Англия. Что Октябрьская революция сделала для нас? (2)

Харпал Брар

Часть 1, часть 2, часть 3 .

Эта тенденция продолжалась и после войны, так как экономический подъём в результате героического труда советского народа позволил ему очень быстро догнать довоенные уровни производства. Например, в период с 1934 по 1958 год ежегодные случаи малярии сократились с 9,5 млн. до 2,5 тыс.

Основа этих достижений была заложена в условиях роста благосостояния рабочих. Например, за три года с января 1934 года по 37-й год цены на хлеб и масло снизились более чем в 2 раза, яйца и сахар подешевели почти на три четверти, а цены на мясо снизились на треть. За тот же период цены в Германии выросли, а зарплаты падали^[i].

С другой стороны, заработная плата для советских рабочих резко возрастала, так что средний рабочий заработал в 1938 году в 2 и более раз больше, чем за пять лет до этого, и это при том, что цены на предметы первой необходимости снижались. Все это не могло не оказать глубокого влияния на здоровье нации. Профессор Проппер отметил, что к 1939 году советские люди потребляли в среднем более 100 граммов белка в день по сравнению с 35-40 граммами, потребляемыми жителями Германии.

Общественные столовые и рестораны предлагали специальное питание для тех, кто был поставлен на определенные диеты, чтобы контролировать такие заболевания, как диабет или болезни сердца. Питание было областью интенсивного изучения в советской системе здравоохранения, а принципы и правила общественного питания были тщательно разработаны. Диетические магазины также помогали трудящимся придерживаться этих специальных диет, предоставляя им необходимые продукты для потребления дома^[ii].

Таким образом, можно видеть, что Советский Союз не только понимал, что достаточное обеспечение предметами первой необходимости является краеугольным камнем достойной жизни, но и принимал меры, чтобы убедиться, что такое положение будет достигнуто для всех.

За здоровьем промышленных рабочих внимательно следили. У тех, кто работал с опасными веществами, был сокращенный рабочий день, а также они проходили дополнительные медосмотры и получали дополнительные продукты питания. Комиссариат здравоохранения также уделял большое внимание сокращению числа аварий на производстве, поскольку «эта работа направлена на защиту жизни и здоровья рабочего человека, самого ценного актива в Советском Союзе». Процедуры безопасности были повсеместно введены, а пункты первой помощи и клиники были созданы прямо на рабочих местах. Этим медицинским учреждениям было поручено не только оказывать помощь пострадавшим, но и следить за условиями работы и внедрять меры по сокращению числа несчастных случаев и заболеваний на работе^[iii].

В отличие от этого, в Великобритании разрозненные кампании вынуждали ввести законодательство в некоторых сферах труда, но далеко не во всех. Первый закон о безопасности и гигиене труда был принят только в 1974 году. Исполнительный орган по охране труда и технике безопасности, которому было поручено обеспечивать соблюдение законодательства в области охраны труда и техники безопасности в Великобритании, подвергается нападкам уже в течение десятилетий и теперь от него осталась лишь бледная тень. В результате этого смертность и число травм на рабочем месте снова растут, и рабочие, которые выступают против опасных условий, рискуют быть уволенными^[iv].

В СССР сотрудники учреждений здравоохранения на рабочем месте также следили за общим здоровьем рабочей силы, а отдельные люди, которые, по их мнению, нуждались в том, направлялись в дома отдыха или санатории. К 1939 году более двух миллионов рабочих в год проводили отпуск на красивых курортах, в домах отдыха, предоставляемых советской службой здравоохранения^[v].

В то время забота Советского Союза об окружающей среде также была непревзойденной. В СССР были введены строгие нормативы допуска опасных газов в атмосферу (например, в СССР был принят допустимый уровень содержания цианистого водорода в воздухе в 40 раз меньше, чем разрешалось в США) – с учетом хронического эффекта малых доз вредных веществ.

Новые методы бурения и другие меры по борьбе с пылью, включая обширную вентиляцию, были введены на шахтах, сопровождаемые обязательными медицинскими осмотрами для всех буровых горняков с целью сокращения и искоренения ранее распространенных заболеваний легких. В то же время в советских городах были введены меры контроля за шумовыми загрязнениями: от приглушения промышленных шумов до запрета использования автомобильных гудков в застроенных районах.

Как отметил Хьюлетт Джонсон^[vi]: «Наука в Советском Союзе рассматривает здоровье и красоту, а также и материальное производство. Это помогает и художнику, и доктору. Наука... газифицирует уголь и, при минимальной помощи человека, обеспечивает потребителям свет, тепло и электричество, предотвращая потребление необработанного угля в открытом огне, загрязнение воздуха, гниение зданий и избыток ультрафиолетовых лучей. Угольные пожары ответственны за рахит и многие другие болезни. Они прокладывают путь уродству в промышленных зонах... Чистые небеса и дома ждут советских рабочих!»^[vii].

Следует помнить, что это было в то время, когда считалось, что загрязнение является неизбежным следствием промышленной деятельности. В Британии Закон о чистом воздухе, который, наконец, положил конец известному смогу Лондона, вступил в силу лишь в 1956 года. Законодательство по защите горняков от болезней легких не было введено в Великобритании до 1975 года, и даже тогда оно оказалось, по существу, невыполнимым^[viii].

В отличие от этого, в СССР применение современных технологий на службе людям привело к появлению передовых мировых технологий во всех сферах жизни. Хьюлетт Джонсон привел один пример этого из мира медицины, рассказывая о том, как новая советская первопроходческая техника хранения крови позволила спасать жизни и продвигать медицинскую науку.

Президент Международного конгресса по переливанию крови подчеркнул тот факт, что Советский Союз занимает лидирующее положение в науке о переливании крови. Именно советские ученые впервые обнаружили, как сохранить кровь для будущего использования. До этого открытия переливание крови осуществлялось только при непосредственном контакте донора и получателя. Советы передали знание своего метода, чтобы помочь испанским республиканцам в их борьбе против фашистской агрессии.

К 1937 году в СССР было 830 районных пунктов переливания крови, и не было недостатка волонтеров, желающих ее пожертвовать. Рассказ одного донора описывается в книге Джонсона: «Таню Барову когда-то спасли путем переливания крови. Теперь она предлагает свою собственную кровь в благодарность другим людям. Семь врачей проверяют, хорошая ли у нее кровь, и сильна ли она сама достаточно, чтобы пожертвовать этой хорошей кровью.

Ее кровь объявлена подходящей, и у нее берут треть пинты. Специальное питание восстанавливает ее, и она возвращается на пункт через шесть недель, чтобы повторить свое предложение»^[ix].

Планирование: ключ к успеху социализма

В основе своей, социалистическая медицина основана на потребностях людей, а способность удовлетворять эти потребности опирается на способность социалистического общества планировать.

Социалистическое планирование приобретает большую силу в том смысле, что оно применяется не только к каждой отдельной области жизни, но и ко всем из них вместе, комплексным, целостным образом, учитывающим взаимосвязь всех аспектов жизни, где правильно оценивается, например, связь между жильем, занятостью, питанием и здоровьем.

В годы своего расцвета британская NHS была обязана своей высокой эффективностью «аналогично интегрированной структуре под руководством централизованных органов здравоохранения, функция которой включала в себя планирование распределения ресурсов и предоставление услуг в соответствии с научными статистическими знаниями о фактической и прогнозируемой клинической потребности на большой региональной основе»^[x]. 

Эта способность планировать была большой силой NHS, но неспособность создать более широкий план для всего общества, охватывающий все аспекты жизни – или даже контролировать все аспекты здравоохранения в рамках системы NHS – ослабила ее с самого начала. Тем не менее, было заметно, что одним из наиболее важных шагов по демонтажу системы NHS стало уничтожение способности организации планировать на национальном уровне, делить ее ресурсы и передача ответственности за местное планирование более мелким и все более изолированным ее подразделениям, которые на сегодня все более превращаются в самостоятельные предприятия.

Даже из краткой информации, предоставленной нами в этой статье, ясно, что советская система здравоохранения была намного лучше, чем любая лучшая, самая просвещенная, наиболее финансируемая система медицинских услуг, которую может когда-либо предоставить капитализм.

В свете всех имеющихся доказательств может быть только один вывод: капитализм убивает! Если мы хотим создать достойную и безопасную систему здравоохранения, мы должны требовать не только восстановления системы NHS, но ликвидации капиталистической системы. Путь к ее ликвидации – это путь Октябрьской революции! 

Жилье

100 лет назад Великая Октябрьская Социалистическая Революция начала разрушать всю ложь и мифы о том, как общество может быть организовано и кто может пользоваться благами того богатства, которое оно создает. Она открыла возможность, которая может существовать только, когда противоречия между частным присвоением и общественным производством устранены, когда создано общество, организованное так, что люди и их нужды – это главное, а не прибыль кучки за счет масс. Жилье – важный пример этого, и об этом наша статья.

Жилье – жизненная необходимость

До капитализма человечество постоянно страдало от нехватки основных средств существования. Отчасти это происходило потому, что примитивные технологии не давали людям производить их в достаточном количестве.

Современные научные методы производства способны произвести все в избытке. Современная наука и передовая технология, массовое производство и машины могут произвести гораздо больше, чем люди могут потребить, но из-за капитализма, из-за частной собственности рабочие остаются голодными, без достойного жилья, одежды и многого другого необходимого.

Жилье – наша тема сегодня. Ужасный пожар в Гренфелл Тауэр в Лондоне – яркий пример важности того, как предоставляют жилье и кому это выгодно.

В Гренфелл экономили на косметическом ремонте, который должен был -лучшить» вид района в интересах богатых, а не в интересах жителей башни. И эта экономия привела к потере жизни для многих из тех, кто жил в этом доме, к тяжелым лишениям других жильцов, которым повезло не погибнуть в пожаре. «Улучшение» было произведено не для пользы жильцов дома, для улучшения внешнего вида – для выгоды соседних частных домовладельцев, для повышения их денежного дохода. Прибавьте к этому экономию для повышения прибыли корпораций, участвующих в «обновлении» – и получается, что рабочие и их жизни не стоят ничего, а повышение стоимости земли и экономия с целью увеличения прибыли – это самое главное.

Гренфелл – особенно яркий пример, но подумаем также о массах бездомных, которых вы видите, проходя по любому английскому городу. В нашей богатой стране свыше 250 000 бездомных, из которых, предположительно, не менее 4 000 живут на улицах, а остальные кочуют по дешевым гостиницам и другим временным пристанищам, без стабильности и обычно в плохих условиях.

Эти цифры включают значительное число детей, так как количество семей во временном жилье продолжает расти на 10% в год, до приблизительно 75 740 в конце 2016 (цифры предоставлены благотворительными организациями).

Затем обратите внимание, что в Англии более 200 000 домов и квартир стоят пустыми больше, чем по полгода. Их общая оценочная стоимость – 43 миллиарда фунтов, не считая также других домов и прочего жилья, ожидающего своих жильцов. Правительство оценивает общее число «лишних» домов и квартир в стране более, чем в миллион – то есть на 1 000 000 больше домов и квартир, чем семей в Англии.

Как же в таких условиях, когда в Англии имеется явный избыток жилья, может в стране существовать бездомность и перенаселенность? Как может иметь место проблема расселения пострадавших от пожара в Гренфелл? Однако все это существует. Существует потому, что при капитализме жилье – не право, это товар. Это что-то, что продают тем, кто может себе это позволить, а не то, что дают тем, кто в этом нуждается.

Муниципальное жилье, которое начали строить в 1919 году и которое стали предоставлять самым нуждающимся, было некоторым продвижением к смягчению худших последствий рынка. И именно здесь – в сфере жилья – ярко видно влияние Октябрьской Революции на жизнь английских рабочих.

Жилищные условия в Англии перед Первой мировой войной

Плохое жилье было нормой для большинства рабочих в первой половине XX века, и, пока население крупных городов росло, перенаселенность в домах трудящихся были обычным явлением для большинства английских городов. В бедных районах многие семьи ютились в антисанитарных условиях, в грязных и темных домишках, часто лишенных самых основных удобств и даже солнечного света.

Большая часть домов, построенных до 1919 года, была делом частных строителей. Хотя муниципалитеты могли строить дома, большая их часть не желала этого делать. В Лондоне, Ливерпуле и Глазго некоторое количество муниципального жилья предоставлялось трудовому народу – прежде всего тем, кого нужно было переселить в результате перепланировки улиц городов.

Во время Первой мировой войны строительство жилья практически прекратилось, что еще больше усилило нехватку жилья для трудящихся, а это привело к повышению квартплаты даже для самых убогих жилищ.

Известный историк того времени пишет:

«Худшие дома были сырыми нездоровыми трущобами. Типичная лондонская трущоба была двухэтажным домом с четырьмя спальнями и уборной в пристройке. Стены были дырявыми, крыша протекала, штукатурка обвалилась, потолки провисали. Испорченный туалет был во дворе, как и единственный водопроводный кран…

Города на Севере имели еще худшие проблемы. В Лидсе были десятки домов «спина-к-спине» – построенные по 70-80 на 4 000 квадратных метров, сырые, разрушающиеся, с плохой вентиляцией, темные, с одним туалетом во дворе на каждые 3-4 дома. В Бирмингеме было 40 000 таких домов.

В Ливерпуле были, возможно, худшие трущобы в Англии, там люди жили в подвалах и внутренних дворах, строительство которых было запрещено еще в 1854 году. В Ливерпуле 20 000 человек жили больше чем по 3 человека в комнате. В Глазго трущобы были еще хуже, чем в самой Англии, 200 000 человек жили больше чем по 3 человека в комнате»^[xi].

В это время в СССР

В Советском Союзе подобное безумие не собирались терпеть, хотя там пришлось начинать с куда более худших условий, чем в Англии. Октябрьская Революция национализировала большие дома и пустующие помещения, разделив их между жителями. Квартплата была меньше 4% доходов рабочих. А упор делался на пристойный уровень жизни для всех как важнейшая цель Советского государства.