Развитие В.И. Лениным революционной диалектики марксизма в практике социалистической революции

(7)

В.В. Терещук

Часть 1. Часть 2. Часть 3. Часть 4.
Часть 5. Часть 6. Часть 7. Часть 8.

Было бы ошибкой представлять себе применение диалектического метода в виде некоего «шаблона» или волшебного ключа, которым можно открыть путь для дальнейшего развития. Как и представлять, что в головах В.И. Ленина и его единомышленников существовал некий «план» или «теоретический образец» построения социалистического общества, который они настойчиво «претворяли в жизнь». Подобные упрощения как раз и не позволяют понять реальную диалектику практики социалистической революции, в движении которой марксистская теория и её сердцевина – материалистическая диалектика, являются лишь моментом этого объективного процесса, субъектом которого выступают борющиеся классы, каждый из которых руководствуется собственным классовым интересом, который, в свою очередь объединяет личные устремления миллионов людей, совпадающие со всеобщими интересами определенных классов.

Когда вчитываешься в исторические и партийные документы этой переходной эпохи революции, разбираешься с решениями, резолюциями и статьями, написанными самим В.И. Ленином в этот период, то невольно приходит на ум гегелевская «Феноменология духа» с её непреложным движением выведения через переходы в противоположность, одной за другой, форм развития человеческого сознания. Понятно, что всякие аналогии имеют ограниченное значение, но определенное сходство диалектического движения «выведения» революционных решений и действий по пути к социализму можно заметить.

Так, к примеру, ни В.И. Ленин, ни партия большевиков после Октябрьской революции не ставили задачу введения «военного коммунизма» как формы развития революции по социалистическому пути. Задачи революции вытекали из революционной практики решения в интересах пролетариата и крестьянства тех проблем и противоречий, которые не могло решить Временное правительство. Оно, наоборот, увеличило проблему голода, усилило развал промышленности, ускорило инфляцию и обесценение денег, не завершило грабительскую империалистическую войну. Эти задачи были сформулированы В.И. Лениным в двух предреволюционных работах: «Грозящая катастрофа и как с ней бороться» и «Удержат ли большевики государственную власть». Это были задачи выхода из мировой войны, решения проблемы голода, проблем разрухи и краха экономики и финансов – но решения в интересах не помещиков и капиталистов, а рабочих и крестьян, то есть – подавляющего большинства общества.

Для этого революция должна, в первую очередь, лишить помещиков и капиталистов государственной власти, сломать старый государственный аппарат (чего не сделала Февральская революция) и утвердить новую власть в форме диктатуры пролетариата в лице власти Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов.

Второй шаг – немедленное предложение справедливого мира всем воюющим сторонам без аннексий и контрибуций, отмена всех тайных международных договоров и обязательств, аннулирование всех финансовых обязательств прежних российских правительств.

Третий – установление рабочего контроля за производством и распределением продуктов.

Четвертый – национализация банков, синдикатов, потребительских, торговых и других органов учета и контроля, а также принудительное синдицирование.

Пятый – установление хлебной монополии, хлебных карточек и всеобщей трудовой повинности, введенных еще капиталистическим государством, под контроль пролетарского государства, то есть превращение всех в работников, в том числе и богатых.

Шестой – принудительное распределение жилых помещений в интересах бедноты.

Седьмой – создание рабочей милиции.

Реализация этих задач, напрямую выводимых из коренных интересов революционных классов, разворачивала диалектический, противоречивый процесс социального творчества трудящихся масс, в котором коренные интересы, теоретически выделенные и сформулированные партией большевиков, постоянно приходили в столкновение с сиюминутными интересами каждого из этих классов, так и между интересами класса пролетариата и крестьянства.

Поддержка большевиками деятельности фабзавкомов, как органов рабочего контроля одновременно сопровождалась требованием формирования всеобщей системы такого контроля как условия перехода к общегосударственной организации производства и общегосударственному планированию. Это позволяло, с одной стороны, развернуть массовое революционное действие пролетариата «снизу», а с другой, – противодействовать стихийной тенденции к анархо-синдикализму, ведущей к сохранению стихии рыночного производства.

Разворачивание активного внедрения рабочего контроля над производством и распределением продуктов, как уже было показано выше, неизбежно приводило к столкновению с интересами капиталистов-собственников, которые в ответ на действия фабзавкомов останавливали предприятия и объявляли локаут. Рабочие в ответ на это захватывали предприятия, пробовали сами организовать производство (в худшем случае захватывали производственные ресурсы и распродавали их) и, в итоге, требовали от пролетарского государства их национализации. Как следствие, первоначально не существовало планомерной политики концентрации общественного производства через национализацию, Как подчеркивал Эдвард Карр, первоначально политика национализации носила «стихийный» и карательный характер[1].

С целью централизации политики в экономической сфере и создания инструмента управления Советское государство создает в декабре 1917 года Высший совет народного хозяйства (ВСНХ), под контролем которого разворачивается уже управляемая национализация: 1) Государственного и частных банков (декабрь 1917); 2) сахарной и металлургической промышленности (май 1918); 3) декрет о национализации всех важных отраслей промышленности в июне 1918 года (в связи с восстанием на Урале чешских воинских подразделений и началом гражданской войны, что потребовало ускорить централизацию и управляемость промышленностью)[2].

Революционный слом государственной машины управления, а вслед за этим и капиталистической системы управления промышленностью, не могли не усугубить процессы разрухи в экономике, начавшиеся еще в 1916 году при царизме и усугубившиеся в период буржуазной революции. К этому добавился ускоренный процесс обесценивания денег в годы Первой мировой войны Февральской и Октябрьской революций, связанный с развалом финансовой системы государства, массовым саботажем со стороны банкиров и неконтролируемым использованием печатания денег как средства решения текущих экономических проблем.

Обесценивание денег и резкая нехватка продовольствия привели к полной деградации всей системы внутренней торговли при отсутствии вследствие войны и внешней торговли (что, в частности, облегчило процесс введения монополии государства на внешнюю торговлю). Торговля продуктами и товарами первой необходимости заменялась их распределением уже при Временном правительстве. После Октябрьской революции к весне 1918 года и система распределения под рабочим контролем перестала действовать, поскольку продовольствие из деревень в города просто перестало поступать.

Все эти факторы, которые В.И. Ленин в своей статье «Очередные задачи Советской власти» в марте 1918 года назвал «кавалерийской атакой на капитал» сделали особенно насущной и особенно трудной задачу налаживания организации и управления производством, перехода ко всеобщему учету и контролю, а также восстановления (после периода «митинговщины» в ходе захватов предприятий) производственной дисциплины и повышения производительности труда, но уже как сознательного дела пролетариата, дисциплины коллективно организованной и сознательно управляемой, дающей «мерную поступь железных батальонов пролетариата»[3].

Именно условия гражданской войны и разрухи сделали необходимой и неизбежной для Советского государства политику «военного коммунизма», поскольку без продразверстки (зачастую принимавшей форму реквизиции), осуществляемой рабочими отрядами и комитетами крестьянской бедноты[4], городской пролетариат не мог получить продовольствия, не мог организовать производства для обеспечения Красной Армии, не мог победить белогвардейцев и иностранных интервентов.

Если крестьянство выступало против этой политики пролетариата, то оно открывало путь к приходу власти белогвардейцев, вместе с которой возвращался помещик и отбирал поделенную при пролетарской власти землю. Потому в ходе гражданской войны широкие крестьянские массы постоянно колебались между «Белыми» и «Красными», что прекрасно показал М. Шолохов в романе «Тихий Дон», но в выборе: потерять продукты питания или потерять землю, оно предпочло стерпеть продразверстку, что и обеспечило победу большевиков в гражданской войне.

Не увенчались успехом попытки создания на селе коллективных форм хозяйствования в виде совхозов, коммун и сельхозартелей, формирование которых поощрялось Советским государством – не только со стороны крестьянства (прежде всего беднейшего), но и объединениями государственных промышленных предприятий, городским Советам, профсоюзам и кооперативам, – как «переход к общественной обработке земли». Поскольку государство не могло в существующих условиях гражданской войны и разрухи обеспечить эти коллективные сельхозпредприятия необходимой техникой, что не позволяло добиться более высокой производительности труда по сравнению с мелкими крестьянскими хозяйствами. Кроме того, та же антипомещичья психология крестьянина, которая определила поворот крестьянства в гражданской войне на сторону большевиков, мешала или, точнее, противодействовала поддержке крупных коллективных сельхозпредприятий предубеждением: «Если крупное хозяйство, значит, я опять батрак»[5].

Поступающие в города на предприятия и для населения продукты питания в минимальном объеме не могли не распределяться в натуральной форме в виде пайков, которые одновременно на предприятиях и в госучреждениях становились формой оплаты труда, также неизбежно стремившейся к уравнительности. В свою очередь, уравниловка в оплате труда дополнялась всеобщей трудовой повинностью, которая, в отличие от царского периода Первой мировой войны и периода Временного правительства, рабоче-крестьянской властью была распространена и на буржуазные классы, поскольку без обязательного труда было невозможно получить продуктовый паек. На предприятиях и в госучреждениях коллективное использование продуктовых пайков привело к открытию бесплатных столовых.

В сфере трудовой политики Советская власть осуществила за считанные дни такой рывок вперед, который в то время был немыслим в самых развитых капиталистических странах: 8-часовый рабочий день 48-часовая рабочая неделя, ограничение в работе женщин и подростков при той же оплате, страхование на случай безработицы и т.д. В целом политические и трудовые права женщин стали самыми прогрессивными в мире.

Все эти меры, получившие название «военного коммунизма»: политическая власть в лице Советов как формы диктатуры пролетариата, всеобщая государственная собственность, всеобщий труд, ликвидация денег, ликвидация оплаты за коммунальные расходы, за жилище и его уравнительное распределение, изъятие сельхозпродуктов вместо торгового обмена, замена торговли планомерным централизованным распределением продуктов, равное распределение продуктов; – всё это у многих сторонников социализма создавало иллюзию, что это и есть путь «введения» коммунистических отношений, и потому переход к НЭПу очень многими был воспринят как возврат к капитализму с его рынком и неравенством. Хотя, в действительности, «черный рынок» частной торговли в этот период не только сохранился, но и перераспределял по некоторым оценкам от 45% до 60% продуктообмена[6]. И хотя значительная часть коммунистов воспринимала ликвидацию денег, торговли и уравнительное распределение продуктов как непосредственные цели социалистической революции[7], В.И. Ленин впоследствии оценил этот переход как следствие объективных причин и ряда ошибок[8].

На самом деле политика «военного коммунизма» была порождена двумя факторами: отсталостью и разрухой российской экономики, её деградацией даже в отношении капитализма, обусловившей возврат к натуральному хозяйству и мобилизационной экономической политикой как единственно возможной в условиях гражданской войны, без которой революционная власть рабочих и крестьян была обречена на поражение. Как отмечал Э. Карр: «Военный коммунизм состоял из двух элементов: с одной стороны, концентрация экономической власти и мощи, включая централизованный контроль и управление, замена мелких производственных единиц большими и принятие некоторых мер по единому планированию, с другой стороны – бегство от коммерческих и денежных форм распределения, включая пайки и предоставление основных товаров и услуг бесплатно или по номинальным ценам, оплата труда натурой и производство для непосредственного потребления, а не для рынка»[9].

По сути за этот период Советское государство решило в основном лишь задачи буржуазно-демократической революции, но более радикально, чем любая буржуазная революция: свержена политическая и экономическая власть помещиков и капиталистов, национализирована земля (хотя и разделена на массу мелких участков для пользования и обработки), национализированы банки, после введения (или укрепления уже существующих, как монополия на хлеб) ряда монополий, национализирована промышленность, национализирована внешняя торговля. Как отмечал В.И. Ленин в 1919 году: «у нас революция одержала блестящий успех, не выходя сразу из рамок буржуазной революции»[10].

Но даже этого было недостаточно для перехода к собственно социалистическим общественным преобразованиям, поскольку страна не обладала развитым промышленным индустриальным фундаментом, который создается крупными капиталистическими монополиями и дорастает до госкапитализма, не имела индустриального аграрного производства, позволяющего решить продовольственную проблему, не сформировала развитые трудовые ресурсы с высоким уровнем образования и культуры, вырастающими из запросов индустриального характера экономики.

И В.И. Ленин, и другие лидеры ВКП(б), понимали эту отсталость и потому рассматривали возможность социалистической революции в России лишь в контексте и взаимодействии с международной революцией пролетариата и её победой в ряде самых передовых капиталистических стран.

Именно откат этой международной революции породил необходимость как «военного коммунизма» на период гражданской войны, так и НЭПа после её окончания. Именно необходимость двигаться по пути перехода к социализму в международных условиях этого отката вынуждала ставить задачей революции переход к государственному капитализму ради преодоления мелкобуржуазной стихии как доминирующего экономического уклада и как необходимого условия для дальнейшего перехода к социалистическому производству от госкапиталистического, как его непосредственной предтечи[11]. Именно укрепление союза с крестьянством и введение для этого продовольственного налога становится необходимым условием сохранения Советской власти и дальнейшего продвижения к социализму через решения тех задач, которые в России не были решены недоразвившимся капитализмом.

Но одновременно с этим, социалистическая революция в России переходит к собственно задачам социалистическим, задачам перехода к коммунистическим общественным отношениям. Если коротко определить суть этого перехода, то можно его обозначить как переход к реальному обобществлению общественного производства, формированию его новой коллективности, или как движение по преодолению общественного разделения труда как экономической основы деления общества на классы и, тем самым, по устранению самого этого деления общества на классы.

Важнейшим фактором и первым достижением в движении по этому пути становится собственно её политическая составляющая, – диктатура пролетариата в лице Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, как грандиознейшая попытка преодоления общественного разделения труда на управленческий и исполнительский. Именно этот политический инструмент преобразования общества позволил создать условия, в которых начали произрастать ростки нового общества, значение которых (как и значение самой диктатуры пролетариата в лице Советов) В.И. Ленин умел подметить и выделить, а также всячески поддерживать их развитие.