Какое нам дело до Латинской Америки?(10)

(статья пятая, окончание)

А.В. Харламенко

Часть 1. Часть 2. Часть 3. Часть 4.

Часть 5. Часть 6. Часть 7. Часть 8.

Часть 9. Часть 10. Часть 11.

Именно в эти дни, впервые после Торрихоса, между трудящимися и военными наметился союз. 14 сентября по призыву левых профсоюзов рабочие вышли на улицы и заняли здание парламента. Норьега снова взял в свои руки бразды правления. Барлетта был вызван на родину, прямо из аэропорта доставлен в центральные казармы, где ему предложили выбрать один из трех вариантов заявления об отставке. В тот же день президентом был объявлен первый вице-президент Эрик Артуро Дельвалье. Правые начали митинговать уже не против налогов, а против вмешательства армии в политику; РДП собирала митинги в поддержку военных.

С армией были связаны новые группы буржуазии, потеснившие 20 семейств, управлявших Панамой до 1968 г., о которых Торрихос говорил, что они в изгнании не в Майами, а в Панаме. Соперничество двух фракций буржуазии перемежалось компромиссами: в лице Дельвалье пост президента впервые занял представитель старой олигархии. Новый министр внутренних дел Чиари тоже был из старого клана сахарозаводчиков. Семейства Дельвалье и Чиари разделились между правительством и оппозицией, но остались едины в презрении к плебеям в военной форме: их даже не допускали в «аристократический» клуб. В то же время Дельвалье старательно изображал ярого патриота. В сентябре 1987 г. он заявил: «Если будет нужно, все панамцы до последнего отдадут жизни на берегах канала». На встрече Контадоры и Группы поддержки в Акапулько он тоже произнес самую радикальную речь: «Недопустимо, когда сильные и богатые нации требуют от слабых и бедных проведения демократической политики, в то же время осуществляя в отношении их экономическую тиранию»[1].

Кризис надвигался: в 1986 г. объем внутренних кредитов снизился до уровня 11-летней давности[2]. Экономист А. Кордеро, единственный панамец, защитивший докторскую диссертацию в СССР, назвал это кризисом стиля жизни, модели развития. В 1986 году, последнем предкризисном, ВВП вырос на 4,5%, а срочные вклады в банки – на 23,2%. В Панаме насчитывалось более 100 представительств иностранных банков, они распоряжались более чем 80% активов; суммарные активы панамского финансового центра превышали ВВП страны в шесть раз. В 1982 – 1986 гг., считавшихся временем бума, спрос на экспортные товары рос едва на 0,7%, капиталовложения в производственные отрасли снижались почти на 7%, но спрос на предметы потребления и услуги рос на 5,5% в год. 80% кредитов в 1986 г. было выдано на цели потребления. Страна жила в долг. Внешняя задолженность достигла 2 млрд. долл. – на душу 2,5-миллионного населения Панама заняла по этому показателю первое место в Латинской Америке.

Свергнув Барлетту, Норьега бросил вызов не только правой оппозиции, но и США. Этого ему простить не могли, особенно в разгар тайной операции «Иран-контрас», в которой без банков панамской СЭЗ и баз США в Панаме было никак не обойтись. В декабре 1985 г. один из главных участников этой операции адмирал Дж. Пойндекстер, только что назначенный на ключевой пост советника президента США по национальной безопасности, нанес первый визит именно в Панаму. Позднее Норьега говорил, что Пойндекстер добивался от него выхода Панамы из Контадорской группы и участия в операциях против Никарагуа, но получил отказ. По версии, выдвинутой госдепартаментом США уже после отставки Пойндекстера, тот действительно обсуждал «центральноамериканские проблемы», но главным образом – вопросы «демократизации» самой Панамы. Тут уже было не выпутаться даже Норьеге. Тем более что афера «Иран-контрас» вскоре обернулась громким скандалом, и боровшимся за власть в США группировкам понадобилось на кого-то свалить собственные грехи. 12 июня 1986 г. «Нью-Йорк Таймс» обвинила Норьегу в контрабанде оружия, наркотиков, коррупции и убийстве Спадафоры. «Утечка информации» была организована ведомством Пойндекстера.

В январе 1987 г. в панамской провинции Чирики, на родине Торрихоса, прошли совместные маневры армии США и Сил обороны Панамы. Левая печать предупреждала, что это – подготовка к вторжению в Никарагуа. Но прежде всего Пентагон готовился к действиям против самой Панамы. Больше совместных маневров не было – было вторжение, и именно в Чирики авиация интервентов охотилась за последними сопротивлявшимися.

Спецслужбы США усиленно искали опору среди панамских военных. В октябре 1986 г. Р. Диас, проводя отпуск в Аргентине, встретился с гражданкой США Шамой Колхаун, последовательницей индийского гуру Сай Бабы; та обратила полковника в свою веру и убедила в божественном предназначении – свергнуть Норьегу. В мае 1987 г. на атлантическом побережье Панамы явилась святая, подтвердившая Диасу волю потусторонних сил. Из Штатов прилетела Шама Колхаун, чтобы сообщить полковнику: «Теперь я точно знаю, что твой враг – Норьега. Готовься к большой войне с ним. Начало войны близко»[3].

6 июня 1987 г. Диас собрал у себя дома пресс-конференцию, на которой обвинил Норьегу во всех мыслимых преступлениях – коррупции, убийствах, подтасовке выборов, двойном шпионаже. Но поддержки в армии он не получил. Норьега вызвал из Бразилии своего экстрасенса, и тот заверил его, что бояться нечего. Диаса же надежда на медиумов подвела – его отправили в отставку. Но именно с этого дня начался панамский кризис.

На улицах столицы заявил о себе «Гражданский крестовый поход (по-испански «крусада») за демократию». В него включилась часть молодежи из буржуазии и средних слоев, которая чувствовала себя отчужденной от власти и собственности. Недовольные и правительством, и старой оппозицией, по их мнению соглашательской, «крестоносцы» подчеркивали независимость от всех партий, но поддерживали тесные связи с самыми правыми: Подлинной панамистской, которую возглавлял Арнульфо Ариас, и Христианско-демократической.

Начали они с караванов шикарных авто, которые медленно, с ревом клаксонов, объезжали центр города. Сидевшие в них дамы в роскошных туалетах просовывали в окна новенькие тефлоновые сковородки и колотили одной о другую, подражая чилийскому «кастрюльному маршу». Но чилийские дамы хотя бы шествовали пешком, а происходившее в Панаме корреспондент испанской «Эль Паис» метко назвал «революцией «мерседесов»«. «Крестоносцы» попроще, одетые в белое, выстраивались на тротуарах и махали белыми платочками или бросали из окон белую бумагу. Сторонники правительства стали устраивать такие же караваны. Потом на улицах запылали баррикады из автопокрышек и мусорных баков. Буржуазия, окрепшая под опекой военных, требовала их ухода.

Армия, почувствовавшая угрозу своим корпоративным интересам, решила защищаться. 27 июля в стране было введено чрезвычайное положение. Десантники Норьеги взяли штурмом особняк Диаса и арестовали «избранника богов» и его приближенных. Оппозиционные СМИ были закрыты, враждебные режиму иностранные журналисты высланы.

Норьега полагался на свои давние связи в Вашингтоне, в том числе с бывшим директором ЦРУ Дж. Бушем. В ноябре 1987 г., когда отношения США с Панамой были уже заморожены, он участвовал в конференции командующих вооруженными силами стран Западного полушария в Буэнос-Айресе. Давал интервью с резкой критикой политики США и подписывал вместе с начальником штаба армии США документы об обеспечении «национальной безопасности» посредством борьбы с внутренним врагом: партизанами, «политическими марксистскими организациями» и правозащитными группами. Госдепартамент уже вовсю опирался на панамских правозащитников, добиваясь смещения Норьеги, а Пентагон все еще видел в них «врага внутреннего», а в Норьеге – нужного человека.

Но так продолжалось недолго. Враги генерала пошли с козырной карты внутренней политики США – наркотиков. Проблемой, задевающей за живое любого североамериканца, боящегося найти у сына или дочери смертоносный шприц, никто из вашингтонских деятелей пренебречь не мог, особенно в канун выборов. Выкорчевывать корни многомиллиардного наркобизнеса в самих США им было не по плечу, проще обвинить во всем южных соседей.

В сентябре 1987 г. США отказали Панаме в кредитах, приостановили экономическую и военную помощь. В феврале 1988 г. один из «соколов Торрихоса», некто Карлтон, дал сенатской комиссии США показания о сотрудничестве Норьеги с колумбийской наркомафией. 1 марта Панаму под предлогом «недостаточных усилий по борьбе с контрабандой наркотиков» занесли в список стран, которым отказано в помощи США. Вашингтон прекратил платить за пользование каналом (7 млн. в квартал), запретил компаниям и гражданам США платить налоги панамскому правительству и вносить любые платежи, отменил авиарейсы в Панаму, а главное – заморозил активы ее Национального банка в банках США (50 млн. долл.), нанеся финансовому центру на перешейке тяжелый удар. Расчет делался на тотальное бегство капиталов из страны. Главным условием отмены санкций США поставили немедленное смещение Норьеги с поста.

То, что произошло после введения санкций, называли взрывом экономической нейтронной бомбы. В Латинской Америке, да и в мире не было экономики, зависевшей от североамериканской сильнее, чем панамская. Финансовая система строилась на абсолютном доверии к доллару: национальная валюта – бальбоа выпускалась только для нумизматов, наличных денег вообще не было ни в банках, ни в обращении, люди пользовались чековыми книжками или кредитными карточками, предприятия и банки – письменными гарантиями, обеспечением которых выступали те же доллары. И вдруг долларов не стало.

Из-за нехватки наличности банковская система была вынуждена прекратить операции с 3 марта по 9 мая. Нечем стало платить жалованье 150 тысячам государственных служащих. Торговля перестала принимать карточки и требовала наличных, которых у людей не было. Служащим выдали зарплату коллекционными монетами из хранилищ банка, но магазины отказывались их принимать. Замерли предприятия и стройки. У бензоколонок выстроились длинные очереди: ждали, что горючее вот-вот исчезнет. Не получая кредитов, разорялись мелкие и средние предприятия. Крестьяне не везли в город урожай, который некому было продать. В 1988 г. Панама пережила экономический спад, самый глубокий в Латинской Америке и, вероятно, в мире: ВВП упал на четверть, без работы остался каждый пятый, а в столице и СЭЗ – каждый второй.

Патриотические силы решительно отвергли вмешательство США во внутренние дела Панамы. 18 марта правительство ввело чрезвычайное положение. Военные взяли под контроль энерго- и водоснабжение, порты, средства связи, больницы. Особое внимание было обращено на то, чтобы накормить народ, особенно бедняков. Служащим стали выдавать вместо денег продовольственные наборы. Правительство вместе с сельхозпроизводителями выработало план урегулирования продовольственного кризиса, дало им задания по производству основных продуктов, обязавшись обеспечить поставки горючего, машин, удобрений. Жизнь стала как-то налаживаться, и уже 11 апреля чрезвычайное положение отменили. Было сформировано новое правительство, которое отвергло неолиберальную программу, навязанную стране МВФ и МБРР.

В начале 1988 г. между правительством и оппозицией наметился компромисс. Но, как по заказу, два суда в штате Флорида выдвинули против Норьеги обвинения в наркобизнесе. В январе 1988 г. Дельвалье побывал с частным визитом в Нью-Йорке и Майами. В начале февраля правящая коалиция подтвердила доверие и президенту и командующему. Но 25 февраля панамцы внезапно увидели на телеэкранах сильно побледневшего президента, который срывающимся голосом сообщал о решении сместить Норьегу с поста. После этой речи президент… исчез; ходили слухи, что его вывезли переодетым на машине посольства США. Законодательная ассамблея сместила Дельвалье и вице-президента Р. Эскивеля и избрала нового президента – М. Солиса Пальму. Плантации и телеканал Дельвалье были реквизированы. «Теперь в правительстве остались лишь люди низших сословий», – сказал журналисту из США один оппозиционер.

США продолжали признавать Дельвалье президентом до истечения срока его полномочий 1 сентября 1989 г.; интервью с ним, взятые телевидением США «в некоем районе Панамы», распространялись в стране посредством видеокассет, за что его прозвали «видео-президентом». Несколько месяцев он провел на североамериканской военной базе, а затем перебрался в Штаты. Из изгнания он издавал указы, служившие США прикрытием антипанамской кампании, призывал соотечественников к забастовкам, а мир – к непризнанию нового правительства и торговому бойкоту Панамы.

Поляризация политических сил нарастала. 29 февраля предпринимательские объединения вместе с правой оппозицией объявили всеобщую забастовку с требованием отставки Норьеги. Но профсоюзы отказались в ней участвовать и выразили поддержку правительству. Через четыре дня «хозяйская забастовка» окончилась провалом. Ведущие профсоюзы и другие общественные организации сформировали Объединенный народный фронт (ОНФ). Профсоюзы резко осуждали экономическую агрессию США, предупреждали об угрозе интервенции и призывали правительство организовать ускоренные курсы военной подготовки добровольцев.

16 марта 1988 г. начальник полиции Масиас поднял роту своих подчиненных, но мятеж был подавлен за 18 минут ротой внутренней охраны. После этого была проведена реорганизация СНО, укрепившая позиции патриотических кругов. На введение чрезвычайного положения «Крусада» ответила новым призывом ко всеобщей забастовке. Католическая церковь, тесно связанная с буржуазией, тоже призвала к отставке Норьеги.

Но организованные трудящиеся предпочитали своим главным эксплуататорам националистический режим и свергать его не собирались. Это не означало, что рабочих устраивал статус-кво. ОНФ требовал создать правительство, отвечающее условиям военного времени, принять решительные меры по защите суверенитета, обеспечению народа самым необходимым, гарантировать бесперебойную работу транспорта, экспроприировать собственность предателей. Снизу начали формироваться отряды ополчения – батальоны «Достоинство» и «Суверенитет»; они призвали СНО обеспечить их военную подготовку. В то же время ОНФ предложил провести общенациональный диалог с целью преодоления кризиса. Приглашены были 17 организаций, участие приняли 11; «Крусада», четыре правые партии, Национальный совет частного предпринимательства и епископальная конференция от диалога отказались, а экс-президент Дельвалье даже потребовал немедленного военного вмешательства США.

Вашингтон был не прочь договориться с Норьегой «по-хорошему». Высокопоставленные представители США дважды встречались с генералом, предлагая ему отказаться от власти и выехать из страны, а взамен обещали снять обвинения в наркобизнесе. Командование СНО предложило США провести прямые переговоры с новым правительством Панамы, снять санкции и выполнять соглашения о канале. Пентагон наращивал группировку войск в Зоне канала, готовясь к интервенции. В мае 1988 г. был раскрыт еще один заговор, поддерживавшийся США. В знак протеста Панама прервала военные связи с США и заявила, что не признает больше Южное командование США в Зоне канала. Переговоры потерпели провал. Чтобы они не возобновились, Белый дом запретил въезд в США лицам, «занимающимся выработкой и осуществлением политики в правительстве Панамы». В связи с возросшей угрозой интервенции в июле 1988 г. батальонам ополчения было роздано оружие.

Выборы в США дали Панаме краткую передышку. Но в декабре 1988 г. избранный президентом Дж. Буш-старший принял Дельвалье и обещал добиться ухода Норьеги. 20 января 1989 г., в день инаугурации нового президента, «батальоны достоинства» устроили торжественное сожжение кукол, изображавших Рейгана и Рэмбо.

Теперь выбрать президента и целых двух вице-президентов предстояло панамцам. Партии, поддержавшие правительство, образовали широкую Коалицию национального освобождения. В нее вошли РДП, Народная партия (коммунистическая) и ряд партий, представлявших часть аграриев, среднюю и мелкую буржуазию. Платформа коалиции предусматривала завершение национального освобождения, в том числе деколонизации Зоны канала. Выражалось дружественное отношение к народу США и готовность к диалогу с новой администрацией, но при условии немедленного прекращения агрессии, отмены санкций, соблюдения духа и буквы договоров о канале, уважения права панамского народа на самоопределение, отказа от вмешательства в его дела. В платформе говорилось о постепенном преодолении торгово-экономической и финансовой зависимости от США, диверсификации внешнеэкономических связей. Во внутренней политике снова выдвигался проект «прямой демократии», при которой народ сможет участвовать в принятии социально-экономических решений.

7 февраля 1989 г. коалиция утвердила список кандидатов. В президенты был выдвинут Карлос Дуке, руководивший до переворота 1968 г. подпольным тотализатором в «свободной экономической зоне», а с 1969 г., когда этот бизнес прикрыли, – фирмой «Трансит». В первые вице-президенты выдвинули шурина Норьеги, занимавшего менее ответственную, но не менее доходную должность главы фирмы, выдававшей удостоверения обладателям «удобного флага»; во вторые вице-президенты – Алемана Бойда, политикана со стажем из старой олигархической семьи, родственника кандидата в вице-президенты от оппозиции. Трудно было найти кандидатов менее популярных и менее соответствующих заявленной программе. Норьега не мог этого не понимать, но, видимо, попал уже в такую зависимость от группировок, при помощи которых управлял, что утратил возможность выбирать кадры.

Оппозиция не смогла выступить единым списком: ее «исторический лидер» Арнульфо Ариас скончался в августе 1988 г., а его преемник, бизнесмен Гильермо Эндара по прозвищу «Сладкая булочка», вскоре был исключен из рядов «подлинных панамистов». Зато Эндару выдвинул в президенты Альянс демократической оппозиции, вобравший в себя Крусаду и несколько правых партий. В вице-президенты от АДО баллотировался председатель ХДП Р. Ариас Кальдерон, в начале 80-х собиравший деньги на «устранение» Торрихоса. Кампания АДО финансировалась США. «Подлинные панамисты» шли на выборы отдельно.

7 мая 1989 г., по официальным предварительным данным, за КНО отдали голоса 105,5 тыс. избирателей, за АДО – 51,8 тыс., за «панамистов» – 5,8 тыс. Избранным президентом был признан Дуке. Но Эндара объявил победителем себя. Обе стороны обвинили друг друга в подтасовке итогов голосования. На улицах начались столкновения. В ночь на 10 мая избирательный трибунал признал выборы недействительными.

Не добившись своего путем выборов, США взяли курс на свержение режима силой. 13 мая Дж. Буш открыто призвал народ и вооруженные силы Панамы свергнуть Норьегу – тогда у США с ними «установятся хорошие отношения». Вскоре Пентагон начал в Зоне канала такие же непрерывные маневры, какие давно уже вел на границах Никарагуа.

Ситуация в Панаме и вокруг нее получила широкий отклик в Латинской Америке. Самое широкое интеграционное объединение – Латиноамериканская экономическая система – единодушно осудила экономическую агрессию США и призвала отменить санкции. Через ЛАЭС дружественные страны поставляли семена и удобрения для панамской продовольственной программы. Мексика не только продолжила поставки нефти, но и помогла наладить эмиссию платежных чеков – шаг к национальной валюте. Накануне майских выборов Сандинистская народная армия была приведена в повышенную боевую готовность, а министр обороны Никарагуа не исключил помощи Панаме. В прессе сообщалось о переброске из Никарагуа в Панаму советского оружия.

Но большинство латиноамериканских государств, которые сами недавно избавились от военных режимов, не могли одобрять подобного режима в Панаме, пусть и с гражданским фасадом. А главное, буржуазные правительства Латинской Америки боялись создать прецедент для Никарагуа и Сальвадора, где отказ от выборов по формуле «разделения властей» мог бы означать не военную диктатуру, а диктатуру пролетариата. По всему этому Группа Рио-де-Жанейро, объединявшая страны Контадоры и Группы поддержки, приостановила членство Панамы «до предоставления ею более веских доказательств функционирования демократических институтов».