<<в начало                                                        часть 3                                                продолжение ч.  ч.2, ч.4>>

Доклад голого короля

В.В. Головин

Несомненно, пролетарское единство фактически существует. Но существует лишь потому, что существует единство капиталистов. Оценивая класс без иллюзий, классики указывали, что "рабочие образуют рассеянную и раздробленную конкуренцией массу"[22], что даже "сплочение рабочих масс... является еще не следствием их собственного объединения, а лишь следствием объединения буржуазии, которая для достижения своих собственных политических целей должна, и пока еще может, приводить в движение весь пролетариат"[23]. Кроме того, "буржуазия знает, что в этом расколе пролетариев заключается подлинная тайна сохранения её могущества"[24].

Способом его сохранения также является поддержка многочисленных политических партий пролетариата.

Одним из них буржуазия платит из бюджета, как это происходит в России, другие содержатся при помощи олигархата и церкви. В силу наличия этих коллизий классики марксизма отрицали способность рабочего класса к целеполаганию. Противоречивость бытия класса такова, что от него бессмысленно ждать "на выходе" антикапиталистический результат.

Только незнание и непонимание такого марксизма позволяет делать вывод о безусловной антикапиталистической устремлённости рабочего класса. Да, классики признавали в рабочем классе самую крупную и постоянно растущую социальную силу, но никогда не забывали, что эксплуатируемая масса "даже в самых передовых и наиболее демократических буржуазных республиках забита, темна, невежественна, запугана, разрозненна"[25]. В силу этого класс способен на предательство. Правда, как говорил Ленин, "обвинение это выражает ясное сознание того, что немецкий пролетариат совершал предательство русской (и международной) революции, когда душил Финляндию, Украину, Латвию, Эстляндию. Обвинение это направляется, прежде всего и больше всего, не против массы, которая всегда забита, а против вождей, которые... не исполняли своего долга революционной агитации, революционной пропаганды, революционной работы в массах против их косности, которые действовали фактически наперерез революционным инстинктам и стремлениям, всегда тлеющим в глубине массы угнетённого класса"[26].

Словами "тлеющий инстинкт" полно и точно описано обычное состояние классового сознания пролетариата.

Другое сознание возникает лишь в периоды общенациональных кризисов и революционных ситуаций. Но и в этом случае, по словам Ленина, "в каждом классе, даже в условиях наиболее просвещенной страны, даже в самом передовом и обстоятельствами момента доставленном в положение исключительно высокого подъема всех душевных сил, всегда есть – и, пока существуют классы, пока полностью не укрепилось, не упрочилось, не развилось на своей собственной основе бесклассовое общество, неизбежно будут – представители класса не мыслящие и мыслить не способные. Капитализм не был бы угнетающим массы капитализмом, если бы это не было так"[27].

Несомненно, что как процесс рабочий класс есть не броуновское, хаотическое движение страстей и интересов. У него есть тенденция – борьба с собственником средств производства и борьба с отчуждением. Их наличие и позволяет время от времени, при осознании классом своей "обесчеловеченности" до степени "самого себя упразднения"[28], выстраивать множество отдельных воль членов класса в равнодействующую силу с той или иной направленностью. В противном случае его сила остаётся просто разрушительной. "Последовательная революционность" пролетариата, о существовании которой Зюганов уверяет партию, есть иллюзия вульгарного марксизма, что очевидно из всей истории рабочего движения, и доказано его участием в целом ряде антисоциалистических контрреволюций прежде и теперь.

Несколько слов об истоках традиции бездумного поклонения классу. Полагаем, её основу заложила третья программа КПСС 1962 года. В ней иллюзия о рабочем классе обрела силу партийного закона и стала основой идеологии и пропаганды КПСС.

"Главная движущая сила революционного преобразования мира, – сказано в программе, – рабочий класс, самый последовательный революционный класс. В ходе классовых битв он организуется, создает свои профсоюзы и политические партии, ведет экономическую, политическую и теоретическую борьбу против капитализма. Осуществляя историческую миссию революционного преобразователя старого общества и созидателя нового строя, рабочий класс становится выразителем не только своих классовых интересов, но и интересов всех трудящихся. Необходимым условием победы социалистической революции и построения социализма являются диктатура пролетариата и руководство марксистско-ленинской партии. Высший принцип диктатуры пролетариата – прочный союз рабочего класса и трудящихся масс крестьянства под руководством рабочего класса"[29].

Эти программные положения стали основой идеологической работы КПСС с рабочим классом. Ему приписывались все мыслимые и немыслимые достоинства, но противоречиями в развитии класса и исследованием их причин не занимался никто. Они остались незамеченными. То, что не укладывалось в пафосные оценки класса, отвергалось или замалчивалось, в том числе и сама марксистская теория в части объяснения всемирно-исторической роли пролетариата. Вместо реального класса КПСС имела дело с его сусальным, надуманным и ею же созданным образом. Исследование диалектики развития пролетариата как класса, имеющего в себе не только социально прогрессивные, но и социально регрессивные потенции, заменили панегириками в его адрес. Объективная необходимость продолжения пролетарской революции иными средствами, путём уничтожения условий, порождающих отчуждение по причине разделения труда, а также "своего собственного способа присвоения, а тем самым и всего существовавшего до сих пор способа присвоения в целом", была предана забвению. Полвека мощной пропаганды – достаточный срок, чтобы эта иллюзия стала традиционной основой отношений партии и класса. Перерождение коммунистической партии в свой антипод, оказалось лишь делом времени. Приняв программу якобы строительства коммунизма, ХХII съезд подписал смертный приговор советскому социализму, а XXVII съезд в 1986 году её новой редакцией поставил в приговоре последнюю точку. Приведение его в исполнение оказалось отсроченным на небольшой срок лишь потому, что партия еще сохраняла научный и нравственный потенциал, доставшийся от предшественников, а руководящие кадры в какой-то мере сохраняли инерцию защиты пролетарских классовых и государственных интересов.

Второе следствие – уверенность в исключительно созидательных потенциях рабочего класса. На самом деле это не так. Марксизм исходит из того, что труд и эксплуатация связаны между собой прямой причинно-следственной связью. «"Труд" есть живая основа частной собственности, частная собственность как творческий источник себя самой, – говорит Маркс. – Частная собственность есть не что иное, как овеществленный труд. Если частной собственности хотят нанести смертельный удар, то нужно повести наступление на частную собственность не только как на вещественное состояние, но и как на деятельность, как на труд. Одно из величайших недоразумений – говорить о свободном, человеческом, общественном труде, о труде без частной собственности. "Труд" по своей сущности есть несвободная, нечеловеческая, необщественная, обусловленная частной собственностью и создающая частную собственность деятельность. Таким образом, упразднение частной собственности становится действительностью только тогда, когда оно понимается как упразднение "труда" (такое упразднение, которое, конечно, сделалось возможным только в результате самого труда, то есть в результате материальной деятельности общества, и которое никоим образом нельзя понимать как замену одной категории другою). Поэтому некая "организация труда" есть противоречие. Той наилучшей организацией, которую может получить труд, является его теперешняя организация, свободная конкуренция, разложение всех его прежних мнимо "общественных" организаций»[30] (курсив документа).

Мысль Маркса здесь совершенно ясная, но докладчику и большинству коммунистов ныне явно незнакомая. Дабы нам не пеняли, пугаясь её крамольного звучания, что мысль взята из малоизвестной работы Маркса «О книге Фридриха Листа "Национальная система политической экономии"», и потому могла оказаться случайной, укажем, что она много раз повторена и в работах широко известных. Например, в "Немецкой идеологии", считающейся философским обоснованием коммунистического движения, она – лейтмотив. В неё неоднократно звучит: "Труд уже стал свободным во всех цивилизованных странах; дело теперь не в том, чтобы освободить труд, а в том, чтобы свободный труд уничтожить"[31]. И ещё раз, чтобы стало понятно, что это не случайные оговорки, а квинтэссенция революционной науки: "...Пролетарии, чтобы отстоять себя как личности, должны уничтожить имеющее место до настоящего времени условие своего собственного существования, которое является в то же время и условием существования всего предшествующего общества, т.е. должны уничтожить труд. Вот почему они находятся в прямой противоположности к той форме, в которой индивиды, составляющие общество, до сих пор выражали себя как некоторое целое, а именно к государству, и должны низвергнуть государство, чтобы утвердить себя как личности"[32]. Подобные высказывания есть и ещё.

Об идее "низвержения государства" разговор здесь вести не будем, но надеемся, что у читателя она, как и идея уничтожения труда, отложится в памяти как стратегическая цель определённая марксизмом. До тех пор пока коммунисты не проникнутся ими, все их попытки обобществления средств производства и ликвидации эксплуатации будут обречены на конечную неудачу.

Уже на исходе советской эпохи наиболее проницательные из ученых указывали, что идеи Маркса об "уничтожении частной собственности", "уничтожении производственных отношений" и "уничтожении труда" именно вследствие развития социализма обретают простой, осязаемый смысл. Например, С. Платонов писал, что "уничтожить то или иное производственное отношение, означает заменить отношение между людьми в процессе производства отношением между неодушевленными элементами производительных сил. Такое "погружение" в производительные силы одного слоя производственных отношений за другим означает, с одной стороны, постепенное вытеснение людей из сферы производства, а с другой – качественное преобразование производительных сил, их превращение в своего рода искусственную природу, автономно, без участия человека в производстве обеспечивающую удовлетворение всех его материальных потребностей"[33] (курсив документа).

Позднее советское общество имело для начала таких процессов всё необходимое и достаточное. Однако идеологам КПСС не хватило знания о теории уничтожения частной собственности и уничтожения труда. Как следствие, закон новой исторической эпохи, состоящий в том, что общественное развитие перестаёт быть естественноисторическим процессом, и становится результатом сознательной деятельности руководящего субъекта на основе познания объективной необходимости уничтожения и частной собственности, и труда, осознан не был.

Непонимание необходимости постановки этих целей сыграло не последнюю роль в торможении научно-технической революции во второй половине ХХ века.

Она оказалась лишенной истинного смысла, а понимание прогресса общества оказалось ограничено рамками количественного роста потребительских благ. Впрочем, неверные цели социального развития искажали и их структуру, вели к бессмысленному накопительству, которое в свою очередь, провоцировало недовольство масс.

170 лет назад, когда проблемы будущего капитализма были видны много хуже, чем сейчас, Маркс предложил способ их решения в виде теории уничтожения частной собственности и теории уничтожения труда. Так случилось, что на первом плане в силу обстоятельств оказалась теория уничтожения частной собственности.

Теория уничтожения труда осталась в её, как бы сказать, глубокой тени. Однако история социализма показала, что одной первой теории оказалось недостаточно для разрешения коллизий социума. В советское время установить одновременность их действия не удалось.

Современное коммунистическое движение, во всяком случае в лице самой численно крупной из российских компартий – КПРФ, тоже не готово к осознанию необходимости уничтожения труда.

Судя по докладу Зюганова, в КПРФ просто не понимается суть проблем. "Сила транснациональных компаний превышает возможности многих государств, – говорит он. – Научно-техническая революция ускорила данный процесс. Она резко усилила автоматизацию производства. К. Маркс не только предсказал появление таких производительных сил, но и обосновал, что они являются технологической предпосылкой достижения социального равенства. Таким образом, материальная основа наступления коммунистической формации продолжает формироваться и расширяться".

Маркс, действительно, предсказал это. И потому материальная основа коммунистической формации была создана в основном. Пока коммунисты следовали за Марксом, к концу 70-х – началу 80-х годов социальное равенство в СССР, если иметь в виду отношение людей к средствам производства, стало практически свершившимся фактом, а социальное неравенство – исчезающе мало. Но предвидел Маркс и то, что "труд по своей сущности есть обусловленная частной собственностью и создающая частную собственность деятельность". Однако эта идея осталась непонятой. К ней сначала КПСС, а теперь и КПРФ не прибавили ни строчки, скорее, вычеркивали и вымарывали её. Пренебрежение наукой об отчуждении жестоко мстит непониманием коренных интересов трудящихся и ныне.

Наиболее важным в докладе Зюганова является раздел "Два коренных вопроса". Они сформулированы так: – "зачем рабочему классу и его пролетарскому ядру нужна Коммунистическая партия?" – "почему Коммунистическая партия нуждается в рабочем классе?" Формулировки это некорректные и непростительные для доктора философии. Первая подразумевает, что рабочий класс есть субъект, имеющий осознанные политические интересы и потребности. Вторая предполагает, что партия вольна нужды в рабочем классе не иметь.

Будь лидер КПРФ внимательнее к реалиям, понял бы, что: 1) рабочему классу и его ядру пока не нужна КПРФ, что подтверждено его отношением к ней. Фактов, доказывающих нужду, нет. Утверждение Зюганова, что "российский рабочий класс нуждается в Коммунистической партии прежде всего для осознания своих коренных интересов и чёткого определения стратегических целей", голословно. Никогда и нигде никакие рабочие в массе своих коренных интересов не понимали. Знать их может только наука. Поэтому вопрос некорректен.

Несомненно, что партии являются средством создания коллективной воли масс, вместо их спонтанного движения, поскольку через распространяемые партиями идеи массы обретают чувство духовной связи и цели, и потому служат определенной гарантией защиты ими своих интересов, особенно в случае завоевания политической власти. "Без партий нет развития, без размежевания нет прогресса", – считал Маркс[34]. Ленин также признавал, что "самым цельным, полным и оформленным выражением политической борьбы классов является борьба партий"[35].

Но не потому появляются партии, что класс выражает нужду в их них, а потому, что социальная наука, рожденная вне класса, указывает ему возможности более успешной борьбы, возникающие при появлении партий.

"Именно для того, – говорил Ленин, – чтобы масса определенного класса могла научиться вести свою политику, именно для этого необходима организация передовых элементов класса немедленно и во что бы то ни стало, хотя бы вначале эти элементы составляли ничтожную долю класса"[36]. Наука может быть воспринята классом, однако классовый характер партий определяется не их социальным составом, а способностью понимать и выражать в политике интересы определённого класса или социальной группы. Если нет науки, то нет и нужды в партиях.

Второй вопрос тоже некорректен. КПРФ не нуждается в рабочем классе. За почти четверть века своего существования она ничем не доказала свою нужду в рабочем классе и не стала пролетарской по своему составу. Его классовых стратегических целей определить не смогла. Она начинала с поворота в сторону надклассовой идеологии государственного патриотизма. Без каких-либо оснований и изучения в её первой программе появилась буржуазная "теория устойчивого развития". О рабочем классе упоминалось лишь то, что "...складывается передовой отряд, ядро современного рабочего класса. Дальнейшее пополнение его рядов всё новыми и новыми категориями трудящихся, развитие его лучших качеств и будут означать постепенное изживание классового деления общества. В этом обновляемом содружестве людей труда коммунисты находят свою социальную базу"[37].

Действующая программа КПРФ эти порочные фантазии – "теорию устойчивого развития" и "постепенное изживание классового деления общества" – сняла, однако особой нужды в рабочем классе не показала, задач по отношению к нему не сформулировала и его стратегических целей не обозначила. "Капитализм сам создает предпосылки для установления более совершенного общественного строя, – говорится в ней. – Главная материальная основа неизбежного наступления социализма состоит в обобществлении производства". И т.д.

Убежденность, что "капитализм сам создает предпосылки", а "социализм неизбежно наступает", снимает даже мысль об обязанностях партии перед классом.

Идей, обращённых к классу, и раскрывающих его перспективы, так и не появилось. Вместо этого КПРФ взяла курс на решение "русского вопроса". "Русский социализм – ответ на русский вопрос" стал её руководящей идеей. Не будем здесь отвлекаться на критику этой пустышки, которую за много лет не удалось наполнить никаким внятным смыслом. Однако пока КПРФ блуждала под знаменем "русского социализма", ей недосуг было заметить существование рабочего класса и понять его текущие, тем более коренные интересы. Последние, неоднократно помянутые на VI пленуме, они так и остаются "terra incognita" для коммунистов.

Нужно быть доктором философии, чтобы не видеть ответ "нет" на первый вопрос. Нужно быть лидером партии, живущей за счёт государственного бюджета, получающей из него 1 миллиард 340 миллионов рублей ежегодно, и потому обязанным отработать деньги охмурением класса, чтобы скрывать ответ на второй вопрос.

Отвечая на собственные вопросы, Зюганов заявил: "Рабочий класс является для КПРФ той социальной базой, которая предъявляет к коммунистам высокие требования и помогает партии противостоять оппортунизму и ревизионизму. Рабочие – главная социальная группа, которая способна оценить достижения и успехи Коммунистической партии, указывать ей на недоработки и ошибки. Отношение рабочих к Компартии, как лакмусовая бумажка, определяет её верность марксистско-ленинской идеологии и своему исконному предназначению".

Здесь лидер КПРФ неосторожно запустил руку в сокровищницу марксизма, но вытащил из неё свидетельство о...нищете мысли. Два последних предложения – это изощрённое издевательство над здравым смыслом и наукой. На месте правящего режима и за них бы тоже орденок дать, а в наградном документе написать: за уничижение марксистско-ленинской теории коммунистической партии и теории о всемирно-исторической миссии пролетариата.

Поясним. Коммунистическая партия, являясь организационным выражением революционной воли пролетариата, появляется на той стадии развития рабочего класса, когда его социально прогрессивные и социально реакционные потенции вступают в борьбу между собой.

Обе они порождаются естественной объективной закономерностью действия экономических сил. Отсюда коммунистической партией является лишь та, которая в политике защищает коренные интересы рабочего класса, но защищает и от него самого. Только не забывая об этом можно послойно снимать противоречия существования рабочего класса. Предназначение коммунистической партии в том, чтобы осознать трагизм положения рабочего класса, который идеологически никогда не может отрешиться от почвы капитализма, которой он порождён и которой "генетически запрограммирован", и придать его революционной потенции направленность и цель. Эти последние не появляются в результате спонтанного творчества хотя бы и лучших представителей класса. Их порождает не борьба класса как таковая, а социальная наука, которая существует вне класса.

Наука на этом этапе становится одной из главных движущих сил борьбы класса, но её развитие – удел не класса, а групп партийной интеллигенции. В силу этих причин и незнания науки рабочий класс не может указывать партии на недоработки и ошибки. Он может верить или не верить ей, но по причинам, лежащим вне противостояния оппортунизму и ревизионизму. Сама мысль поручить классу борьбу с оппортунизмом глубоко порочна и возмутительно нелепа.

Для сравнения напомним, что программы РСДРП и РКП(б), а также программа Коминтерна формулировали отношение партии к рабочему классу совершенно иначе. В программе РСДРП (1903 год), сказано: "Ставя себе задачу сделать пролетариат способным выполнить свою великую историческую миссию, международная социал-демократия организует его в самостоятельную политическую партию, противостоящую всем буржуазным партиям, руководит всеми проявлениями его классовой борьбы, разоблачает перед ним непримиримую противоположность интересов эксплуататоров интересам эксплуатируемых и равно выясняет ему историческое значение и необходимые условия предстоящей социальной революции. Вместе с тем она обнаруживает перед всей остальной трудящейся и эксплуатируемой массой безнадежность ее положения в капиталистическом обществе и необходимость социальной революции в интересах ее собственного освобождения от гнета и капитала. Партия рабочего класса, социал-демократия, зовет в свои ряды все слои трудящегося и эксплуатируемого населения, поскольку они переходят на точку зрения пролетариата"[38].

Вторая программа РКП(б) 1919 года, действовавшая до 1961 года, этот абзац из первой повторила дословно. Лишь слова "международная социал-демократия" были заменены на "международная коммунистическая партия"[39].

Повторение слов "сделать пролетариат способным" партией, уже завоевавшей власть и уже международной означает, что отношение к классу осталось прежним.

Слов "сделать пролетариат способным" более чем достаточно для понимания, что большевизм исходил из факта признания рабочего класса силой не только разрушающей капитализм, но и силой его стабилизирующей. Цепи отчуждения, в которых пребывает пролетариат, могут быть разорваны только силой его собственного прозрения, но оно не рождается внутри самого класса. Задача партии виделась в том, чтобы, закрепив политическую победу над буржуазией, создать условия для начала следующего этапа социальной революции, для победы рабочего класса над собой.

Имеет смысл вспомнить и программу Коминтерна 1928 года, которая обязывала коммунистов всех стран понять, что "роль организатора нового человеческого общества предполагает культурное вызревание самого пролетариата, переделку им самим своей собственной природы, постоянное выделение им новых кадров, способных овладеть всеми средствами науки, техники и управления в целях строительства социализма и новой социалистической культуры".

Необходимость переделки "собственной природы" была объяснена тем, что "будучи в капиталистическом обществе классом, экономически эксплуатируемым, политически угнетенным и культурно задавленным, рабочий класс лишь в переходный период, лишь после завоевания им государственной власти, лишь разрушая буржуазную монополию образования и овладевая всей наукой, лишь на опыте величайшей строительной работы переделывает свою собственную природу"[40].

Как видим, Зюганов предлагает решать задачу обратную – переделывать с помощью рабочего класса природу коммунистической партии. Он предлагает не поднимать класс до научного знания, а науку проверять мнением масс. И делает это, несмотря на отсутствие фактов подтверждающих саму такую возможность.

Зюганов постоянно произносит слова, которые в его докладе оправданы только тем соображением, что "любовь народная есть сила, заключающая в себе нечто съедобное" (Щедрин). В докладе появились такие слова: "Велик опыт большевиков в противостоянии всевластию капитала.... Освоение этого наследия превращается сегодня из теоретической задачи в практическую потребность.... Предстоит сформировать новое поколение политических вожаков – тех, кто возьмёт на себя бремя преодоления капиталистической реставрации, кто станет частью и авангардом массового рабочего движения".