальному прогрессу!" Однако не способна она не способна увидеть распространённую в массе тягу к реакции, причина которой в стремлении оградить свой приватный интерес от общего, интерес минуты противопоставить возможности развития, Коммунистичность мировоззрения партии определяется не столько социальным составом ее членов, сколько научной обоснованностью и принципами политики. А также способностью партии повышать интеллектуальный уровень своих членов, чтобы сначала нейтрализовать, а потом сделать "вполне своими" тех, кто не обладает должной политической подготовкой и не имеет представления о марксистском учении. Как неоднократно отмечал Ленин, "является ли партия действительно политической рабочей партией или нет, это зависит не только от того, состоит ли она из рабочих, но также от того, кто ею руководит и каково содержание ее действий и ее политической тактики. Только это последнее и определяет, имеем ли мы перед собой действительно политическую партию пролетариата"[7].

С этой точки зрения КПРФ давно и насквозь обуржуазилась. Её социальный состав, где нет трудящихся, считай, нет, не смог воспрепятствовать тому, что ею руководят реакционеры, действующие вполне в духе буржуазии, но специализирующиеся на систематическом обмане народа с применением специфических методов. Вполне вероятно, что и новое рабочее пополнение будет ими "переварено", и поставлено на службу буржуазии.

Обвинение это не безосновательно. Изменение положения КПРФ в политической системе страны подтверждает даже её бывший противник. Ордена, полученные Зюгановым от Путина и патриарха Кирилла летом 2014 года, означают признание в лице КПРФ нового союзника, даже более надёжного, чем взятые все вместе партии буржуазии, поскольку те невольно порождают, а КПРФ мощно гасит силу классового протеста, обрекая его на политическую импотенцию. Во всяком случае, в президентском наградном документе признано, что орден дан за "достигнутые трудовые успехи, значительный вклад в социально-экономическое развитие РФ, реализацию внешнеполитического курса РФ". Предстоятель же Русской Православной Церкви при вручении своего ордена выразил надежду, что "плодотворная деятельность лидера КПРФ и в дальнейшем будет способствовать продвижению социально значимых инициатив и нравственному преображению общества".

Ордена знаменуют перемену тактики буржуазной власти по отношению к КПРФ. Буржуазия, противясь целям коммунистов, всегда вела против них войну на уничтожение. В постсоветской истории России примеров тому тоже немало. Поскольку никакого раскаяния за результаты своего социально-экономического курса правящий режим ни в какой форме никогда не выражал, церковь тоже, то награды есть признание ими полезности соучастия КПРФ в их делах. Нужды кривить душой, вручая ордена Зюганову, который некогда оный режим именовал "антинародным" и даже "оккупационным", у главы режима и у патриарха, не было. Значит награждения означают, что правящий режим добился желаемого результата, изменил роль и значение КПРФ в политическом процессе в современной России. Она стала неопасной для власти, но опасной для народа. За это орденов не жаль. Принятие же их Зюгановым означает признание соучастия в делах режима. Понять, что орденами ставится клеймо предательства и на партию, и на него самого, у лидера ума не хватило. Интересно, висели ли ордена на его пиджаке во время выступления на пленуме?

Доклад Зюганова стал своего рода инструкцией по методам вульгаризации марксизма. Посмотрим её, начав со стиля. Опус скроен из разнородных кусков, выбранных случайным образом, лишенных логики и доказательств.

Читатель в его тексте, как среди рядов колючей проволоки и спиралей Бруно. Куда бы ни шла его мысль, её неизбежно цепляют крючки слов, не объясняющих проблемы, но в клочья рвущих сознание при попытках выбраться к руководящей идее, вокруг которой группируются мысли относительно класса и относительно партии. Частенько даже короткие фразы строятся по принципу "начал про Фому, а кончил про Ерёму", что делает безуспешным намерение понять их. А если нельзя понять, то нельзя и опровергнуть. Полагаем, такой стиль сыграл не последнюю роль в онемении членов пленума и всей партии. Говорят, "стиль – это человек". Стиль Зюганова – это стиль недюжинного демагога, озабоченного не пропагандой научного знания, а одурачением легковерных и доведением партии до нищеты философии.

Несколько примеров навскидку. Докладчик сказал: "Задача перехода от капитализма к социализму отражает не только многовековую мечту народов о социальном равенстве. Как установил марксизм-ленинизм, эта потребность вытекает из объективного развития производительных сил. Общественная собственность формируется только тогда, когда частное владение и распоряжение производственными системами становятся социально невыгодными".

Первое предложение вызывает вопрос: если "не только", то что ещё? Во втором предложении мечта успела смениться потребностью. Когда? Если кто уловил, пусть и нам поможет. "Вытекающие потребности" для русского уха дико звучит. Но ладно, простим, не всем дано знать родной язык.

А вот ссылку на марксизм-ленинизм проверим с помощью Энгельса, который говорил: "Связь между исторически данным распределением и исторически даными материальными условиями существования того или иного общества настолько коренится в природе вещей, что она постоянно находит своё отражение в народном инстинкте. Пока тот или иной способ производства находится на восходящей линии своего развития, до тех пор ему хвалу воздают даже те, кто остаётся в убытке от соответствующего ему способа распределения. <...> Лишь когда данный способ производства прошёл уже немалую часть своей нисходящей линии, когда он наполовину изжил себя... лишь тогда всё более возрастающее неравенство распределения начинает представляться несправедливым, лишь тогда люди начинают апеллировать от изживших себя фактов к так называемой вечной справедливости"[8].

Выходит, непричастен марксизм-ленинизм к появлению малограмотной нелепицы. Социальное равенство в нём – это не мечта, не потребность, а результат. Считать его константой бытия социально опасно. Он не одинаков для эксплуататоров и эксплуатируемых, и разно выглядит в разные эпохи. Чью мечту имел в виду Зюганов?

Третье предложение породило обратный вопрос: не формируется ли частная собственность тогда, когда общественная становится социально невыгодной? Нет ли у последней восходящей и нисходящей линии? Какую "выгоду" получили те, в чьём сознании возникла "мечта" и "потребность" в чуде, творимом "эффективным собственником", при передаче ему "производственных систем"? Но докладчик до ответов не снизошёл, а горестный опыт СССР, когда здравый смысл народа ломали мифами о якобы несправедливых привилегиях партгосноменклатуры, не вспомнил.

Далее докладчик изрёк: "...Буржуазия не выступает противником капиталистического жизнеустройства. За изменения отношений собственности, за социалистическое переустройство общества может выступать только класс, противостоящий буржуазии. Имя этого класса – пролетариат. Каковы же перспективы его борьбы? Каково соотношение классов современного российского общества?" Соотношение классов докладчик показал. Было сказано, что пролетариев, т.е. работающих по найму, в России 66,5 миллиона человек против примерно 850 тысяч собственников средств производства или 1,2% занятого населения. Однако о перспективах борьбы промолчал.

Как ни невероятно, но теза второго предложения заставляет думать, что докладчик никогда не слышал о существовании множества "социализмов". Уже в «Манифесте Коммунистической партии», с которым он вроде бы знаком и который цитирует, перечислены: реакционный социализм; мелкобуржуазный социализм; немецкий, или "истинный", социализм; консервативный, или буржуазный социализм и критически-утопический социализм. С тех пор их не стало меньше. За каждым из них стоит класс или большая социальная группа, и все выступают за изменение отношений собственности. Как говорил герой романа Булгакова в подобных случаях: "Поздравляю вас, гражданин, совравши..." Каждому "социализму" классиками дана характеристика. Лидеру КПРФ полезно бы их знать до доклада.

Нам нравится высказывание по поводу феодального социализма: "Аристократия размахивала нищенской сумой пролетариата как знаменем, чтобы повести за собой народ. Но всякий раз, когда он следовал за нею, он замечал на её заду старые феодальные гербы и разбегался с громким и непочтительным хохотом"[9]. Если бы "Манифест" был дочитан до конца и вдумчиво, автору, как представителю партийной бюрократии, когда-то классом жестоко потрёпанной, но восстановившей прежние замашки и претензии на руководство им, удалось бы избежать столь же непочтительного хохота в свой адрес.

Хоть и произнесено пафосно – "имя этого класса – пролетариат", – однако, в действительности класс оказался вовсе иным, и породил буржуазию. Для объяснения этого факта партии было предложено думать, что в крахе социализма в СССР "злую шутку сыграла живучесть сознания советского рабочего. Классовая борьба для него была далёким и абстрактным понятием. Советское общество не знало антагонистических противоречий". Ничего позорнее, как объяснить величайшую трагедию класса "злой шуткой" судьбы, придумать невозможно. Но Зюганов смог, да ещё добавил "шутку" (=издёвку) собственную. "Из всех социальных групп рабочий класс – единственный последовательный сторонник социализма", – изрёк он. – <...> "Отказ КПСС на втором этапе перестройки (1987–1991 годы) от опоры на рабочий класс стал важнейшим фактором поражения партии и утраты социализма".

Нужно обладать каким-то особым бесчувствием к реалиям жизни и запредельным неуважением к слушателям, чтобы навязывать им мысль о пролетариате как "последовательном стороннике социализма", зная об участии части рабочих в уничтожении его в целом ряде стран. Как можно утверждать отсутствие антагонистических противоречий в обществе после краха общественного строя? Как не заметить, что "живучесть сознания" класса проявилась именно в борьбе за свои интересы, в чем бы они в тот момент ни заключались?

                                          Продолжение >>  ч.  2, ч. 3, ч. 4>>