Мораль революционного рабочего класса (3)

З.А. Тажуризина

Часть 1, часть 2
часть 3, часть 4

Можно сказать, что вся жизнь Бланки была моральным подвигом, ярчайшим проявлением революционной морали с ее бесстрашной критикой эксплуататорского строя, самоотверженной защитой угнетенных, просвещением народа.

Есть еще один интересный представитель революционного утопического коммунизма, правда, недостаточно известный современным читателям. Это, как писал о нем В.П. Волгин, «несомненно, крупнейший теоретик утопического коммунизма» начала 40-х годов XIX в. Теодор Дезами (1803-1850), начинавший в тайном «Обществе времен года», основанного Бланки и Барбесом. Как и Бланки, Дезами под влиянием Буонаротти был продолжателем бабувистской традиции, и выступал за революционный переворот как главное средство борьбы против строя угнетения и эксплуатации. Основные положения его работы «Кодекс общности» (1843 г.)^[i]. Основные ее положения таковы. Прежде всего, это критика существующего строя. В основе социального зла – неравенство состояний, обусловленное господством частной собственности. Оно порождает социальное рабство, эксплуатацию, нищету и невежество народа, эгоизм, алчность, разобщенность людей. Эта система, по Дезами, безнравственна.

Революционный переворот, который совершат угнетенные трудящиеся, пролетариат, настроит людей на достижение счастья, свободы, равенства, братства, единства – общности. В основе строя общности будет Коммуна с общей собственностью. Основным принципом жизнедеятельности людей должна быть обязательность труда в соответствии с их естественными склонностями. Общность приведет к гармонизации чувств людей: эгоизм будет отмирать, а бескорыстие – развиваться. Воспитание граждан должно быть равным, общим, побуждающим граждан к овладению науками и искусствами, а также материалистической философией. Дезами полагал, что нужно приобщать пролетариат, вообще весь трудящийся народ, к идее революции как необходимому средству для коммунистического преобразования общества, которое совершит сам пролетариат.

Дезами выступил организатором и издателем коллективного сборника статей единомышленников под названием «Альманах общности на 1843 год», где были опубликованы две статьи Ж. Навеля как одного из пропагандистов коммунистических идей, проповедующего необходимость социальной науки, предусматривающей методы осуществления принципа равенства, установления такого порядка, при котором человек сможет свободно развивать свои способности. В первой статье «Обращение к рабочим» Навель пишет о тяжелом положении рабочих при прогрессе в развитии общества. Он упрекает угнетенных и призывает: «Сумейте захотеть, выйдите из вашего трусливого и преступного безразличия, отстаивайте ваши права, – и вы увидите, что ваши многочисленные бедствия исчезнут. Как бы ни было велико зло, оно неизбежно будет сокрушено»^[ii]. В заключение Навель призывает пролетариев подняться на борьбу против существующего строя. «Частные реформы не могут помочь, нужно полное преобразование общества», для этого «необходим переворот, передающий власть в руки масс». Эти слова актуальны, как видим и через почти два столетия.

Итак, уровень социального развития в Европе 40-х годов, противоречий между антагонистическими классами, научных достижений в различных областях, и в значительной мере – накопление разнообразного идейного материала социалистического и коммунистического характера, в том числе уже достаточно зрелых философских и политических работ самих будущих классиков марксизма, – явились закономерной предпосылкой, почвой для создания «Манифеста Коммунистической Партии», ясно и логично ответившего на запросы общества не только того времени, но и нашего: ведь «его препохабие капитал» сумел временно вывернуться из-под карающей руки пролетариата.

Сложившаяся во Франции революционная традиция проявилась в первой половине XIX века в восстаниях лионских ткачей 1831 г. и особенно 1834 г., которое историки оценивают как самостоятельное рабочее движение, выход пролетариата на историческую арену. Еще более внушительной была борьба парижского пролетариата за республику против монархии и за свои классовые интересы в революции 1848 года. Рассмотрев несколько предшествующих эпизодов этой борьбы в 1848 г., К. Маркс оценил восстание революционного пролетариата в Париже 22 июня 1848 г. как «первую великую битву между обоими классами, на которые распадается современное общество», «войну труда и капитала», в которой «с беспримерным мужеством и искусством рабочие, не имея вождей, не имея общего плана действий… целых пять дней держали в напряжении армию, мобилей, парижскую национальную гвардию…»^[iii]. Символом восстания стало красное знамя, – знамя всех последующих битв пролетариата против буржуазии. Восстание было подавлено. Но вот что останавливает наше внимание: Карл Маркс, с огромным уважением относившийся к восставшему народу, досконально изучивший обстоятельства этой «великой битвы», восхищён, как сказано выше, «беспримерным мужеством» рабочих – одной из важнейших черт революционного народа, борющегося за социальную справедливость.

Маркс и Энгельс по мере развития рабочего движения внимательно изучая его, росли и мужали вместе с революционизирующимся пролетариатом^[iv], усваивая лучшие черты революционной морали и возвращая их трудовому народу в обогащенном, философски осмысленном, обобщенном и конкретизированном виде, и к тому же изложенном превосходным языком. Наверное, многое в этом отношении – могучий интеллект, сила воли, страсть к познанию действительности, бесстрашие перед лицом опасности, бескомпромиссность и т.д. – были заложены в природе семейного ствола, в моральных традициях семьи (или их элементах)^[v]. Пролетариат и его вожди, взаимодействуя, как бы воспитывали друг друга, укрепляя созданное ими целое революционной морали.

И здесь, кстати сказать, о немецком пролетарском революционере Вильгельме Вольфе (1809-1864). Сын силезского крепостного крестьянина, ставший учителем; член ЦК «Союза коммунистов», был другом и соратником Маркса и Энгельса. Биография Вольфа отражена в серии статей Энгельса (1864 г.). Нравственный облик Вольфа в описании Энгельса словно концентрирует сущность революционной морали, поэтому не лишне привести фрагменты этих воспоминаний: «Его ум, воспитанный в школе классической древности, его богатый юмор, ясное понимание трудных теоретических проблем, его пламенная ненависть ко всем угнетателям народных масс, его энергичный и то же время спокойный нрав». Соратники оценили «непоколебимую стойкость его характера, его абсолютную, не вызывающую никаких сомнений верность, его неизменное чувство долга, одинаково строгое по отношению к врагу и другу, а также и к самому себе»^[vi]. Вольф участвовал в работе редактируемой Марксом газеты «Neue Rheinische Zeitung», где он проявлял «неутомимое трудолюбие и педантичную добросовестность». После смерти Вольфа Энгельс писал: «Маркс и я потеряли в нём вернейшего друга». Дружба – высшая нравственная ценность в человеческих взаимоотношениях, более того, это всечеловеческий идеал совершенного общества. В совместной борьбе за создание такого общества это нравственное явление имеет тенденцию к расширению, вовлекая в свою благотворную сферу всё новых людей, ставящих целью преобразование общества в коммунистическое. Бескорыстие, искренность, верность соратникам, преданность общему делу – эти нравственные черты свойственны лучшим представителям человечества. Они присущи трудящимся в неизмеримо большей мере, чем остальной части общества. Образцом дружбы в истории борьбы за лучшее будущее являются отношения Маркса и Энгельса, членов их семей, их соратников, о чем свидетельствует их обширнейшая переписка. И во многом – их сочинения.

Теснейшее взаимодействие, сотрудничество Маркса и Энгельса с рабочими и их руководителями, нередко перераставшее в дружеские отношения, проявилось в период революционных выступлений пролетариата в Англии – в чартистском движении^[vii]. В книге «Положение рабочего класса в Англии» (издана в 1845 г. объемом свыше 250 страниц!) юного Энгельса очень подробно, с доскональным знанием фактов, взятых из самых разнообразных источников, анализируется становление, состояние и эволюция рабочего класса Англии (чартизму здесь посвящена глава «Рабочее движение»). «Положение английского рабочего класса… я изучал в течение двадцати одного месяца путём собственных наблюдений и по официальным и другим достоверным отчетам», – пишет Энгельс, характеризуя это положение как «нестерпимо скверное»^[viii]. Энгельсу было тогда 23-24 года. Поражает зрелость его мысли, проникновение в сущность общественных отношений^[ix], скрупулёзное описание промышленных городов Англии, разных отраслей труда, разных отрядов пролетариата, условий его работы, быта – жилищ, питания, одежды, заболеваний, нравственных изъянов, обусловленных самим положением рабочего в буржуазном обществе; «обвинение буржуазии в социальном убийстве» и многое другое.

Сильнейшее чувство сострадания обездоленным, бездомным, нищим, побудило Энгельса к глубокому, всестороннему осмыслению социальных противоречий, возможности борьбы угнетенных за достойную жизнь. Наблюдения над английским пролетариатом убеждали: «промышленные рабочие лучше всех сознают свои интересы». Это внушало уверенность в том, что рабочий класс победит не только в Англии, но и – в силу общественных закономерностей – везде, где труд борется против капитала. Нормы морали, которые способствовали революционным действиям, формировались в среде промышленного пролетариата и по мере успехов его движения оказывали воздействие не только на другие слои пролетариата, но и на выходцев из других социальных групп, которые становились представителями уже рабочего класса.

Сдается, что первым обратил внимание и на проблему морали рабочего класса, и в частности на мораль революционных рабочих (чартистов), именно Энгельс. И потому названная выше книга представляет для нас особый интерес. Юный Энгельс, долгое время непосредственно общавшийся с чартистами – рабочими и их лидерами, предварил свою книгу двухстраничным обращением «К рабочему классу Великобритании». Вот фрагменты этого обращения: «Рабочие! Вам я посвящаю труд, в котором я попытался нарисовать верную картину вашего положения, ваших чаяний и стремлений… Я хотел видеть вас в ваших жилищах, наблюдать вашу повседневную жизнь, беседовать с вами о вашем положении и ваших нуждах, быть свидетелем вашей борьбы против социальной и политической власти ваших угнетателей». В завершение Энгельс призывает английских рабочих: «Идите же вперед, как шли до сих пор! Многое еще надо преодолеть; будьте твёрды, будьте бесстрашны…»^[x].

Ещё раньше, в середине 1843 года, Энгельс в статье «Письма из Лондона» изложил свои впечатления от личного общения с чартистами. Он непосредственно участвовал в чартистском движении, бывая и выступая на митингах, публикуя, как несколько позже и Маркс, свои статьи в чартистской печати, был даже сотрудником газеты чартистов «Северная звезда». Маркс и Энгельс в течение многих лет были соратниками и друзьями лидеров революционного крыла чартистов Д.Д. Гарни и Э. Джонса, взаимно обогащались жизненным и политическим опытом, знаниями в области теории социализма. «Манифест Коммунистической партии» Маркса и Энгельса во многом был результатом осмысления английского пролетарского движения и в 1850 г. опубликован в чартистской печати.

Уже в «Письмах из Лондона» мы найдем характеристику мировоззрения левых чартистов. Энгельс обращает внимание на их атеизм, причем не только стихийный («а в массе почти везде наблюдается полное безразличие к религии»), но и сознательный. Лидеры чартизма ставили целью формирование атеистического мировоззрения у рабочих. Эта цель достигалась во многом благодаря потребности рабочих в образовании и самообразовании. Энгельс признает большое влияние английских социалистов-утопистов на чартистское движение: «Социалисты сделали невероятно много для просвещения трудящихся классов Англии… Рабочие имеют теперь переводы французских философов прошлого столетия», и далее он называет «Общественный договор» Руссо, «Систему природы» Гольбаха, имена Вольтера, а также Т. Пэйна и П.Б. Шелли. Социалист Джон Уотс – один из лекторов, читавших «враждебные христианству и атеистические речи»; Чарлз Саутуэлл – «теоретик», «полный атеист» – издавал еженедельник «Оракул разума», был посажен в тюрьму за «богохульство», после чего появились три новых газеты: «Атеист», «Атеист и республиканец», «Богохульник»^[xi].

Позже Энгельс вернется к вопросу о социалистическом просвещении, перечислит, кроме упомянутых выше, имена Гельвеция, Дидро, Штрауса, Прудона, Байрона, Годвина. Их работы, по мнению Энгельса, тоже «являются почти исключительно достоянием пролетариата». «На этих основах пролетариат создал собственную литературу, состоящую главным образом из периодических изданий и брошюр…»^[xii].

Итак, мировоззрение революционного пролетариата является атеистическим, материалистическим. Неслучайно в числе главных требований чартистов было отстранение церкви от воспитания и образования подрастающего поколения, светское образование вкупе со всеобщим, обязательным, трудовым образованием и воспитанием.

Атеизм левых чартистов, опирающийся на работы просветителей XVIII в. и социалистов начала ХIX в., вполне согласовывался с моралью революционного пролетариата, включающей наиболее совершенные нормы простой нравственности, выработанные трудящимися на протяжении тысячелетий^[xiii]. О пролетариате в целом Энгельс пишет как об особом народе, возникшем и развивающемся в процессе борьбы с буржуазией. Он отличается от последней так, «как если бы они принадлежали к разным расам». Буржуазия обращается с рабочими, как с вещью, своей собственностью, ставит в положение, «превращающее их в животных».

И тут мы с удивлением обнаруживаем, что в моральный арсенал рабочего Энгельс помещает чувство ненависти^[xiv], не осуждая, а полагая его, судя по всему, чувством нравственным, ибо это ненависть к буржуазии, «протест против тирании имущих». Но тем самым рабочий стремится «спасти свое человеческое достоинство»^[xv]. Понятно, что чувство собственного достоинства вырабатывается пролетариатом в активном протесте против социального насилия. Энгельс справедливо утверждает, что «именно в этом протесте рабочий должен обнаружить свои самые привлекательные, самые благородные, самые человечные черты»^[xvi].

По наблюдениям Энгельса, до сознания рабочих по мере развития движения доходит, что в совокупности они – класс, и это «способствует выработке самостоятельных, свойственных рабочим и их жизненным условиям понятий и идей». У пролетариев Англии, пишет Энгельс, сформировался общественный характер (иными словами, коллективизм), который «нашел себе выражение в ассоциациях и политических взглядах». Рабочие воспринимают действительность не «сквозь призму личных интересов». Энгельс показал, что рабочим, в отличие от буржуазии, свойственна гуманность: «они умеют сочувствовать тем, кому плохо живется», и английский нищий знал, что ему поможет, скорее, рабочий, чем буржуа. В отличие от буржуа, «человека наживы», для которого деньги – цель жизни, рабочему «это чувство благоговения перед деньгами совершенно чуждо»^[xvii].

Энгельс, как видим, высоко оценил моральные черты рабочего класса Англии в период его революционной борьбы в чартистском движении. И еще одно из важнейших качеств революционного пролетариата – интернационализм. В упомянутом выше обращении к английскому рабочему классу Энгельс с энтузиазмом подчеркнул, что чартисты «свободны от национальных предрассудков и национального тщеславия»; они сочувствуют каждому, «кто отдает свои силы на служение прогрессу человечества», и преклоняются «перед всем великим и добрым, независимо от того, возникло ли оно на вашей родной почве, или нет». Интересы рабочих, в которых Энгельс увидел «людей в самом возвышенном смысле этого слова», совпадают с интересами всего человечества^[xviii].

В 1865 г. в Лондоне Маркс и Энгельс основали «Международное товарищество рабочих» (I Интернационал), члены которого участвовали в деятельности Парижской Коммуны 1871 г. К. Маркс и Ф. Энгельс были в курсе событий в Париже (и Франции в целом) и после поражения Коммуны дали всесторонний анализ ее ошибок и достоинств^[xix].