Спарринг-партнёр с чужим флагом

В.В. Головин

Часть 1. Часть 2.

В октябре 2012 года в жизни КПРФ случилось знаковое событие – XIV пленум её ЦК рассмотрел "Актуальные вопросы совершенствования идейно-теоретической работы партии" в изложении Зюганова^[1]. Никогда ранее идейная жизнь партии не представлялась столь объёмно. Значение события раскрыл на состоявшейся сразу после пленума пресс-конференции И.И. Мельников, зам. председателя ЦК КПРФ. "Текст этого доклада, – сказал он, – в чем-то является своего рода мастер-классом для разъяснения, как применять диалектико-материалистический метод к явлениям современной политики и экономики".

Если верить словарям, то "мастер–класс" есть средство передачи концептуально новых идей личной авторской системы. Наука марксизма-ленинизма получила как бы новое толкование. Решения пленума, принявшего концепт Мастера за руководство к действию, и ни одну из его идеологем не отвергнувшего, означают, что знак был понят как требование старые марксистские истины оценивать в соответствии с новым концептом, а случае их расхождения – как обязанность отдавать предпочтение истинам новым. Во всяком случае, уже в декабре, на 45 конференции московского городского отделения КПРФ, как сообщила "Правда", "столичные коммунисты единогласно приняли специальное заявление в поддержку Г.А. Зюганова "Партия гордится своим лидером и даст жёсткий отпор всем клеветникам". Участники конференции рекомендовали XV съезду КПРФ вновь избрать Геннадия Андреевича Зюганова на пост руководителя партии"^[2]. Поскольку основой партийной дисциплины в КПРФ является презумпция теоретической безупречности "верхов", то, надо полагать, выполнение обязанности будет обеспечено оргвыводами.

Такие заявления означают некую трансформацию КПРФ. И в случае, если к теории добавилось нечто значительное, и в случае обратном, произошло событие обязывающее понять его суть, ибо идеологические подвижки в 150-тысячной коммунистической партии не могут не иметь последствий для страны. Важно и внешнее влияние доклада. В момент, когда для коммунистического движения России и мира характерно идейное противоборство, теоретическая позиция 150-тысячной коммунистической партии, заявившей в своей программе, что "ведёт родословную от РСДРП – РСДРП(б) – РКП(б) – ВКП(б) – КПСС – КП РСФСР", имеет критическое значение как для укрепления революционных сил, так и для преодоления реформистских и оппортунистических тенденций. Или, наоборот, для ослабления первых и укрепления вторых.

Докладчик заверил, что "методологической основой идейно-теоретической и практической деятельности КПРФ всегда была и есть теория марксизма-ленинизма", и напомнил пленуму мысль Ленина, что "без революционной теории не может быть революционного движения". Это напоминание, после приснопамятного утверждения о "России, исчерпавшей лимит на революции", есть подвижка значительная. Подвижкой является и признание факта, что "сегодня мы живём в эпоху теоретического разброда в коммунистической среде. Как и в начале минувшего века, мы встречаемся со "свободной критикой" марксистско-ленинской теории. Во главу угла пресловутой критики ставятся нападки на главный метод марксизма – диалектико-материалистический метод познания и преобразования действительности. <...> Порою отголоски подобной критики дают о себе знать и в нашей партии". Здесь явный намёк на начало ленинской работы "Что делать?", имевшей подзаголовок "Наболевшие вопросы нашего движения". Теоретическая эклектика и измена принципам марксизма были тогда главными из "наболевших вопросов". Напоминание о них здесь есть констатация факта, что те же болезни характерны для КПРФ. Тем самым побудил Зюганов к сравнению РСДРП и КПРФ. За то ему респект.

Такое сравнение возможно, несмотря на существенную разницу социально-экономических условий, ибо речь идёт о применении той же науки и метода в условиях капитализма. В начале ХХ века они позволили РСДРП за 20 лет, вырасти от нескольких сот человек до нескольких сот тысяч, стать политическим, интеллектуальным и моральным авангардом российского и мирового рабочего движения, положить начало мировому коммунистическому движению, возглавить социалистическую революцию и придти к власти. Поскольку КПРФ, клянясь, что идёт под тем же знаменем и верна тем же принципам, за то же время сократилась численно почти вчетверо, утрачивает остатки авторитета, заслуженного предшественниками, а от власти много дальше, чем в начале своего пути, то возникает вопрос: был ли давний успех одноразовым, а потом теория и метод исчерпали себя, и тогда нужны новые, или они однажды оказались утраченными, и тогда из жизни КПРФ нужно устранять всё, что препятствует их адекватному пониманию и использованию. Итогом сравнения должно стать понимание направления движения КПРФ: к марксизму-ленинизму или от него.

Эталонным толкованием марксизма-ленинизма возьмём то, что было дано в 1925 году V расширенным пленумом Исполкома Коминтерна в тезисах с названием "Большевизация партий Коммунистического Интернационала". Именно здесь наука получила имя "марксизм-ленинизм", здесь были подведены итоги теоретической деятельности партии большевиков за четверть века, а сама большевизация имела цель идейного и организационного отмежевания от всех иных вариантов марксизма. Его прогностическая сила была подтверждена не только победоносной теоретической и идеологической борьбой РСДРП в период трёх революций в России, но и успехами последующей борьбы за построение социализма в СССР, а также результатами начавшегося тогда очередного этапа мировой революции, который закончился созданием мировой системы социализма, охватившей треть планеты, и ставшей достаточной материальной базой для следующего этапа реальной мировой революции.

В тезисах ИККИ было сказано: "Сделаться подлинно коммунистическими партиями секции Коммунистического Интернационала в нынешнюю эпоху могут только ставши под знамя ленинизма. ...Ленинизм ни в какой мере не может противопоставляться марксизму. Без марксизма нет ленинизма. <...> Ленинизм обогатил общее учение марксизма разработкой вопросов: 1) о теории империализма и пролетарской революции; 2) об условиях и механике осуществления диктатуры пролетариата; 3) о взаимоотношениях пролетариата и крестьянства; 4) о значении национального вопроса вообще; 5) о значении в особенности национальных движений в колониальных и полуколониальных странах для мировой пролетарской революции; 6) о роли партии; 7) о тактике пролетариата в эпоху империалистских войн; 8) о роли пролетарского государства в переходный период; 9) о Советском строе, как о конкретном типе пролетарского государства на этот период; 10) о проблеме социальных прослоек в самом пролетариате как источнике раскола рабочего движения на оппортунистическое и революционное направление и т.д.; 11) о преодолении как правых социал-демократических тенденций, так и левых уклонов в коммунистическом движении"^[3].

Этим перечнем Коминтерн зафиксировал, что добавленная Лениным система теорий стала имманентной, неизвлекаемой частью марксизма. "Неверен взгляд, будто марксизм есть только теория, а ленинизм только практика. Ленинизм есть теория и практика марксизма для периода империализма, империалистских войн и пролетарских революций, открывшихся диктатурой пролетариата в России", – заявили авторы тезисов^[4].

Поскольку, как было сказано, "международная революция пролетариата складывается из разновременных и разнородных процессов: чисто пролетарских революций, революций буржуазно-демократического типа, перерастающих в революции пролетариата, освободительных национальных войн, колониальных революций. Лишь, в конечном счёте, революционный процесс приводит к мировой диктатуре пролетариата"^[5],- то коммунисты обязывались вести деятельность на основе теории мировой пролетарской непрерывной (=перманентной) коммунистической революции, а все частичные и конкретные требования, вокруг которых группируются массы, обязывались видеть в перспективе борьбы за неё. В этом была цель и суть большевизации партий Коминтерна, в том числе самой ВКП(б).

Так как сегодня забыто, что именно теория мировой революции была изначальной революционной теорией марксизма, напомним несколько фактов истории. Её первая формулировка дана К.Марксом и Ф.Энгельсом в "Обращении ЦК к Союзу коммунистов" (март 1850 года). "…Наши интересы и наши задачи, – сказано там о коммунистах, – заключаются в том, чтобы сделать революцию непрерывной до тех пор, пока все более или менее имущие классы не будут устранены от господства, пока пролетариат не завоюет государственной власти, пока ассоциация пролетариев не только в одной стране, но и во всех господствующих странах мира не разовьется настолько, что конкуренция между пролетариями в этих странах прекратится, и … решающие производительные силы будут сконцентрированы в руках пролетариев. Для нас дело идёт не об изменении частной собственности, а об её уничтожении, не о затушевывании классовых противоречий, а об уничтожении классов, не об улучшении существующего общества, а об основании нового общества". <...> Боевой лозунг самостоятельной партии пролетариата "должен гласить: "Непрерывная революция"^[6].

В XIX веке теория мировой революции постепенно теснила реформизм в рабочем движении и завоёвывала позиции в рабочих партиях как теоретическое обоснование их деятельности. На западе это были партии II Интернационала. Например. В 1896 году его Лондонский конгресс записал: "Конгресс объявляет, что завоевание политической власти является важнейшим средством к достижению рабочим классом полного освобождения, человеческой и гражданской свободы и к установлению международной социалистической республики. Конгресс призывает рабочих всех стран объединиться в одну партию... Конгресс призывает рабочих всех … стран вступать в ряды сознательных рабочих всего мира, чтобы вместе … бороться за преодоление международного капитализма и осуществление целей международной социал-демократии"^[7].

Программа РСДРП 1903 года полностью отвечала этим требованиям. Её первый абзац звучал так: "Развитие обмена установило такую тесную связь между всеми народами цивилизованного мира, что великое освободительное движение пролетариата должно было стать и давно уже стало международным. Считая себя одним из отрядов всемирной армии пролетариата, российская социал-демократия преследует ту же конечную цель, к которой стремятся социал-демократы всех других стран"^[8]. Сразу после II съезда РСДРП вступила во II Интернационал.

Ещё будучи весьма и весьма далеки от власти, весной 1917 года, большевики озаботились созданием Коммунистического Интернационала, о чём свидетельствует десятый из апрельских тезисов Ленина. И добились его создания уже в 1919 году. В Программе РКП(б) 1919 года, действовавшей до 1961 года, партия рассматривала себя как часть "международной коммунистической партии", и настаивала, что "победа мировой пролетарской революции требует полнейшего доверия, теснейшего братского союза и возможно большего единства революционных действий рабочего класса в передовых странах"^[9].

Коминтерн стал воплощением этого единства и рассматривал себя как "объединение коммунистических партий отдельных стран, единую мировую коммунистическую партию. Являясь вождём и организатором мирового революционного движения пролетариата, носителем принципов и целей коммунизма, Коммунистический Интернационал борется за завоевание большинства рабочего класса и широких слоёв неимущего крестьянства, за установление мировой диктатуры пролетариата, за создание Всемирного Союза Социалистических Советских Республик, за полное уничтожение классов и осуществление социализма, – этой первой ступени коммунистического общества"^[10]. Так гласил первый параграф Устава Коминтерна. Научным обоснованием этих целей стала Программа Коминтерна, принятая его VI конгрессом в 1928 году.

Не только российские коммунисты руководствовались этой теорией. Например, А. Грамши в 1921 году писал: "Пролетарская революция в Италии и участие итальянского трудового народа в международной жизни, не могут произойти иначе, как в рамках мировой революции. Уже существует зародыш всемирного рабочего правительства: Исполком Коммунистического Интернационала, избранный его II конгрессом. Авангард итальянского рабочего класса, коммунистическая фракция социалистической партии, заявит [на съезде] в Ливорно, что соблюдать верность и дисциплину по отношению к первому в мире правительству рабочих обязательно и необходимо... <...> Итальянский рабочий класс знает, что он не может освободиться и не сможет освободить все остальные классы, угнетённые и эксплуатируемые итальянским капитализмом, если не будет существовать всемирная система революционных сил, стремящихся к той же цели"^[11].

Теоретическую деятельность РСДРП, РКП(б) и Коминтерна нужно рассматривать как сознательное создание плана глобального масштаба и гигантской сложности, как первый в истории опыт проектирования и реализации постэкономической формации, разные стороны которого были использованы во многих странах. Те, кто его вырабатывал, прекрасно знали, на что они идут, какую историческую проблему они хотят решить.

Сравним. В докладе Зюганова есть раздел "Теоретический поиск КПРФ: некоторые итоги". Вот они: "За двадцать лет КПРФ немало сделано в теоретическом плане. Разработанная нами характеристика глобализма как новой стадии империализма спустя десять лет только усиливает свою актуальность. Кроме того, выдвинут целый ряд иных положений, которые являлись новыми для своего времени. Так, партией было заявлено: – об антинародной и реакционной сущности правящего режима, его отчуждённости от национальных интересов России; – о диалектическом единстве социализма и патриотизма; – о губительности для страны либерального социально-экономического курса и неизбежности банкротства режима, проводящего этот курс; – об антикоммунизме и антисоветизме в России как формах русофобии; – об объективной необходимости союза народно-патриотических сил; – о защите русской, советской культуры как условии сохранения духовного единства многонациональной России; – о необходимости защиты советской истории – вершины истории России – как непременного условия сохранения непрерывной связи времён в общественной жизни" ^[12].

В этом реестре ничто не является даже завалящей гипотезой, тем более развитием теории. Научными достижениями объявлены банальные факты и положения, а также преходящие политические задачи партии, политэкономических, философских, социологических и иных научных обоснований не имеющие. Числить их по разряду "теория" неприлично. Сам доклад пестрит ремарками типа: "КПРФ ещё предстоит в полной мере теоретически исследовать его [советского социализма - В.Г.] великие ценности, его наследие, его неиспользованный, но богатый и разнообразный потенциал". Или: "В ряду проблем, требующих от нас теоретического осмысления, на одном из первых мест стоит проблема идеала обновлённого социализма XXI века. Она уже заявлена нами, но теоретически ещё не разработана". И т.п. Такие итоги свидетельствуют лишь о бездарно потраченном социальном времени партии. Если за двадцать лет партией не осмыслены главные вопросы прошлого, настоящего и будущего, то можно уверенно говорить о том, что для теоретической работы в партии существуют непреодолимые препоны, что надо не совершенствовать то, что дало жалкие результаты, а начинать заново.

Что, например, имел в виду Зюганов, сказав, что "разработанная нами характеристика глобализма как новой стадии империализма спустя десять лет только усиливает свою актуальность"? Откроем его книгу той поры "Идти вперёд", раздел "Глобализация: тупик или выход?" Оказывается, "процессы глобализации, то есть экономической, политической и культурной интеграции человечества, начались очень давно, протекали и сто, и тысячу лет назад. И протекали они отнюдь не плавно и бесконфликтно, а крайне неравномерно, в острых социально-экономических противоречиях"^[13]. Ныне же, по мнению автора, "глобализация переходит в свою интенсивную фазу", а мы "живём в эпоху гигантского ускорения мировых интеграционных процессов". "Таким образом, – итожит автор, – с одной стороны, возникает объективная потребность во всемирном Центре политического и экономического регулирования, а с другой – формируются материально-технические возможности возникновения и функционирования такого Центра".

Это якобы открытие - характеристика глобализма как новой стадии империализма - на которое претендует Зюганов, никакого научного обоснования не получило, игнорирование же требования конкретно- исторического подхода к рассматриваемым явлениям подводит автора к абсурдному утверждению, будто процессы глобализации протекали и тысячу лет назад в острых социально-экономических противоречиях, а ныне лишь переходят в "cвою интенсивную фазу". Странным образом, их "новизна" не потребовалась даже в докладе. Наоборот, сказано так: "Все, кто продвигает новомодные теории глобализации, рассчитывают "перекрыть" ими ленинскую теорию империализма, предать её забвению. Для нас же, коммунистов, она является идейно-теоретическим ориентиром в анализе и оценке современного капиталистического хозяйства". Кто бы спорил...

Ленинская теория империализма действительно объясняет реалии современного мира, и сохраняет свою актуальность. Но она нуждается ныне не в довесках от щедрот Зюганова в виде "нами разработанной характеристики глобализма", не в общих словах совета – "коммунистам России нужно хорошо понимать: замкнуть свою борьбу с глобализмом в национальных рамках – значит обречь себя на поражение", – а в восстановлении в правах общей революционной теории марксизма и деятельности на её основе. То якобы открытие, на которое претендует Зюганов, есть её давний вывод.

Он забыт, но и потому также, что пропаганда этой теории стала в КПРФ одним из наиболее запретных видов литературы. Для Зюганова эта теория была и есть "сильный, коварный и давно известный противник". Он многократно вопреки фактам утверждал, что она создана Парвусом и Троцким, что "еще в первые годы Советской власти господствующей стремилась стать троцкистская доктрина, основанная на авантюристической теории "перманентной революции". Россия в этой логике рассматривалась просто как "куча хвороста для разжигания мирового пожара. А о ее долговременных … интересах не могло быть и речи"^[14]. Или так: "Самоубийственная теория "перманентной революции" потерпела крах и сменилась патриотической концепцией "построения социализма в одной отдельно взятой стране”, предполагавшей возрождение державной мощи России, а значит – и ее коренной культуры"^[15]. Даже в статье "К новому Интернационалу" Зюганов умудрился обойтись без её упоминания. Вместо того сказал нечто бессмысленное: "Ленинизм сумел учесть в теории и на практике реалии эпохи империализма, сплотить новые (?) силы, совершить социалистическую революцию и положить начало новому, Третьему Интернационалу. Мировой социализм (?) возродился в новом облике коммунизма"^[16].

Во-1-х, ленинизм как таковой революцию не совершал. Революции не начинают, они начинаются, и не теориями, а массами и партиями делаются. Во-2-х, никаких "новых сил", кроме рабочих, крестьян и армии, в стране не было. Они и совершили революцию. Другое дело, что партия большевиков сумела направить их борьбу к социализму. В-3-х, никакого "мирового социализма" не существовало. Существовали социалистические партии. Не "возрождением" их был озабочен Ленин, а полным идейным и организационным разрывом с ними по причине их оппортунистического перерождения. В-4-х, не "новый облик коммунизма" появился в результате применения ленинизма, а зарождение мирового коммунистического движения. Воистину большим "Мастером метода" нужно быть, чтобы упаковать в столь малый текст столь большое количество нелепостей и ошибок.

Да, марксова теория непрерывной революции однажды была извращена в троцкизме. Велик этот грех Троцкого. Но он не создавал "авантюристическую и самоубийственную теорию "перманентной революции". Любой, читавший классиков, не может не увидеть, что непрерывность они изначально понимали как последовательную смену этапов революционного процесса во времени и в пространстве. В предметном указателе к собранию сочинений Ленина, в рубриках "непрерывная революция", "революция мировая", "теория перерастания" и др., даны ссылки на сотни и сотни страниц, посвященных развитию теории перманентной революции. Там бессчётны вариации мысли, что "социализм – не готовая система, которой будет облагодетельствовано человечество. Социализм есть классовая борьба теперешнего пролетариата, идущего от одной цели сегодня к другой завтра во имя своей коренной цели, приближаясь к ней с каждым днем"^[17]. Не раз повторенная мысль Сталина, что "Ленин был единственным марксистом, который правильно понял и развил идею перманентной революции"^[18], именно об этом. Сам Сталин также внёс немалый вклад в развитие теории и громадный в практику её применения, будучи на протяжении четверти века членом Исполкома Коминтерна и участником разработки его программы, стратегии и тактики.

Троцкий виновен не в создании теории непрерывной революции, а в измене ей, он критиковался за "социал-демократический уклон" в её трактовке, за "насаждение в партии упадочных настроений и капитулянтской идеологии", за борьбу, "рассчитанную на уничтожение решающих силовых центров пролетарской мировой революции", "за ожесточеннейшую борьбу с Коммунистическим Интернационалом – единственным руководящим органом мировой революции – и с Советским Союзом – единственной государственно организованной формой мировой революции"^[19]. Изгоняли его из ВКП(б) за то, что "в своих воззрениях по программным, политическим и организационным вопросам троцкистская группа скатилась на позиции меньшевизма и объективно превратилась в орган борьбы против Советской власти. Поэтому её исключение из ВКП(б) было правильным и неизбежным"^[20]. Так гласило Постановление VI конгресса Коминтерна "Дело Троцкого, Сапронова и др."

Как ни велик грех Троцкого перед марксизмом, но грех Зюганова больше. Троцкий от теории не отрекался, но исказил, не сумев адекватно понять и правильно использовать при возникновении новых задач в условиях стабилизации капитализма в 20-е годы. Зюганов же от революционной теории марксизма изначально отрёкся; приписывая ей троцкистское происхождение, он её предаёт, чем неизбежно искажает цели и смыслы деятельности коммунистов. Если и считать его Мастером метода, то в деле уничтожения памяти о революционной теории марксизма.

Факт, что Зюганов отнюдь не первопроходец в отрицании и забвении теории перманентной революции, его личной вины не снимает. Он виноват в том, что не выполняет обязанность вождя, которая, как говорил Энгельс, "...состоит в том, чтобы все более и более просвещать себя по всем теоретическим вопросам, все более и более освобождаться от влияния традиционных, принадлежащих старому миросозерцанию, фраз и всегда иметь в виду, что социализм, с тех пор как он стал наукой, требует, чтобы с ним и обращались как с наукой, то есть чтобы его изучали"^[21].