Человек, который все видел[1]

Эрнст Генри

Часть 1. Часть 2.

Говорят, что гении рождаются раз в 100 лет. Я думаю, что это преувеличение; они рождаются гораздо чаще, хотя не всегда справляются с жизнью и пробивают себе дорогу. Общество нередко губит или глубоко ранит их до того, как они становятся на ноги и освещают мир своей мыслью или делом. Но самые сильные, самые неодолимые из них побеждают классовое общество, хотя обычно отдают за это всю свою кровь. Что бы ни происходило вокруг них и с ними самими, сколько бы молний ни метали в них те, кто боится гения, боится смелого и необычного, они проходят сквозь огонь и оставляют неизгладимый, сверкающий след в мировой истории.

Фридрих Энгельс, один из создателей теории научного коммунизма, говорил о таких гениях эпохи Ренессанса. Называя Леонардо да Винчи, Альбрехта Дюрера, Джордано Бруно и других титанами, он писал об их времени: «Это был величайший прогрессивный переворот из всех пережитых до того времени человечеством, эпоха, которая нуждалась в титанах и которая породила титанов по силе мысли, страсти и характеру, по многосторонности и учености... Герои того времени не стали еще рабами разделения труда, ограничивающее, создающее однобокость, влияние которого мы так часто наблюдаем у их преемников. Но что особенно характерно для них, так это то, что они почти все живут в самой гуще интересов своего времени, принимают живое участие в практической борьбе, становятся на сторону той или иной партии и борются кто словом и пером, кто мечом, а кто и тем и другим вместе. Отсюда та полнота и сила характера, которые делают их цельными людьми»[2].

Одним из таких титанов, осветивших своим гением эпоху и никогда не становившихся на колени перед противником, был сам Энгельс.

Мы знаем его как великого ученого и великого революционера. Много написано о нем как соратнике Маркса, о его роли в создании марксистской философии, в разработке основных проблем социализма, в строительстве международного рабочего движения. Мы хотим коснуться одного: сказать об Энгельсе как о человеке и творческой личности.

Это был один из образованнейших людей своего времени и всех времен. Он интересовался всем и знал обо всем. Не было такой области знания, которая была бы ему полностью чужда. Естествознание, философия, история, экономика, международная политика, революционная стратегия, военное дело, лингвистика – в каждой из этих наук он был не дилетантом, а знатоком, и когда он сталкивался с чем-то новым, ему еще не знакомым, но важным или интересным, он сразу же вникал в суть дела, докапывался и изучал, пока не извлекал то, что ему было нужно. Трудно сказать, как он находил для всего время; видимо, ненасытная жажда знаний преодолевала все.

Известный французский социалист, муж дочери Маркса Поль Лафарг сообщает, что, следуя в 1849 г. на парусном судне из Генуи в Англию, Энгельс не преминул воспользоваться путешествием, чтобы приобрести познания по мореплаванию. Человек, который за три месяца до этого с ружьем в руках участвовал в революционных боях в Южной Германии, а еще двумя годами раньше написал вместе с Марксом бессмертный «Коммунистический манифест», вел на судне дневник, где отмечал изменения в положении солнца, направлении ветра, состоянии моря и т.д. Небольшая деталь, но как она типична для Энгельса! Много лет спустя, когда его секретарь Л. Фрейбергер готовилась к медицинскому экзамену, Энгельс стал читать медицинские книги, чтобы ей помочь. Для него это было досугом.

Он не мог жить иначе. Его захватывало все в мире, и знания, которые он приобретал – иногда как будто мимоходом, иногда упорным и долгим трудом, – рано или поздно складывались в его уме в стройные системы, помогавшие ему двигаться вперед в чем-то главном и важном.

Таким он был всегда, удивляя окружающих. Маркс говорил о нем: «Он – настоящая энциклопедия, работоспособен в любое время дня и ночи, трезвый и навеселе, пишет и соображает быстро, как черт»[3].

Свою книгу о «Положении рабочего класса в Англии», сыгравшую такую огромную роль для социалистов того времени и последующих периодов, он написал, когда ему было 24 года. Когда же он вступил в восьмой десяток лет, он стал изучать норвежский язык – чтобы читать Ибсена в подлиннике. Он знал 14 языков: немецкий, английский, французский, итальянский, испанский, португальский, русский, датский, польский, румынский, ирландский, норвежский, латынь и греческий. Изучить новый язык было для него несложным делом. Он получал и прочитывал газеты почти всех европейских стран. Ф.М. Кравчинской он читал вслух целые строфы из «Евгения Онегина» по-русски.

Хотя он никогда не был кадровым офицером и провел лишь месяц в повстанческом отряде в качестве адъютанта командира (Виллиха), он знал военное дело как немногие специалисты. Ленин называл его великим знатоком этого дела. Энгельс был знаком с историей всех войн, изучал произведения всех выдающихся полководцев и мог считаться одним из лучших военных обозревателей своего времени. Совершенно несомненно, что если бы Энгельсу довелось стоять во главе революционной армии, он стал бы одним из крупнейших полководцев XIX в.

Он воевал так же хорошо, как писал о войнах. В отряде Виллиха он брал на себя выполнение самых опасных поручений.

Дочь Маркса Элеонора писала впоследствии: «Все, кто видел его под огнем, еще долго потом рассказывали о его необычайном хладнокровии и абсолютном пренебрежении ко всякой опасности».

Энгельс страстно, восторженно любил жизнь и любил людей. Именно поэтому он никогда ни перед чем не склонял головы: жизнь без Прометеева огня, без дерзаний была для него недостаточно прекрасна. Он хотел очень многого. Когда эпоха отказывала ему в чем-то, он вступал в бой и защищал свою любовь. Это в характере титанов.

В наши дни непрестанно говорят о прогнозировании и футурологии. Утверждают, что только современная наука – кибернетика, новые средства связи, институты информации – позволяет людям предвидеть и даже готовить будущее. Это верно только наполовину. Крупные умы, владевшие искусством научного анализа и силой воображения, могли и раньше предвидеть будущее.

Многие современники Энгельса, не слишком знакомые с марксистским учением о диалектическом и историческом материализме, считали его чуть ли не чародеем. Он все время оказывался прав. Его предположения и суждения на завтра, как правило, подтверждались. Люди из самых разных кругов, в том числе единомышленники-социалисты, приходили в изумление.

Вильгельм Либкнехт, старый вождь германской социал-демократии (отец Карла Либкнехта), писал о нем: «Этот светлый, ясный взор, это «ясновидение» в истинном здоровом смысле слова, эта прозорливость, которой мать-природа наделяет лишь немногих, были весьма свойственны Энгельсу... Энгельс обладал таким свойством, что перед его ясным взором туман рассеивался, и люди и вещи выглядели именно такими, каковы они были в действительности... У него в голове уже были рентгеновские лучи».

Ленин отмечал, что Энгельс сумел «предвосхитить в известной степени задачи нашей, империалистской, эпохи»[4].

Действительно, перечитывая сегодня статьи Энгельса по международным вопросам, нельзя не прийти к выводу, что он видел и предугадал почти все в своем веке и многое в нашем. Конечно, ему случалось и ошибаться, мимо чего-то пройти, что-то своевременно не отметить. Но какая настоящая наука мыслима без этого? Ученых без просчетов и осечек не бывает; в поисках вырастает истина. «Рентгеновские лучи» Энгельса все-таки обнаруживали то, что он искал.

1848–1849 годы. Идет гражданская война в Венгрии. Революционная армия Кошута сражается с австрийцами. Энгельс публикует в «Нойе райнише Цайтунг» статьи, которые почти всеми приписываются кому-либо из известных венгерских военачальников: содержащиеся в них прогнозы неизменно подтверждаются.

1865 год, гражданская война между Севером и Югом в Соединенных Штатах. В феврале Энгельс заключает пари, что к первому мая у южан уже не будет армии. 3 мая он сообщает Марксу, что пари выиграл: Юг сдался.

1870 год, франко-прусская война. Серия статей Энгельса в лондонской «Пел мэл газетт». Теперь его принимают за человека, знающего тайны прусского генерального штаба: он то и дело предупреждает, как будет действовать этот штаб. Лафарг потом напишет: «За два дня до Седана Энгельс предсказал окружение наполеоновской армии»[5].

В 1894–1895 годах, последних в его жизни, он с разительной точностью предугадывает ход японо-китайской войны. Но самое удивительное из его предсказаний – то, которое впоследствии поразило Ленина, написавшего об этом статью «Пророческие слова», – Энгельс делает в 1887 г.

В Европе в то время царит глубокий и как будто незыблемый мир. Все капиталистические державы, как водится, интригуют друг против друга и шипят друг на друга, но ни одна из них, видимо, пока не помышляет о нарушении мира. Многие считают, что большие войны на европейском материке кончились навсегда, что цивилизация, наконец, преодолела наследие варварства. Энгельс пишет введение к брошюре немецкого публициста С. Боркхейма «На намять немецким ура-патриотам 1806–1807 годов», в которой говорит:

«...Для Пруссии – Германии невозможна уже теперь никакая иная война, кроме всемирной войны. И это была бы всемирная война невиданного раньше размера, невиданной силы. От восьми до десяти миллионов солдат будут душить друг друга и объедать при этом всю Европу до такой степени дочиста, как никогда еще не объедали тучи саранчи. Опустошение, причиненное Тридцатилетней войной, – сжатое на протяжении трех-четырех лет и распространенное на весь континент, голод, эпидемии, всеобщее одичание как войск, так и народных масс, вызванное острой нуждой, безнадежная путаница нашего искусственного механизма в торговле, промышленности и кредите; все это кончается всеобщим банкротством; крах старых государств и их рутинной государственной мудрости, – крах такой, что короны дюжинами валяются по мостовым и не находится никого, чтобы поднимать эти короны... только один результат абсолютно несомненен: всеобщее истощение и создание условий для окончательной победы рабочего класса»[6].

Он видел все заранее – за три десятилетия до того, как это произошло. Энгельс предвидел и зачинщика первой мировой войны; кайзеровскую Германию, и масштабы военных действий, и срок войны, количество участвующих солдат, крушение империй, молнии революций, короны на мостовых...

В 1918 г. Ленин написал об этой работе Энгельса: «В чудеса теперь, слава богу, не верят. Чудесное пророчество есть сказка. Но научное пророчество есть факт»[7].

Таково было энгельсовское умение глядеть в будущее. Не следует думать, что оно выказывалось только, когда речь шла о войнах и сражениях. Нет, с такой же разительной ясностью Энгельс просвечивал чисто политические или научные проблемы. Еще в самом начале 80-х годов прошлого века он предсказал выход Соединенных Штатов на первое место в капиталистическом мире. Еще раньше, с 70-х годов, он уже напряженно думал о перспективах революции в России, народ которой он называл «великим» и «высокоодаренным». По словам Ф. Меринга, одного из крупнейших немецких марксистов и основателей Коммунистической партии Германии, оба основоположника научного коммунизма «видели в свержении царского деспотизма великий поворотный пункт пролетарской революции»[8]. И, наконец, можно утверждать, что Энгельс предвидел возможность беспощадного наступления реакции в Германии – того наступления, которое в XX в. возглавили фашисты.