Как уничтожить транснациональный капитализм (3)

К вопросу о стратегии и тактике классовой борьбы в эпоху зрелой социалистической революции1

Часть 1. Часть 2. Часть 3. Часть 4.

А. Пятаков

Эту живучесть продемонстрировал последний кризис. Если во всех государствах имел место экономический спад, то в транснациональном секторе – наоборот, значительный рост. Взглянем на эволюцию экономического роста стран, входящих в Организацию экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), которую также называют "клубом богатых стран". Так вот, в среднем по ОЭСР в 2009 г. спад главного макроэкономического показателя (ВВП) составил -3,5%, в 2010 году рост достиг 3%[1], а к 2012 году вновь упал до 1,4%[2]. В странах Европейского союза падение еще больше. То есть кризисом нанесен сильный удар по национальным экономикам. В то же время, главнейший показатель активности ТНК – прямые иностранные инвестиции (ПИИ), – по данным UNCTAD, выросли в 2011 году по сравнению с 2010 на 16% (1,5 трлн. долл.) и достигли докризисного уровня (но пока не пика 2007 года – см. ниже)[3]. В 2012 году прогнозируется сохранение темпов роста (ожидается, что их объем составит 1,6 трлн. долл., а на 2013-2014 гг. – до 1,8 и 1,9 трлн. долл. соответственно). Конечно, на пике кризиса «просел» и транснациональный сектор (в 2007 г. объем ПИИ составил 1,9 трлн. долл.), но восстанавливается он гораздо интенсивнее государственного. Таким образом, кризис стал стимулом развития транснационального сектора в ущерб национальному (частному и государственному) сектору.

В первое десятилетие XXI века в мировой экономике наблюдался бум слияний и поглощений – централизации транснационального капитала. Сухие данные потрясают: если в 2003 году объем M&A (так в буржуазной науке принято обозначать слияния и поглощения) составил 19 млрд. долларов, то в 2007 году уже 124 млрд. Но на этом рост не прекратился. Уже в 2011 году таких сделок было заключено на 526 млрд. долл. – на 53% (!!!) больше, чем в 2010. Этот колоссальный рост вряд ли замедлится в ближайшие годы. Неуклонно растет и количество мегасделок по слиянию и поглощению. В 2004 году был преодолен рубеж в 1500 и после этого он уже не снижался: 2004 – 1688, 2005- 1737, 2006 – 1698, 2007 – 1918, 2008 – 1795, 2009 – 1993, 2010 – 2103, 2011 – 1900. Итак, 2010 год стал годом нового рекорда.

Спрашивается, откуда берутся ресурсы для поглощения? Что поглощается транснационалами в таких огромных масштабах? Происходят не только слияния и поглощения между самими ТНК, но и поглощение государственного сектора – именно за счет него транснациональный капитал растет больше всего.

Что означает возрастание концентрации и централизации транснационального капитала с точки зрения будущей классовой борьбы? Пролетариату, пока еще не ставшему «классом для себя», предстоит иметь дело с максимально сконцентрированным врагом. Но концентрация капитала означает и рост сплоченности его персонифицированного воплощения - монополистической буржуазии, ее способности координировать свои действия. Это в чем-то упрощает, а в чем-то усложняет предстоящую классовую борьбу.

Могут возразить: развитие сети ТНК является просто одной из форм зависимости одних государств от других. В частности, головные центры большинства корпораций располагаются в странах-метрополиях, а «грязное» промышленное производство, требующее меньшей квалификации и т.д., переносится в страны зависимой периферии. Один из авторов теории зависимого развития Теотонио дос Сантос писал: «В послевоенный период сложился новый тип зависимости, основанный на власти транснациональных корпораций, начавших вкладывать средства в развитие различных отраслей хозяйства и привязывавших к ним внутренние рынки развивающихся стран»[4]. Классовая структура пролетариата (наемных работников) до недавнего времени определялась «традиционным» делением на рабочую аристократию, занятую в головных центрах ТНК, и пролетариев, занятых на филиалах ТНК в странах зависимой периферии, работающих за минимальную зарплату и с минимумом социальных гарантий. Эта тенденция и сегодня еще не преодолена, но появились новые факты, свидетельствующие о переломе. С нашей точки зрения, развитие ТНК являет собой не просто еще одну форму зависимости, но формирование качественно новой архитектуры мировой экономики.

Каковы же эти факты? Это проявляется в быстром росте числа ТНК, принадлежащих «национальной» буржуазии так называемых «развивающихся» стран и стран «с переходной экономикой», которые начинают теснить конкурентов (зарубежные филиалы ТНК со штаб-квартирами в «развитых» странах) не только на периферии, но даже в центрах. Так, если в 1992 г. ТНК из развивающихся стран составляли всего 8% общего количества и исчислялись десятками, то к 2008 г. они составляли уже 28% мировых ТНК числом в 82 тыс. Например, Financial Times включает 124 компании из развивающихся стран… в число 500 крупнейших компаний мира и 18 в первую сотню лидеров»[5]. И в краткосрочной перспективе эта тенденция будет нарастать. Одна из интересных форм обратной зависимости «развитых» стран от «развивающихся» – скупка дешевых активов. Например, один из уже легендарных примеров – покупка Китаем у североамериканской ТНК General Motors активов «Hummer». Сейчас Китай стремится купить европейские банки[6]. Конечно, КНР лишь с большой натяжкой можно отнести к «развивающимся» странам, но налицо вызревание новой тенденции в производственных отношениях мирового масштаба, а следовательно, и в отношениях между странами, столетиями выступавшими в качестве метрополий мирового капитализма, и странами, составлявшими его зависимую периферию.

Соответственно, концепция транснационального капитализма сменяет прогрессивную в XX в., но недостаточную уже в XXI-м, теорию периферийно-зависимого капитализма. В рамках транснационального капитализма сохраняется деление мирового капиталистического хозяйства на центр и периферию, отражаемое теорией зависимого развития. Но конкретное содержание и наполнение этого деления существенно меняется. С точки зрения концепции ТК открывается возможность определить центр и периферию мирового капитализма не географически, а политэкономически. При этом, повторим, логика деления на центр и периферию есть логика противоречия между эксплуататором и эксплуатируемым, между капиталистом и пролетариатом. К. Маркс в «Капитале» убедительно доказал историческую миссию пролетариата как могильщика капитализма. В широком смысле слабое звено капитализма – пролетариат. Но это крайне общая , теоретическая формулировка. Для выработки программы революционной борьбы нужно искать конкретно-исторические формы слабого звена, периферии, пролетариата современного капитализма.

Итак, если раньше структурными элементами как центра, так и периферии были отдельные страны или их группировки, то в условиях транснационального капитализма роль ведущего субъекта мировой экономики и глобального центра все больше переходит к материнским компаниям ТНК, роль ближней периферии – к зарубежным филиалам тех же корпораций, а роль периферии дальней – к ассоциируемым с ними или зависимым от них формам «мелкого» и «среднего» бизнеса, на деле также монополизированного, но в «превращенных» формах аутсорсинга, «заемного труда», сверхэксплуатации иммигрантов и т.д. Если некоторые страны и сохранят в системе мирового империализма метропольное положение, то главным образом как резиденции транснационального капитала и его крупнейшие военные базы (эта тенденция уже явственно обозначилась в США, а также Великобритании, Японии, Израиле).

И именно филиалы ТНК (ближняя и дальняя периферия) оказываются слабым звеном мировой капиталистической системы на современном этапе. Они оказываются слабым звеном, поскольку именно от них зависит функционирование и стабильность транснационально производства, в результате чего филиалы ТНК воплощают, концентрируют в себе роль мирового пролетариата. Именно они должны стать главным ориентиром в выстраивании эффективной и победоносной стратегии сопротивления капитализму.

 К вопросу об авангарде будущей  революционной борьбы

Выработка стратегии и тактики будущих зрелых социалистических революций невозможна без решения вопроса об их субъекте. Поскольку основные законы капитализма, открытые К. Марксом, не изменились и не могут измениться до его исторического упразднения, ответ на поставленный вопрос в классовом аспекте ясен. Субъектом социалистической революции может быть только пролетариат как класс наемных работников. Но столь общего ответа недостаточно, поскольку пролетариат всегда был и будет неоднороден; следовательно, надо ответить и на вопрос о социальном авангарде самого пролетариата, которому принадлежит центральная роль и в формировании субъекта революции, и в ее совершении. Если сущность основных классов данной общественной формации не может измениться в ее пределах, то социальное строение этих классов не может не меняться по мере развития производительных сил и обусловленных этим перемен в жизни общества. Поэтому исторические формы авангарда мирового пролетариата неизбежно меняются.

Чтобы ответить на вопрос о будущем авангарде, надо в общих чертах рассмотреть логику развития капиталистического производства[7]. Для него характерно сокращение доли живого труда (как физического, так и умственного, но с опережением сокращения доли физического труда) в процессе создания совокупного общественного продукта. Мануфактурный переворот, с которого началось становление капитализма, открыл этот долгий путь. Логика первого этапа промышленной революции состояла в производстве человеком машин, второго этапа – в производстве машин машинами. Но все же доля живого труда в производстве была еще значительной. Именно пролетариат машинного производства выступил авангардом ранних социалистических революций в ХХ веке. Во второй половине ХХ века с началом научно-технической революции (НТР) начали внедряться элементы автоматизации; логика этого этапа – производство машинами автоматов и полуавтоматов. Мы имеем здесь дело с выходом на новый виток спирали, с фазой отрицания отрицания: производство машинами автоматов и полуавтоматов – своего рода повторение на новом уровне этапа производства человеком машин (первого этапа промышленного переворота). ХХI век открывает путь к новому этапу – производству автоматов полуавтоматами, в свою очередь «повторяющему» второй этап промышленного переворота – производство машин машинами. На этом этапе происходит качественный скачок в процессе вытеснения живого труда. Есть, однако, важное «но». Полного его вытеснения при капитализме не удастся достичь никогда, поскольку именно живой человеческий труд создает капитал, и без него капитал существовать не может, как доказал К. Маркс.

Именно на «входе» в процесс автоматизации и на начальных этапах его развития складывается транснациональный капитализм. ТНК, обладающие колоссальными научно-техническими возможностями и экономическими ресурсами, выступают,с нашей точки зрения в настоящее время главными субъектами процесса автоматизации. Конечно, у него есть ряд отрицательных для эксплуатируемых трудящихся проявлений, которые нужно изучать. За сокращением крупными корпорациями числа работников надо видеть не только стремление капиталистов сократить расходы и повысить степень эксплуатации, но и объективный процесс автоматизации производства (конечно, этот процесс не имел бы для трудящихся столь тяжелых последствий, если бы по мере повышения производительности труда сокращалось рабочее время и увеличивалось свободное время работников, но тогда капитализм не был бы капитализмом). Реальный ход этого процесса изучен крайне слабо.

Есть масса статей и научных исследований, посвященных «инновациям», «информатизации», "НИОКР”, технологиям управления и организации знаний на ТНК. Благодаря внедрению этих новых технологий ТНК экономят колоссальные суммы (в швейцарской ТНК Хоффман-ЛяРоше инициатива по управлению знаниями привела к экономии 1 млрд. долл. в день, а British Petroleum экономит таким образом 260 млрд. в год[8]). Но ведь в конечном счете за этой экономией стоит процесс вытеснения живого человеческого труда из производства. За всеми этими терминами и проблемами в немалой степени "прячется” процесс, ведущий к созданию автоматизированного производства – потенциально адекватной основы зрелого мирового социализма (первой фазы коммунизма). Именно ТНК воплощают в нынешних условиях эту магистральную тенденцию развития мирового производства. Но большинство ТНК – это частные организации. Получается, что тем самым ТНК приватизируют общественный прогресс. Эта фраза имеет не только фигуральное значение. Научно-исследовательские бюджеты многих ТНК превышают расходы ряда государств на науку. Большинство изобретательских патентов находится в руках ТНК и судьба их внедрения зависит от интересов корпораций. В результате ТНК имеют возможность контролировать и регулировать общественный прогресс: внедрять те разработки, которые отвечают их интересам, и замораживать идущие им вразрез.

Как подчеркивали классики марксизма-ленинизма, в эпоху ранних социалистических революций индустриальные рабочие выступали авангардным отрядом пролетариата прежде всего потому, что представляли самую передовую производительную силу общества и в то же время – наиболее объективно обобществленный сектор общественного производства. Руководствуясь этим критерием, можно предположить, что авангардом зрелых социалистических революций призваны стать работники полуавтоматизированного транснационального производства, в первую очередь в ключевых отраслях (как индустрии в узком смысле, так и сферы новейших коммуникаций). Есть основания полагать, что эта часть пролетариата уже складывается в особую социальную группу в его рядах[9].

Автоматизация производства ведет не только к уменьшению числа работников, но и к росту их концентрации на крупных предприятиях и увеличению связей между ними. Концентрация капитала вместе с автоматизацией ведут к концентрации рабочей силы (вспомним 69 млн. работников филиалов ТНК), что объективно облегчает организацию трудящихся для классовой борьбы. Опасаясь этого, ТНК все чаще прибегают к новым формам найма – аутсорсингу и заемному труду, – направленным на распыление и дезинтеграцию рабочих. Но эти меры монополистического капитала вызывают и самое упорное сопротивление, пока, правда, лишь наиболее передовой части трудящихся.