«Товарищи ташкентцы» (2)

В.В. Цветков

Часть 1. Часть 2. Часть 3.  Часть4.

Выделение из всей суммы общественных отношений производственных отношений как объективных и материальных, составляет центральный пункт в материалистическом понимании истории. Производственные отношения придают обществу в целом определенное социальное качество, которое меняется классовыми революциями и контрреволюциями. Это общепризнанно, и даже в действующей программе КПРФ есть запись о революциях как «локомотивах истории».

По Никитину все проще: чтобы изменить производственные отношения достаточно «материальное производство, основанное на трудовой деятельности промышленного пролетариата», заменить «производством информации, основанным в большей мере на мыслительной деятельности» информационного пролетариата. Его философский метод позволяет делать такие выводы без фактов или вопреки им. Например, вопреки факту, что первая советская ЭВМ, дай бог памяти, была создана еще при Сталине, в стране, где за четверть века до того 70% населения было неграмотно. Или факту запуска первого спутника в той же стране со всем колоссальным его информационным обеспечением. Или статистике структурных и образовательных перемен в советском рабочем классе и народе в целом, свидетельствующих о том, что информационная эпоха отнюдь не обошла нашу родину стороной, а во многих отраслях знания начиналась именно здесь. И миллионам других.

Человек, даже «добывающий истинное знание с помощью обыденного сознания», должен бы заметить, что производственные отношения в советской России и в нынешней отличаются не отсутствием компьютеров и интернета тогда и их наличием сейчас. Но у коммуниста Никитина почему-то не связываются производственные отношения с отношениями собственности. Странно избирательна у него наука о «всеобщей связи явлений». По логичности она сродни науке незабвенного чеховского «урядника из дворян» Василия Семи-Булатова. Тот, помнится, считал, что «день зимою оттого короткий, что подобно всем прочим предметам… от холода сжимается … а ночь от возжения светильников и фонарей расширяется, ибо согревается».

Новый философский метод позволяет Никитину не только производственные отношения поместить в нутро компьютера, но и определить туда же собственность и даже сам труд. Вот тексты Никитина: «Главным средством господства над обществом становится не владение средствами материального производства, а владение средствами производства и распространения информации. Главным объектом угнетения становится не только труд, а все в большей степени разум. …. Капитал …теперь эксплуатирует человека в большей мере не как производителя, а как потребителя. …Не только за счет отчуждения труда в виде присвоения прибавочной трудовой стоимости, но и в значительно больших размерах …за счет отчуждения у человека здравого смысла как меры разумной достаточности в потреблении. …Трудовая теория стоимости здесь не действует, здесь цена зависит от вложенной в товар информации» ^[1].

Теорией «виртуальной полезности» хочется назвать творение Никитина по аналогии с теорией «предельной полезности» Бем-Баверка, для которого «цена оказывается от начала и до конца продуктом субъективных определений ценности», а «на протяжении всего процесса формирования цены… не встречается… ни одного момента, которые не сводились бы к величине субъективных оценок предмета участниками обмена, как к своей причине» ^[2]. Эх, молодо-зелено, как я был не прав, когда ерзал на студенческой скамье от возмущения, что мою голову забивают именами и теориями, давно и бесславно почившими. Кляня советское образование, проерзал комсомолец теорию экономики будущего.

Верно, поэтому теперь становится неуютно в партии с прежней убежденностью, что «производство идей, представлений, сознания первоначально непосредственно вплетено в материальную деятельность и в материальное общение людей…» ^[3], так как производство условий самой материальной жизни – «это такое историческое дело, которое (ныне так же, как и тысячи лет назад) должно выполняться ежедневно и ежечасно – уже для одного того, чтобы люди могли жить» ^[4]. Чувствуешь собственную неадекватность от знания, что потребность в росте производительности труда ведет к разделению труда, а «разделение труда становится действительным разделением лишь с того момента, когда появляется разделение материального и духовного труда», но как бы духовный труд ни отдалялся от непосредственно материального производства, он все равно «вплетен» в него и служит ему. И неловкость от того, что раньше исключал возможность получения информации вне труда и без труда, без лабораторий и опытных заводов, фазотронов и спутников, библиотек и телекоммуникаций, да и средства производства и распространения информации числил в числе специфических, но средств производства. И ущербность вследствие того, наконец, что считал, вслед за Марксом, что с разделением материального и духовного труда «совпадает первая форма идеологов, попы», что «с этого момента сознание может действительно вообразить себе, что оно нечто иное, чем осознание существующей практики, что оно может действительно представлять себе что-нибудь, не представляя себе чего-нибудь действительного…» ^[5]. И думал, что в этих последних словах заложены основы теории отражения.

Если следовать логике Никитина, то ныне в числе самых эксплуатируемых россиян нужно числить Абрамовича и пр. дерипасок, кем превышены все «меры разумной достаточности» и «отчуждения здравого смысла» в потреблении. 18 миллиардов долларов личного состояния – это ж какое поле для эксплуатации потребителя дворцов, яхт, самолетов и бессчетно прочая и прочая. Бедный, бедный, бедный Рома. Трагедия замерзающих городов и голодных стариков, изгоняемых из квартир, ничто в сравнении с его несчастьем как эксплуатируемого потребителя. Воистину изменились «восприятия мира в целом» …в сознании некоторых коммунистов. Зато понятен гнев Никитина против «чистюль» марксизма, по старинке вкладывающих в цену товара общественно-необходимый труд, в том числе очень трудный труд по добыванию информации. Издевка? Да, но не наша над Никитиным, а Никитина над партией.

Производить и потреблять с помощью чистой информации можно только манну небесную, где молитва – информационный труд, а способ производства – Промысел Божий. Если добывать «истинное знание» с помощью «обыденного и религиозно-мифологического сознания», то история полна подтверждений его неограниченных возможностей. Герои Ветхого и Нового заветов и кормили, и лечили, и о беде предупреждали («мене, текел, фарес»), управляясь без хлебопекарен, медицинских вузов и оборудования телекоммуникаций. Но случаи сии, согласитесь, тов. Никитин, необъяснимо редки даже в эпоху, когда капитал «заставляет общество жить не в реальном мире правды, а в виртуальном мире лжи». Почему бы это?

Но, честно говоря, это ирония от отчаяния. Невыносимо поверить в то, что председатель ЦКРК моей партии никогда не слышал о том, что мышление не только функция мозга, но в первую очередь идеальная форма предметной деятельности человека. Не читал, что относительная самостоятельность мышления служит источником отрыва его от объективной действительности и порождает иллюзорные или умозрительные представления о мире. И никогда не думал о социальных выводах из факта разделения материального и духовного труда. Например, такого: «…совершенно безразлично, что предпримет само по себе сознание; из всей этой дряни мы получаем лишь один вывод, а именно, что …производительная сила, общественное состояние и сознание, могут и должны вступить в противоречие друг с другом, ибо разделение труда делает возможным – более того: действительным, – что духовная и материальная деятельность, наслаждение и труд, производство и потребление выпадают на долю различных индивидов; добиться того, чтобы они не вступали друг с другом в противоречие, возможно только путем устранения разделения труда» ^[6]. А ведь это одна из основополагающих идеологем теории коммунизма.

И еще хуже от сознания того, что коммунисты КПРФ, лишенные стараниями ташкентцев коммунистического просвещения и теоретических знаний, поверят, что главное зло нашего мира в том, что «экономическое принуждение к труду дополнилось информационным принуждением к потреблению». И с этой убежденностью пойдут агитировать «от дома к дому», чтобы в результате обнаружить все более жалкие результаты своих усилий. И будут удивляться, что на выборах побеждает дающий пакет пшена и бутылку постного маслица, купить которые нет денег, а не великолепие мысли, что «человека с помощью рекламы и информации постоянно принуждают делать покупки». Нет, партайгеноссе Никитин, мой мир изменился не потому, что меня стали принуждать к покупкам, а потому, что не могу делать их. И, думаю, что это тот редкий случай, когда с помощью «обыденного сознания» получено «истинное знание» об изменении производственных отношений. Но не компьютером менялись они, а ваучером, отнявшим право собственности на средства производства.

В «открытиях» Никитина поражает не только его собственное невежество, но и какое-то патологическое безразличие редакции газеты к своему доброму имени. Иначе как может ее главный редактор, будучи во здравии, пустить в номер материал, где черным по белому написано, да еще подчеркнуто: «…капитал обогащается теперь не только за счет отчуждения труда в виде присвоения прибавочной стоимости, но и в значительно больших размерах… за счет отчуждения у человека здравого смысла как меры разумной достаточности»? Должен же редактор знать, что право отряхнуть словечком «не догматики» прах старой науки дается не должностью, а пониманием предмета, о котором пишешь, и способностью проследить хотя бы свою собственную логику. Или редактор тоже думает, что люди не дотягивают до зарплаты и устраивают голодовки потому, что утратили меру «разумной достаточности»? И выход в том, чтобы они, душимые рекламой, сопротивлялись потреблению во имя здравого смысла? Нет, хочется думать, что публикация статьи Никитина состоялась не по причине единомыслия, а в качестве вендетты редактора. Есть за что.

Взяв ошеломляющим штурмом твердыню догмы «трудовой теории стоимости», Никитин переходит к главной догме своих противников – к учению Маркса об исторической миссии пролетариата. Он слышал, что из иной природы производственных отношений следует иное основное противоречие эпохи. На смену борьбе труда и капитала, по Никитину, идет «не менее значимое противоречие между разумом и капиталом». Коль информационная эпоха отменила трудовую теорию стоимости, то «какой передовой революционный класс, устремленный в будущее, должен вступить в борьбу с капиталом, чтобы разум победил?» – вопрошает он. И отвечает, опираясь на авторитет «ряда ученых»: это «информационный пролетариат», по мнению одних, «смыслократия» или «аристократы духа», по мнению других. Основная характеристика сих «аристократов» – способность «в жестоком мире абсурда сохранить главное человеческое достоинство: разум как способность понимать суть происходящего и решимость бороться за торжество разума и труда на планете Земля. Это созидатели, нацеленные на спасение земной цивилизации».

Надо понимать так, что прежние пролетарии, певшие «кипит наш разум возмущенный», будучи убежденными, что капитализм изначально означает эксплуатацию не только физического, но и умственного труда, пели их для красного словца. А на самом деле были озабочены лишь своими экономическими и политическими правами и государственной властью в виде диктатуры пролетариата, но отнюдь не тем, что «владыкой мира должен стать разум». И только теперь «аристократы духа», чей разум вскипел от принуждения к потреблению, пойдут в последний и решительный бой за …соблюдение «меры разумной достаточности». Им не нужно овладение средствами производства, коль Разум и здравый смысл всегда при себе. В виртуальном мире абсурда «Даешь виртуальную революцию!» – предлагает им лозунг Никитин. Нет, не весел смех над этими эскападами. Нужно признавать не только горькую истину запредельного падения теоретической работы в партии, но и агрессивное неприятие фундаментальных выводов марксизма частью партийного руководства.

Что за словами о пролетарской смыслократии? Впрямь ли реалии новой эпохи, отрицающие главное в учении Маркса? Вспомним кое-что из прежнего знания. Во-первых, оно исходит из факта, что «если социалистические писатели признают за пролетариатом всемирно-историческую роль, то это никоим образом не происходит оттого, что они …считают пролетариев богами. Скорее наоборот. Так как в оформившемся пролетариате практически закончено отвлечение от всего человеческого, даже от видимости человеческого …так как в пролетариате человек потерял самого себя», то… «дело не в том, в чем в данный момент видит свою цель тот или иной пролетарий или даже весь пролетариат. Дело в том, что такое пролетариат на самом деле и что он, сообразно этому своему бытию, исторически вынужден будет делать» ^[7]. Как видим, знание приземленное, но реалистичное.

Ленин тоже звал к пониманию земного: «рабочие строят новое общество, не превратившись в новых людей, которые чисты от грязи старого мира, а стоя по колени еще в этой грязи» ^[8]. Отсюда следовал вывод, что «мы можем (и должны) начать строить социализм не из фантастического и не из специально нами созданного человеческого материала, а из того, который оставлен нам в наследство капитализмом» ^[9]. И ведь построил.

Во-вторых, марксистская теория рассматривает революционность класса не как врожденное качество, а как объективный отрицательный результат развития; буржуазия непроизвольно и вопреки своему желанию заставляет рабочий класс вступать в борьбу с самой собой. «Требуя отрицания частной собственности, пролетариат лишь возводит в принцип общества то, что общество возвело в его принцип, что воплощено уже в нем, в пролетариате, помимо его содействия, как отрицательный результат общества» (курсив Маркса) ^[10].

В-третьих, классики требуют признания факта, что бесчеловечные условия бытия делают бесчеловечными массу людей, что бесчеловечность мира имеет причиной не отсутствие хороших людей или недостаточность усилий по их воспитанию, а кроется в условиях бытия, которые обычных людей принуждают быть бесчеловечными. Эта «война всех против всех» должна быть понята в своем противоречии и прекращена путем революционного устранения этого противоречия. Устранения силами именно тех, кто является окопными солдатами этой вселенской войны и вымазан ее кровью и мерзостью.

Потому следовал вывод, что капитализм не «превращается» в социализм в силу технического прогресса или развития неких «лучших качеств» рабочего класса, а уничтожается рабочим классом в результате изменения отношений собственности. «Лучшее качество» рабочего класса – его революционность, которую партия призвана пробуждать. Неловко себя чувствуешь, когда председателю ЦКРК КПРФ нужно напоминать, что марксистская теория партии заставила писать в первой и второй программе, что задачей партии является «сделать пролетариат способным», «разоблачать перед ним», «выяснять ему», «организовать его», «руководить проявлениями его классовой борьбы». Решение партией этих задач обеспечило и минимум – «низвержение самодержавия», и максимум – установление диктатуры пролетариата, «которая позволяет подавить всякое сопротивление эксплуататоров».

Сравним. Никитин признает то же самое, но с прямо противоположным выводом. Вот его слова: «Виртуальный мир – мир абсурда, искусственно созданный угнетателями для превращения человека разумного в недочеловека с животными инстинктами, в обессмысленного зомби, находящегося под постоянным информационным гипнозом». Почему же «виртуальный», Никитин? Это реальный мир абсурден. Но если убрать «архитектурные излишества» фразы, то сказано, пожалуй, и покрепче, чем у классиков. И ведь о том же самом! Значит, не столь уж сильно отличается мир паровозов от мира компьютеров в социальном плане. Если понимать его производственные отношения по Марксу, то просто один к одному. Но насколько гуманнее были классики, звавшие к революции, чтобы положить предел ужасу бытия, нежели Никитин, зовущий лишь к поиску «нацеленных на спасение земной цивилизации». Для чего? Чтобы сообщить им о беспредельности ужаса?

Между первыми программами 16 лет, три революции и три войны, включая гражданскую; подполье, тюрьмы, ссылки и смерти тысяч и тысяч товарищей. И путь – от «кучки над обрывом» до создания иной цивилизации, уж коли нравится «цивилизационный подход». Между нашими двумя чуть меньше лет мирного развития, печальные итоги и ваше предложение поручить студентам написать теорию … поиска «аристократов духа». Нет, тов. председатель, это не опять моя издевка. Это ваша издевательская логика.

Иначе не объяснить постановку задачи, завершающей сюжет о рабочем классе. «Предлагаю, – подчеркивает Никитин, – внедрить в КПРФ системный подход к взаимодействию с научным сообществом и привлечь его к выработке современной теории партии. Нужно найти человека, способного вести эту работу, … распределить научный партийный заказ между центром и регионами, а также в виде диссертационных исследований в среде ученых, аспирантов, а также дипломных работ студентов. КПРФ сможет не только укреплять свою научную базу, но и формировать пролетарскую смыслократию и ее новый язык (!?), способный вернуть людям здравый смысл. Не сумеем освоить передовую науку – будем вечно вчерашними, чего и добиваются наши противники».

Вы что, тов. Никитин, всерьез думаете, что из парочки монографий, нескольких диссертаций и дюжины дипломных работ можно слепить «современную теорию партии»? Если, по-вашему, смыслократия – это новый класс, то его можно сформировать на базе сей малой библиотеки? А ну как в числе диссертантов окажутся те, кому власть уже «вбросила в сознание свои разработки»? Да пополам с ортодоксами? Пощадите, тов. Никитин! Лекарства нынче дороги!

И проследите свою логику. Вот три фразы, идущие последовательно: 1. «В Программе партии должны быть даны научные ответы на фундаментальные вызовы времени. Сейчас их отсутствием пользуются наши противники…» 2. «Коммунисты, чтобы победить, должны опережать власть в познании эпохи». 3. «У нас для этого есть большие возможности. У руля партии стоят высокообразованные люди». Следом идет перечисление славной бессменной когорты, «делать жизнь с кого» «аристократам духа»: доктор наук Г. Зюганов, доктор наук И. Мельников, доктор и академик В.И. Кашин, член-корреспондент Б.С. Кашин, а также кандидат исторических наук с «большими потенциальными возможностями» Д. Новиков.

Вы понимаете, тов. председатель, что вы о них сказали? Это их вы предлагает заменить аспирантами. Это они профукали социальное время партии, коль у нас нет «научных ответов на вызовы времени», коль диплом студента надо почитать за передовую науку. Правильно, конечно, сказали, жаль, что невольно. А помните Х съезд, где И.Мельников утверждал, что «речь не может идти о кардинальном пересмотре существующей Программы», потому что она «в целом дает верную оценку положения в стране и в мире, указывает пути выведения страны из кризиса, пути продвижения к социализму». Кто прав, тов. Никитин, кто из вас «опередил власть в познании эпохи»? Если вы, и если вы всерьез озабочены теоретическим застоем в партии, то ваши слова из первой фразы рассматривайте как мое формальное заявление в ЦКРК. И принимайте эффективные меры по защите партии… от поименованных вами «скрытых сторонников противников КПРФ».

Размышляя о личности человека, «способного распределить научный партийный заказ», невольно думаю о вас, партайгеноссе. Масштабом мысли вы не только наравне, а в чем-то даже впереди означенных. Например, никому из них не приходило в голову поручить создание теории партии аспирантам и студентам. Никого не осеняла задача такой наукой вооружить новый класс – пролетарскую смыслократию. Никто не дотумкал до гениально простого – «сформировать ее новый язык». Браво, Никитин! Что там недальновидный Сталин с его трепетным отношением к вопросам языкознания и даже буквам кириллицы. Замшелый классовый подход. Раз любой урка «по фене ботает», потому что, как трактуют философские словари, в «языке объективизируется самосознание личности», потому что язык «является специфически социальным средством хранения и передачи информации, а также управления человеческим поведением», то не должно целый новый класс оставить безъязычным. Даже классики марксизма это подтвердят. Например, есть у них мысль, что «…подобно сознанию, язык возникает лишь из потребности, из настоятельной необходимости общения с другими людьми» ^[11]. Тут цитата сильно подсокращена, но если быть «не догматиком» и натужить мысль, вполне можно сделать вывод, что в эпоху борьбы разума и капитала, коль есть потребность в «аристократах духа», то говорить они должны «по-смыслократски». Общался же русский дворянский бомонд на французском, чтобы отделить себя от «черного» люда. К примеру, так. Говоришь «развитие марксизма» – имеешь в виду эксгумацию Бем-Баверка; говоришь «информационный пролетариат» – подразумеваешь не тех, кто «производит и увеличивает «капитал» и выбрасывается на улицу, как только становится излишними для потребностей возрастания стоимости «господина капитала» ^[12], а тех, кто «нацелен на спасение земной цивилизации» и обучен «способности понимать суть происходящего» с помощью дипломных работ студентов. Правда, есть подозрение, что ваш «смыслократский» уже не понятен народу. Отсюда и 20%.

Постановкой «лингвистической задачи» кончается и сюжет о рабочем классе, и раздел об опасности теоретического застоя в КПРФ. Похоже, что председатель ЦКРК предлагает бороться с догматиками чистого марксизма пока языковыми средствами, что утешает. Наверное, исследуя партию с помощью религиозно-мифологического сознания, он сделал конструктивный вывод из печального сюжета о строителях вавилонской башни. Тем бог смешал языки, чтоб не лезли на небо, в его дела. Здесь язык смыслократии предлагается, чтобы чистые ортодоксы не мешали «более эффективно использовать интеллектуальный потенциал партии и его сторонников». Их «старообрядческий» говор сделает их чужаками. Изящное и бескровное решение, чтобы «выстоять и победить».

«Цивилизующее значение России в истории развития человечества …поставлено на таком незыблемом основании, что самое щекотливое самолюбие должно успокоиться и сказать себе, что далее этого идти невозможно», – говорил Щедрин о заслугах ташкентцев ему современных. Их наследники достойно продолжают дело. Хотя прежние опирались больше на божью волю, а нынешние – на волю …Ленина, действуют они заедино. «Ленин, создавая партию, ее идеологию и социальный проект, раньше других российских марксистов осознал правильность византийско-русской теории о том, что социальные проекты, внедряемые в стране, должны соответствовать типу общества, исторически в ней сложившегося и его миропониманию», – уверяет Никитин. Наглость – вещь, конечно, прелюбопытная, но не может служить объяснению всех жизненных фактов. Факт в том, что в двух справочных словах к полному собранию сочинений Ленина, не оказалось самого слова Византия. Ни в предметном указателе, ни в указателе имен, ни в указателе географических названий. О чем говорит этот факт в жизни Ленина? ясно. А в жизни КПРФ? Не о том ли, что невежество главы службы идеологической безопасности партии представляет для нее опасность?

«Ленин выбрал государственный строй советского типа… теоретически осмысленный еще в русском проекте великих учителей славян Кирилла и Мефодия (IX век)», – продолжает мысль наш ташкентец. И присовокупляет: «Ленин не пошел по пути, начертанному основоположниками марксизма в «Манифесте коммунистической партии», где сказано, что первым шагом рабочей революции является завоевание демократии». Он отказался от нее, так как «демократия – это диктатура буржуазии», а «Советская власть – это власть лучших». Потому что наши русские предки «рассматривали общество как единую семью, живущую по общему нравственному закону – по совести, в единомыслии и согласии, взаимодействии и содружестве, Они строили соборное государство, главным условием существования которого было единство слова и дела. Целью их жизни был не материальный успех, а совершенство общественных отношений – лад в семье, обществе и богатство души».