Какое нам дело до Латинской Америки?(8)

(статья пятая, окончание)

А.В. Харламенко

Часть 1. Часть 2. Часть 3. Часть 4.

Часть 5. Часть 6. Часть 7. Часть 8.

Часть 9. Часть 10. Часть 11.

Правительству Дуарте не удалось выполнить ни одного обещания: ни установить мир, ни укрепить демократию, ни вывести экономику из кризиса, ни провести реформы и улучшить жизнь народа. Только после поражения на выборах в Национальную ассамблею в марте 1988 г. оно решилось повысить минимальную зарплату… на 0,6 доллара в день. Профсоюзы, правозащитные организации, церковь отвергали репрессии армии и полиции против гражданского населения, «экономическую стабилизацию» за счет трудящихся, требовали переговоров о мире. Массовая база ХДП таяла. В довершение всего президент смертельно заболел, а борьба между его преемниками привела партию к расколу.

Но кризис реформизма работал не только на революционное движение. Разочарование и усталость мелких буржуа, служащих, городской бедноты от войны и кризиса сумела использовать АРЕНА. При этом она старалась отмежеваться от связей с «эскадронами смерти» и обрести респектабельный вид, прежде всего в глазах великого северного соседа.

В сентябре 1985 г. в отеле «Шератон», где четыре с половиной года назад головорезы д'Обюссона убили двоих специалистов по аграрной реформе из США, собрался первый съезд АРЕНА. «Патологическому убийце» пришлось уступить пост председателя «умеренному» владельцу кофейных и хлопковых латифундий Альфредо Кристиани. Становясь партией большинства господствующего класса, АРЕНА идейно эволюционировала от фашизма 30-х годов к неолиберализму 80-х. Она кое-чему научилась и у левых, начав также создавать на местах ячейки для работы в массах. Правые вытесняли демохристиан с чиновничьих постов, не останавливаясь перед физическим устранением неугодных.

Политическую ситуацию круто изменили эскипуласские соглашения. Правительство Дуарте, следуя указаниям Вашингтона, потребовало одновременного «национального примирения» в Сальвадоре и Никарагуа. Оно объявило амнистию, сформировало комиссию по национальному примирению, начало в октябре 1987 г. переговоры с ФНОФМ, а лидерам РДФ разрешило вернуться из эмиграции. На март 1988 г. были назначены муниципальные выборы. Социал-демократы и социал-христиане легализовались и решили участвовать в выборах в составе блока Демократическая конвергенция. Но реальных возможностей легальной работы левоцентристы не получили: их кадры и сторонники стали, уже не первый раз в истории Сальвадора, жертвами эскадронов смерти; как и раньше, первыми уничтожались лидеры профсоюзов. Полиция в августе-ноябре 1987 г. совершала по три ареста в день, каждые двое суток кто-то обнаруживался убитым или «исчезал». Когда до возобновления переговоров оставалось всего несколько дней, от рук убийц погиб председатель комиссии по правам человека Э. Анайя.

Администрация Рейгана, вместо того чтобы строго предупредить преступников в военной и полицейской форме о недопустимости срыва переговоров, увеличила поставки сальвадорской армии вооружения, в том числе вертолетов, и выделила 9 млн. долл. на помощь полиции. После Эскипуласа это означало поддержку уже не столько режима Дуарте, ставшего для Вашингтона недостаточно надежным, сколько его противников справа.

В ноябре 1987 г. ФНОФМ заявил, что в таких условиях не может продолжать переговоры. Выборы он считал фарсом, на избирательную кампанию отвечал боевыми операциями и блокадой дорог, но сорвать не смог; распространилось мнение, что ФНОФМ утратил боевые возможности. РДФ пытался участвовать в выборах, но шансов практически не имел. Победила АРЕНА. То же повторилось на парламентских выборах. На март 1989 г. были назначены президентские.

В январе 1989 г. ФНОФМ впервые согласился участвовать в выборах, если их перенесут с марта на сентябрь, и выдвинул новые мирные предложения: возобновление диалога, демократизация, соблюдение прав человека и чистка армии от преступных элементов. 64 организации, участвовавших в Национальных дебатах за мир, назвали эти предложения жизненно важными. Лидеры партий уже обсуждали с повстанцами перспективы прекращения огня и реформ. Но в официальных кругах предложение повстанцев интерпретировали как признак слабости; АРЕНА и ХДП, а главное, армия и США ответили на него отказом. Правые откровенно саботировали переговоры о мире, ожидая, пока АРЕНА установит диктатуру и потопит герилью в крови. Только за несколько дней до выборов парламентарии сформировали комиссию по диалогу.

Не видя перспектив компромисса, ФНОФМ в последний момент отказался от диалога и призвал народ к бойкоту выборов. Но этот призыв не отвечал настроению большинства горожан, связывавших надежды с выборами и центральноамериканским мирным процессом. ФНОФМ назначил на 15-19 марта забастовку на транспорте, в ночь перед выборами повстанческие колонны попытались проникнуть в столицу. Но армии удалось быстро установить контроль над ситуацией и обеспечить «нормальное положение» для прихода населения к урнам. А. Кристиани был избран президентом.

Этот факт укрепил в вооруженных силах позиции тех, кто утверждал, что можно перейти в решающее контрнаступление на ФНОФМ. Ключевые командные посты в армии заняли сторонники перехода от «войны малой интенсивности» к «тотальной войне», предполагавшей усиление репрессий против «базы поддержки» партизан.

Начало неолиберальных реформ, как и повсюду, ударило по малоимущим, вызвало волну протестов трудящихся, руководимую профсоюзами. Правительство Кристиани обрушило на профсоюзных активистов и правозащитников новую волну репрессий. В ответ повстанцы начали нападать на плантации и промышленные предприятия олигархии, уничтожать участников, покровителей и спонсоров террора из деятелей АРЕНА, чиновников судебной системы и крупных предпринимателей. Реакция отвечала созданием новых эскадронов смерти для «защиты свободного предпринимательства». АРЕНА провела через парламент «антитеррористический закон», приравнивавший даже простую критику президента и правительства к пособничеству террористам. Особая ставка делалась на специально подготовленный «антитеррористический» батальон, названный именем жестокого языческого божества «Атлакатль».

С режима слетел псевдодемократический камуфляж, который Вашингтон пытался поддерживать с помощью ХДП, и сущность диктатуры крупного капитала, опирающейся на военщину и сросшиеся с нею террористические формирования, выступила наружу. Снова, как десять лет назад, два враждебных классовых лагеря встали лицом к лицу, но соотношение сил между ними было уже иным. Революция не смогла одержать победы, но и контрреволюция не смогла нанести ей решительного поражения. АРЕНА не могла отказаться от политического урегулирования гражданского конфликта, что было одним из главных пунктов ее предвыборной программы.

За годы гражданской войны армия потеряла в боях 5-10 тысяч, повстанцы –3-6 тысяч (точных данных не приводилось). Более 70 тысяч гражданских лиц, по свидетельству правозащитных организаций, пали жертвами террора (в основном – армии и спецслужб режима). До миллиона человек – больше, чем когда-либо в истории Центральной Америки, – вынуждены было эмигрировать, чтобы спасти себя и семьи от преследований и голода[1]. Экономический ущерб от военных действий исчислялся в 1,9 млрд. долл. Усталость от войны стала всеобщей, заинтересована в ее продолжении была только верхушка армии.

В августе 1989 г. положение в Сальвадоре впервые стало предметом обсуждения центральноамериканских президентов; итоговая декларация встречи призвала стороны к немедленному прекращению боевых действий и началу переговоров. Кристиани заявил о готовности положить конец войне путем диалога без предварительных условий; ФНОФМ согласился. Переговоры начались в сентябре в Мексике и продолжались в Коста-Рике. В них впервые участвовали высшие чины правительственной армии, а также наблюдатели из ООН, ОАГ, Ватикана. Повстанцы соглашались сложить оружие и перейти к политической борьбе только после того, как армия будет реорганизована и очищена от участников эскадронов смерти. Для правительства это было неприемлемо. Переговоры зашли в тупик. Что последовало бы за сдачей оружия партизанами, показывали репрессии против всех тех, кого считали симпатизирующими повстанцам, в первую очередь профсоюзных кадров. В октябре, когда эскадроны смерти истребили почти всех руководителей левого профцентра FENASTRAS, повстанцы прервали переговоры.

11 ноября ФНОФМ начал новое наступление. Повстанческие силы, поддержанные жителями бедняцких окраин Сан-Сальвадора, заняли часть столицы и отель «Шератон», где жили военные советники США и иностранные дипломаты. Правительственная авиация бомбила жилые кварталы, буржуазные СМИ обвиняли в жертвах повстанцев, буквально реализуя сатиру Карела Чапека: «Перед всем цивилизованным миром заявляем, что наш варварский неприятель вместо того, чтобы принять наши условия, бросает своих женщин и детей под бомбы наших пилотов». «Антитеррористы» из батальона «Атлакатль» отличились не на поле боя, а в более близкой им деятельности: убили шестерых священников-иезуитов, в том числе ректора Католического университета. На месте преступления оставили записку: «ФНОФМ казнит изменников», но скрыть истинных виновников не удалось, да они и сами не считали нужным скрываться, рассчитывая запугать оппозицию.

22-го в Сан-Сальвадор прилетел генсек ОАГ Ж. Баэна Соарис с требованием ООН, ОАГ и Группы Рио к обеим сторонам прекратить боевые действия. Десять часов ему пришлось провести в занятом бойцами ФНОФМ отеле в качестве то ли посредника, то ли заложника. Затем повстанцы согласились оставить столицу, чтобы спасти народ от бомбежек.

Война становилась все более разрушительной и кровопролитной. Повстанцы потеряли в боях более 400 человек, в их числе одного из руководителей – команданте Димаса Родригеса. Но и армия режима понесла большие потери, срыв кофейной сафры ударил капиталистов по карману. Режим Кристиани считал ноябрьские бои поражением ФНОФМ. Но повстанцы и не добивались взятия власти, понимая, что ни внутренних, ни международных условий этого нет. Их целью было показать господствующему классу, его правительству и армии, а также Вашингтону, что Фронт не утратил ни военного потенциала, ни поддержки народа и разгромить его не удастся – с ним надо вести серьезные переговоры. Эта цель отчасти была достигнута.

На администрацию США наступление повстанцев произвело впечатление: ее представители дали ФНОФМ понять, что готовы договариваться и даже добиваться чистки армии. Но после выборов в Никарагуа эти планы были отложены: призрак быстрой победы над партизанами, утратившими стратегический тыл, снова вскружил головы сальвадорским генералам и их покровителям.

Усложнившиеся условия борьбы потребовали внести изменения в программу и тактику ФНОФМ. Фронт прекратил саботаж на транспорте и террористические акции против гражданских лиц. 25 сентября 1990 г. ФНОФМ обнародовал новую платформу «Демократическая революция». Основными целями революции провозглашались восстановление суверенитета, национальная демократия, социально-экономические реформы и ликвидация милитаризма. Условиями мира признавались введение новой избирательной системы, принятие новой конституции, создание новых сил безопасности.

Было снято ставшее нереальным требование роспуска правительственной армии, предложены роспуск обеих противостоявших армий и организация новых вооруженных сил с участием военных, не запятнавших себя преступлениями против народа, и бойцов и командиров повстанцев. Даже по официальным данным, это требование поддерживали 48% опрошенных[2]. Чтобы обеспечить вооруженным силам обеих сторон в процессе политического урегулирования равные условия реорганизации, ФНОФМ провозгласил свои формирования Национальной армией демократии и ввел уставы и воинские звания по образцу регулярной армии. На предложения зарубежных посредников разоружиться повстанцы с полным основанием отвечали: «В Сальвадоре нет демократии, и пока ее не будет, вооруженная борьба будет столь же законной, как и 10 лет назад».

США, избавившись от «коммунистической угрозы», не собирались допускать к власти на «заднем дворе» недружественные силы. Казалось бы, на что теперь можно было рассчитывать? Однако в международной ситуации, изменившейся в целом от плохой к много худшей, были и сдвиги иного порядка: латиноамериканские армии отходили от непосредственного правления, на несколько лет повысилась роль ООН в урегулировании региональных конфликтов. Официальный Вашингтон уже не опасался победы повстанцев и не желал затягивать войну, отвлекавшую силы и средства от более важных теперь направлений (Центральной и Восточной Европы, Балкан, Ближнего и Среднего Востока), а транснациональные корпорации не хотели нести убытки от перекрытия дорог, подрыва ЛЭП и разрушения предприятий. В изменившихся условиях требовалась не фашистская диктатура, а буржуазный режим с либеральным фасадом, способный поскорее завершить конфликт мирным путем. Зарвавшихся палачей в военной форме решено было поставить на место.

США официально потребовали от правительства Кристиани соблюдения прав человека и подчинения военных властей гражданским. Комиссия Конгресса США установила, что из 15 высших офицеров Сальвадора, в большинстве прошедших обучение в США, 14 повинны в грубейших нарушениях прав человека: пытках, убийствах, «бесследных исчезновениях» гражданских лиц и пленных. Летом 1990 г. Конгресс заморозил 50% военной помощи – 42,5 млн. долл.

В апреле 1990 г. при посредничестве ООН было подписано Женевское соглашение, обязавшее обе стороны возобновить переговоры и к сентябрю завершить их соглашением. В латиноамериканских столицах прошло четыре встречи, на которых впервые обсуждались поправки к конституции, военная реформа и гарантии соблюдения прав человека. 26 июля в Коста-Рике правительство, ФНОФМ и представители ООН подписали соглашение по правам человека. С началом его выполнения число убитых и пропавших без вести гражданских лиц несколько сократилось. Но, как отмечалось в докладе представителя ООН, правительство по-прежнему преследовало профсоюзы, крестьянские и правозащитные организации, а армия сохраняла тесные связи с эскадронами смерти. На переговорах в сентябре 1990 г. договориться о военных и политических реформах не удалось. Правительство отказалось даже закрыть тайные тюрьмы, без чего говорить о демократии вообще не имело смысла.

В ноябре ФНОФМ снова предпринял наступление. За месяц армия режима потеряла почти тысячу солдат и офицеров. В отличие от 1989 г., военные действия велись так, чтобы не ставить гражданское население под удар. Политической целью было добиться позитивного хода переговоров о мире, в том числе на 9-й Центральноамериканской встрече на высшем уровне. Сначала могло показаться, что повстанцы просчитались. 7 декабря 1990 г. госсекретарь Дж. Бейкер заявил о возобновлении военной помощи Сальвадору, прямо сказав: «Госдепартамент не намерен принимать победы повстанцев»[3]. Кристиани попросил ООН «положить конец насильственным действиям ФНОФМ», а президенты государств Центральной Америки с его подачи осудили повстанцев и потребовали от них немедленно прекратить огонь.

Но переговоры сдвинулись с мертвой точки: в январе 1991 г. удалось выработать соглашения о конституционной и судебной реформах, создании «Комиссии истины» для расследования нарушений прав человека. Выполнение соглашений было отсрочено до парламентских и муниципальных выборов 10 марта 1991 г. В этот день ФНОФМ, чтобы не мешать выборам, соблюдал одностороннее прекращение огня.

Итоги голосования показали, что выборы превращаются из фарса в реальную и все более важную форму политической борьбы. В Законодательной ассамблее правящая партия утратила большинство, ДК завоевала 8 мест, ее лидер Р. Самора был единогласно избран вице-спикером. Новый состав Ассамблеи в апреле после бурных дебатов одобрил соглашения о конституционной реформе, новом порядке избрания членов Верховного суда, создании Высшего избирательного трибунала и особой прокуратуры по защите прав человека, гражданской полиции и разведки, непосредственно подчиненных президенту, принял решение сократить численность армии. Гражданские судебные органы впервые получили право вести дела военнослужащих, совершивших уголовные преступления и преступления против человечности.

Совет Безопасности по рекомендации генерального секретаря ООН Х. Переса де Куэльяра санкционировал миссию наблюдателей по контролю над выполнением соглашений по правам человека. 6 сентября 1991 г. Перес де Куэльяр пригласил президента Сальвадора и руководителей ФНОФМ в штаб-квартиру ООН для переговоров. Повстанцы согласились снять требование включения их в состав вооруженных сил, и 25 сентября было подписано соглашение об условиях и гарантиях возвращения повстанцев к мирной жизни. Фактически это был план военной реформы, одной из самых радикальных в истории Латинской Америки, в который вошли основные положения программы-минимум ФНОФМ. Численность армии сокращалась, она подлежала очищению от преступников из эскадронов смерти; особо ненавистная народу национальная гвардия распускалась, а для охраны порядка создавалась новая полиция, подчиненная не армии, а гражданской власти, причем служить в ней могли и бывшие бойцы герильи. Контроль над выполнением договоренностей возлагался на Комиссию мира, в которую вошли по два представителя от правительства и ФНОФМ, по одному – от парламентских партий, а также архиепископ Сальвадора и представители ООН.

Первой проверкой серьезности компромисса явилось дело об убийстве иезуитов. Осенью 1991 г. впервые в истории Сальвадора высшие офицеры, причастные к преступлению, были посажены на скамью подсудимых. ФНОФМ убедился, что очищение армии от преступников не остается на бумаге, и мог заключить мир, не обрекая себя и народ на массовую бойню.

16 января 1992 г. ФНОФМ и правительство Кристиани подписали в Мехико мирное соглашение, положившее конец 12-летней гражданской войне. Подробный документ – более 100 статей – предусматривал окончательное прекращение огня с 1 февраля, поэтапную демобилизацию повстанцев, сокращение в течение двух лет армии примерно вдвое, расформирование противоповстанческих батальонов, реорганизацию избирательной и судебной систем. По словам Ш.Х. Андаля, соглашения означали «конец военной гегемонии над гражданским обществом»[4]. Правительство обязывалось выделить землю бывшим бойцам герильи, крестьянским общинам и кооперативам. ФНОФМ становился легальной политической партией с правом участия в выборах.