Спарринг-партнёр с чужим флагом (3)

В.В. Головин

Часть 1. Часть 2.

Часть 3. Часть 4.  Часть 5.

Попытка объяснить беспрецедентную идеологическую катастрофу в истории человечества деятельностью кучки предателей, что фактически делает Зюганов, само по себе есть теоретическое предательство науки, требующей учёта объективных условий. Как говорил Энгельс, "печальна ... будущность политической партии, если весь ее капитал заключается в знании только того факта, что гражданин имярек не заслуживает доверия"^[1]. Доклад своим содержанием подтверждает правоту классика.

Своим теоретическим достижением Зюганов числит открытие "диалектического единства социализма и патриотизма", и обвиняет Троцкого в отрицании "диалектического единства классового и национального сознания". Разберемся, знает ли докладчик значение слова "диалектика", и понимает ли он, что сказал.

Диалектическое единство есть единство противоположностей, а вовсе не абстрактно-общий признак субъектов, который мог бы быть обнаружен путем сравнения одного с другим и в котором не выражено никакого внутреннего противоречия. Обратимся к классикам. "Пролетариат и богатство, – говорят они в "Святом семействе" – это противоположности. Как таковые, они образуют некоторое единое целое. Они оба порождены миром частной собственности. Весь вопрос в том, какое определённое положение каждый из этих двух элементов занимает внутри противоположности. Недостаточно объявить их двумя сторонами единого целого"^[2].

Это означает, что марксистское понимание единства применительно к общественной жизни предполагает конкретно-исторический анализ составляющих его противоречий, от характера которых зависят жизненность и перспективы развития определенного общественного явления. В нашем случае – противоречий социализма и противоречий патриотизма. Зюганов не исследует их, его мысль движется вне того предмета, который будто бы им изучается. В то время как единство социализма и патриотизма, классового и национального, есть не что иное, как движение обеих сторон, в то время как именно в природе противоречий обеих этих сторон заключается предпосылка существования их единства, докладчик избавляет себя от изучения их действительного движения.

Образец конкретно-исторического анализа диалектического единства социализма и патриотизма, а также классового и национального, даёт Ленин. "Патриотизм – одно из наиболее глубоких чувств, закрепленных веками и тысячелетиями обособленных отечеств", – признает он факт, чтобы сделать вывод: "...мы, марксисты, могли ждать только от сознательного авангарда пролетариата понимания той истины, что мы приносим и должны принести величайшие национальные жертвы ради высшего интереса всемирной пролетарской революции. Идеологам, не принадлежащим к марксизму, и широким массам трудящихся, не принадлежащим к вышколенному долгой стачечной и революционной школой пролетариату, неоткуда было взять ни твердого убеждения в назревании этой революции, ни безусловной преданности ей. В лучшем случае наша тактика казалась им фантастикой, фанатизмом, авантюрой, принесением в жертву очевиднейших реальных интересов сотен миллионов народа отвлеченной, утопической или сомнительной надежде на то, что будет в других странах. А мелкая буржуазия, по ее экономическому положению, более патриотична и по сравнению с буржуазией и по сравнению с пролетариатом. А вышло так, как мы говорили"^[3](курсив Ленина).

Смысл здесь очевиден. Ленин признаёт, что для коммунистов задачи патриотические подчинены задачам интернациональным, что для победы социалистической революции оказалась необходима победа и над внутренне противоречивым мелкобуржуазным патриотизмом. Дадим ещё одну цитату из Ленина: "Мы защищаем не великодержавность: от России ничего не осталось, кроме Великороссии, – не национальные интересы, мы утверждаем, что интересы социализма, интересы мирового социализма выше интересов национальных, выше интересов государства. Мы оборонцы социалистического отечества"^[4]. Социалистическое государство снимает противоречие между социализмом и патриотизмом. Благодаря успехам социализма патриот может перестать колебаться между крупной буржуазией и пролетариатом, и встать на сторону последнего. В пролетарском государстве должно измениться и отношение коммунистов к патриотизму. Они обязаны всемерно усиливать патриотизм социалистический. Тем не менее, они обязаны помнить, что "века и тысячелетия обособленных отечеств" отнюдь не мгновенно исчезают из памяти народной, а патриотизм сохраняет в себе реакционные потенции. Поведение всяческих "патриотов" в период контрреволюции в СССР, да и ныне, достаточное тому свидетельство.

О единстве какого социализма и какого патриотизма ведёт речь Зюганов, когда социализм остался в прошлом, а патриотизм служит инструментом стабилизации капитализма в России? Никакого внятного ответа нет. Послушаем тот, что есть. "Почему же доморощенный российский капитал не стремится оспорить у Запада право самому безраздельно хозяйничать на просторах России? Почему не пытается он оградить себя от конкурентов, чтобы самостоятельно эксплуатировать присвоенную им общенародную собственность, богатейшие природные ресурсы и, разумеется, массы трудящихся? Да всё потому, что глобализм изначально создавал и пестовал российскую олигархию как собственный филиал в России, как лакея, который будет знать, что нужно хозяину. Только в опоре на внешние силы и могла родиться эта российская олигархия, ибо только с участием этих сил можно было столкнуть нашу страну с колеи социалистического развития, расколоть общество на бедных и баснословно богатых". И ещё: "Патриотическая риторика власти не случайна. Как ни крути, но олигархат составляет абсолютное меньшинство населения. Власть же должна уметь справиться с большинством. И ей не обойтись без демонстрации лозунга "Мы с тобой одной крови!" А чтобы в это поверили, словам о патриотизме должны соответствовать хоть какие-то дела. Потому мы и видим порой на международной арене шаги, направленные на повышение реноме правящего режима внутри страны".

"Да всё потому..." Просто ярчайший перл "теоретической" мысли, извлеченный доктором философии из сокровищницы своего "метода". И его "предел, его же не прейдеши". Что он высветил? Вроде бы быть заедино с российской буржуазией нельзя, но не потому, что она эксплуатирует российских трудящихся, а потому, что она порождена злыми силами Запада. Но и не быть с нею заедино, когда её словам о патриотизме на международной арене соответствуют хоть какие-то дела, тоже нельзя. Куда бедному патриоту податься? С кем быть "одной крови"? Нет у Зюганова честного ответа, как нет и марксистско-ленинского классового подхода. Похоже, что склоняется он к варианту, чтобы сначала русская буржуазия "сама, и безраздельно, и без конкурентов", но сказать то определённо решимости нет. Признать же, что патриотизм ныне, как и в прошлом, может быть враждебен социализму, - ещё менее. К патриотическим идеалам, которые Зюганов проповедует много лет, начиная с создания КП РСФСР, так и не добавилось никакого знания о способах их осуществления.

Одним этим абзацем Зюганову удалось напрочь исказить и подход, и метод, и историю партии, и влить толику яда антинауки в сознание членов КПРФ. Если это мастер-класс применения диалектико-материалистического метода, то что такое оппортунизм? Даже хорошо, что в партии нет никакой системы партучёбы, ибо, попадая в голову актива, такой "классовый подход" несёт беду. И если нашлись в партии противники классового подхода a la Зюганов, то сама мера, которою меряет их наш докладчик, заставляет думать, что это люди знающие и достойные уважения. "Почему? Да потому, что метод – основа всякой науки. Уступить метод – значит поступиться всей научной теорией". Эти слова докладчика с удовольствием повторим ещё раз, но переадресуем ему самому. И добавим: не понимая марксистский метод, он навязывает партии издевательскую пародию на него.

Как "идеолог, не принадлежащий к марксизму", Зюганов неизменно оказывается беспомощен перед лицом фактов. Замечательной иллюстрацией тому является раздел доклада "Из "класса в себе" в "класс для себя". Само по себе его появление есть подвижка значительная. Однако, в какую сторону дело двинулось: к марксизму-ленинизму или от него? Чтобы понять направление, коротко восстановим содержание раздела.

Относительно роли класса в прошлом Зюганов ограничился призывом "учесть психологию советского рабочего. О классовой борьбе он знал только по школьным учебникам истории и быть готовым к ней просто не мог".

На что тут посетовал лидер КПРФ? На качество советских учебников? На то, что в стране не нашлось властвующего глупца, который бы поручил школьному учителю лучше учить рабочий класс классовой борьбе? Или на то, что в классовой борьбе до поры нужды не было? Понять, что при появлении оной нужды массовые забастовки и до резни доходившие национальные конфликты есть свидетельство готовности к классовой борьбе, ума у доктора философии не хватило.

Относительно роли пролетариата в настоящем сказано так: "Как ни горько это признать, современный российский пролетариат раздроблен, а его классовое сознание не стало ещё зрелым, революционным". И так: "Не выкованы ещё железные батальоны пролетариата, готовые к решительной борьбе. Ряды этой армии ещё не стройны и разрозненны. Находящиеся в них пролетарии не связаны пониманием единства классовых интересов". И ещё: "Разве сильный и организованный рабочий класс не превратил бы массовое недовольство "грязными" выборами в борьбу за смену всей политической и социально-экономической системы? Значит ли это, что рабочий класс в России как крупная социальная сила исчез? Нет, это значит, что у него пока нет оснований гордиться своей сплочённостью и организованностью. Рабочий класс всё ещё остаётся "классом в себе", а не "для себя". Вот почему он не проявляет готовности к решительным действиям. Долог и тернист оказался путь его политического мужания и взросления".

"Вот почему"... Замечательно умное объяснение для Мастера метода. Похоже, никогда не читал он "Манифест коммунистической партии". Ведь уже там сказано: "Условием существования капитала является наёмный труд. Наёмный труд держится исключительно на конкуренции рабочих между собой"^[5].

Зюганов уверен, что "нет никаких оснований винить рабочий класс России за его деморализованное состояние первых лет капиталистической реставрации. Его опорой должен был выступать его авангард – КПСС, а авангард не выполнил своего предназначения".

Авангард как опора класса – это, конечно, новое слово в теории, но в какой? Почему так случилось и какие выводы из того сделала КПРФ – молчок. Почему сама не стала авангардом и даже задачу себе такую не ставила – тоже.

Относительно будущего высказана уверенность, что "промышленные рабочие и есть тот самый пролетариат, которому, по Марксу, суждено свергнуть власть капиталистов". Однако теперь, по мнению докладчика, "весь вопрос в том, насколько готов он [класс] к выполнению своей исторической миссии".

Наверное с целью повысить степень готовности от лица партии обещано взять "обязательство, что будущий социализм освободится от всего, что мешало ему развиваться в прошлом. Он очистится от бюрократических извращений, абсолютизации государственной собственности, идеологического диктата правящей партии, подменяющего идейное воспитание и свободную дискуссию. Сказать об этом необходимо, но при условии, что новым поколениям рабочих, не живших при Советской власти, будут представлены те формы жизнебытия, что явились открытием в мировой истории и за которыми будущее".

Почему "сказать необходимо", но при столь странном условии, – пойми, кто может! Когда будут взяты обязательства, кем и как будут "представлены (??) формы жизнебытия", докладчик сказать забыл. Что сначала – "будет сказано" или "формы жизнебытия будут представлены" – понять нельзя. Но прозвучала уверенность, что образом социализма, который КПРФ должна привносить в рабочее движение, "должен быть идеал, выросший из достижений реального советского социализма... В противном случае мы начнём грешить умозрительностью..."

Идеал без умозрительности – ещё одно поистине новое слово логики и семантики. Откуда взялась уверенность, что рабочее движение нуждается именно в идеале, от партии скрыто. Факт, что по-настоящему увлечь людей может только то, что приходит к ним через повседневную жизнь, через выявление и защиту их повседневных и коренных интересов, а не посредством учебников и идеалов, не учтён. Чем не понравилось старое слово: "коммунизм ... не состояние, которое должно быть установлено, не идеал, с которым должна сообразоваться действительность", а "действительное движение, которое уничтожает теперешнее состояние"^[6], – лидер КПРФ не поведал. Хотя из этого "старого" слова Маркса совершенно очевидно, что нужно не изобретать "идеалы", а решать проблемы настоящего, мешающие его наступлению. "Делай что должен, и будь что будет".

"Перед нами всё острее встаёт вопрос о том революционном классе, что способен довести зарождающийся массовый протест до общенациональных масштабов. О том самом классе, который поведёт дело к реализации Программы КПРФ – плана действий по спасению народа и восстановлению страны", – воззвал к партии докладчик.

Тут вспомнилось о генераторах случайных чисел, каковые применяются в различных областях, например, в шифровании. Пришла мысль, что если можно генерировать числа, то можно и слова с прибавлением некоторого количества цитат. Похоже, именно так появился в тексте этот верх теоретического абсурда – задача найти класс, которому можно доверить выполнение своей партийной программы. Правда, сведущие люди говорят, что "генерация случайных чисел слишком важна, чтобы оставлять её на волю случая", но видно докладчик о том не знал. Хотя, чем чёрт не шутит, может это и есть мастер-класс политики, – писать прельстительные программы и подбирать к ним класс-исполнитель?

Вероятно для того, чтобы найти таковой, Зюганов пообещал наконец-то разобраться с концепцией рабочего класса в широком и узком смысле слова, организовав для того специальную дискуссию. Дискуссия, конечно, дело доброе, но зачем дискутировать о том, в чём давно нет необходимости, что самим докладчиком вполне внятно сказано и цитатой - "Пролетариатом называется тот общественный класс, который добывает средства к жизни исключительно путём продажи своего труда, а не живёт за счёт прибыли с какого-нибудь капитала" - из Энгельса подтверждено?^[7] Ни шире, ни уже этих границ у класса быть не может. Потому нужно изучать не "границы" класса, а систему его внутренних противоречий, заставляющих разные отряды рабочего класса играть разные роли в социальной борьбе в разные моменты времени. И даже если дискуссия придёт к какому-то иному консенсусу по поводу границ", то на вопрос: "почему насильственно прерванному развитию нужно противопоставить идеал, а не силу класса", - она не ответит.

Последней в разделе стала вовсе удивительная теза: "Советский социализм – это не только прошлое, но и будущее России. КПРФ ещё предстоит в полной мере теоретически исследовать его великие ценности, его наследие, его неиспользованный, но богатый и разнообразный потенциал. Достижения реального социализма должны стать основой того образа будущего, который мы создадим и пронесём через все рифы и штормы".

Почему не начать с исследования, а уж потом делать "основой"? За двадцать минувших лет вполне можно было управиться. Из памяти всплывает только один известный мыслитель, утверждавший подобное. Это Екклесиаст. "Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем", – говорил он. Православный руководитель КПРФ, видно, считает эту библейскую притчу руководством к действию своей партии. Хотя для коммуниста куда как полезней помнить постулат материалиста Гераклита: "Нельзя дважды войти в одну и ту же реку".

Вероятно потому, что лидер КПРФ учился по советским учебникам, и были они всё же неплохи, из глубин его памяти всплыло: "Давно известна истина: коммунистическая партия – высшая форма организации пролетариата в его борьбе с капиталом. Стихийное рабочее движение может породить только тред-юнионистское сознание. И это ясно не только нам, коммунистам. Вот почему неизбежна пропаганда среди рабочих буржуазного и мелкобуржуазного социализма – "гуманного", "демократического", "национал-социализма" и прочего. Спешно формируемая в России сверхмногопартийность нацелена именно на это".

О чужой цели тут сказано правильно. Но что и как противопоставить пропаганде врага, Мастер метода почему-то объяснять не стал. Толи "не царское это дело", то бишь не партийное, – бороться против буржуазных влияний на рабочий класс. Толи решил, что изрекши словцо "вот почему", он дал универсальную отмычку ко всем теоретическим проблемам этой борьбы.

Мысль, что современную Россию отличает не отсутствие рабочего класса, а деморализация и дезорганизация его борьбы, её беспартийный характер, лидеру КПРФ в голову не пришла. О том, что рабочий класс при всех своих трансформациях остаётся самым революционным классом, объективно более всех других заинтересованным в социальном прогрессе, Мастер метода не подумал, как не подумал и о том, что борьба класса вызывается не стремлением "гордиться собой", а глубокими экономическими и политическими причинами. Что борьба идёт ныне часто в неудачных или дурных формах, поскольку давно не облагорожена просветительным и организующим влиянием науки социализма, без которого её цели извращаются и проституируются, в том числе по причине отстранения от этой работы самой КПРФ, доктор философии размышлять не стал. Поразительно пусты закрома философии у нашего доктора философии.

Несмотря на фактическое признание полной неготовности к участию в классовой борьбе, лидер заверил, что "КПРФ – партия рабочего класса, пролетарская партия, партия всего трудового народа. Это не случайный набор понятий. За ними надо видеть социальную базу нашей организации". Никаких других оснований на звание пролетарской партии, кроме странного желания нести "образ" достижений прошлого через "рифы и штормы" будущего, докладчик не привёл. Никаких целей партии в отношении класса не поставил. Поскольку рабочему классу не предложено ничего, кроме пока неизвестного даже партии идеала толи прошлого, толи обновлённого социализма, то за словечком "социальная база" кроется именно "случайный набор слов". "Идеалистическая партия" или "Союз идеалистов" звучало бы куда как точнее.

Есть все основания полагать, что лишь то соображение удерживает Зюганова от переименования, что "любовь народная есть сила заключающая в себе нечто съедобное", как заметил ещё М.Е.Салтыков-Щедрин. Зюганов с тем согласен. Однажды в интервью для радио "Эхо Москвы" на вопрос слушателя: "Почему КПРФ не может трансформироваться в нормальную социал-демократическую партию, или отказаться от каких-то некоторых непонятных современному человеку убеждений и верований – в коммунизм, например? Или слово "коммунистическая" для вас просто брэнд?" – он ответил: "Кстати, надо иметь в виду – КПРФ знает 98 человек из сотни. Задам встречный вопрос – почему "Московский комсомолец", где очень мало комсомольского, выходит под этим брэндом? Потому что как только они откажутся от этого названия, они потеряют половину подписчиков"[8]. Этим опасением за потерю своих "подписчиков" ответ был закончен.

У Маркса сюжет о "классе в себе" и "классе для себя" завершен словами, что "...накануне каждого всеобщего переустройства общества последним словом социальной науки всегда будет: "Битва или смерть; кровавая борьба или небытие. Такова неумолимая постановка вопроса"^[9]. Зюганов закончил доклад иначе. К борьбе не звал. Написал так: "Нам никогда не изменяет то, что свойственно каждому истинному коммунисту, – чувство исторического оптимизма, чувство уверенности в правоте наших дней".

Ясно, что это описка или недосмотр корректора. Надо бы – идей. Но получилось очень точно, умнее, чем у автора, у которого идей нет, а есть лишь квазинаука-однодневка, не способная на анализ прошлого класса и на предвидение его будущего.

Опять сравним. В марксизме-ленинизме, в отличие от его зюгановской интерпретации, нет понимания рабочего класса как единого и целеустремлённого субъекта истории. В классическом марксизме класс существует как естественноисторический субъект-процесс, не ставящий сознательно и не движущийся к определённой цели. Состояния класса "в себе" и "для себя" не разнесены во времени в том смысле, что сначала существует одно, а потом возникает другое. Подобно полюсам магнита они невозможны по отдельности, они диалектически едины. Рабочий класс является носителем как революционных, так и контрреволюционных потенций, которые рождаются бессознательно и безвольно. Причём как при капитализме, так и при социализме. Само введение классиками в научный оборот понятий "класс в себе" и "класс для себя" есть результат применения диалектического метода и классового подхода к рабочему классу и к самому классовому подходу.

Здесь нет оговорки. Следствием разделения труда становится многослойная и противоречивая система интересов рабочего класса: поло-возрастных, профессиональных, национальных, конфессиональных и пр. Она содержит и те, защита которых объективно препятствует общественному прогрессу в тот или иной момент времени. Потому, как говорил Ленин, коммунист обязан понимать, что "...с точки зрения основных идей марксизма, интересы общественного развития выше интересов пролетариата, – интересы всего рабочего движения в его целом выше интересов отдельного слоя рабочих или отдельных моментов движения"^[10]. А по мысли Сталина, "марксизм есть научное выражение коренных интересов рабочего класса"^[11].

На ранних ступенях спонтанной борьбы пролетариев "сплочение рабочих масс, – говорили авторы "Коммунистического Манифеста", – ... является еще не следствием их собственного объединения, а лишь следствием объединения буржуазии, которая для достижения своих собственных политических целей должна, и пока еще может, приводить в движение весь пролетариат"^[12]. При развитом рабочем движении условием сплочения и смены состояний класса является деятельность субъективного фактора, т.е. политических партий рабочего класса, как руководящей и направляющей силы его борьбы. "Рабочий класс либо революционен, либо он ничто", – говорил Маркс^[13]. "Без организации рабочий класс – ничто", – вторил ему Ленин. Классовый подход к классу обязывает коммунистов выявить данное состояние класса и руководить им для перехода его из одного состояния в другое. Зюганов, не понимая самой проблемы диалектического единства противоположностей, полагает, что можно дождаться момента, когда к рабочему классу придёт желание "гордиться" собой, и он востребует у КПРФ идеал прошлого социализма.

Марксизму-ленинизму присуще особое понимание роли партии в судьбе рабочего класса, а также признание существования проблемы социальных прослоек в самом пролетариате как источнике раскола рабочего движения на оппортунистическое и революционное направление, и необходимости преодоления, как правых социал-демократических тенденций, так и левых уклонов в коммунистическом движении. Диалектика взаимоотношений класса и партии в марксизме изначально рассматривалась как разновидность коренного вопроса философии – вопроса об отношении общественного бытия к общественному сознанию. Как в философии вообще ответ на основной вопрос предопределяет принадлежность философских учений к идеализму или материализму, так применительно к рабочему движению происходит размежевание его на оппортунистическое и революционное направление, а партий – на реформистские, социал-демократические и т.д., с одной стороны, и на коммунистические, с другой.

Борьба за это размежевание начата уже в "Манифесте" и продолжается поныне. Однако "идеологи, не принадлежащие к марксизму", подобные Зюганову, не понимают её значения как условия сохранения коммунистического характера пролетарской партии. Судя по докладу и особенно по разделу о "классе в себе" и "классе для себя", эти составные части революционной науки фактически забыты.