Творческое развитие или
полный разрыв с марксизмом?

(по поводу статьи В.С. Никитина «От творческого развития марксизма к обновленному социализму XXI века»)

Р.С. Осин

Часть 1. Часть 2. Часть 3.

В^[1] октябре^[2] минувшего 2012 года, председатель ЦКРК КПРФ и создатель, наряду с Г.А. Зюгановым народно-патриотического одиозного движения «Русский лад», В.С. Никитин пополнил «теоретическую сокровищницу» партии очередным опусом под претенциозным названием: «Навстречу Пленуму ЦК КПРФ: От творческого развития марксизма к обновленному социализму XXI века» (см http://kprf.ru/party_live/111525.html) В нем автор беспардонно исказил марксизм, не остановившись даже перед его самой грубой фальсификацией. И, несмотря на то, что подобных писаний бесчисленное множество вышло из под пера Председателя партии Зюганова и его приспешников, тем ни менее имеет смысл разобрать эту статью Никитина подробно, так как в ней автор не просто в очередной раз нес антикоммунистическую околесицу, а остановился на теоретических вопросах с претензией на «творческое развитие марксизма». С нашей точки зрения, пройти мимо этой ревизионистской атаки на марксизм со стороны дремучего антимарксиста, недопустимо. В нашей критической статье мы постараемся дать отпор попыткам Никитина извратить марксистскую теорию и сталинский вклад в нее, наиболее характерных для руководства КПРФ.

Кроме того статья Никитина изобилует такими штампами и предвзятостями, которые разделяют достаточно многие, называющие себя коммунистами, и не только члены КПРФ, поэтому наряду с их критикой мы постараемся еще раз прояснить ряд теоретических положений марксизма с учетом современного положения. Ниже рассмотрим некоторые из них.

«Обновленный социализм ХХI века»

Начинается статья Никитина с общих рассуждений на тему «теоретических основ для практических действий», где он пытается формулировать наиболее важные, с его точки зрения, теоретические и программные установки КПРФ.

«Цель КПРФ – заявляет Никитин – построить обновленный социализм ХХI века с учетом особенностей и исторического опыта России, с учетом её самобытной культурной и нравственной традиции» (курсив Никитина).

Весьма интересно, каким же, как не социализмом ХХI века может он быть после победы грядущей социалистической революции, на приближение которой должна быть устремлена вся многогранная деятельность коммунистов не на словах, а на деле?

Это будет не «обновленный», а именно социализм в ХХI веке, т.е. – в соответствии с марксистским истолкованием диалектической категории «снятие» – с определенными отличиями от советского социализма в XX веке, связанными с другими конкретно-историческими условиями, но в первую очередь с сохранением и приумножением его огромных достижений, на которые нужно будет равняться, и с отрицанием ошибок прошлого.

В трактовке же этой «теоретической новации» Никитиным просматривается одна из двух целей: либо красивым словоблудием прикрыть бессодержательность «новации», полное отсутствие какого – либо научного обоснования ее, либо под видом «обновленного социализма ХХ1 века» протащить нечто такое, что социализмом в марксистском понимании назвать язык не повернется. Судя по многочисленным заявлениям лидеров КПРФ, речь идет скорее об отказе от социализма под видом его «обновления». Собственно сам Никитин, ничтоже сумняшися, в конце своей работы приводит китайский опыт, как образец социализма для российских коммунистов. В частности он цитирует отрывок из устава КПК: «Китайские коммунисты глубоко и всесторонне изучили сталинскую теорию и практику. В уставе Коммунистической партии Китая сейчас четко записано, что «КПК является авангардом китайского рабочего класса и одновременно авангардом китайского народа и китайской нации, является руководящим ядром в деле построения социализма с китайской спецификой… Твердо придерживаясь марксизма, как руководящей идеологии, утверждая социализм с китайской спецификой, необходимо воспевать национальный дух и дух времени», с таким мировоззрением – комментирует Никитин – основанным на диалектическом единстве материального и духовного мира, классового и цивилизационного подходов и учитывающим особенности пространства и времени, народ Китая и вся китайская нация по-сталински превратили страну за 20 лет в супердержаву».

Эта цитата, как и комментарий Никитина, не только не помогли прояснить, в чем же состоит суть «строительства социализма с китайской спецификой», но, напротив, еще больше напустили тумана. Ведь вряд ли Никитина в китайском опыте привлекла мужественная длительная вооруженная борьба китайских рабочих и крестьян под руководством КПК за победу социалистической революции? Известно, что Никитин, как и в целом руководство КПРФ, в своей практической деятельности руководствуются теоретической новацией лидера партии об исчерпанности Россией (у нее своя специфика) лимита на революцию.

Не может быть для КПРФ откровением и такая специфика организационного строения самой компартии Китая, как то, что ее членскую базу ныне составляет и «третья сила» – китайская буржуазия, наряду со своим классовым антиподом – рабочими, а также крестьянами. Председатель КПРФ, как и ее руководящее ядро, и в этом вопросе не какие – то там консерваторы – ортодоксы, хотя и называют себя «наследниками Коммунистического Манифеста», они самостоятельно выработали новаторский подход, подобный китайских товарищей, к важнейшему признаку, определяющему сам классовый характер партии. Правда, КПРФ на порядок уступает компартии Китая в удельном весе этой третьей силы в своем составе, да и по размерам общественного богатства в ее собственности. И это понятно, успехи «рыночного социализма», охватывающего почти

90 % всех предприятий, который строится в Китае под руководством КПК, действительно впечатляют, но наряду с этим численно растет класс капиталистов, особенно слой долларовых миллиардеров, для которых двери в партию тоже не закрыты.

Вероятно это и есть суть того самого «обновленного социализм ХХI века», который должен служить образцом для КПРФ по мнению партийного руководства. А для успеха дела, «необходимо воспевать национальный дух и дух времени», руководствоваться мировоззрением, основанным на диалектическом единстве материального и духовного мира, классового и цивилизационного подходов и учитывающим особенности пространства и времени».

Комментарии здесь, как говорится, излишни. Единственный вопрос, который напрашивается задать автору – гиганту «марксистской мысли с китайско-русской спецификой», не опасается ли он быть «схваченным за руку», за ни на чем не основанном утверждении, будто бы строительство социализма с китайской спецификой указывает на « глубокое и всестороннее изучение сталинской теории и практики»!

О соотношении национально-освободительной и классовой борьбы.

Далее читателю навязывается давно уже набившая оскомину идея Никитина (а, если быть точным, ее родоначальника Зюганова) о необходимости «соединения классового и национально-освободительного движения» (в формулировке других более откровенных единомышленников нашего автора эта идея сформулирована как соединение белого и красного идеала^[3]): «в современных условиях способ практического движения к цели – это соединение социально-классового и национально-освободительного движения в единый народный фронт, использующий для завоевания власти различные формы парламентской и внепарламентской борьбы, предусмотренные международными конвенциями о правах человека».

Здесь мы имеем дело с чисто национал-патриотическим подходом к делу. В чем состоит так называемый «русский вопрос»? Почему именно русский, а не чеченский или татарский или какой либо еще? Ну и наконец, с кем собрался Никитин и его коллеги из КПРФ вести национально-освободительную борьбу? От кого освобождаться?

Если от буржуев, то это борьба классовая, а если от гнета США, то не настолько он силен, что бы называть Россию колониальной страной. В этом вопросе у Никитина полностью отсутствует понимание империалистической сущности современного российского государства, которое имеет свой особый интерес. И этот особый интерес империалистической российской буржуазии закономерно приводит к появлению определенных противоречий между интересами российской буржуазии и западной. Не указав на империалистический характер современного государства и наличие у него своих особых интересов (отличных от западных, но враждебных и тех и других интересам пролетариата), постулируя тезис о национально-освободительной борьбе, Никитин тем самым выражает интересы не пролетариата, который борется с буржуазией именно в силу ее классовой сущности, а «своей» империалистической буржуазии, которая стремиться при помощи риторики о патриотизме и общенациональных интересах запудрить мозги трудящимся и увести их в сторону от классовой борьбы.

О теоретическом развитии марксизма.

Далее Никитин указывает, что «задача КПРФ состоит не в том, чтобы сохранить марксизм-ленинизм в незыблемом виде, а в том, чтобы творчески развивать его на основе передовых достижений науки и культуры с учетом особенностей и исторического опыта России с целью превратить в передовую теорию XXI века, обладающую мобилизующей, организующей и преобразующей силой» (Курсив Никитина).

И далее Никитин резюмирует: «Нужен переход на качественно новый уровень в теории и практике борьбы».

Сама по себе мысль, в основном, правильная, хотя выражена предельно абстрактно, позволяющая каждому трактовать ее произвольно (это относится прежде всего к тезису о «качественно новом уровне в теории и практике борьбы»). Но правильно то, что современные коммунисты должны не просто сохранять, а и развивать марксистскую теорию, применяя ее к анализу современных условий. И одной из важнейших задач современных коммунистов должно стать изменение отношения у многих к теории, как «предмету» ностальгических воспоминаний, в теорию, обладающую мобилизующей, организующей, преобразующей, а, главное, о чем умолчал Никитин, революционизирующей массы силой. Современные марксисты должны таким образом развивать теорию, что бы она служила не только решению злободневных практических вопросов, но и поднимала трудящихся на революционную борьбу за свержение капитализма. В этом действительно основная задача коммунистов. Теперь посмотрим, можно ли выполнить такую задачу, развивая марксизм по рецептам Никитина?

Начинает Никитин с глубоко невежественного перла, будто бы «Для создания мировоззрения XXI века и построения социализма XXI века нужен космический масштаб мышления, т.е. не трехмерная, а четырехмерная система координат, позволяющая ориентироваться в пространстве и времени в едином материальном и духовном мире Космоса. Ведь Маркс и Ленин предупреждали нас, что дух это высокоразвитая материя». Грубое извращение теоретических основ марксизма, как это ни странно для самого Никитина, в духе вульгарного материализма, который как раз и считал что дух и материя это одно и тоже. Никогда марксисты не говорили, что дух это материя (хоть и высокоразвитая). Ленин в своей известной работе писал, что дух (а вернее сознание) это свойство высокоорганизованной материи, которое состоит в отражении окружающего мира и способности его преобразования. Никитин продолжает утверждать: «а человеческая мысль тоже материальна и превращенная в идею несет в себе огромную мобилизующую, организующую и преобразующую энергию». Но мысль не может быть материальной, ибо без определенной деятельной стороны, то есть тогда, когда мысль перестает быть собственно мыслью и превращается в материальную деятельность, она воплощается в жизнь. Можно говорить о «материальности мысли» в смысле ее происхождения (мысль появляется в результате работы головного мозга), но называть мысль как таковую с точки зрения ее сущности материальной глубоко ошибочно.

Далее мы сталкиваемся уже не просто с ошибками, связанными с теоретической безграмотностью, а с откровенно антимарксистскими утверждениями. Так, в частности, это имеет место при изложении Никитиным своего понимания, в чем состоит «суть русского вопроса для КПРФ». Для подтверждения сказанного рассмотрим длинную цитату на эту тему из статьи Никитина.

Русский вопрос

«Суть русского вопроса для КПРФ – поясняет Никитин - прежде всего, состоит в том: сумеет ли КПРФ направить духовную мощь государствообразующего русского народа, составляющего 80 процентов населения России, на борьбу с агрессором; сможет ли пробудить национальную гордость великороссов, их державную ответственность за многонациональную Россию, за дружбу народов, за разумную достаточность в потреблении, за справедливость, за мир во всем мире. Или под лозунгами «интернационализма» и «материализма» будет наблюдать, как русский народ превращают в толпу «иванов, не помнящих родства и имени», в изгоев на собственной земле, лишенных права на власть, собственность, родной язык и даже на жизнь. Россию спасет не русская национальная, а русская цивилизационная идея, сплачивающая вокруг своего миропонимания более ста народов. А вершиной в развитии русской цивилизации была советская цивилизация, созданная благодаря соединению русской и социалистической идей».

Здесь перед нами настоящий Монблан антимарксистских и антикоммунистических штампов, которые наглядно характеризуют Никитина и идеологическую линию самой КПРФ. Думается, что на них стоит остановиться несколько подробнее.

Во-первых, Никитин ставит вопрос о пробуждении «национальной гордости великороссов» и мобилизации «духовной мощи государствообразующего русского народа» на «борьбу с агрессором». Возникает вопрос, а что, другие народы, населяющие Россию, вообще не учитываются? Как быть с национальной гордостью татар, чеченцев, ингушей и др.? Имеют ли они право на пробуждение «национальной гордости» или это исключительно прерогатива русских? И о каком таком «агрессоре» идет речь? Из контекста видно, что не буржуазию России и охраняющее ее господство государство имеет ввиду наш автор, а мировой империализм. Следовательно, Никитин предлагает вести вооруженную борьбу? Или как он еще иначе представляет себе «национально-освободительную борьбу» с агрессором? А может быть, он предполагает бороться с «агрессором» посредством укрепления современного российского буржуазного государства или путем завоевания КПРФ большего числа мест в ГД РФ? Ответа на эти вопросы автор не дает.

Никитин говорит о «державной ответственности», «разумном потреблении», «справедливость» и «мире во всем мире», но позвольте, а разве сейчас у нас «не разумное потребление»? С точки зрения рыночных законов и капиталистической эксплуатации оно самое что ни на есть разумное и справедливое. Кому то похлебка, а кому то черная икра и это ПРАВИЛЬНО, РАЗУМНО И СПРАВЕДЛИВО для капитализма! Толковать же об абстрактной «справедливости» и «разумности» без классового подхода, без ответа на главный вопрос о «какой справедливости и разумности?», «справедливости с точки зрения какого класса?» идет речь, может только глубоко наивный и марксистски безграмотный человек, либо политический спекулянт. Какое из этих определений подходит к нашему борцу за абстрактную справедливость, предоставим подумать читателю самостоятельно.

И наконец, в-третьих, социал-шовинист, (а иначе после этого выступления его назвать сложно) Никитин грубо извращает сущность пролетарского интернационализма, ставя перед читателем ложную дилемму: или «державный» патриотизм или интернациональный «космополитизм», третьего не дано: «или под лозунгами «интернационализма» и «материализма» будем наблюдать, как русский народ превращают в толпу «иванов, не помнящих родства и имени», в изгоев на собственной земле, лишенных права на власть, собственность, родной язык и даже на жизнь». В этой фразе видна вся беспомощность Никитина, претендующего на роль партийного идеолога, и небезобидная понятийная путаница, которую он обрушивает на головы читателей, отождествляя космополитизм и интернационализм. Никитин видимо не понимает, что успешно противостоять империалистической глобализации можно только совместной борьбой объединенных трудящихся во всем мире, а не отдельно «русской цивилизации». И вся усилия коммунистов, начиная с I Интернационала, были направлены на объединение трудящихся для борьбы под бессмертным лозунгом « Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» против капиталистического гнета. Буржуазия прекрасно объединена в международном масштабе, она не делится по национальным признакам. Противоречия между буржуями – это противоречия конкурентов из-за большей доли прибыли, более выгодного вложения капиталов, за захват источников энергии или др. природных ресурсов, но не противоречия на почве национальной принадлежности. Пролетариат же разрознен, ему подсовывают ложных врагов и ложных друзей, пытаясь увести в сторону от борьбы. Пролетариат не имеет отечества при капитализме в том смысле, что интересы его страны представлены не им, а теми, кто его грабит, что сама страна развивается не в его интересах, а в интересах опять же тех, кто его грабит. Что нужно делать в таких условиях? Очевидно, что требуется противопоставить буржуазным международным союзам пролетарский интернационал. Ровнять же пролетарский интернационализм с космополитизмом, ставить знак равенства между объединением угнетенных в международный союз и консолидацией грабителей значит полностью искажать суть этих явлений. Пролетарский интернационализм такой же враг буржуазного космополитизма, как и социал-шовинизма. В одном случае мы имеем дело со стремлением грабителей удержать награбленное (неважно при помощи ли космополитических сделок или «укрепления сильной России»), в другом мы имеем солидарность угнетенных, которые борются за свое освобождение. (в каком «одном» и каком « другом» случае - непонятно)

Весьма настораживает и вторая часть фразы Никитина. Разве только русские трудящиеся отчуждены от власти? Или может быть таджикские рабочие, проживающие по 10-15 человек в одной комнате, имеют реальное право на власть в стране и «гонят русских с русской земли»? Вопрос у Никитина опять ставиться надклассово, а потому может трактоваться и так и сяк. В действительности мы прекрасно знаем, что есть два русских народа, два таджикских и любого другого народа в классовоантагонистическом обществе. И русские не имеют власти только те, кто трудится, но есть и другие русские, которые вполне при власти, которые отдыхают на лучших курортах мира и владеют собственностью, стоимостью в бюджет государства. И этим вторым русским власть в России принадлежит, так, как она не принадлежит никакому заокеанскому глобализатору и именно против ТАКИХ русских нужно сплачивать современный рабочий класс и другие слои трудящихся на борьбу.

Далее Никитин В.С. обнаруживает еще несколько раз свое полное бессилие в вопросах философии, противопоставляя диалектический метод диалектико-материалистическому, рассуждая о том, что «важно не поддаться тем, кто навязывает нам не диалектический, а диалектико-материалистический метод как догму и абсолют, применимые для любой сферы познания» (курсив В.С. Никитина).

При этом, он, разумеется, не утруждает себя объяснить читателю сию химеру, им выдуманную, он как бы походя высказывает мысль о противопоставлении диалектики диалектическому материализму и идет дальше, поражая все новыми и новыми проявлениями своей то ли некомпетентности, то ли целенаправленной борьбы с марксизмом.

О противоречии между «разумом и капиталом»

Идея о противоречии между «разумом и капиталом» представляет еще один пример того, как Никитин «творчески» «развивает» марксизм. Он пишет: «наряду с противоречием между Трудом и Капиталом появилось противоречие между Природой и Капиталом, а также между Разумом и Капиталом». И далее продолжает, поясняя свой тезис: «во времена Маркса природный мир казался неисчерпаемым, и не было еще открыто таких изощренных средств информации и психологических методов воздействия на сознание человека, которые способны лишать его Разума. Во времена Маркса капитализм нес свободу нациям. А нынешний финансовый империализм уничтожает не только нации, но и целые цивилизации. Поэтому мировоззрение XXI века должно быть целостным и нацеливать на построение общества не только с социальной справедливостью, но и с экологической справедливостью (по отношению к природе), с национальной справедливостью (единство многообразного) и с интеллектуальной справедливостью (сохранение Разума в человеке)».

Как видно из этой фразы, Никитин рассуждает на уровне обыденного сознания. Во-первых, с чего Никитин взял, что противоречие между разумом и капиталом существует? Если мы стоим на позициях материализма, то очевидно, что разум (или сознание) отражает окружающий мир и преобразует его. Но то, в каком направлении он его преобразует и какие идеалы выстраиваются в головах людей, целиком и полностью зависит от материального мира. Что бы было осознание чего то или отношение к чему то, необходимо для начала иметь материальную действительность, которая и послужит отправной точкой для развития мысли. Некоторые не соглашаются с данной позицией, аргументируя свои возражения тем, что мол «можно с помощью сознания отрицать и изменять действительность», пытаясь даже ссылаться на классиков марксизма. Мы ответим, что, безусловно, можно, но только для этого нужно иметь саму эту действительность в наличии, что бы затем вырабатывать к ней свое отношение. Нужно столкнуться с действительностью в ходе практической деятельности. Что бы ненавидеть капитализм и подняться на революционную борьбу, капитализм надо иметь в наличии. Так что никакого противоречия между разумом и капиталом нет и быть не может. Можно говорить о противоречии между идеалами социальной справедливости и капиталом, но и это противоречие будет носить во многом субъективный оттенок, так как понимание социальной справедливости у всех разное. Если же мы доведем это понимание до его марксистского уровня, то убедимся, что объективная основа корениться именно в противоречии между трудом и капиталом, которое и порождает идеи пролетарской революции и коммунистического общественного устройства.

Так же в рассуждениях Никитина просматривается опора и на метод долженствования. Дескать, разум должен быть таким то и таким то, хотя в условиях капитализма как раз сознание людей должно быть эгоистическим и вполне закономерно, что товарно-денежный фетишизм занимает умы куда большего числа людей, чем идеи социальной справедливости. Да и сама социальная справедливость понимается по буржуазному. Вопрос нужно ставить не про то, каким «должно» быть мировоззрение 21 века, а про то, какие объективные условия наличного бытия могут привести нас к нашему идеалу, иначе говоря, на какой материальной основе может вырасти будущее общество, соответствующее нашим идеалам и не утопичны ли сами наши идеалы, если таковых материальных условий еще нет? Но и об этом у Никитина ни слова.

О спекулятивном и промышленном капитале

Характерной особенностью «теоретических новаций» Никитина, является то, что основным объектом своих нападок он избрал так называемый «спекулятивный капитал». При этом Никитин явно абсолютизирует его роль и противопоставляет спекулятивному «плохому» капиталу «хороший» промышленный капитал, тем самым объективно выполняет функцию защитника последнего. Так, Никитин пишет: «Хорошо, что лидер КПРФ Г.А. Зюганов сделал важный теоретический вывод о наступлении эпохи финансового империализма и показал, что к мировому господству рвется спекулятивный финансовый капитал. Его задача – управлять человечеством как единым целым, превратив деньги в божество, насаждая долговое и электронное рабство».

Следует отметить, что хотя Никитин скромно отдает пальму первенства этих «научных открытий» Зюганову, оставляя за собой почетное место «второй скрипки», в действительности оба они являются жалкими плагиаторами (не важно по безграмотности или сознательно) идеи немецкого социал-демократа конца ХІХ в. Рудольфа Гильфердинга о господстве банковского капитала над промышленным. Гильфердинг в работе «Финансовый капитал» проделал серьезную исследовательскую работу, но в силу идеалистической трактовки якобы главенствующей роли сферы обращения по отношению к сфере капиталистического производства пришел к ревизии марксизма, к выводу, что капитализм без социалистической революции врастет в социализм через социализацию банков. В.И. Ленин в гениальном произведении «Империализм, как высшая стадия капитализма» разоблачил реакционную сущность этой теории, а, поскольку наш « главный коммунист», судя по возрасту, учился в институте в советское время, хоть и заочно, но зато окончил его с красным дипломом, должен был бы это усвоить, если только не манкировал лекциями по политэкономии.

Опять-таки мы сталкиваемся здесь с преувеличением роли банковского капитала. Ведь банковский капитал немыслим без промышленного, в тесной связке с которым он находится. Да и денежный фетишизм имел место еще до Маркса. Вполне закономерно, что при капитализме все и вся превращается в товар, а деньги как особый товар, с помощью которого можно приобретать все другие товары, превращается в некий фетиш, объект поклонения. Это закономерно для товарно-капиталистической экономики и свойственно ей было во все времена ее функционирования. Что же касается «электронного рабства», то протестовать против технического прогресса как такового, значит ставить себя в положение тех, кто выступал против внедрения станков в 19 веке, ссылаясь на то, что «они ухудшали положение рабочих и увеличивали их эксплуатацию». Действительно, на заре рабочего движения рабочие ломали, портили машины, видя именно в них основной источник своих бедствий. Но в действительности такая причина была не в наличие машин, а в их капиталистическом применении, о чем подробно писал Маркс в «Капитале». Аналогичную картину мы наблюдаем и сегодня, когда некоторые «самопальные теоретики», числящие себя радетелями о благе народном, призывают не к устранению эксплуататорских производственных отношений, а к протесту против технических новшеств. Но, например, сама по себе электронная карта не является «абсолютным злом» и в определенных условиях может принести много пользы. Но именно в условиях капитализма она реально может использоваться с целью подчинения граждан, с целью контроля над личностью и пр.

Далее, Никитин формулирует тезис, согласно которому «деньги из средства экономики превратились в её господина, в идола, в божество» (курсив Никитина).

Исходя из этого, он делает неверный политический вывод, что «Мировое господство осуществляется с помощью банковского механизма. Здесь другая форма эксплуатации – не изъятие прибавочной стоимости, а плата дани банкирам-феодалам (курсив наш). Причем грабят всех и потребителей и производителей, и производственный капитал и наемных работников… банкир сейчас главный противник трудового народа (курсив наш). Нам необходимо определить методы социально-классовой борьбы со спекулятивным банковским капиталом и новые формы организации масс для этой борьбы, учитывая мировой опыт, в том числе захвата Уолл-стрита».

Здесь Никитин объективно выступает как защитник капитализма, желающий его увековечить путем лишь некоторого улучшения. Смазывая научно объяснимое явление – присвоение прибавочной стоимости разными отрядами буржуазии (как промышленными капиталистами, так и банковскими и др. отрядами класса капиталистов), Никитин выставляет финансовых буржуев мировым злом, а «производственников» не такими уж и плохими. По существу, у Никитина промышленные буржуа, которые непосредственно эксплуатируют рабочих и не обеспечивают зачастую даже элементарных условий их труда, стоят на одной стороне баррикад с наемными работниками. Дескать, противоречия между наемными работниками и хозяевами это уже не так страшно как противоречия между промышленными и финансовыми капиталистами! При этом откуда как не из присвоения части совокупной прибавочной стоимости, создаваемой рабочим классом, черпают свои богатства банкиры? Ведь отдавая «дань» банкиру, промышленный капиталист не из воздуха ее берет, а все из той же эксплуатации рабочей силы наемного работника. Так что финансовая буржуазия не только близка по своим интересам к промышленной буржуазии, а не к рабочему классу, но и является прямым подельником промышленных капиталистов в деле совместного ограбления пролетариата. Замалчивание этого факта Никитиным вслед за Зюгановым, объективно ставит их и их партийных единомышленников, независимо от их субъективного желания, в ряды выразителей интересов, прежде всего промышленного монополистического капитала нынешней России.

Но все это цветочки по сравнению с извращением Никитиным теоретического наследия И.В. Сталина. Вероятно, пользуясь тем, что теоретическому наследию Сталина посвящено пока что сравнительно не много исследований, идеолог КПРФ решил по полной программе «оттянуться» и показал свою сущность не только как оппортуниста и прислужника промышленного капитала, но и грубого фальсификатора марксизма сталинского этапа развития.