Современная стратегия США и НАТО (в контексте проблем национальной безопасности России) (6)

Часть 1. Часть 2. Часть 3.
Часть 4. Часть 5. Часть 6. Часть 7.

А.П. Барышев

Сложности и опасности, вытекающие из плана создания «секторальной системы» ПРО, очевидны, однако, и не для военных специалистов. В самом деле, где уверенность в том, например, что ракеты, пролетающие над территорией России, имеют своей целью объекты в Европе, а не в самой России? Ясно, что такие ракеты должны быть сбиты вне зависимости от всяких договоренностей с НАТО. И, конечно, натовцы будут сбивать любые ракеты, появившиеся над контролируемыми ими территориями, вне зависимости от договоренностей с Россией. Стало быть, такие договоренности вообще не нужны и могут внести лишь хаос при принятии решений. Опять же, располагая собственной «кнопкой пуска» и зная, например, что запуск ракет будет направлен по их объектам, натовцы едва ли будут полагаться на Россию и не ударят прямо по источнику опасности. Справедлива и обратная постановка вопроса. Наконец, располагая всеми телеметрическими данными и собственной «кнопкой», натовцы могут при необходимости использовать эту «секторальную систему» и для удара по России.

Как известно, ввиду сложности создания совместной системы ПРО главы государств и правительств, участвовавшие в заседании СРН в Лиссабоне, поручили СРН разработать «всеобъемлющий совместный анализ будущих рамочных условий сотрудничества в области противоракетной обороны». Прогресс в работе над этим анализом предполагается рассмотреть на встрече министров обороны стран-членов СРН в июне 2011 года. Однако уже в феврале 2011 года, отвечая на вопрос о том, может ли НАТО согласиться на предложение Медведева о совместной секторальной ПРО, заместитель помощника Генерального секретаря НАТО по политическим вопросам Джеймс Аппатурай заявил, что ответственность по защите территории НАТО лежит «исключительно на НАТО» и что НАТО «не может передать эту ответственность кому бы то ни было». В целом же явная зацикленность российского руководства на этом вопросе наводит на весьма удручающие размышления.

Прежде всего, обращает на себя внимание то, что, проталкивая с усердием, достойным лучшего применения, идею создания «совместной» с США и НАТО противоракетной обороны, причем не только в Европе, но и в глобальном масштабе (глобальный вариант весьма активно лоббировал В. Путин еще на Бухарестском саммите НАТО в 2008 г.), российской руководство одновременно аккуратно унавоживает почву для установления с НАТО «союзнических отношений», не упуская из вида и перспективу вступления России в НАТО.

Выше уже говорилось о том, что первопроходцами на этом пути стали, явно по заказу, господа арбатовы-младшие и юргенсы, а также о публичном сожалении Д. Медведева по поводу того, что Россия не вступила в НАТО еще в лихие 90-е. И вот теперь в Лиссабоне, давая оценку нынешнему состоянию отношений между НАТО и Россией, Медведев в выступлении на пресс-конференции 20 ноября 2010 г. заявляет: «Они действительно неплохие: мы продвинулись вперед, мы говорим о партнерстве. Сегодня в выступлениях моих коллег звучали разные оценки, но в целом все говорили о том, что нужно развивать партнерские отношения, развивать альянс, употреблялся даже термин «союз». Это эмоциональные вещи, конечно, они пока (!) ни в какие документы не входят, но это отражает ход дискуссии, даже несмотря на трудности и противоречия, которые существуют».

Развивая этот ход мыслей, Медведев всячески подчеркивал заинтересованность России в «добрых отношениях» с НАТО как «с крупнейшим военно-политическим блоком» (!), упирая на то, что достижение соглашения по европейской ПРО поможет России и НАТО повысить «темпы экономического развития наших стран». И далее, войдя в раж, Медведев прямо увязывает прогресс в отношениях России с НАТО с «думами о будущем»: «Мы должны думать о тех, кто сегодня строит новую жизнь, мы должны думать о молодежи, мы должны думать об образовательных программах. Мы, наконец, должны думать о помощи наиболее слаборазвитым странам мира. Мы должны думать о помощи Африке». Думать, конечно, можно, но вот когда речь идет о партнерских отношениях и даже о союзе с «крупнейшим военно-политическим блоком», вся история которого запятнана кровью агрессивных войн, то приходится задумываться и о том, какую участь готовят России господа Медведевы и иже с ними.

Показателен и ответ Медведева на заданный ему в ходе той же пресс-конференции вопрос о том, «можно ли предполагать, что когда-нибудь Россия станет частью Североатлантического альянса». «Что же касается будущего, – ответил Медведев, – вы знаете, конечно, будущее – вещь неопределенная. В настоящий момент я, например, не вижу ситуации, когда Россия могла бы присоединиться к Североатлантическому альянсу. Но все меняется, меняется и Североатлантический альянс (!?). И если Североатлантический альянс изменится настолько, что встанет вопрос о нашем более тесном сотрудничестве с ним, то я считаю, что здесь не может быть никаких закрытых тем. Мы можем обсудить их при наличии доброй воли и желания наших партнеров по альянсу».

Понятно, что эти и подобные им заявления, исходящие от российского руководства, как и фактически прямое соучастие России в операциях НАТО в Афганистане и в политике постоянного ужесточения санкций против Ирана, встречают весьма положительную реакцию в Вашингтоне и Брюсселе. И дело не только в том, что откровенные заискивания и пресмыкательство России перед Западом позволяют США и НАТО игнорировать обращенные к ним постоянные стенания российского руководства о необходимости строить их отношения с Россией на принципах равенства и тем самым требовать от России все новых уступок в вопросах безопасности. Это, так сказать, программа-минимум. Программа-максимум состоит в том, чтобы втянуть ослабленную Россию в глобальную стратегию США, предусматривающую, в частности, если не в основном, подготовку к решающим схваткам с Китаем в 20-50–х годах XXI века, когда Китай по всем показателям будет выходить на позиции ведущей сверхдержавы мира.

В Пекине хорошо понимают опасность, которая проистекает из возникающего на его глазах союза США, НАТО и России. «Сближение НАТО и России нацелено на ухудшение китайско-российских отношений» – так озаглавлена статья по итогам Лиссабонского саммита, опубликованная в органе ЦК КПК газете «Женьминьжибао» от 29 ноября 2010 г. И все это происходит на фоне резкой активизации в последнее время проводимой Вашингтоном политики «окружения» Китая, изложенной, кстати, еще в «Четырехгодичном военном обзоре» в 2006 году, подтвержденной в таком же обзоре в 2010 году, а также и в Национальной военной стратегии США в 2011 году.

Фактически в один ряд с Вашингтоном в осуществлении этой политики уже встали Япония и Южная Корея. В связи с обострившимся в ноябре 2010 г. кризисом в отношениях между Японией и Китаем из-за претензий Японии на расположенные к северу от Тайваня острова Дяоюйдао (Сенкаку), принадлежащие Китаю, администрация Обамы заявила о готовности США защитить интересы Японии в соответствии с двусторонним договором о военной помощи. В японской печати появились сообщения об изменениях в военной стратегии Японии, вызванных необходимостью повышения боеготовности японской армии перед лицом «китайской угрозы». Стратегия предусматривает более тесную интеграцию вооруженных сил США и Японии, и считается, что дело идет к созданию тройственного союза США, Японии и Южной Кореи.

Наглый, угрожающий характер имели проведенные в 2010 году крупномасштабные американо-японские военные маневры в непосредственной близости от Восточного побережья Китая, в акватории, прилегающей к островам Дяоюйдао, а также маневры боевых сил 7-го военно-морского флота США и Южной Кореи. И в тех, и в других маневрах принял участие американский авианосец «Джордж Вашингтон». В рамках проведения маневров в Западно-Корейском море, начиная с 13 часов 23 ноября 2010 г., были произведены десятки артиллерийских выстрелов с острова Енпхендо в сторону территориальных вод КНДР, в ответ на что вооруженные силы КНДР предприняли решительные самозащитные меры. Провокационные действия американской и южнокорейской военщины внесли серьезные осложнения в обстановку в регионе[1].

Как подтверждают документы, опубликованные "Викиликс”, политика администрации Обамы в отношении КНДР по сути мало чем отличается от политики Буша-младшего. Центральным моментом этой политики было и остается стремление США расшатать внутриполитическую обстановку в стране с помощью психологической войны, подрывной деятельности и политики санкций и добиться свержения нынешнего социалистического режима в этой стране. Из этих материалов следует, например, что Вашингтон обсуждал с Сеулом вопросы, связанные со сменой режима в Пхеньяне и решением проблемы объединения Кореи на условиях Сеула[2]. Правда, в руководстве России все же нашелся один крупный деятель – министр обороны А. Сердюков, который заявил, что «мы все-таки надеемся, что эти публикации (Викиликс, – А.Б.) не соответствуют действительности, или хотели бы, конечно, чтобы так произошло»[3]. И это, конечно, здорово! Но загвоздка в том, что из Вашингтона пока что не последовало ни одного заявления, которое поставило бы под сомнение подлинность соответствующих телеграмм американских послов из Сеула или, скажем, из государств Прибалтики, о чем шла речь выше.

С учетом изложенного можно сделать, как представляется, обоснованный вывод о том, что ставка нынешнего руководства России на партнерство и союз с США и НАТО свидетельствует о его крайней близорукости в вопросах, затрагивающих коренные интересы национальной безопасности России. Там, где империализм США и НАТО, всегда были войны и конфликты, гонка вооружений, в том числе оружия массового уничтожения, и подавление свободы и независимости народов. А если и были периоды «затишья», то они, как редкое исключение, лишь подтверждали общее правило.

Также близоруки и попытки российского руководства время от времени «припугнуть» США и НАТО ответными действиями, если последние вопреки всяким договоренностям будут, скажем, форсировать создание глобальной или региональных систем ПРО. Ввиду явного военного превосходства США и НАТО такие попытки едва ли смогут увенчаться успехом и тем более заставить США и НАТО пересмотреть свою заявку на мировое господства и, скорее всего, обернутся новыми уступками России в жизненно важных вопросах своей национальной безопасности.

8. К ратификации Договора СНВ-3

В Совместном заявлении Совета Россия-НАТО, принятом в Лиссабоне 20 ноября 2010 г., стороны приветствовали заключение нового Договора о СНВ и выразили надежду на его скорейшую ратификацию и вступление в силу. О значении этого Договора для перезагрузки отношений не только между Россией и США, но и между Россией и НАТО уверенно говорил российский президент на пресс-конференции по итогам заседания СРН. Позитивно расценил российский президент и состоявшуюся 22 декабря 2010 г. ратификацию Договора Сенатом США, заявив, что на этом Договоре будет основываться безопасность России и США «на ближайшие годы».

И все же по-настоящему триумфальная реакция на ратификацию Договора американским Сенатом последовала от администрации Обамы и лично президента США. Конечно, проще всего это было бы объяснить тем, что вопрос о ратификации Договора с самого начала рассматривался в Сенате под углом зрения перспектив президентских выборов в США в 2012 году. Одержав крупную победу над демократами на промежуточных выборах в Конгресс в ноябре 2010 г., республиканцы активно готовили почву для того, чтобы не допустить переизбрания Обамы на второй срок. Но для этого надо было постараться выбить из рук Обамы по сути единственный остававшийся у него козырь во внешнеполитических делах – Договор СНВ-3 с Россией. Со своей стороны демократы видели в ратификации Договора Сенатом необходимое условие для сохранения поста президента в 2012 году, не говоря уже о том, что это во многом содействовало бы повышению престижа администрации Обамы на международной арене. Борьба за власть придавала особую остроту обсуждению в Сенате Договора СНВ-3, но при всех перепадах в оценке Договора между демократами и республиканцами явственно проступало понимание и тех и других, что в национальных интересах США было бы полезно воспользоваться уступчивостью России для ее дальнейшего втягивания в стратегию НАТО, прежде всего в Афганистане. Именно это обстоятельство, помноженное, разумеется, на личные усилия Обамы по сплочению своих сторонников в Конгрессе, сыграло решающую роль в том, что 22 декабря 2010 г. Сенат проголосовал 71 голосом против 26-ти за ратификацию Договора СНВ-3, обеспечив Договору поддержку двух третей сенаторов, как того требует Конституция США.

Главным и решающим аргументом в пользу ратификации Договора СНВ-3 администрация Обамы выставляла соответствие основных положений Договора военно-политической стратегии США. При этом подчеркивалась решимость администрации продолжать курс на укрепление военного могущества США, в том числе путем модернизации ядерного оружия, оснащения ВС США неядерным стратегическим высокоточным оружием, создания глобальной и региональных систем ПРО.

В письме, направленном 21 декабря 2010 г. лидерам демократической и республиканской фракций в Сенате Г. Риду и М. Макконену, американский президент подтвердил данное им незадолго до этого обещание выделить в ближайшие десять лет 85 млрд. долларов на программу модернизации всей ядерной триады ударных вооружений США. В СМИ в этой связи сообщалось, что создание новых ядерных предприятий предполагается в Канзас-Сити (штат Миссури), Оук-Ридже (штат Теннеси) и Лос-Аламосе (штат Нью-Мексико). Все старое оборудование на этих предприятиях будет заменено новым, а технология создания зарядов модернизирована. В результате в год будет производиться 80 ядерных боеголовок. Это больше, чем необходимо для замены демонтирующихся, хотя и меньше того, что требовала администрация Буша-младшего (125 боеголовок)[4]. В СМИ отмечалось также, что на содержание в состоянии полной боеготовности своего ядерного комплекса США в течение ближайших 20 лет планируют израсходовать не менее 180 млрд. долларов[5].

Особое внимание в упомянутом письме лидерам демократического большинства и республиканского меньшинства в Сенате президент США уделил вопросам противоракетной обороны. Подчеркнув, что Договор СНВ-3 никоим образом не ограничивает намерения США по развертыванию ПРО в Европе, президент отклонил возможные угрозы России выйти из Договора как не могущие повлиять на стратегические установки США в этом вопросе. «Вне зависимости от того, какие действия предпримет Россия, – заявил президент, – до тех пор, пока я являюсь президентом, и до тех пор, пока Конгресс будет предоставлять достаточное финансирование, Соединенные Штаты продолжат разработку и размещение эффективной противоракетной обороны».

Авторитетные деятели администрации Обамы госсекретарь Х. Клинтон и Минобороны Р. Гейтс выступили в газете «Вашингтон пост» со специальным заявлением, в котором подтверждалось, что президент Б. Обама готов пойти на любые расходы для обеспечения безопасности США и что в этом смысле Договор СНВ-3 не накладывает на США каких-либо ограничений. Председатель Объединенного комитета начальников штабов США адмирал М. Маллен выразил удовлетворение заключением Договора СНВ-3, заявив, что его ратификация «важна для национальной безопасности США» и что Договор «увенчивает нашу способность делать то, что мы, военные, обязаны делать: защищать граждан Соединенных Штатов». С заявлениями в поддержку ратификации Договора СНВ-3 выступили также бывшие министры обороны США Г. Браун, Б. Перри и Дж. Шлезингер.

Договор СНВ-3 получил незамедлительную поддержку со стороны ряда влиятельных еврейских организаций: National Jewish Democratic Council, Anti-Defamation Leaque, American Council for World Jewry и др. Президент первой из них Д. Харрис заявил, что содействие ратификации СНВ-3 должно стать приоритетной задачей всей израильской общины[6].

В поддержку ратификации Договора СНВ-3 высказались бывшие президенты США Буш-старший и Буш-младший, а с ними шесть бывших госсекретарей США – все республиканцы: Дж. Бейкер, Л. Иглбергер, Г. Киссинджер, Дж. Шульц, К. Пауэлл и К. Райс. В Конгрессе США Договор СНВ-3 с самого начала поддержал представитель штата Индиана сенатор-республиканец Р. Лугар; всего же за ратификацию Договора СНВ-3 высказались 11 сенаторов-республиканцев.

Наконец, вице-президент США Джо Байден выступил в газете "Wall Street Journal” со статьей, озаглавленной «Почему необходимо ратифицировать новый Договор СНВ», в которой прямо заявлял, что ограничение стратегических наступательных вооружений является краеугольным камнем в «перезагрузке» отношений с Россией, оказывающей большую помощь США в Афганистане и в политике Вашингтона по отношению к Ирану, и что отказ Сената от ратификации Договора СНВ-3 может «подвергнуть этот процесс угрозе». Байден подчеркнул также, что лидеры всех государств-членов НАТО, в том числе соседних с Россией Польши, Литвы и Латвии, поддерживают скорейшую ратификацию Договора СНВ-3[7].

Итак, можно констатировать, что Договор СНВ-3 получил массированную поддержку всего американского истеблишмента, что вообще говоря, было бы невозможным, если бы Вашингтону не удалось склонить Россию на крупные уступки. По сути, именно эти уступки проложили путь к тому, что Договор оказался полностью совместимым с военно-политической стратегией Обамы и как таковой стал ее инструментом для дальнейшего давления на Россию с целью ее все более активного подключения к стратегии США и НАТО, притом отнюдь не в качестве равноправного партнера, а на положении управляемого робота и изгоя.

Конечно, в Вашингтоне понимают, что подчинить своему влиянию даже путинско-медведевскую Россию – задача не из легких. Но опыт разрушения Советского Союза постоянно разжигает аппетиты главной империалистической державы, пытающейся всеми методами, от подрывной деятельности до экономической и политико-идеологической экспансии, превратить Россию в заложницу своих планов установления нового мирового порядка. И, разумеется, нельзя не видеть того, что за острой и порою совершенно огульной критикой Договора СНВ-3 справа в ходе дискуссий в американском Сенате скрывались не только явные попытки республиканцев использовать этот договор в межпартийной борьбе за власть, но и вполне очевидное стремление наиболее милитаристских и неоконсервативных сил США еще более ужесточить курс Вашингтона в отношении России, с тем чтобы придать необратимый характер уже начавшемуся процессу ее превращения во второразрядную державу.

В определенной степени это стремление нашло свое отражение в поправках, которые сенатор-республиканец Дж. Маккейн, кандидат в президенты США на выборах 2008 г., и его сторонники пытались внести в текст Договора о СНВ-3. Речь шла в основном о двух принципиальных поправках. Во-первых, предлагалось убрать из преамбулы Договора СНВ-3 ссылку на взаимосвязь между стратегическими наступательными и стратегическими оборонительными вооружениями. И, во-вторых, было предложено зафиксировать в Договоре положение о том, что в нем не будут рассматриваться ограничения, касающиеся новых видов стратегических вооружения.

Поскольку в Сенате эти поправки были заблокированы ввиду того, что любая поправка к уже подписанному Договору могла привести к возобновлению согласования всего текста Договора, сенаторы большинством голосов приняли так называемую «ратификационную резолюцию», формально не связанную с Договором, но учитывающую поправки в Договор, вносимые в ходе его обсуждения в Сенате, включая две наиболее существенные поправки, упомянутые выше.

Выступая 24 декабря 2010 г. в Государственной думе при обсуждении ратификации Договора СНВ-3, министр иностранных дел С. Лавров привлек внимание именно к двум соответствующим положениям «ратификационной резолюции», заявив, что Дума поступит правильно, если выскажет свое отношение к ним в документе, подготавливаемом Думой по аналогии с «ратификационной резолюцией» Сената.

В этой связи министр высказал, прежде всего, несогласие Москвы с «одним из главных тезисов» резолюции Сената, содержавшим «утверждение о том, что закрепленная в преамбуле документа (Договора СНВ-3 – А.Б.) взаимосвязь между СНВ и ПРО не имеет юридической силы». Однако по сути так оно и есть, и именно поэтому администрация Обамы с самого начала заявила и заявляет о том, что Договор не является помехой для создания американской глобальной и региональной систем ПРО. Попытка министра аргументировать несогласие Москвы с отмеченным положением «ратификационной резолюции» Сената тем, что «любой договор во всех своих частях является единым целым и отражает совокупность договоренностей, компромисс и баланс интересов», вообще не имеет никакого отношения к делу. Но ясно одно: помещенное в преамбуле Договора положение о признании сторонами наличия взаимосвязи между стратегическими наступательными вооружениями и стратегическими оборонительными вооружениями нигде в Договоре не подкрепляется конкретными обязательствами сторон, скажем относительно допустимых уровней ПРО, и поэтому повисает в воздухе.

В том же выступлении министр выразил несогласие Москвы с тем, что в «ратификационную резолюцию» включен пункт, согласно которому новые виды неядерных стратегических вооружений не будут покрываться Договором СНВ-3. Но, как известно, официальная трактовка Договора американцами и без того исходит из возможности бесконтрольного наращивания таких вооружений. Ссылка же министра на то, что в «договоре записано, что параметры стратегических вооружений в неядерном оснащении должны согласовываться в двусторонней комиссии России и США», едва ли обоснованна, так как в соответствующем месте Договора (Статья V, пункт 2) упоминаются в этой связи лишь «новые виды стратегического наступательного вооружения», что отнюдь не тождественно понятию таких вооружений «в неядерном оснащении». Кроме того, в преамбуле Договора вообще ничего не говорится о необходимости решить проблему стратегических вооружений в неядерном оснащении, а все ограничивается совершенно бессмысленной фразой о необходимости учитывать «влияние МБР и БРПЛ в обычном оснащении на стратегическую стабильность».

Другими словами, включение в Договор СНВ-3 положений, допускающих произвольное толкование важнейших вопросов ограничения систем ПРО и стратегических вооружений в неядерном оснащении, можно и должно отнести к очевидным промахам, а точнее – к осознанным уступкам российской дипломатии Соединенным Штатам, и приходится радоваться лишь тому, что Вашингтону не удалось закрепить в Договоре эти свои успехи в «юридически обязывающей форме».

В стремлении оправдать ратификацию Договора СНВ-3 Государственной Думой его сторонники ссылаются на то, что этот Договор не требует от России решительно сокращать свой ядерный потенциал. Для большей убедительности были пущены в ход и опубликованные официальные данные, согласно которым за Российской Федерацией на декабрь 2010 г. числилось 611 стратегических носителей ядерного оружия и 2769 боевых блоков на них. Причем за Ракетными войсками стратегического назначения – 375 ракетных комплексов, способных нести 1259 ядерных боезарядов. За Военно-Морским флотом числилось 12 стратегических ракетоносцев, при том что баллистические ракеты, которыми они оснащены, несут 576 ядерных боезарядов. В состав стратегической авиации входили 76 тяжелых бомбардировщиков, вооруженных 844 крылатыми ракетами большой дальности с ядерными зарядами[8].

Поскольку через семь лет после вступления Договора в силу РФ, как и США, должна будет иметь 700 развернутых носителей и еще 100 на складах, а также 1 550 боеголовок для них, от России, действительно, не требуется серьезных сокращений ракетно-ядерного оружия: наоборот, Договор предоставляет ей возможности для его наращивания до нормативных норм, указанных в Договоре. Это тем более верно, что, по данным СМИ, со ссылками на Минобороны России, примерно половина из приведенного выше «набора» ракетно-ядерного оружия России, в особенности наземных средств «сдерживания», будет отправлена в ближайшие годы в отставку из-за своей устарелости.

Однако едва ли можно согласиться с тем, что последнее обстоятельство (т.е. вывод в отставку в ближайшие годы почти половины ракетно-ядерного потенциала страны) сулит России одну только выгоду, поскольку-де это поможет ей обновить свои стратегические силы сдерживания. Ведь совершенно очевидно, что сроки модернизации этих сил при нынешних возможностях России могут растягиваться на годы, в то время как США будут в соответствии со своими стратегическими установками бесконтрольно наращивать свои стратегические неядерные силы – главное средство концепции «быстрого глобального удара».

Характерно, что при обсуждении Договора в Государственной Думе министр иностранных дел С. Лавров счел необходимым подчеркнуть, что в Москве считают неприемлемым американское одностороннее толкование достигнутых договоренностей, «согласно которому будущие системы стратегической дальности в неядерном оснащении, которые не соответствуют содержащимся в Договоре параметрам, не будут рассматриваться в качестве новых типов или видов СНВ, подпадающих под действие документа». При этом он заметил, что в Москве известно о планах США «по созданию вооружений стратегической дальности в неядерном оснащении и о намерениях в рамках программы по созданию ПРО использовать первые ступени межконтинентальных баллистических ракет и боевых ракет на подводных лодках». Министр обороны А. Сердюков со своей стороны заявил, что, «если США будут выводить неядерные носители из сфер договора – то это будет оценено как нарушение соглашений»[9].