Делегат
будущего
Часть 1. Часть 2. Часть 3. Часть 4.
А.В. Легейда
«Те,
кто действительно заслуживает названия политического деятеля, не умирают для
политики, когда наступает их физическая смерть».
В.И. Ленин
«В характере кубинцев пламенная страстность
счастливо сочетается с огромной выдержкой».
Хосе Марти
1. Человек, страна, эпоха
28
января 2013 г.
кубинский народ и его друзья отмечали 160-летие со дня рождения Хосе Марти. 118
лет назад его настигли пули карателей. Кем был этот человек в своем времени и
кем остается в Истории?
Кубинцы
могут сказать о нем с большим правом, чем русские о Пушкине: «наше все». Как ни
велик вклад Александра Сергеевича в отечественную культуру, Россия, подобно
большинству стран Старого Света, обрела историческую жизнь задолго до рождения
своего Поэта-классика. Иное дело – Новый Свет, чье самостоятельное развитие
было оборвано европейским колониализмом и вновь обретено в последние два века.
На Кубе самообретение лишь начиналось ко времени Хосе Марти. Он – ровесник
нации, можно даже сказать – живое воплощение ее рождения: кубинец формально во
втором, по существу – в первом поколении. Отца, сержанта-артиллериста, прислали
из Испании держать Кубу в подчинении как колонию. Сын ощутил и осознал ее
Родиной, Отечеством, борьбе за ее свободу и независимость посвятил всю сознательную
жизнь.
Патриотом
человека делает не кровь, как говорили прежде, не гены, как скажут теперь, а
общественно-культурное самосознание. Там, где нация сложилась давно, ее
самосознание можно усвоить, можно обогатить (а можно, как мы знаем на горьком
опыте, совершить обратное). Самосознание нации рождающейся надо сформировать.
Личность, которой удается внести в его формирование важный, подчас решающий
вклад, навеки остается национальным героем и даже более того – живым символом
Родины, Отечества. Таким для Кубы стал Хосе Марти.
По
разносторонности личности он сродни титанам итальянского Возрождения или нашему
Ломоносову. В чем только не проявил себя этот невысокий человек хрупкого
сложения, и во всем вырастал в исполина. Политический деятель, дипломат, публицист,
оратор, журналист, объехавший почти весь Новый Свет и часть Старого, писавший
чуть не обо всех достойных упоминания событиях и современниках, лично знакомый
со всеми видными деятелями Центральной и Южной Америки. Писатель и поэт, прославленный
во всем испаноязычном мире, а на Кубе знакомый буквально каждому с детства – с
первых книжек, написанных им для маленького сына. Везде, где кубинцы собираются
вместе, непременно поют на его слова «Гуантанамеру» – почти второй гимн страны.
Без Марти невозможно представить кубинскую национальную культуру – с этим
согласится любой кубинец, любой сколько-нибудь образованный латиноамериканец
(да и уважающий себя испанец).
Для
новой Кубы, ставшей более полувека назад Островом Свободы, Хосе Марти – прежде
всего революционер. Да и кем еще мог быть патриот и гуманист в стране,
стонавшей под игом колониального режима, одного из самых отсталых,
коррумпированных и жестоких в мире? Почти столетие после того, как остальная
Латинская Америка завоевала независимость, Куба наряду с Пуэрто-Рико оставалась
одной из последних колоний Испании. Уже почти всюду в Америке покончили с
рабством негров, только в Бразилии и на Кубе оно сохранялось до конца 1880-х
гг. Хищная испанская бюрократия выжимала из Острова не меньше, чем прежде из всех
колоний, но и метрополии это не шло впрок. Мадридские временщики, следуя
истинно бурбонскому принципу «после нас хоть потоп», истребляли на Кубе любую
конкуренцию своей рахитичной экономике, но позволяли пришлым и местным
латифундистам превращать Остров в монокультурного производителя сахара на один
– североамериканский – рынок. В Вашингтоне потирали руки, ожидая, когда
«жемчужина Антил» упадет им в руки, по выражению одного из обитателей Белого
дома, «как созревший плод».
В
отроческие годы Марти его родина жадно ловила известия с востока, из Испании, и
с севера – из США. И здесь, и там гремели революции. В Штатах – вторая, в
Испании – минимум пятая. Многие кубинцы ждали, что из-за Флоридского пролива
или из-за Атлантики придет свобода. Неужели янки-северяне, победившие мятежных
рабовладельцев Юга и освободившие черных рабов, останутся равнодушны к
страданиям таких же невольников на плантациях Кубы? Неужели Первая испанская республика
забудет братьев на Острове – ведь для большинства кубинцев, в жилах которых
текла испанская кровь, метрополия при всех обидах еще оставалась
матерью-Родиной? Разочарование было тяжким. Испанские либералы, радикалы,
социалисты и анархисты, бесконечными междоусобиями демонстрировавшие, «как не надо делать революцию»
(Ф. Энгельс), едины были только в одном: никакого самоуправления колониям,
никакого освобождения негров. При республике кубинцам жить стало не лучше, а
хуже, чем при монархии. Полуразвалившееся государство удерживало господство над
последними колониями лишь по одной причине: этого хотели в Вашингтоне. Там и не
думали помочь соседям обрести независимость, а копили силы, чтобы самим
завладеть Кубой, Пуэрто-Рико и Филиппинами. Пока же предпочитали, чтобы колонии
оставались в руках слабой Испании, лишь бы не перешли под власть более сильных
держав или, боже упаси, не сделались независимыми. Патриотам становилось ясно:
народ не освободит никто, кроме него самого. Хосе Марти, как многим до и после
него, пришлось стать революционером вопреки
«героям» революционной фразы, обернувшихся худшими врагами революции.
10
октября 1868 г.
началась первая война за независимость, которую на современной Кубе считают
началом Революции. На бедном, традиционно мятежном востоке Острова – в
провинции Орьенте – народ взялся за оружие. В отряды повстанцев – мамбисес
вливались крестьяне-гуахиро, батраки, рабочие табачных мануфактур, небогатые
плантаторы-патриоты и освобожденные ими негры. Но в густонаселенных и богатых
западных провинциях врагам удалось временно подавить восстание. На страну
обрушился свирепый террор.
Пятнадцатилетний
Хосе Марти бесстрашно публикует в рукописном школьном журнале стихотворение «10
октября»:
Сбылась
моя мечта… Воспрянул мой народ,
Народ моей страны, моей любимой Кубы,
Три века он страдал, до боли стиснув зубы,
Три века он терпел насилья черный гнет…
И цепи разорвав, народ мой величаво
Теперь идет путем свободы и побед,
Сбылась моя мечта, ее прекрасней нет!
В
начале 1869 г.
в газете «La Patria Libre» («Свободная
Родина»; «Viva
Cuba
Libre!»
– таков был клич мамбисес, наводивший на колонизаторов ужас) увидела свет
стихотворная драма «Абдала». Создав образ романтического героя – защитника
арабской Гранады от тирании испанского короля, – юный автор произвел расчет с
наследниками инквизиторов и конкистадоров. Те поняли все правильно: газета
после первого же номера была закрыта, поэт приговорен военным трибуналом к
шести годам каторги на острове Пинос (там же, куда при Батисте сошлют Фиделя и
его товарищей). Непосильный труд в каменоломне в кандалах (!) обрекал
17-летнего юношу на мучительную смерть. Когда он тяжело заболел, друзьям
удалось добиться замены каторги высылкой в метрополию.
Судя
по всему, испанские республиканцы-масоны пытались привлечь к себе отважного
юношу, к тому же состоявшего, как тогда все революционеры испаноязычных стран,
в масонской ложе. Ссыльному позволили поступить в Мадридский, затем в
Сарагосский университет, где он с блеском окончил два факультета – сначала
гражданского права, потом философии и словесности. Удалось даже напечатать обличительный
памфлет о колониальных застенках – «Политическая каторга на Кубе». Но расчеты
влиятельных сеньоров Марти не оправдал. Поддержку испанской республики он четко
обусловил освобождением политзаключенных и признанием права колоний на
самоопределение. «Сегодня я ее приветствую, но завтра я ее прокляну, если эта
республика будет душить другую республику, если народ, ставший наконец
свободным, будет душить свободу другого народа». Так и произошло. Марти
покидает республику, оттолкнувшую угнетенные народы и обрекшую себя на
бесславную гибель. Не только на Испанию, но и на всю Европу опускается ночь
реакции. Молодой кубинец понимает, что при всей любви к Родине и Революции
незачем бросать себя и других на штыки многократно превосходящих сил врага.
Теперь
его главное оружие – перо. Начинается долгая одиссея в поисках союзников и
друзей борющейся родины. Франция, Англия… Нет, от этих держав, завершающих
колониальный дележ мира, народам нечего ждать свободы. Но уже почти сто лет, со
времен Боливара, перед которым Марти преклонялся, на свете есть независимая
Латинская Америка. Многими ее странами правят либералы-масоны, выступающие за
независимость, свободу, реформы, просвещение народа, социальную справедливость.
Они – противники европейского колониализма в Западном полушарии, их страны хорошо
помнят не только колониальное иго, но и недавние агрессии Испании, Франции,
Англии. Если где и можно найти поддержку дела независимости Кубы, то здесь, в
Нашей Америке (так назовет ее Марти). Сюда он и направляется. Мексика, чей
народ недавно разбил воинство Луи Бонапарта. Гватемала, выступающая за
объединение Центральной Америки. Венесуэла – родина великого Боливара.
Президенты-либералы,
действующие и бывшие, радушно принимают прославленного поэта и публициста. Они
создают систему светского образования в борьбе с могущественной католической
церковью, и им нужны образованные помощники. Но этот странный человек убеждает
их, что без раскрепощения крестьян, равноправия индейцев, без наделения их
землей не будет ни независимости, ни свободы. Дон-Кихот да и только! Всем
просвещенным людям известно: простонародье вообще и индейское в особенности –
темная разрушительная сила, послушное орудие клерикалов. Свобода и демократия
превосходны, но пока невозможны – темная масса воспользуется ими во зло. Сначала
надо просветить народ, а уж потом, в будущем… Пока же остается одно – наводить
железной рукой «порядок и прогресс» (девиз позитивистской философии, украшающий
и поныне гербы некоторых стран), опираясь на латифундистов, фабрикантов, на
иностранный капитал, несущий в варварские страны цивилизацию. Но Дон-Кихотами
оказались сами реформаторы. Никакого «потом» история им не отпустила. Те, на
кого они рассчитывали, предпочли «порядок и прогресс» военных диктатур, народу
же было незачем защищать реформаторов, ничего не изменивших в его тяжелой
жизни. Марти становилось здесь нечего делать.
Безрадостные
вести шли с родины. Народ измотан десятилетней неравной борьбой, среди
патриотов – раскол. Большинство их лидеров, как и обитатели президентских
дворцов обеих Америк, страшатся восставшего народа или не верят в его победу. В
1878 г.
они подписывают с колонизаторами Санхонский пакт – соглашаются прекратить
вооруженную борьбу. Один «бронзовый титан» Антонио Масео выступает с протестом.
Единственный
плюс пакта – политическая амнистия. Воспользовавшись ею, Марти в сентябре 1879 г. возвращается на
родину. Не для того, чтобы смириться, а для того, чтобы войти в руководящий
совет, готовящий новое восстание. Яркий пример внутреннего единства мировой
истории: в том же году в далекой России рождается «Народная воля». Обе
отчаянные попытки повернуть ход истории волевым усилием кончаются одинаково.
«Малая война» мамбисес терпит неудачу, Марти арестовывают и снова высылают за
границу (уничтожить знаменитого поэта и журналиста, близкого друга президентов,
колонизаторы не могли себе позволить).
Марти
обосновывается там же, где незадолго до того руководство I Интернационала, – в США. В полночь мировой
реакции там оставалась хотя бы тень свободы. Он работает постоянным
корреспондентом виднейших латиноамериканских газет, консулом Аргентины,
Парагвая и Уругвая, возглавляет Испано-американское литературное общество. Но
революционной деятельности не прекращает. Выступает с пламенными речами, пишет
прокламации и воззвания, собирает пожертвования, организует закупку оружия.
Среди
эмигрантов были бедные и богатые, рабочие и фабриканты, ремесленники и
интеллигенты. Одни, как Марти, были высланы с родины, другие сами спасались от
репрессий, третьи приехали за куском хлеба или ради бизнеса. Большинство не
порывали связей с родиной, мечтали о свободе Острова. Типичной для Латинской
Америки была политическая раздробленность: до 200 патриотических клубов и хунт.
Марти первым поставил ясную цель – сплотить революционеров единой организацией.
На это потребовалось 12 лет.
Тем
временем Куба во многом менялась. Рабство пришлось отменить самим колониальным
властям. На смену противоречию между рабовладельцем-плантатором и черным рабом
шли противоречия между капиталистом и рабочим, латифундистом и сельским тружеником
– батраком, арендатором, мелким земледельцем. Перед революционерами встал
вопрос: на кого опираться дальше? Поскольку движение носило
национально-освободительный характер, Марти подобно современным ему революционерам
балканских стран и Китая пришел к выводу, что создаваемая партия должна
сплотить во имя независимости сознательных представителей всех классов и
социальных групп, «объединить вчерашних вождей и солдат освободительного
движения с рабочими, фабрикантами и ремесленниками, торговцами… Эта партия –
плод глубокого изучения силы и слабости нашей революции».
Впоследствии
многие марксисты на Кубе и в СССР полагали, что Марти тем самым отдавал дань
мелкобуржуазным иллюзиям, недооценивал классовые противоречия. Представляется,
что это – вывод поспешный и односторонний, соответствующий скорее букве
исторического материализма, чем его духу. Чтобы подойти к исследованию идей и
практики политического деятеля с марксистских позиций, прежде всего надо
разобраться: интересы каких классов выражали эти идеи и эта практика на деле, в
живой действительности, кто конкретно их воспринимал и поддерживал. С учетом
этого становится понятной историческая перспектива идей и практического опыта
Хосе Марти.
Можно
ли считать партию, создававшуюся Марти, партией национальной буржуазии или
мелкой буржуазии? Действительно ли ею руководили эти классы? История
свидетельствует: при жизни Марти абсолютное большинство землевладельцев и
крупной буржуазии выступало против
независимости, ибо не хотело и боялось народной революции. Верхушка
пресмыкалась перед колониальными властями, другая часть (автономисты)
стремилась к самоуправлению под властью Испании, третья (аннексионисты) – к
поглощению страны Соединенными Штатами. Мелкая буржуазия, сравнительно
немногочисленная, «зажатая» между крупным капиталом и массой неимущих, не
играла самостоятельной роли. Часть интеллигенции мелкобуржуазного происхождения
и землевладельцев востока Кубы, отдельные капиталисты-эмигранты участвовали в
освободительном движении в силу личных убеждений и семейных традиций, а не
позиции классов, из которых вышли.
В
то же время самую многочисленную, боевую и организованную часть патриотов
составляли пролетарии и полупролетарии: на селе – крестьяне-гуахиро и батраки,
в том числе бывшие рабы, в городах и в эмиграции – рабочие. Индустриальный
рабочий класс на Кубе только зарождался, но давно уже сложилась социальная группа
работников мануфактурного типа, на редкость подготовленных условиями труда и
жизни к восприятию революционных идей. Речь идет о рабочих-табачниках, чей труд
требовал мастерства и квалификации, что предполагало и соответствующие
культурные потребности. Показателен такой факт: в каждом помещении, где
скручивали знаменитые гаванские сигары, рабочим непременно читали вслух газеты
и книги, часто патриотического содержания; хозяевам приходилось с этим
мириться, чтецов оплачивать и даже, случалось, укрывать от полиции – иначе было
не удержать мастеров. Другая редкая для Латинской Америки тех лет особенность
табачного производства: рабочими были как мужчины, так и женщины. Табачников
было много и среди кубинских эмигрантов в США, в основном в двух городах штата
Флорида, оплотах патриотического движения, – Тампе и ближайшем к их родине
Ки-Уэсте (эти города и теперь «левые», оппозиционные контрреволюционерам-«гусанос»,
свившим гнездо в Майами).
В
1887 г.
Марти возглавил временную Исполнительную комиссию для объединения эмиграции «на
демократических началах и на основе равенства». В январе 1890 г. в Нью-Йорке при его
ведущем участии Марти была основана Кубинская патриотическая лига. В конце 1891 г. он посещает Тампу и
Ки-Уэст. Перед эмигрантами Тампы, в основном рабочими, произносит речь, известную
под названием «Со всеми и для блага всех». Оратор призвал «объединить все слои
народа, ибо только объединение может дать нам победу… Пусть торжеству свободы
не угрожают междоусобные распри, чрезмерная медлительность или излишняя
поспешность». В то же время он прозорливо предупредил, что кубинские патриоты
ищут «не смены формы угнетения», не замены хозяина-испанца господином в
американском мундире: «Нам нужны не марионетки, а правительства, созданные нами
самими, выражающие интересы нашей страны». По
его предложению революционеры-эмигранты Тампы приняли резолюцию о необходимости
создания единой организации.
В
январе 1892 г.
Марти подготовил проект программы и устава Кубинской революционной партии. Документы,
вынесенные на обсуждение эмигрантских организаций, получили одобрение. Согласно
программе, партия ставила целью «добиться полной независимости Кубы и помочь
освобождению Пуэрто-Рико», но предостерегала от плохо подготовленных и
несогласованных выступлений. Ставились задачи путем вооруженной борьбы
свергнуть гнет колонизаторов и установить подлинную демократию, ликвидировать
экономическую систему колонии и обеспечить всех работой, создать свободную
родину для блага всех.
Цит. по: Зорина
Л.М. Из героического прошлого кубинского народа. – М.: Изд. АН СССР, 1961. - С.
116.
|