За период с XXIV съезда (1971 г.) до XXVII съезда (1986 г.) численность КПСС выросла более чем на 4,5 млн. чел.^[1]. Хватило двух с половиной лет (с 1989 г.), чтобы партия потеряла почти такое же количество коммунистов. Все это свидетельствует об утрате внимания к количественному и качественному составу партии на определенном этапе развития советского общества.

В партийных установках и директивах вплоть до окончательного ухода КПСС с политической арены провозглашалась приоритетность рабочего класса в пополнении партийных рядов, в осуществлении политики перестройки. В реальности все оказалось по-другому.

Численность и удельный вес рабочих в партийном пополнении постоянно росли (в 1952-1955 г.г. доля рабочих среди вновь принятых составляла 28,3%, в 1956-1961 – 41,1%, в 1966 -1970 – 52%, в 1971-1975 – 57,6%, в 1976-1980 – 59%, в 1981- 1983 г.г. – 59,5%[2]. Быстро увеличивалась численность доля рабочих в КПСС в целом (на 1 января 1961 г. рабочих в партии было 3,1 млн. чел., или 33,9% численности КПСС; на 1 января 1971 г. – почти 5,8 млн., или 40,1%; на 1 января 1981 г. – 7,6 млн., или 43,4%[3].

Ситуация кардинально меняется после 27 съезда КПСС. В 1989 г. рабочие начинают активно покидать партию. Среди коммунистов, сдавших свои партийные документы в 1989 г., рабочих было почти 58%, колхозников – 2,6%, служащих – 15,6%, пенсионеров – 22,1%[4]. В 1990 г. из КПСС вышли 874 тыс. рабочих, или каждый шестой[5].

Сокращение удельного веса рабочих в новом партийном пополнении в какой-то мере компенсировалось увеличением приема в партию представителей иных социально- профессиональных групп. Несмотря на то, что почти три четверти коммунистов, занятых в народном хозяйстве, были сосредоточены в материальном производстве, в 80-х годах с опережающими темпами возрастало число коммунистов, работающих в непроизводственных отраслях: в торговле и общественном питании, жилищном, коммунальном хозяйстве и бытовом обслуживании населения, здравоохранении, народном образовании, среди работников науки, культуры и искусства[6]. В 1988 г. коммунистами стали 2628 докторов и кандидатов наук, на 22 процента больше, чем годом ранее[7]. В партии состоял каждый пятый инженер, техник, художник, каждый четвертый агроном, зоотехник, архитектор, каждый шестой врач, более половины писателей, треть композиторов и кинематографистов, две трети журналистов и лишь каждый пятнадцатый рабочий[8]. В партии практически до конце дней ее продолжали оставаться свыше 1,5 млн работающих в представительных и исполнительных органах власти, госаппарате, правоохранительных органах[9].

Сокращение удельного веса рабочих в новом партийном пополнении происходило неравномерно. Особенно резко к началу 1989 г. сократился прием в партию рабочих промышленности, что никак не вписывалось в традиционные представления о социальной базе коммунистической партии. В некоторых отраслях (авиационной, газовой, нефтеперерабатывающей и нефтехимической) он уменьшился почти наполовину[10].

Социальная неоднородность внутри партии в связи с массовым выходом и резким сокращением приема в течение 1990-1991 г.г. усилилась. Как только произошел отказ от пропорционального представительства, квотного регулирования приема, социальные диспропорции в партии усилились.

В последнюю в истории КПСС отчетно-выборную кампанию, после 28 съезда КПСС, выборные органы обновились примерно на 60%. В результате, констатировал организационный отдел ЦК КПСС, в выборных органах всех уровней стало еще меньше рабочих, крестьян, женщин и молодежи[11].

Падала активность участия во внутрипартийной жизни рабочих – членов партии. Это проявилось в снижении явки на партийные собрания, количества выступавших на них рабочих. Меньше, чем перед 27 съездом КПСС, было избрано рабочих и женщин на районные, городские, окружные, областные и краевые партийные конференции в ходе отчетно-выборной кампании 1988 г.[12]. По подсчетам Н.Н. Разуваевой, в выработке основополагающих документов 19 Всесоюзной партийной конференции из 420 привлеченных делегатов приняло участие лишь 23 рабочих, или 5%. От общего числа выбранных рабочих это составляло 1 процент[13].

Массовый отток рабочих из партии, начавшийся в 1989 г., способствовал дальнейшей изоляции рабочего класса как субъекта политической жизни страны. По данным социологических исследований, чаще всего выход из партии означал отход человека от активной политической жизни вообще: 68% не собирались состоять ни в какой партии, лишь 2% стали членами других партий и 3% собирались это сделать[14].

Многие решения руководящих органов партии, направленные на перестройку во внутрипартийной жизни, означали полный разрыв со сложившейся многолетней практикой регулирования социального состава партии.

Прежде всего происходит отказ от форсирования роста партийных рядов. В середине 1989 г., когда прием в партию уже сократился настолько, что не покрывал число выбывающих, партийное руководство не выражало серьезного беспокойства по этому поводу. «Численность партийных рядов (среди взрослого населения страны члены и кандидаты в члены КПСС составляют 9,7%) и их качественный состав, в конечном счете, позволяют партии выполнять авангардную роль в обновляющемся обществе», – говорилось в записке Комиссии ЦК КПСС по вопросам партийного строительства и кадровой политики, адресованной Политбюро 5 июля 1989 г.[15]. С учетом того, что все больше из партии выходили рабочие с немалым партийным стажем, тезис о самоочищении партии от случайных людей и карьеристов уже не выглядел убедительным. Это был кризис партии, неумолимо утрачивающей свою социальную базу.

Вслед за отказом от регламентации численности партии происходит отказ от жестких ограничений по социальному составу партийного пополнения. Во-первых, решение вопроса, кого и сколько следует принимать в партию, передавалось на откуп самим партийным организациям. Политбюро в июле 1989 г. предписало горкомам и райкомам партии прекратить практику регулирования приема в КПСС путем «разнарядки».

Во-вторых, ставилась задача по расширению социальной базы КПСС «в условиях нарастания общественно-политической активности трудящихся»[16]. Руководство КПСС открывало дорогу в партию для «новых сил», имея в виду социальные группы, рожденные социально-экономическими преобразованиями уже в годы перестройки: арендаторов, кооператоров и лиц, занимающихся индивидуальной трудовой деятельностью.

Однако отношение к этим новым силам было неоднозначным в партии и даже внутри горбачевской команды. 20 марта 1987 г. на Политбюро Горбачев убеждал коллег: «Надо включить нестандартные подходы. Где-то прорвется частник. Ну и что? Что, у нас уже ничего не осталось от ленинской мудрости, чтобы с этим справиться?..»[17]. Комиссия ЦК КПСС по вопросам партийного строительства и кадровой политики в июле 1989 г. была вынуждена констатировать: «вне поля зрения остаются поборники перестройки на решающих участках материального производства, а также активно заявляющие о себе в общественных движениях и нетрадиционных видах трудовой деятельности»[18]. При обсуждении проекта Платформы КПСС, вносимой на 28 съезд партии, отдельными коммунистами предлагалось четче прописать различия интересов социальных групп общества, пути разрешения противоречий между ними[19]. Интересен в связи с этим диалог между М.С. Горбачевым и Б.Н. Ельциным при обсуждении проекта Платформы партии на февральском (1990 г.) пленуме ЦК КПСС о том, интересы каких социальных групп выражает КПСС:

«ЕЛЬЦИН Б.Н. «Всех слоев» – понятно. А «всех трудящихся»? Тогда спрашивается – где студенты, где пенсионеры? «Всех слоев» – более ясно. А так мы большие группы исключаем вообще.

ГОРБАЧЕВ М.С. Товарищи, тут тогда надо, наверное, уже думать над термином «трудящиеся».

Я думаю, что в дискуссии правильно отмечалось, что КПСС (если мы возьмем сегодняшний срез настроений и позиций нашего общества) не может выражать интересы монархистских, анархистских, реакционных или авантюристских каких-то слоев. Она с ними не может связывать себя, свою деятельность и выражать их интересы. Так что это отсечь надо. Поэтому, когда вот так пишем – «всех слоев», то, наверное, все-таки правы товарищи, которые считают, что такое расширительное толкование с точки зрения интересов, выражаемых партией, было бы неоправданно.

Но давайте подумаем. Когда мы говорим «трудящихся», то, конечно, говорим не в плане того, трудится человек или не трудится, а в плане широкого толкования. И это охватывает и пенсионера, и студента»[20].

Предвидя возможное отторжение представителей новых социальных групп при приеме в партию, Политбюро с подачи комиссии ЦК КПСС по вопросам партийного строительства ставило задачу «повсеместно сместить акценты на то, что сегодня партии нужны деятельные сторонники перестройки, обладающие высокими политическими и деловыми качествами, и обязательно люди совестливые, порядочные, способные личным примером реально влиять на других»[21].

С учетом размывания идеологических основ партии, развернувшихся в обществе острых дискуссий о социализме подобный подход существенно облегчал проникновение в партию новых социальных сил, затушевывал их истинные интересы, а отношение к существующей общественной системе, вытекающее из их объективного материального положения в ней, подменял некими «интересами перестройки», которые сами с течением времени в результате острейшей политической борьбы трактовались неоднозначно даже самими реформаторами.

Показателем противоречивого отношения партийного руководства к появлению в партии представителей нарождающихся социальных групп служит следующий примечательный диалог М.С. Горбачева с рабочими Ижорского завода в Ленинграде:

«ГОРБАЧЕВ. …У меня есть и такая записка: «Какие меры принимаются к ликвидации советских миллионеров?» Вы полагаете, что они есть?

ГОЛОСА. Да.

ГОРБАЧЕВ. …В Москве был случай, когда один коммунист пришел платить партийные взносы с трех миллионов рублей. Я бы сказал, что это аномалия. И с этим надо вести решительную борьбу»[22].

Нужно отметить, что новое партийное руководство ни на йоту не отступало от закрепленного еще в 60-х г.г. законодательно и идеологически «общенародного» характера правящей партии и Советского государства. С этой позиции новые социальные группы должны были без всякого сомнения быть представленными на всех этажах государственной и партийной машины, а их интересы найти идеологическое обоснование в партийных установках. «Социализм должен создать такую политическую систему, которая учитывала бы реальную структуру общества, многообразие интересов и устремлений всех социальных групп и общностей людей», – писал член Политбюро ЦК КПСС В. Медведев[23].

Партия же в этих условиях, по представлениям реформаторского крыла, начавшего перестройку, должна была «по-новому выразить себя в роли интегрирующей и движущей силы, призванной обеспечить консолидацию общества»[24]. Подобная установка закреплялась в официальном обществоведении и означала отказ от традиционных представлений о нарастании социальной однородности общества по мере приближения к коммунизму и о руководящей роли рабочего класса в обществе.