Москва революционная (3)

В. Басистова, Г. Алёхин

Часть 1, часть 2,
часть 3, часть 4 .

Война принесла России отнюдь не победы, а хозяйственную разруху и неисчислимые бедствия простым труженикам, прежде всего рабочим и крестьянам: острая нехватка продовольствия и разгул спекуляции, увеличение косвенных налогов на товары первой необходимости (сахар, спички, чай, керосин, махорка и др.). В Москве с её огромным населением стихийное недовольство, как следствие ухудшения экономического положения, открыто проявилось даже раньше, чем в других регионах страны: уже в апреле 1915 г. здесь начались погромы продовольственных магазинов; рабочие на предприятиях выдвигали требования повышения заработной платы. Большевики (а московская парторганизация, несмотря на многочисленные аресты, насчитывала в это время около 550 человек) стремились поднять пролетариат на политическую борьбу. В связи с 1 Мая в Москве бастовало 19 тысяч рабочих, с 3 по 9 сентября, в связи с роспуском царём IV Госдумы, прошла крупная стачка, в которой приняло участие до 90 тысяч рабочих Москвы. В 1916 году забастовки с экономическими требованиями всё чаще перемежались с выступлениями политического характера, особенно приуроченными к таким датам, как годовщина Кровавого воскресенья, Ленского расстрела, 1 Мая. В этом году Москва, как и другие крупные промышленные центры России, испытывала серьёзные продовольственные затруднения, появились бесконечные очереди у хлебных лавок и продуктовых магазинов. «Политическая температура» в городе поднималась с каждым днем. Мощнейшие с начала войны выступления прошли 9 января 1917 г., а всего в январе бастовало свыше 50 тысяч рабочих.

В 1917 году важнейшие революционные события развёртывались в Петрограде, но и Москва активно поддерживала северную столицу, откликаясь массовыми стачками на каждый акт нараставшей борьбы. После победы Февральской революции в Петрограде, она победила и в Москве, несмотря на все усилия монархистов удержать хотя бы старую столицу в своих руках: по приказу Ставки Москва была объявлена на военном положении, были запрещены митинги и демонстрации, войска заняли подступы к центру города, на улицах установили артиллерию. Но солдаты отказывались стрелять в заполнивших улицы демонстрантов, артиллерийские бригады, расположенные на Ходынке, захватили склады с оружием и раздали его рабочим; в течение 1-2 марта на сторону рабочих перешла большая часть Московского гарнизона. Уже 2 марта важнейшие стратегические объекты города – арсенал, вокзалы, почта, телеграф, охранное отделение, сам Кремль – находились в руках повстанцев. Губернатор, градоначальник и командующий военным округом были арестованы, зато распахнулись двери тюрем для политзаключённых-революционеров – на свободу вышли содержавшиеся в Москве Ф. Дзержинский, Н. Рудзутак, К. Островитянов и другие.

Большевики сыграли выдающуюся роль в организации и проведении московского восстания, но большинство в образованном после победы Московском Совете рабочих депутатов принадлежало не им: из 625 мандатов они получили лишь 51 (хотя немало депутатов других фракций им сочувствовало). Сходная ситуация была и в Питере, и в большинстве советов на местах. Это не удивительно: революционная пролетарская партия, только что вышедшая из подполья, обескровленная многочисленными арестами, сильнейшие лидеры которой находились в эмиграции, в тюрьмах, в сибирской ссылке, неизбежно должна была на первых порах проигрывать меньшевикам и эсерам, которые, в своём большинстве заняв ура-партиотическую позицию, имели возможность в течение всей войны действовать легально, широко распространять свои газеты. Они были выразителями интересов пришедших в феврале в движение широких мелкобуржуазных масс и пользовались их поддержкой. Уже на первом своём заседании Московский совет признал властью созданный одновременно с ним крупной буржуазией Комитет общественных организаций (председатель – кадет Н.М. Кишкин, комиссар – бывший городской голова, также кадет, М.В. Челноков). Одновременно с Московским Советом рабочих депутатов формировался Совет солдатских депутатов, в нём власть захвалили эсеры. Попытки московских большевиков объединить эти два Совета (как было в Петрограде) не увенчались успехом. В начале марта прошли выборы в районные Советы рабочих депутатов, и там уже влияние большевиков было значительно сильнее, чем в Московском совете.

В Москве в это время были сосредоточены большие силы большевиков. Здесь находились три партийных центра: Московское областное бюро ЦК РСДРП(б), где были представлены парторганизации 13 губерний Центрального промышленного района; Московский окружной комитет партии (представлявший большевиков Московской губернии без города Москвы) и Московский комитет РСДРП(б) – городской. Когда вышедшая из подполья партия провела 3-4 апреля первую легальную общегородскую конференцию, её делегаты представляли около 6 тысяч московских большевиков.

В избранный конференцией МК вошли П.К. Штернберг, Р.С. Землячка, М.С. Ольминский, О.А. Пятницкий, А.А. Андреев и др. Органом московских большевиков была газета «Социал-демократ», популярность которой быстро росла. Ещё до конференции было создано Военное бюро при МК партии, имевшее задачей революционную работу среди частей Московского гарнизона.

В первые недели после Февральской революции московские большевики, возглавившие борьбу рабочих масс за демократические свободы и 8 часовой рабочий день, по основному вопросу – о перспективах революции и об отношении к Временному правительству – ещё не выработали чёткой и последовательной линии. Её дали Апрельские тезисы Ленина, содержавшие установку на переход от первого, буржуазно-демократического этапа революции ко второму, социалистическому. Как вспоминала старая большевичка М. Костеловская, «в нашей работе на Пресне Апрельские тезисы были праздником. Мы все воспрянули духом и принялись за работу с удвоенной энергией»[i].

Важнейшей задачей экономической борьбы было установление 8-часового рабочего дня. Это было требование многочисленных забастовок, на некоторых предприятиях рабочие осуществляли его явочным порядком. 21 марта постановлением Московского совета рабочих депутатов 8-часовой рабочий день был официально введён на предприятиях Москвы. Наряду с профсоюзами на предприятиях действовали фабрично-заводские комитеты (фабзавкомы), объединявшие, в отличие от профсоюзов, всех рабочих предприятия независимо от профессии. По инициативе Ленина и большевиков профсоюзы и фабзавкомы стали широко вводить рабочий контроль, который всё активнее вмешивался в производство.

Наряду с экономической борьбой нарастала и борьба политическая. Массовыми забастовками протеста ответили московские рабочие на ноту министра иностранных дел Милюкова от 18 апреля, в которой буржуазное Временное правительство России обещало Англии и Франции продолжить войну до победного конца. Мощными демонстрациями с Красными знамёнами и большевистскими лозунгами отметил московский пролетариат 1 Мая: только в самой Москве в демонстрациях участвовало более 500 тысяч человек, к рабочим присоединились солдаты 55, 56, 193 запасных пехотных полков и других частей. 18 июня в Петрограде прошла грандиозная демонстрация под большевистскими лозунгами: «Долой войну!», «Долой десять министров-капиталистов!», «Вся власть Советам!». В тот же день мощная демонстрация прошла и в Москве, в ней приняли участие представители почти всех предприятий города и многих воинских частей. В дни июльского кризиса в Москве также прошла мощная мирная демонстрация, организованная большевиками – несмотря на противодействие меньшевиков и террор со стороны черносотенцев. Требованиями демонстрантов были прекращение войны и передача власти Советам.

После расстрела петроградской демонстрации 18 июля поднялась волна реакции: начались аресты активистов-большевиков и избиения распространителей большевистской печати, была разгромлена редакция «Правды», Ленину пришлось скрываться. VI съезд по инициативе Ленина снял лозунг «Вся власть Советам», так как на тот момент эсеро-меньшевистские советы поддерживали политику буржуазного Временного правительства.

В конце июля и в августе ситуация продолжала обостряться. Пролетариат собирал силы для нового революционного натиска, но и буржуазия тоже готовилась к будущим битвам. 12 (25) августа 1917 г. в Москве Временное правительство созвало так называемое Государственное совещание, участниками которого были представители политических партий, торгово-промышленных кругов, высшие чины армии, члены Госдумы, верхушка духовенства. Делегация от Советов была представлена меньшевиками и эсерами. На этом совещании представители буржуазных партий и групп, казачьей верхушки, генералитета (генералы Корнилов и Каледин) требовали ликвидации Советов, выборных солдатских комитетов в армии, восстановления смертной казни во флоте и в тылу, насильственного подавления крестьянского и национально-освободительного движения, введения строгой дисциплины на фабриках и заводах. Лидеры соглашательских мелкобуржуазных партий Церетели, Чхеидзе, Авксентьев обещали поддержать все меры, которые буржуазия сочтёт нужным для восстановления «законного порядка». Генерал Л. Корнилов, ярый реакционер, ещё в июле назначенный главнокомандующим, на этом совещании фактически заявил о себе как о кандидате на роль военного диктатора, он произнес политическую речь, произведшую большое впечатление на публику. При выходе Корнилова забросали цветами, а военная молодёжь несла его на плечах.

Большевики прекрасно видели надвигающуюся опасность. В день открытия Государственного собрания МК РСДРП(б) организовал в Москве всеобщую забастовку, в которой приняли участие свыше 400 тысяч человек. При таком настроении масс стало ясно, что создать из Москвы последовательный оплот корниловской контрреволюции не удастся, и Корнилов здесь не задержался – сразу же укатил обратно в Ставку.

Но буржуазия не отказалась от плана контрреволюционного военного переворота, который стал для неё единственным шансом подавить революцию. Взятие немцами Риги 21 августа открывало им дорогу на Питер, что было использовано Ставкой для ускоренной переброски к столице «надёжных» войск. Силы контрреволюции возглавил генерал Корнилов; он рассчитывал, захватив Петроград, разогнать Советы и революционные комитеты и установить военную диктатуру. 25 августа по приказу Корнилова 3-й конный корпус генерала Крымова двинулся из Белоруссии на Петроград. Одновременно планировался переворот и в Москве. 27 августа ЦК РСДРП(б) призвал рабочих вооружаться, создавать Красную гвардию, привлекать на свою сторону солдат гарнизона.

Глава Временного правительства эсер Керенский, опасаясь, что контрреволюционный переворот сметёт не только большевиков, но и мелкобуржуазные партии, 26 августа на заседании Временного правительства назвал Корнилова мятежником, 28 августа главу контрреволюции объявили «изменником и предателем». 27 августа был арестован ряд поддержавших мятеж генералов (в том числе А. Деникин), а 1 сентября и сам Корнилов. Решающую роль в подавлении мятежа сыграл революционный пролетариат Петрограда: там за 3 дня в Красную гвардию записалось 15 тысяч человек. Одновременно при Московском совете был создан Временный комитет по борьбе с корниловщиной. В Москве контрреволюция открыто выступить в тот момент не решалась.

В результате августовских событий маятник истории резко качнулся влево. В правящих кругах было решено временно передать власть Совету пяти во главе с Керенским (так называемой Директории – прямая калька с эпохи Великой Французской революции XVIII века!), которая с 1 сентября объявила Россию республикой. С другой стороны, московское Государственной совещание, на котором лидеры меньшевиков и эсеров открыто поддержали контрреволюцию, наглядно показало соглашательскую сущность этих мелкобуржуазных партий. По всей стране пошёл процесс большевизации Советов.

Начался новый революционный подъём, во главе которого шли большевики Питера и Москвы. 5 сентября Московский Совет рабочих депутатов вслед за Петроградским Советом принял резолюцию ЦК РСДРП(б) «О власти», в которой фактически провозглашалась задача перехода власти в руки Советов. 19 сентября был избран новый состав исполкома Московского Совета, в котором большинство получили большевики – П. Смидович, А. Ведерников, В. Обух, Г. Усиевич и др., председателем Совета был избран В. Ногин. 10 октября на историческом заседании ЦК РСДРП(б) было принято решение о практической подготовке вооруженного восстания. Общая обстановка революционного подъёма в стране и то обстоятельство, что в момент корниловского мятежа правительство было вынуждено вооружить рабочих-красногвардейцев, делало эту цель вполне достижимой. В тот же день, 10 октября, Московская общегородская конференция большевиков приняла решение о приведении революционных сил Москвы в боевую готовность, а 4 дня спустя Московское областное бюро партии поддержало резолюцию ЦК и постановило предписать всем местным организациям начать выступление одновременно с выступлением в центре.

Однако подготовка восстания в Москве была сопряжена с рядом трудностей. 4 (17) октября Временное правительство приняло решение об эвакуации органов власти в Москву. Сюда уже начали перевозить музейные ценности, правительство должно было переехать в начале ноября (по старому стилю). Формальным поводом было то, что после сдачи немцам Риги над Петроградом нависла угроза вторжения, но фактически ясно, что буржуазная власть хотела превратить старую столицу в оплот реакции[ii]. Здесь был не так велик накал революционного наступления, как в Петрограде (хотя Ногин и победил на выборах председателя Моссовета, где большевики получили в два раза больше депутатских мандатов, чем занявшие второе место меньшевики, и одержали победу в 11 из 17 районных дум). Здесь находились значительные силы контрреволюции – юнкерские училища и школы прапорщиков. Здесь было большое число офицеров, находившихся на излечении или бежавших из своих частей. В Совете солдатских депутатов преобладали эсеры. Значительная часть московского пролетариата была распылена по мелким предприятиям, что затрудняло организацию крупных отрядов Красной гвардии.

Первое сообщение о начале революции пришло из Петрограда утром 25 октября. Немедленно был создан боевой партийный центр для руководства восстанием в Москве, в него вошли М.Ф. Владимирский, И.Н. Струков, Е.М. Ярославский, О.А. Пятницкий и др. Было решено создать при Московском Совете рабочих депутатов Военно-революционный комитет (ВРК), но пока он формировался, боевой партийный центр взял руководство восстанием в свои руки. По его указанию начальник московской Красной гвардии А.С. Ведерников начал стягивать силы для занятия стратегических пунктов города. В шестом часу вечера началось объединённое заседание Московских Советов рабочих и солдатских депутатов. Вопрос о начале вооружённого восстания вызвал жаркую дискуссию. Меньшевики и эсеры настаивали на том, чтобы воздержаться от захвата власти, дожидаться созыва Учредительного собрания. И те, и другие предлагали создать некий «общедемократический» орган, в который вошли бы представители городского самоуправления, Советов и штаба округа. Большевики предложили создать для борьбы за Советскую власть в Москве военно-революционный комитет (ВРК). При голосовании большинство поддержало большевиков, был создан ВРК, где большинство было у большевиков; меньшевики в него тоже вошли, что впоследствии отрицательно сказалось на его деятельности. Контрреволюция тоже готовилась к борьбе. Уже вечером 25 октября под руководством городского головы В.В. Руденко состоялось заседания городской думы, которое постановило начать борьбу против большевиков. В ночь на 26 октября был создан штаб контрреволюции – Комитет общественной безопасности, в который вошли представители Думы, земства, штаба округа, эсеровских исполкомов Советов солдатских и крестьянских депутатов, меньшевистских почтово-телеграфного и железнодорожного союзов.

ВРК опирался как на Красную гвардию (численность её в Москве накануне восстания составляла 5-6 тысяч человек, но в первые же дни революции она резко возросла), а также на солдат московского гарнизона, большинство которых в тот момент было настроено революционно. В целом в распоряжении ВРК находилось около 30 тысяч бойцов – красногвардейцев и революционных солдат. Комитет общественной безопасности поддерживали два юнкерских училища, четыре школы прапорщиков, сотня казаков и значительное число офицеров. Всего порядка 15 тысяч человек. Но революционные войска, хоть и более многочисленные, были плохо вооружены, большинство солдат не имело винтовок. Арсенал с оружием находился в Кремле, а его уже в ночь на 26 октября окружили отряды юнкеров. Прорываться через этот заслон силой значило бы начать военные действия. ВРК на это не решался, тем более что Председатель Совета рабочих депутатов В. Ногин, вернувшийся 26 октября из Петрограда, убеждал членов Совета, что если уж в столице восстание обошлось практически без жертв, то в Москве тем более необходимо избежать кровопролития.

На совместном заседании ВРК и Боевого партийного центра большевиков большинством голосов было принято ошибочное решение о приостановке боевых действий и начале переговоров с Комитетом общественной безопасности. Переговоры в тот момент были на руку контрреволюции, так как давали время подтянуть в Москву подкрепления с фронта. ВРК начал переговоры с командующим войсками Московского военного округа полковником К. Рябцевым, который обещал снять оцепление с Кремля и не препятствовать вооружению рабочих. ВРК обязался вывести из Кремля введённую туда накануне роту 193-го революционного полка и снять охрану с почты и телеграфа. ВРК честно выполнил условия переговоров, в то время как Рябцев только на время отвёл юнкеров от Кремля, и как только революционные солдаты покинули Кремль, юнкера вернулись на свои позиции, а также захватили почту и телеграф. На этом этапе московский ВРК допустил тактическую ошибку, забыв положение марксизма-ленинизма о том, что «раз восстание начато, тогда надо действовать с величайшей решительностью и переходить в наступление», ведь на стороне противника «преимущество организации, дисциплины и традиционного авторитета». (При этом политическая подлость эксплуататоров общеизвестна).

27 октября Рябцев объявил Москву на военном положении и послал ВРК ультиматум с требованием ликвидации ВРК и разоружения революционных рабочих и солдат. ВРК отверг ультиматум и направил в районы приказ о стягивании сил Красной гвардии к Моссовету, где он размещался. Для охраны Моссовета и Замоскворечья был вызван отряд революционных солдат-двинцев. Когда они проходили через Красную площадь, путь им преградили юнкера и потребовали сдать оружие; двинцы с боем пробились через заслон. Убитые и раненые были с обеих сторон. В этом бою смертельно ранен был большевик Е.Н. Сапунов, командир отряда двинцев.

Так рухнули ошибочные надежды на мирный бескровный ход восстания в Москве. Ложный гуманизм и нерешительность Моссовета и ВРК 23-26 октября привели к трагедии. Кровь двинцев была, к сожалению, не последней. Контрреволюция наглела. 28 октября юнкера совершили ряд налётов на казармы революционных солдат, разгромили Совет Дорогомиловского района, вывезли с Симоновских пороховых складов большое количество боеприпасов, а главное – захватили Кремль и расстреляли находившихся там революционных солдат. Рябцев и прочая контра уже праздновали победу… Но радовались они рано: на защиту революции поднялась вся рабочая Москва. Пролитая кровь товарищей не только не запугала, но вызвала вспышку благородной ярости пролетариата: остановив работу, тысячи людей требовали записать их в Красную гвардию и выдать оружие. К счастью, оружие нашлось: на товарной станции Сокольники обнаружились вагоны с 40 тысячами винтовок. Рабочий класс Москвы стал грозной армией. По призыву ВРК началась всеобщая стачка московских рабочих.

Основные силы контрреволюции были сосредоточены в центре города между Кремлём и Садовым кольцом, а также в Лефортово – там находились юнкерские училища. На первый очаг начали наступление красногвардейцы Замоскворечья, Хамовников, Городского района, на второй – Басманного и Благуше-Лефортовского районов. 29 октября шли напряженные бои, положение юнкеров стало критическим. И в этот момент ВРК получил приказ прекратить боевые действия. Удар в спину революции нанёс меньшевистско-эсеровский Всероссийский исполком союза железнодорожников (так называемый Викжель). Угрожая всеобщей стачкой железнодорожников, он требовал «немедленно прекратить гражданскую войну» и «создать однородное социалистическое правительство из представителей всех партий». ЦК РСДРП(б) согласился на переговоры с Викжелем, подразумевая, что они будут вестись в ходе боёв и послужат дипломатическим прикрытием военных действий. Но в Москве, где был получен ультиматум Московского бюро Викжеля, ленинской тактики не поняли и тоже начали переговоры с Рябцевым, прекратив боевые действия на сутки. Правда, перемирие было относительным: революционные рабочие и солдаты, помня о коварстве противника, торопились развивать успех наступления. Очаг юнкерского сопротивления в Лефортово был подавлен. Поскольку основные силы контрреволюции отказались разоружиться и признать переход власти в руки Советов, ВРК вечером 30 октября возобновил активные боевые действия.

31 октября сильные бои шли в районе штаба Московского военного округа и Александровского юнкерского училища, на Пресне, в районе Кудринской площади. Перевес сил революции становился всё более значительным, к РВК шли подкрепления из других городов и уездов, всего прибыло около 5 тысяч бойцов. В боях за Кремль героически сражались красногвардейцы из Владимира, Шуи, Александрова и Коврова под руководством М.В. Фрунзе. Из Питера по инициативе В.И. Ленина и ЦК РСДРП(б) Петроградский ВРК прислал в Москву отряд из 500 кронштадтских моряков.