Восточная Германия: История одной аннексии (3)

Пьер Римбер, Рейчел Кнэбель

Часть 1. Часть 2. Часть 3

Воры, шарлатаны и жулики из преступных группировок быстро поняли принцип работы попечительского ведомства, которое распределяло общественные деньги между всеми теми, кто высказывал намерение купить один из его активов. Поскольку оно не проверяло юридическое состояние счетов и клиентскую базу, участились скандалы: махинации с капиталовложениями в рамках продажи завода «Leuna» французской нефтяной компании «Elf-Aquitaine» в 1991 г., коррупция руководства, обнаруженная в 1993 г. в городе Галле, обналичивание сотен миллионов марок, выданных западногерманской компании «Bremer Vulkan» на восстановление судостроительных заводов в Ростоке и Висмаре, что привело впоследствии к увольнению 15 000 человек. Хищения достигли таких масштабов, что появился даже особый термин: «объединительная преступность» («Vereinigungskriminalität»). В 1998 г. парламентская комиссия оценила их размеры на сумму от 3 до 6 миллиардов марок[1], к которым попытались прибавить и огромные вознаграждения ликвидаторов (44 000 марок премия за приватизацию, 88 000 в случае перевыполнения задачи), а также щедрые выплаты консультантам: за четыре года деятельности сторонние эксперты «Treuhand» поглотили 1,3 млрд. марок, из которых 460 млн. было получено только за 1992 г.[2]

«То, что мы теряем сегодня, ещё аукнется нам в течение двадцати, тридцати лет», – говорил в июле 1990 г. директор ведомства. В маленьком городе Гросдубрау в Саксонии хорошо помнят о ликвидации керамического завода, рекомендованной аудиторским советом KPMG, несмотря на наличие солидных покупателей. На региональных выборах 1 сентября 2019 г. более 45% населения проголосовали за АдГ. Министр Саксонии от социал-демократов по вопросам равноправия и интеграции Петра Кёппинг видит между этими фактами связь (см. статью «Un mur peut en cacher un autre»). «Нужно признать перед людьми на местах, чем на самом деле занималось «Treuhand», – считает она, добавляя утверждение о необходимости создания «комиссии по установлению правды».

Ликвидационная компаний

ГДР присоединила к ФРГ не только институты и экономику, но также издательства, кинопрокат, телеканалы и радиостанции. Названия улиц и общественных зданий исчезли через несколько лет[3]. Газеты и журналы, вчера подчиненные власти ГДР, были приватизированы в пользу западных издателей. Западногерманский режим также разрушает систему профессионального обучения, право на свободную культуру, детские сады и ясли. Уволенные в первую очередь женщины, чья активность была до тех пор самой высокой в мире, всеми силами пытались избежать "святой троицы" немецкого семейного ордена "Дети, кухня, церковь".

Для увеличения шансов найти работу, многие из них были стерилизованы. В то время как в 1989 году в больничном центре Магдебурга было проведено 8 стерилизаций, в 1991 году их число возросло до 1200, – отмечают Фриц Вильмар и Гислен Гиттард. Отражая состояние социальной инфраструктуры и связь с будущим, уровень рождаемости на Востоке упал:если в1987 г. на 1000 жителей рождалось 14 детей, то в 1993 г. – эта цифра составила... 5 детей[4].

Безработица, которая, по мнению социолога Пола Уиндольфа, временно или постоянно затрагивала 80% работающего населения в течение пяти лет после падения Берлинской стены[5], вызвала волну трудовой эмиграции. В период с 1991 по 2017 год на Запад уехало 3,7 миллиона человек, что составляет почти четверть населения Восточной Германии. Однако 2,45 миллиона человек вернулись[6]. Результатом стал глубокий социально-демографический дисбаланс: молодые выпускники отправляются в изгнание гораздо чаще, чем люди среднего возраста, а две трети тех, кто не вернулся, были женщины. По словам Райнера Клингхольца, директора Берлинского института народонаселения и развития, «это был самый экстремальный случай бегства женщин в Европе» (The New York Times, 5 ноября 2018 года).

При этом батальоны западных руководителей заняли руководящие должности во всех сферах, особенно в администрации, где государственные служащие получали за свое увольнени компенсацию, иронически называемую «бонусом за кустарник» (Der Spiegel, 4 сентября 1995 г.). Германия ликвидировала социальный слой интеллектуалов. В период с 1989 по 1992 год число сотрудников, занятых полный рабочий день в области научных исследований, высшего образования, промышленности сократилось в новых землях с 140 567 до менее чем 38 000 из-за закрытия исследовательских центров и академии наук. Среди ученых бывшей ГДР 72% были уволены за три года; им пришлось эмигрировать или пройти переподготовку по профессиям, не связанным с их квалификацией. Остальные сотрудники были подвергнуты переаттестации, и особенно в оценке их политических убеждений. Эта ликвидация трех четвертей ученых была оправдана идеологическим императивом. «Необходимо искоренить марксистскую идеологию, перейдя к изменениям в структуре и кадрах», – так объясняется в июле 1990 г. оценочный документ Академии наук[7].

«Зомби-памятник»

В 1993-1994 гг., а потом и в 1998 г., несмотря на препятствия со стороны Министерства финансов, мешавшего работе с документами и договорами, члены парламентских комиссий по расследованию указали на вершину айсберга. «Правительство и «Treuhandanstalt» отменили необходимость парламентского контроля над сделками – то, чего не осмеливалось сделать ни одно демократическое государство с 1945 г.», – объявили депутаты от социал-демократов в 1994 г.[8]. Но потом эта тема ушла из сферы общественных дебатов. Да и кому есть дело до «Jammerossies» – этих «нытиков с востока», как их называют на западе?

Но вот уже несколько лет о «Treuhand» говорят снова. «Раньше у людей ещё была надежда, – считает Кёппинг. – Они говорили себе: «Я снова попробую выбраться, снова выучусь, начну с начала». Так было долго. Но, выйдя на пенсию, это поколение, которое считало себя строителями страны после воссоединения, зачастую должно довольствоваться пенсией в 500 евро. То есть люди убедились, что все их усилия, направленные на изменения в стране, никому оказались не нужны». Историк Маркус Бёик пишет, что попечительское ведомство «Treuhand» представляет собой «зомби-памятник», в котором выразились все горькие плоды объединения двух Германий: распад промышленности, отток населения, неравенство, массовая безработица в стране, в которой более чем где-либо ещё, основу социального статуса составлял труд. «Левые» требуют создания новой парламентской комиссии по расследованию, которой предоставили бы доступ к засекреченным документам 1990 г. Все другие партии, кроме АдГ, выступают против этой инициативы. Наверняка, 7 нанятых для работы в комиссии архивариусов, которые должны проработать 45 км документов, с завистью вспомнят, как на изучение документов Штази было выделено 1 400 сотрудников…

В ожидании результатов расследования мы можем подвести два итога аннексии ГДР. Во-первых, можно поздравить руководство Германии: в 1990 г. страна заняла центральное место среди мировых держав, Европейский Союз усилил свою политическую и денежную интеграцию по жёсткой немецкой модели: из-за Маастрихтского договора, явившегося запоздалым плодом договора об объединении Германии, в Европе появились миллионы безработных. Во-вторых, было покончено с иллюзиями. В обмен на политические свободы и развитие инфраструктуры восточных немцев кинули в море капитализма с камнем на шее. Как отметил в 1998 г. бывший оппозиционер правящей партии в ГДР Эдельберт Рихтер: «Парадокс объединения состоял в том, что восточные немцы интегрировались в демократию и рыночную социальную экономику, но были одновременно исключены по большей части из всего того что составляет основу социальной базы – работа и собственность»¹.

Экономика ГДР, некогда индустриализированная и производительная, зависит теперь от внутренних закупок и социальных пособий от Федерации. Для бизнесменов аннексия Восточной Германии оказалась золотой жилой: трансфер народной собственности в новые земли позволил обеспечить финансовую составляющую товаров и услуг, производимых западными предприятиями и дающих прибыль. Как сказал в 1996 г. бывший мэр Гамбурга Хеннинг Форшерау (СДП): «На самом деле пять лет «строительства на востоке»² являлись самой большой программой по обогащению западных немцев, которая когда-либо существовала».

И вот это тоже празднует правящий класс 9 ноября каждый год.