Машина и человек: философия, кибернетика и политэкономия (3)

Часть 1. Часть 2. Часть 3. Часть 4.

В.Д. Пихорович

И дальше:

«Предложение должно учитывать все наши проекты как револю­ционные инструменты. Я имею в виду, что призыв "Дорогу произ­водству" по-прежнему является необходимой особенностью чилий­ской революции, а призыв "Дорогу регулированию" является дополняющим требованием сложного мира, опыт обращения с которым не был ни усвоен, ни учтен ни Марксом, ни Лениным»[1].

Еще один классик кибернетики В.М. Глушков по этому поводу писал следующее:

«Грядущее коммунистическое общество должно иметь и непременно будет иметь наиболее эффективную и полностью автоматизированную систему управления своей экономикой, самые совершенные формы автома­тизации производства, а также широко применять сред­ства кибернетики в умственной деятельности человека»[2].

Согласитесь, что это перекликается со словами Маркса:

"...Историческое назначение капитала будет выполнено тогда, ... когда прекратится такой труд, при котором человек сам делает то, что он может заставить вещи делать для себя, для человека"[3].

Притом В.М. Глушков не только рассуждает о необходимости автоматизации производства и управления экономикой. Он предлагает реальное техническое средство для устранения «разъединенности» отдельных звеньев общественного производства в виде общегосударственной автоматизированной системы управления экономикой, которая позже получила название ОГАС.

Вопреки расхожим обвинениям В.М. Глушкова в технократизме, он прекрасно отдавал себе отчет в том, что ОГАС – только техническое средство, позволяющее преодолевать присущую развитому товарному производству анархию. В отличие от подавляющего большинства тех, кто его обвинял, он ясно понимал и четко формулировал то, что было абсолютно недоступно подавляющему большинству советских экономистов, не говоря уж об экономистах сегодняшних, для которых не существует таких жертв, которые были бы слишком большими ради достижения высоких макроэкономических показателей – что «цели развития социалистической экономики лежат вне экономики, задачей же экономики является развитие средств для достижения этих целей”.

Главным экономическим рычагом достижения экономических целей социалистической экономики Глушков считал государственное планирование. А важнейшая функция ОГАС, по его мнению – это «полная взаимоувязка детализированных планов, хранящихся в вычислительных центрах низовых уровней, координация взаимодействия АСУ всех уровней, диспетчеризация по линии вертикальных и горизонтальных связей. Это анализ и в некотором смысле слова контроль производственно-хозяйственной деятельности отдельных звеньев и всего народного хозяйства в целом»[4].

Если вернуться к «Государству и революции» В.И. Ленина, то там мы находим следующую мысль: «Учет и контроль – вот главное, что требуется для «налажения», для правильного функционирования первой фазы коммунистического общества»[5]. В ОГАС нетрудно увидеть то техническое средство, которое позволяет действительно массово и действительно действенно наладить учет и контроль за мерой труда и потребления, учет и контроль потребностей и ресурсов для их удовлетворения.

Нужно признать прямо, что Э.В. Ильенков не сумел верно оценить эту идею. Критика этого начинания, которую мы находим в статье «Машина и человек, философия и кибернетика», поистине была «блестящей, но неглубокой». Авторы статьи утверждают, будто бы «некоторые люди думают, что вся проблема заключается в том, чтобы просто заменить нынешние государственные органы мыслящими – планирующими и управляющими – машинами, ящиками вроде холодильников»[6].

Ошибочность этой критики очевидна хотя бы потому, что эти слова буквально совпадают со словами автора статьи «Перфокарта управляет Кремлем», напечатанной в то же время в «Вашингтон пост»: «Царь советской кибернетики академик В.М. Глушков предлагает заменить кремлевских руководителей вычислительными машинами».

В.М. Глушков был уверен, что эта, как он выразился, низкопробная статья, была инспирирована ЦРУ и рассчитана на то, чтобы напугать советское руководство.[7]

А в это же время для своего руководства ЦРУ готовило совершенно другие материалы: «...к 1970 году СССР может иметь совершенно новую технологию производства, охватывающую целые предприятия и комплексы отраслей и управляемую замкнутым циклом обратной связи с использованием самообучающихся компьютеров... И если Америка будет продолжать игнорировать кибернетику, – заключал эксперт, – с нами будет покончено»[8]

Бесспорно, что у тех ученых, которые предлагали в качестве альтернативы усилению рыночных методов создание общегосударственной автоматизированной системы управления, было много иллюзий, но, на наш взгляд, философы-марксисты, вполне справедливо критикуя их за эти иллюзии, благополучно «вместе с грязной водой выплеснули ребенка».

Сам Ильенков, по словам Л.К. Науменко, на вопрос о том, как справиться с теми экономическими проблемами, которые тогда уже очевидно встали перед советским обществом, «коротко ответил: «Нэп»»[9]. Нужно сказать, что это было не только слишком коротко, но и не слишком удачно. Впрочем, из известного письма Ю.А. Жданову[10] мы узнаем, что это решение он предлагал, скорее, из отчаяния, чем в результате зрелого размышления, приведшего к полной ясности в этом вопросе. И дело тут не только в том, что буквально через короткое время именно под лозунгом нэпа социализм очень быстро развалился: т. н. «разум стихии» оказался на поверку самым банальным стихийным безумием. Дело, скорее, в теоретической неверности этого решения. Социализм, видимо, тоже имеет свои восходящие и нисходящие стадии. И если на восходящей стихия еще может играть в его пользу, то после того, как по каким-то причинам, вовремя не произошел переход к следующей фазе, она уже будет играть только против.

Меньше всего хотелось бы, чтобы все написанное здесь было воспринято таким образом, будто бы автоматизированные системы управления экономикой в состоянии преодолеть ту «разъединенность» отдельных звеньев общественного производства, на которую указывает Э.В. Ильенков в разбираемом нами замечании в скобках как на то, что нужно преодолеть для перехода к коммунизму. Спору нет, что эта «разъединенность» преодолевается только через реальное обобществление частной собственности, или, другими словами, уничтожение разделения труда, то есть через присвоение каждым индивидом всех деятельных способностей человечества. Но без доведения до логического завершения тенденции к автоматизации производства, то есть без замены родившихся еще в домануфактурную эпоху методов организации производства на более соответствующие современному автоматизированному производству, «разъединенность» его отдельных звеньев будет воспроизводиться неизбежно, каких бы успехов мы не достигли на ниве «социальной педагогики». Без полного и окончательного преодоления технического разделения труда, каковое невозможно без доведения автоматизации производства до ее логического завершения – когда автоматизируется не только физическая, но и интеллектуальная составляющая общественного производства (то есть функции контроля за производственными процессами и управления ими), невозможно преодоление общественного разделения труда.

Другими словами, для того, чтобы уничтожить капитализм, нужно уничтожить машинное производство, ибо оно представляет собой не что иное, как воплощенное разделение труда, а соответственно, воплощенную частную собственность[11]. Машине нужно полностью отдать машинное, чтобы человек мог себе присвоить человеческое, то есть всеобщественное. Только освободив индивида от исполнения машинных функций как в области физического так и в области умственного труда, можно перейти «от управления людьми к управлению вещами и процессами» и на этой основе восстановить «органическую» связь индивида с общественным целым. Только тогда человек может полностью освободится от власти капитала.

Но уничтожение машинного производства возможно только тогда, когда оно достигло полной зрелости, то есть созрело для перехода в свою собственную противоположность. Что касается «полной зрелости», то есть достижения машинным производством своей адекватной формы, то таковой, по Марксу, как мы уже видели, является основной капитал. Вернемся еще раз к тексту Маркса, чтобы увидеть, на каких путях возможно самоуничтожение этой формы:

«Однако будучи включено в процесс производства капитала, средство труда проходит через различные метаморфозы, из ко­торых последним является машина или, вернее, автоматическая система машин (система машин, являющаяся автоматической, есть лишь наиболее завершенная·, наиболее адекватная форма системы машин, и только она превращает машины в систему), приводимая в движение автоматом, такой движущей силой, которая сама себя приводит в движение. Эта автоматическая фабрика состоит из множества механических и интеллектуальных органов, так что сами рабочие определяются только как созна­тельные ее члены. В машине, а еще больше – в совокупности машин, выступающей как автоматическая система, средство труда по своей потребительной стоимости, т. е. по своему веще­ственному бытию, переходит в существование, адекватное основ­ному капиталу и капиталу вообще, а та форма, в которой сред­ство труда в качестве непосредственного средства труда было включено в процесс производства капитала, уничтожается, превращаясь в форму, положенную самим капиталом и соответ­ствующую ему»[12].

Получается, что только освободив индивида от исполнения машинных функций как в области физического так и в области умственного труда, можно попытаться восстановить его «органическую» связь с общественным целым. Только тогда он полностью освободится от власти капитала.

Но было бы слишком наивно предполагать, что такое освобождение возможно на путях простой замены людей автоматами. Мечта о том, что рабочие могут быть заменены автоматами, ни насколько не умнее мечты о том, что компьютерами могут быть заменены бюрократы, хотя процесс вытеснения рабочих автоматическими линиями кажется очевидным.

То, что автоматизация производства в условиях капитализма повышается – это факт. Но не менее достоверным фактом является и то, что массы вытесненных автоматическими линиями рабочих многократно компенсируются массами втягиваемых в капиталистическую эксплуатацию рабочих, занятых ручным трудом там, где технические условия для автоматизации этого труда давно созрели. Все это происходит только потому, что капиталистам выгоднее вывозить производство в страны с дешевой рабочей силой, чем автоматизировать его.

Мы не будем здесь гадать на тему того, что будет, если, в конце концов, в процесс капиталистической эксплуатации будут полностью втянуты все страны мира и ресурсы дешевой рабочей силы истощатся. Не будем только потому, что эта предполагаемая возможность существует только в фантазиях, а действительностью является не только вытеснение автоматических линий ручным трудом в результате перемещения производства в страны с дешевой рабочей силой, но и прямое уничтожение производства с некоторой уже достигнутой степенью автоматизации процессов и превращение стран, некогда обладавших такого рода производством, в источники дешевой рабочей силы, с определенной тенденцией к ее деквалификации. Речь идет, в первую очередь, о странах бывшего соцлагеря, но в несколько модифицированной форме эти процессы уже коснулись и таких стран, как, например, Испания и Греция.

Впрочем, любой кризис капиталистического производства характеризуется уничтожением части производительных сил. Причем, уничтожаются отнюдь необязательно устаревшие средства производства. Уничтожаются невыгодные, а невыгодными могут оказаться и весьма перспективные средства производства. В основном, это, конечно, устаревшие средства производства. Но далеко не всегда.

Что же касается «автоматической системы машин», то она является не просто невыгодной, она органически несовместима с капиталом, ибо, являясь адекватной формой существования основного капитала и капитала вообще, она, тем самым знаменует конец его существования как капитала, то есть формы господства машины над человеком.

Как известно, единственным источником прибавочной стоимости может быть только живой труд. Соответственно – полная автоматизация производства означала бы прекращение воспроизводства капитала. Но именно этого капитал как раз допустить и не может. Поэтому периодическое уничтожение производительных сил, торможение автоматизации производства и даже деиндустриализация целых регионов, уже достигших высокой степени развития производства, являются такими же необходимыми условиями существования капиталистического способа производства, как и безудержное развитие технологий и гонка потребления.

Поэтому, говоря о построении общегосударственных автоматизированных систем управления экономикой, В.М. Глушков указывал на принципиальную невозможность их осуществления в условиях капитализма:

«Нигде, ни в одной капиталистической стране об этом не может быть и речи. Невозможно практически. Несовместимо с частной собственностью, коммерческой тайной. Сами посудите... Какой предприниматель откроет национальной информационной системе свои планы и расчеты? «Секрет фирмы!» Откроешь его в интересах планирования, а взлелеянную тобой идею украдет конкурент. Предприниматели недаром стараются свои планы засекретить, а чужие секреты выслеживают, крадут – тоже с помощью электроники, но только это уже электроника не информационная, а диверсионная»[13].

И напротив, любая попытка преодоления товарных отношений (или, что то же самое, «известной разъединенности отдельных звеньев общественного производства) при социализме без построения общегосударственных[14] автоматизированных систем управления экономикой, также как и без максимальной автоматизации технологических процессов будет обречена на неудачу.