Эпатажная имитация марксистско-ленинской теории
и методологии российским зюдекумом [1]

Горбачевско-яковлевская система
оболванивания на службе зюгановщины

В.А. Сапрыкин

Часть 1. Часть 2. Часть 3.

Часть 4. Часть 5. Часть 6.

Примечания 1. Примечания 2

«… Побольше недоверия к парадным выступлениям, побольше мужества глядеть прямо в лицо серьезным политическим реальностям!»

В.И. Ленин. Вопрос об объединении интернационалистов.
Полн. собр. соч. Т. 26. С. 191.

«Болтать о диалектике и марксизме и не уметь соединить необходимое (если оно на время необходимо) подчинение большинству с революционной работой при всяких условиях есть издевательство над рабочими, насмешка над социализмом».

В.И. Ленин. Русские Зюдекумы.
Полн. собр. соч. Т. 26. С. 123.

I. «Смотрите, кто к нам пришёл»…

Нынешний предводитель правого оппортунизма, национал-шовинизма и клерикального «социализма» г-н Зюганов со товарищи готовятся с помпой отпраздновать 20-летие своего восшествия на руководящие посты в КПРФ, успешной «приватизации» остатков КПСС, разгромленной горбачевистами в союзе с ельцинистами. К этой дате должен быть приурочен и очередной съезд как знаковое и торжественное мероприятие. (Зюгановцы любят всё оформлять в праздничные одежды: таким они представили общественному мнению XIII съезд, на котором была принята новая редакция Программы). Но столкнувшись с резкой критикой последних месяцев, они решили прикрыться «фиговым листком»: дескать, мы проводим съезд не 13–14 февраля – точно в день юбилея, а 23–24 того же месяца. То будет, по их уверению, не празднично-юбилейное, а сугубо деловое мероприятие.

Между тем праздновать, а значит и публично рапортовать об успехах своей деятельности, зюгановцы начали уже в настоящее время – в октябре 2012 года. Начало предпраздничной, подготовительной кампании положил XIV пленум ЦК КПРФ, состоявшийся 27 октября с.г. в Подмосковье. Именно ему и был адресован явно претенциозный, а по общей тональности и конкретным формулировкам – эпатажный, доклад Г. Зюганова в письменном виде «Актуальные вопросы совершенствования идейно-теоретической работы партии». За 16 дней до пленума, 11 октября, текст был опубликован в газете «Правда» почти на четырёх полосах. («Правда», № 111 (29885), с. 1–4). Многое в этом факте обращает на себя внимание:

а) предварительная публикация огромного по объёму, путанного и намеренно эпатирующего по содержанию сочинения;

б) тавтологичность, бесконечные смыслоускользающие рефрены, говорящие о явных и потаённых намерениях автора сказать нечто такое, во что бы в очередной раз обязательно поверили и коммунисты, и все читатели – потенциальный электорат КПРФ;

в) крайняя эклектичность, откровенная декларативность и даже демагогичность, свидетельствующие, с одной стороны, об отсутствии какой-либо деловой, конструктивной программы на заявленном направлении, а с другой – о невысоком профессионализме нынешних «писарчуков», не сумевших до конца замаскировать «фигуру» грубой имитации марксизма-ленинизма. Уж слишком явно «торчат уши» «насмешки» над великим учением, над рабочим классом и классовой борьбой, над социализмом, материализмом, атеизмом и многим другим (В.И. Ленин). Вообще над тем, чего ждут эксплуатируемые народы России от тех, кто претендует на ответственное и многозначащее звание «коммунист», «коммунистическая партия».

Среди демонстративного нагромождения благонамеренных слов, фраз и целых разделов по глазам читающего строки доклада бьёт заявление Зюганова: «Методологической основой идейно-теоретической и практической деятельности КПРФ всегда (!!!) была и есть теория марксизма-ленинизма» («Правда», с. 2).

Всё умиляет почти до слёз в этой фразе, но особенно словечко «всегда». Чтобы по достоинству оценить такое признание, нужно хотя бы кратко бросить ретроспективный взгляд на прошедшее 20-летие, в том числе на историю появления ещё одного защитника и теоретика марксизма-ленинизма. Мы помним: один уже был – «мистер» Горбачёв, который звал к восстановлению «ленинской концепции социализма», к «социализму с демократическим лицом». Откуда же возник ещё один борец за чистоту марксистско-ленинской теории и методологии? Приходится вспоминать, что в начале 90-х годов под видом «гласности», «плюрализма» и «возвращения к аутентичному ленинизму» в обществе вовсю господствовала атмосфера вульгарного субъективизма, разнузданного волюнтаризма и воинствующего анархизма. А контрреволюционный анархизм, посеянный кликой Горбачёва и К^о, националистами и шовинистами, подпольными миллионерами, диссиденствующими антисоветчиками и всей «пятой колонной», доведший до разгрома КПСС, преступного Беловежского «закрытия» СССР и, наконец, – кровавого расстрела Верховного Совета РСФСР, есть «вывороченный наизнанку буржуазный индивидуализм». «Индивидуализм, – писал В.И. Ленин в 1901 году, – основа всего мировоззрения анархизма» [2]. Спустя 100 лет после этих слов антисоветская, антикоммунистическая вакханалия с небывалой остротой обнажила реакционную разрушительную силу мелкобуржуазной стихии, ловко направляемой из центра контрреволюции. Призыв горбачевистов «Вы бейте их снизу, а мы – сверху!» воплощался в бесчисленные митинги и демонстрации, на которых гремел анархистский клич «Долой!»: «Долой КПСС! Долой советское государство! Долой Конституцию! Долой крупное социалистическое производство, да здравствуют кооперативы и частная собственность! Долой колхозы и совхозы – нас накормят фермеры! Долой тоталитарную культуру и идеологию – пусть господствует плюрализм! Никаких доктрин, теорий, революционных учений! Здравый смысл – вот наша идеология!».

В созданной контрреволюционной атмосфере анархистского мировосприятия, индивидуалистической мелкобуржуазной вседозволенности, а также социальной растерянности мещанина и обывателя, психологического отчаяния части интеллигенции, выбитой из колеи привычной жизни, на авансцену политического театра выныривали самые экзотические персонажи, в том числе из криминального мира и с явными психическими отклонениями. Но в первую очередь антисоветская, антикоммунистическая митинговщина открывала дорогу субъектам ловким, предприимчивым, не отягощенным атрибутами чести, совести, достоинства. Запрет КПСС и окончательный разгром СССР создавал для этой публики реальные возможности хапнуть от общенародного достояния и обрести богатство, сделать карьеру, сломать «серую советскую жизнь, оттянуться по полной» и т.д. и т.п. То погромное, контрреволюционное время получило устойчивое название-определение «Лихие девяностые…»

Именно в начале этих лихих лет получает свое новое продолжение политическая карьера рядового орловского партаппаратчика КПСС Г. Зюганова. Знающие его много лет коммунисты выделяют в нём одну, ведущую и пламенную, страсть: сделать во чтобы то ни стало успешную, «руководящую», карьеру. Карьеризм, гипертрофированное честолюбие, а вместе с этим невероятная подозрительность и мстительность – отличительные, сущностные черты этого человека. Они в полной мере проявятся, когда он в обстановке политической вакханалии станет во главе КПРФ, и отразятся на всех сторонах её деятельности. «Ускорение и замедление, – писал К. Маркс, – в сильной степени зависят от… «случайностей», среди которых фигурирует также и такой «случай», как характер людей, стоящих вначале во главе движения» [3].

После запрета КПСС указами Ельцина от 23 августа 1991 года Зюганов срочно ищет свое место под солнцем мелькает там и сям, но стороной обходит возникшие компартии. Подвизается в общественно-политическом движении «Духовное наследие» (руководитель А. Подберёзкин), в Координационном совете Народно-патриотических сил, Фронте национального спасения, принимает участие в первом съезде правого крыла Российского национального собрания (созвал А. Стерлигов), устанавливает контакты с церковниками. «Размышления о путях русской духовности естественно привели меня в начале 90-х годов в Александро-Невскую лавру», – сообщает он в книге под названием «Верность» [4]. В Конституционном суде «по делу КПСС» появляется эпизодически для дачи показаний и тут же исчезает. При этом показания, которые даёт Зюганов суду, более чем сомнительны: «Я, конечно, не могу утверждать, что партия ни в чём не виновата. Это далеко не так». Надежда Халиловна Гарифуллина, коммунист-ленинец, талантливый советский журналист-аналитик, очень точно оценила подобные «свидетельства» Зюганова в процессе судилища над КПСС и Советской властью: «Это речь не защитника, а обвинителя партии» [5].

И вот такой «защитник» нежданно-негаданно на Втором Чрезвычайном (объединительно-восстановительном) съезде Компартии Российской Федерации в феврале 1993 года оказался избранным на пост председателя ЦК КПРФ. Что означал сей политический факт в тот момент для съезда, но ещё больше для партии во все годы «правления» Зюганова? Было ли необходимым и справедливым принятое съездом решение, иначе говоря, по достоинству ли личных качеств и по заслугам ли делегаты поставили его у руля партии в тяжелейший и ответственнейший период её бытия? Всё ли учли, обсудили и оценили? Или то была «классическая» случайность, обусловленная стечением многих обстоятельств – объективных и субъективных, открытых (явных) и скрытых (неявных)? Для присутствовавших тогда в здании пансионата на Клязьме (в нём проходил съезд КПРФ), и сегодня, спустя 20 лет, оставшихся в живых делегатов съезда ясно: то была, с одной стороны, очевидная случайность (сумма случайностей!), а с другой – как её воплощение – явная, вопиющая несправедливость – с точки зрения ленинских требований идейности, коммунистической преданности, деловитости, нравственной чистоплотности, самоотверженности и беззаветности в служении делу рабочего класса, всего трудового народа. Ни одним из этих качеств Зюганов никогда не обладал в полной мере, а за годы реставрации капитализма и своего пребывания в буржуазной Думе растерял и их зачатки.

«Игра случая» в полной мере проявилась в ходе Чрезвычайного съезда. Во-первых, в зале была явно нервозная, периодически переходящая в митинговые страсти обстановка. А. Денисов (ленинградский профессор, бывший народный депутат СССР) написал о своих впечатлениях от съезда: «В зале, заполненном людьми среднего и пожилого возраста, царила атмосфера нетерпимости и вражды всех со всеми, или, как выразился один из ораторов, «вёлся огонь по своим» (Цит. по: «Левая газета», март 1993 г., № 6). Во-вторых, многие делегаты не смогли выразить своё отношение к документам съезда и составу ЦИК. «Мы ехали на II съезд КП РСФСР, но неожиданно оказались сначала на Клязьме на съезде несуществующей партии КПРФ, – писал народный депутат России Д. Степанов, активно боровшийся на заседаниях Конституционного суда. – При спешном конституировании съезда возражавшим делегатам слова вообще не дали. Впрочем, к этому мы скоро привыкли и не особенно возмущались, когда при рассмотрении поправок к Программному заявлению и Уставу обещалось обсудить сначала предложения редакционной комиссии, а затем предложения регионов, но до мнений с мест президиум не доходил… Ещё более горький осадок остался после выборов состава ЦИК… Грустно это, и обидно за рядовых коммунистов, которых сначала предают, а потом одурачивают» (Цит. по: «Народная правда», февраль 1993 г., № 7). В-третьих, выступавший с основным докладом и баллотировавшийся на пост председателя партии В. Купцов снял свою кандидатуру, освободив дорогу Г. Зюганову. Обвинённый в горбачёвщине, Купцов отступил и тем самым определил весь дальнейший путь зюгановщины. Валентин Александрович всегда знал подлинную цену новоиспечённому «вождю», но никогда не вставал на решительную борьбу с «российским Зюдекумом», проявлял соглашательство и откровенную трусость, что явно вызывало сомнения в политической зрелости бывшего первого секретаря обкома и секретаря ЦК КПСС. Впрочем, не лучше поступали и другие заместители правооппортунистического «вождя», секретари и (увы!) многие члены Центрального Комитета КПРФ. Отсюда феномен зюгановщины, с одной стороны, есть явление, безусловно, персонифицированное, с другой – явно клановое, взращённое в обстановке идейной и политической беспринципности, соглашательства и двурушничества. В-четвертых, это двурушничество уже проявилось на самом Чрезвычайном съезде и сразу после него. Многие делегаты, почувствовав некоммунистичность проекта «Программного заявления», требовали доработать документ. После ожесточённых споров «Заявление» было принято, но впоследствии был опубликован совсем другой текст «Программного заявления». Делегат съезда, доктор юридических наук Б. Курашвили потребовал через печать «смены всех причастных к фальсификации руководителей ЦИКа и опубликования подлинного Программного заявления». «Иначе, – писал он, – новый маразм партии, попавшей в руки благонамеренного горбачёвского охвостья. Не успев возродиться, партия станет вырождаться» (Цит. по: Б. Курашвили. Куда идёт Россия. М.,1993 г.).

Итак, в чьи же руки попала КПРФ 20 лет тому назад? Кто пришёл к коммунистам в качестве их нового руководителя, как бы взвалив на себя тяжкую ношу делать работу и одновременно быть воплощением коммунистической идейности и нравственности, образцом единства слова и дела? Обладает ли он в такой степени марксистско-ленинским мировоззрением и убеждениями, «к которым разум приковывает нашу совесть – это узы, из которых нельзя вырваться, не разорвав своего сердца» (К. Маркс)? Лучше самого Геннадия Андреевича вряд ли кто ответит на эти вопросы. Ответы мы находим в многочисленных сочинениях (статьях, интервью, брошюрах, монографиях под которыми стоит его фамилия и повествование в которых ведётся от первого лица. Вот эти ответы, имеющие характер документа:

·   «Вступил в партию, веря, что коммунистическая идея, которой более двух тысяч лет, наиболее глубоко выражает нужды и чаяния народа» [6]. «Я вступил в партию, – говорит он в другом тексте, – совершенно осознанно. В более зрелом возрасте я прочитал Библию, Коран и вдруг открыл для себя истину, что этика социалистическая и этика христианская, религиозная совпадают. … А ещё я говорю о том, что Иисус Христос – это первый коммунист» [7];

·   «Я был лично знаком с митрополитом Иоанном, которого считал духовным лидером оппозиции, духовным отцом современного русского патриотизма. И многому научился у этого мудрого человека» [8];

·   «Среди религиозных мыслителей наибольшее влияние оказали на меня Иван Ильин и петербургский мыслитель Иоанн (Снычёв), с которым я неоднократно встречался и которого искренне, глубоко уважал» [9]. «Я не раз обращался к философскому наследию И.А. Ильина, внёсшего свой весьма ощутимый вклад в разработку идеологии российского государственного патриотизма» [10].

Подобные откровения Зюганова можно приводить до бесконечности. Они ярко и доказательно раскрывают мировоззренческую парадигму этого человека, принципы и саму направленность миропонимания и мироощущения лидера нынешней КПРФ. «Относительно зюгановского мышления можно извлечь следующие выводы, – пишут Дж.Б. Урбан и В.Д. Соловей в книге «Коммунисты России на распутье» (перевод с английского). – Его интеллектуальные новации, исторические обоснования и внутреннее содержание – более чем сомнительны. В большой мере это компиляции фрагментов различных теорий и авторов, часто содержащих противоположные взгляды. По языку и стилю это скорее причудливая смесь славянской терминологии, заимствованной у русских мыслителей XIX века, и западных представлений из современной социальной и политической наук. … Перед нами не академический анализ, пусть и слабый, а идеологический, политический и пропагандистский миф, состряпанный в квазинаучной форме» [11].

Авторитетные авторы дают точную и справедливую оценку «интеллектуальным новациям» зюгановских опусов. Но они упустили ещё одну особенность его квазинаучных публикаций: они насквозь антикоммунистичны и дышат откровенной враждой к марксизму-ленинизму как к теории, методологии и практике революционного преобразования общества. И тут всё понятно: каковы учителя – таков и ученик. Он учится не у Чернышевского и Герцена, Белинского и Добролюбова – всех русских революционных демократов, а у Вл. Соловьёва, Флоренского, С. Булгакова, Иоанна Кронштадского, Иоанна Петербургского (Снычёва), Алексия II, наконец у И. Ильина. Ильин, ярый антисоветчик и антикоммунист, высланный в своё время за границу, особенно близок Зюганову идеями «государственного патриотизма», «рангового отбора» и др. Он его называет «знаменитым», «крупнейшим», «одним из выдающихся умов ХХ столетия», которому были «нанесены незаслуженные обиды» [12].

Вот некоторые из теоретико-политических постулатов Ильина, которым он следовал всю свою жизнь и которые изучал Зюганов:

·   «Любовью, волею, словом и делом я связан с Добровольческою армиею с ноября 1917 г. Так будет и впредь. Я всегда сделаю для неё всё, что в моих силах; её враги будут моими врагами и её друзья будут моими друзьями»;

·   «Мы должны доказательно вскрывать перед мировым общественным мнением происходящее в Советии: антинациональную, губительную для России политику коммунистов, нерусскость советского империализма»;

·   «Нет никакого сомнения в том, что двадцатый век выдвинул, мобилизовал и сплотил новый «сорт» людей, именуемых «коммунистами»… Что надо делать в будущем, чтобы люди такого сорта… совсем не возникали: убивать! … Смертная казнь для злодея здесь допущена как необходимость» [13];

·   «Нравственные и умственные мерила» коммунистов «очень невелики, начиная с Ленина»; это – «полулюди, опустившиеся на низшую ступень первобытного всесмешения»;

·   «Фашизм был прав, поскольку исходил из здорового национально-патриотического чувства… То, что совершается» им «есть великое переселение… Удаляется всё, причастное к марксизму, социал-демократии и коммунизму, удаляются все интернационалисты и большевизаны; удаляется множество евреев…» [14] (выделено мною – В.С.);

·   «Что сделал Гитлер? Он остановил процесс большевизации в Германии и оказал этим величайшую услугу всей Европе». «Новый дух» национал-социализма имеет… положительные определения: патриотизм, вера в самобытность германского народа … социальная справедливость и внеклассовое, братски-всенародное единение» [15].

Примечательный во всех отношениях факт нашей контрреволюционной действительности: прах антисоветчика И. Ильина, умершего в 1954 г. в Цюрихе, нынешним режимом перевезён в Россию и захоронен на церковном кладбище Донского монастыря в Москве. Теперь он покоится рядом с могилами самых активных борцов с Советской властью – генералов Деникина и Каппеля. Так бывшие коммунисты-перевёртыши, продолжающие подлое дело Горбачёва–Ельцина, «физически» вернули реакционнейшего борца с коммунизмом России. Однако даже генерал Деникин (как, впрочем, Н.А. Бердяев и некоторые другие белоэмигранты) в годы Великой Отечественной войны отказался идти на сотрудничество с нацистами, морально, духовно он был на стороне Красной Армии. А Ильин уже после Нюрнбергского процесса, осудившего чудовищные преступления фашистов, смел говорить о их «правоте». Настолько люто, до самозабвения своего философского сознания, ненавидел он коммунистов и Советскую власть, рождённую русским народом. Нынешний же председатель ЦК КПРФ Зюганов числит Ильина среди своих учителей и преклоняется перед фашиствующим антикоммунистом, заимствует его идеи. «Предложенные Ильиным три доминаты исследовательского метода… – могут вполне рассматриваться как несущие конструкции при разработке идеологии государственного патриотизма и в современной России» [16]. Вот откуда берёт свои истоки зюгановская идеология госпатриотизма, служащая сохранению и укреплению власти криминальной буржуазии, углублению процесса реставрации капитализма в России.

Зная не витринный, не показушный, а подлинный, часто потаённый и скрытный, жизненный путь г-на Зюганова, его мировоззренческое кредо и ценностно-смысловые ориентации, легко понять и генезис некоммунистичности псевдокоммунистического «вождя», почему 20 лет он открыто или скрыто клеймит большевизм, материализм, атеизм, в конечном счёте – марксизм-ленинизм, почему предаёт интересы коммунистов и идёт на сотрудничество с контрреволюционным режимом. При чтении его опусов порой складывается впечатление, что это пишет не Геннадий Андреевич Зюганов, а Иван Александрович Ильин из могилы на Донском кладбище. Увы, в этом утверждении нет ни доли иронии и ни грана гиперболизации. Об этом говорят конкретные постулаты из опубликованных учеником Ильина опусов. А то, что написано пером, уже не вырубишь топором. 20 лет Зюганов утверждает, что:

·   «историческая эпоха, начало которой положил Великий Октябрь, закончилась» [17]. Это чудовищное по своему смыслу заявление, во-первых, элементарно безграмотно, невежественно. Исторические эпохи, с точки зрения марксизма-ленинизма, это сравнительно длительные и качественно своеобразные периоды истории (эпоха феодализма, капитализма и т.д.) После Октябрьской революции прошло всего 95 лет, и эпоха всемирного социализма только начинается, она вся – впереди. К тому же «в каждой эпохе бывают и будут отдельные, частичные движения то вперёд, то назад, бывают и будут различные уклонения от среднего типа и от среднего темпа движений» [18]. «Уклонения» в форме реставрации прежнего уклада всегда носят временный характер – они относительны; социальный прогресс постоянен, он будет рождать всё новые и новые формы общественного мироустройства. Утверждая обратное, во-вторых, Зюганов идейно разоружает и деморализует ряды коммунистов и всех трудящихся. Он льёт воду на мельницу либеральных утверждений «о конце истории, завершении эволюции человечества и универсализации западной либеральной (буржуазной – В.С.) модели как окончательной формы правления» (Ф. Фукуяма);

·   он не устаёт твердить, что «Россия исчерпала свой лимит на революции» (источников тьма!);

·   он многие годы обличает большевизм и большевиков, окарикатуривает и демонизирует их. «Своевременное смещение идеологии Коммунистической партии Российской Федерации в область государственного патриотизма не позволило сделать из нашей партии пугало «экстремистов-большевиков» [19]. При этом Зюганов, конечно же, отдаёт себе отчёт в том, что он тем самым клеймит ленинизм. Он очень гордится тем, что отстаивает имя и дела И.В. Сталина. Но: «Большевизм и ленинизм – едино суть. Это два наименования одного и того же предмета», – говорил И.В. Сталин [20]. Это определение должен, наверное, помнить Зюганов, тем не менее он приписал большевику Ленину «революционный псевдорадикализм» [21], от которого тот, по его словам, позднее отказался;

·   он наводит тень на плетень, когда объясняет природу диктатуры пролетариата: «Мятежи и бунты происходили как раз тогда, когда пытались установить классовую диктатуру, безразлично какую (!!!) – боярскую, дворянскую или пролетарскую» [22];

·   он постоянно гнобит КПСС, словно не оттуда вышел и не обязан ей своей карьерой: «В результате непрерывного механического давления (???) КПСС на социум народ «устал» [23]. (Народ устал не от КПСС как таковой, а от двурушников и предателей типа Горбачёва, Ельцина, Яковлева, а теперь вот и от Зюганова. Когда к власти пришли контрреволюционные реставраторы капитализма, во многих, многих городах и сёлах люди говорили с горечью: «Коммунисты, мы вас критиковали, чтобы вы навели порядок в стране, а что сделали вы: отдали власть проходимцам…»);

·   он формирует враждебное отношение к Советскому государству, его истории и культуре: «Мы теперь слишком хорошо знаем, сколь тяжким может быть иго (!!!) бездуховной государственности (!!!), слишком хорошо чувствуем, какую страшную нравственную цену приходится платить за утерю идеалов (???), способных придать нашему соборному, национальному бытию священный, вечный и непреходящий смысл…» [24]. Педагог по образованию, Зюганов в негативном свете представляет советское образование, высокомерно относится к специалистам, подготовленным советской высшей школой: «Опыт элитарного образования в СССР дал скорее негативный, чем позитивный результат. Специалисты выходили не выше среднего уровня», был «дух кастовой замкнутости»… [25] На это можно ответить лишь тремя словами: клевета – подлая и грязная!

·   одновременно он в превратном виде представляет уничтожение СССР и обеляет контрреволюцию: «Держава распалась потому, что были преданы забвению многовековые корни глубинных основ государственного, культурного, религиозного – всенародного – единства» [26]; «… Именно бездумное богоборчество стало одной из причин развала СССР и всех наших нынешних бед» [27];

·   прямо или косвенно он клеймит марксистско-ленинскую теорию и идеологию: «Бытовавшая у нас вульгарная социология (т.е. марксизм-ленинизм – В.С.) почти отучила осмысливать действительность в категориях общенациональных интересов» [28]; «В принципиально новой исторической обстановке многие (!!!) идеи пролетарского социализма, разработанные Марксом, Энгельсом, их последователями (читай – В.И. Лениным – В.С.), в значительной степени утратили свою притягательность (!!!) для многих наших современников» [29];

·   вот уже 20 лет, начиная с 1993 года, Зюганов последовательно и настойчиво насаждает в КПРФ религиозную идеологию, является открытым и агрессивным богостроителем, проводником идеализма и фидеизма. Он доказывает, что «любая (!!!) политическая или общественная система обретает устойчивость, прочность, волю к жизни и способность к развитию, к борьбе за своё существование лишь тогда, когда она осмыслена и воодушевлена великой духовной Идеей, благородным «небесным» Идеалом» [30], то есть верой в Бога. И «сегодня, – утверждает сей богостроитель, – впервые за три десятилетия (!!!) мы имеем реальный шанс восстановить симфоническое единство наших духовных и государственных традиций». Все они «нашли отражение в знаменитой формуле «Православие, Самодержавие, Народность»… [31]. «Мы должны, наконец, понять, – учит он всех «непонятливых», – демократия в России – это всерьёз и надолго. …Слава Богу, ибо только с помощью демократических механизмов сегодня можно практически достигнуть того общественного, соборного согласия по важнейшим вопросам нашего бытия…» [32].

Вот таков подлинный, а не выдуманный идейный и политический облик человека, волею случайностей возведённый на капитанский мостик корабля под названием «КПРФ». Что же он сможет в качестве своих заслуг и достижений представить XV съезду КПРФ в феврале 2013 года? Если «прямо» посмотреть «в лицо серьёзным политическим реальностям» (Ленин), то таких «достижений» будет только два:

1) окончательное утверждение оппортунизма и буржуазного социал-реформизма в широких рядах КПРФ, превращение её в силу, противостоящую объединению всех коммунистов России на марксистско-ленинской платформе. Тут Зюганов достойно продолжил дело Горбачёва по уничтожению коммунистической партии как авангарда рабочего класса и всех трудящихся. Иначе говоря, он будет работать в общей упряжкереставраторов капитализма в России;

2) рождение мифа о величии самого Зюганова, с которым не может сравниться ни один отечественный мыслитель, как в прошлом, так и в настоящем. Суесловие и поток похвальбы самого г-на Зюганова и его окружения не знает границ. «Его сторонники должны верить ему, как Богу (!!!), отвечать полной преданностью и смело идти за ним в «даль светлую», – пишут биографы нынешнего российского «Зюдекума». «В России было много ярких имён и лидеров (начиная с протопопа Аввакума, Стеньки Разина, были Пётр Великий, Екатерина II, Ленин, Жуков) – одни действовали во имя государства, другие – вопреки государству и политической системе». Но «только один российский политик на современном этапе отвечает… требованиям обоих типов российского лидерства» [33]. История политической мифологии знает немало случаев самой дикой мистификации, но эта, пожалуй, превзошла всё, что может родить человеческая фантазия. Тут требуется обращение уже не к политологии и истории, а к литературе, тем образам, которые она создала талантом и трудом великих писателей. И не надо удивляться тому, что память извлекает из своих глубин Хлестакова и хлестаковщину как вечное нарицательное обозначение повторяющихся ситуаций и действующих в них лиц. Сегодня в контрреволюционной России вся общественная «площадка» наполнена фантасмагорией гоголевского «Ревизора», а рожи и хари кривляющихся хлестаковых торчат изо всех углов растоптанной страны.