Международный теоретический и общественно-политический журнал "Марксизм и современность" Официальный сайт

  
Главная | Каталог статей | Регистрация | Вход Официальный сайт.

 Международный теоретический
и общественно-политический
журнал
СКУ

Зарегистринрован
в Госкомпечати Украины 30.11.1994,
регистрационное
свидетельство КВ № 1089

                  

Пролетарии всех стран, соединяйтесь!



Вы вошли как Гость | Группа "Гости" | RSS
Меню сайта
Рубрики журнала
Номера журналов
Наш опрос
Ваше отношение к марксизму
Всего ответов: 650
Объявления
[22.02.2019][Информация]
Вышел новый номер журнала за 2016-2017 гг. (0)
[02.09.2015][Информация]
Вышел из печати новый номер 1-2 (53-54) журнала "Марксизм и современность" за 2014-2015 гг (0)
[09.06.2013][Информация]
Восстание – есть правда! (1)
[03.06.2012][Информация]
В архив сайта загружены все недостающие номера журнала. (0)
[27.03.2012][Информация]
Прошла акция солидарности с рабочими Казахстана (0)
[27.03.2012][Информация]
Печальна весть: ушел из жизни Владимир Глебович Кузьмин. (2)
[04.03.2012][Информация]
встреча комсомольских организаций бывших социалистических стран (0)
Главная » Статьи » Рубрики » ВОПРОСЫ ТЕОРИИ

Партия спекулятивного типа (продолжение)

Творцы революционного наследия в резолюции II конгресса Коминтерна "О роли коммунистической партии в пролетарской революции" (1920 год) специально подчёркивали: "Для того, чтобы Советы могли выполнить свою историческую миссию, … необходимо существование настолько сильной коммунистической партии, чтобы она могла не просто "приспособляться" к Советам, а в состоянии была решающим образом воздействовать на их политику, заставить их самих отказаться от "приспособления" к буржуазии и белой социал-демократии, суметь через коммунистические фракции Советов вести Советы за коммунистической партией"[79].

Как видим, иллюзий относительно роли Советов в науке социализма большевики не имели. Наоборот, в той же резолюции большевиками было сказано, что идея о "коммунистической партии, [которая] будто бы должна раствориться в Советах, что Советы якобы могут заменить коммунистическую партию", "глубоко неверна и реакционна". Действительной наукой созидать был революционный марксизм, а её носителем коммунистическая партия, пока не изменила ему. Зюганов, по-видимому, решил скрыть эту проблему от партии, и представить дело таким образом будто идейной измены никогда не было. Или в этом и был замысел докладчика?

Во всяком случае раздел начат с подлога. Им стала цитата из работы Сталина "Экономические проблемы социализма в СССР" (1952 год), безжалостно выдранная из контекста, что извратило её смысл. Зюганов процитировал: "Особая роль Советской власти объясняется двумя обстоятельствами: во-первых, тем, что Советская власть должна была не заменить одну форму эксплуатации другой формой, как это было в старых революциях, а ликвидировать всякую эксплуатацию; во-вторых, тем, что ввиду отсутствия в стране каких-либо готовых зачатков социалистического хозяйства, она должна была создать, так сказать, на "пустом месте" новые, социалистические формы хозяйства"[80].

Подлог в том, что у Сталина речь не о науке, а о государственной власти, её применяющей. Перед цитатой Сталин, споря с оппонентами, настаивает, что те идеологи глубоко ошибаются, кто смешивает законы науки, отражающие объективные процессы в природе или обществе, происходящие независимо от воли людей, с законами юридическими, выражающими интересы классов или социальных групп. "Марксизм понимает законы науки, – говорит он, – все равно идет ли речь о законах естествознания или о законах политической экономии, – как отражение объективных процессов, происходящих независимо от воли людей. Люди могут открыть эти законы, познать их, изучить их, учитывать их в своих действиях, использовать их в интересах общества, но они не могут изменить или отменить их"[81].

После цитаты Сталин утверждает: "…Советская власть выполнила эту задачу с честью. Но она выполнила ее не потому, что будто бы уничтожила существующие экономические законы и "сформировала" новые, а только лишь потому, что она опиралась на экономический закон обязательного соответствия производственных отношений характеру производительных сил"[82].

Этим Сталин настаивает, что для правящей партии "нет ничего практичнее хорошей теории", и эта теория – марксизм, а не некая "советская наука созидать". Руководствуясь марксизмом, большевики, приняв страну в 1917 году с экономикой фрагментарной, не имевшей многих отраслей промышленности, обеспечивающих её независимое существование, вырванной из мирового разделения труда, и с сельским хозяйством, не во всякий год спасавшим народ от голода, превратили её в хозяйственно независимую социалистическую державу, оставившую в прошлом мучительные для людей социальные и экономические коллизии капитализма, разгромили его ударную силу – фашизм, раньше капиталистических стран залечили раны великой войны, и помогли становлению социализма как мировой системы.

Даже малое уважение к науке, позволившей всё это, и к Сталину лично, обязывало Зюганова посвятить раздел исследованию системы социальных противоречий, возникших после завоевания власти пролетариатом, и способам их решения большевиками. Вместо этого Зюганов изрёк несуразное. "К решению этих задач, – заявил он, – Советская власть приступила сразу же после победы в Гражданской войне и изгнания иностранных интервентов. Однако страна оставалась во враждебном окружении. Это диктовало необходимость сохранять командно-административные принципы взаимодействия между социалистическим базисом и его государственной надстройкой – социально-экономической и политической". Как ни коротки эти три предложения, а много неправды в себя вместили. Их нужно расценить как попытку сделать Сталина союзником в борьбе с наследием Октября, и прикрыть его именем своё недомыслие.

В первом предложении та неправда, что советская власть приступила к решению своих задач не после победы в гражданской войне, а задолго до неё. Она победила потому, что ещё до завоевания власти большевики имели научно обоснованный и до крупных подробностей разработанный Красный Проект. Он начал претворяться "кавалерийской атакой на капитал" наутро после захвата власти. Атаку намеревались приостановить весной 1918 года ради решения "очередных задач", поскольку национализировано новой властью было более того, чем она была в состоянии хозяйственно распорядиться, и настало время побеждать капитализм не методами подавления, а методами управления. В марте 1918 года на VII съезде РКП(б) было сказано: "Организация учета, контроль над крупнейшими предприятиями, превращение всего государственного экономического механизма в единую крупную машину, в хозяйственный организм, работающий так, чтобы сотни миллионов людей руководились одним планом, – вот та гигантская организационная задача, которая легла на наши плечи"[83]. Зюганов не заметил ни этой задачи, ни момента её постановки.

Её решение было крайне затруднено развязанной врагами Советской власти гражданской войной и интервенцией. Пришлось идти путём всем воевавшим странам хорошо известным – подчинением целям войны всего производства и распределения, превращением страны в единый военный лагерь. Эта политика получила название "военного коммунизма". Он позволил стране не только выжить и победить, но и заложить основы социалистического хозяйства. Потому его опыт, по оценке Ленина, "был великолепен, высок, величествен, имел всемирное значение"[84]. Забыть о том, что три года гражданской войны отнюдь не были потрачены даром, стыдно, а для партии, заявляющей о готовности к власти, опасно.

Да, политика "военного коммунизма" не была безупречной. Ленин признавал, что "под влиянием нахлынувших на нас военных задач и того, казалось бы, отчаянного положения, в котором находилась тогда республика, … мы сделали ту ошибку, что решили произвести непосредственный переход к коммунистическому производству и распределению". Поскольку, продолжил он, "мы не смогли подготовить социалистическое хозяйство "прямым путём", мы принуждены были это сделать окольными путями"[85]. Однако задача была настолько верна в главном, что при переходе к нэпу Ленин подчеркивал необходимость сохранения преемственности целей. "Гвоздь не в политике, в смысле перемены направления; об этом говорят неимоверно много в связи с нэпом… Это – вреднейшая болтовня", – настаивал он[86]. Таковой она остаётся и по сию пору в устах Зюганова и его спичрайтеров.

Во втором предложении верно назван факт, но вывод неправилен. Враждебное окружение было важным, однако второстепенным фактором при создании новых форм хозяйствования. Оно затрудняло процесс, но новые формы нужно создавать вне зависимости от окружения, в том числе с помощью "командно-административных методов". Необходимость таковых существует в любой хозяйственной системе. Причем в советской "науке созидать" командование и администрирование занимали вовсе не ведущее и не исключительное место. Диалектика тут такова, что обобществление собственности на средства производства усиливает роль администрирования в управлении вещами, но социалистические цели и контроль масс над органами власти крайне ограничивали её антинародные поползновения.

Уже накануне Великого Октября большевикам было очевидно, что пролетариату нужно государство, но "нужно лишь отмирающее государство, т. е. устроенное так, чтобы оно немедленно начало отмирать и не могло не отмирать"[87]. Главная причина необходимости отмирания виделась в том, что государство, даже самое демократическое, "есть организация для систематического насилия одного класса над другим, одной части населения над другой"[88]. Причём опасность исходит не только от насилия класса господствующего в данный момент, но и от насилия прежде угнетённого класса в случае овладения им властью, ибо она позволяет части индивидов использовать власть как собственность, и стать новым господствующим классом.

Не в данной статье говорить о марксистских выводах относительно природы и диалектики существования государства. Здесь лишь отметим, что, понимая опасность попыток использовать власть как собственность, большевики по мере сил со скверной администрирования боролись. Ленин ставил задачу относительно бюрократов в советском госаппарате предельно резко: "Тут нужна чистка террористическая: суд на месте и расстрел безоговорочно тех, кто "совершает отвратительные бесчинства и безобразия, надругательства над трудящимися"[89].

Государством, способным на столь решительные меры борьбы со скверной, может быть лишь государство диктатуры пролетариата. Её задача – уничтожение прежних производственных отношений и самого государства. По сути эта диктатура "представляет своеобразное единство объективной производительной силы переходного времени и субъективной движущей силы революционного преобразования капитализма в социализм"[90]. Так видел роль её "командно-административного действия" в 1935 году будущий руководитель Госплана СССР Н.А.Вознесенский. Характер действия законов общественного развития в этот период столь же объективен, как объективна идущая в это время классовая борьба со всеми её перипетиями. Это не период беззакония, но это период действия особых законов, отличных и от законов капитализма, и от законов последующего социализма, что связано с состоянием производительных сил общества и с соотношением классовых сил. Только незнанием и непониманием революционного наследия можно объяснить факт, что лидер КПРФ, хотя и косвенно, но фактически осудил диктатуру пролетариата, объяснив её не как явление закономерное и неизбежное, а как произвол с добрыми намерениями, вынужденный внешними обстоятельствами.

Идея третьего предложения и словечки "принципы взаимодействия базиса и надстройки", а также "социально-экономическая надстройка" в устах именно доктора философии звучат, мягко говоря, непристойно. Если понимать слово "принцип" как руководящее положение какой-либо деятельности, то принципом политической надстройки была ликвидация эксплуатации и решение помянутой выше "гигантской организационной задачи". Но базис, обладающий принципами, и сам себе являющийся социально-экономической надстройкой, может представить себе только "мыслитель", ставший в 1989 (!) году заместителем заведующего идеологическим отделом ЦК КПСС, а докторскую ученую степень по философии получивший от государства победившей антисоциалистической контрреволюции за книгу-попытку заменить коммунистическую идеологию мертворождённой "идеологией государственного патриотизма".

Для тех же, кто вслед за Марксом думает, что "совокупность … производственных отношений составляет экономическую структуру общества, реальный базис, на котором возвышается юридическая и политическая надстройка и которому соответствуют определённые формы общественного сознания"[91], теза Зюганова звучит издевательски. А его комментарий к цитате Сталина – стыдным саморазоблачением. Если Сталин видел залог успеха в познании объективных законов, то лидер КПРФ предлагает партии положиться на таланты административные. Такое прочтение наследия, если в чём и убеждает, то в том только, что дело будущей революции, случись она под руководством КПРФ, уже проиграно.

Начав раздел о "советской науке созидать" с передержек, лидер КПРФ так же и продолжил. В третьем абзаце он заявил: "В эпоху социализма решающая роль принадлежит именно экономической политике. Как указывал В.И. Ленин: "Сама сущность перехода от капиталистического общества к социалистическому состоит в том, что политические задачи занимают подчинённое значение к задачам экономическим. Действию объективных законов в социалистическом обществе И.В. Сталин посвятил работу "Экономические проблемы социализма в СССР". В ней на основе марксистско-ленинского учения исследован выдающийся опыт первых десятилетий строительства социализма".

Как видим, абзац этот состоит из двух идей меж собою не связанных. Одна, как говорится, "про Фому, другая про Ерёму". Обе не соотносятся с абзацами предыдущими и с последующими. Одна из весны 1918 года, другая из осени 1952 года. Общее меж ними лишь то, что обе говорят о странностях метода компоновки сюжетов раздела и о незнании Зюгановым предмета своего разговора. Разберем обе тезы, но одну теперь, а вторую через несколько страниц.

  1. Цитированный Зюгановым текст удалось найти в V-й главе работы Ленина "Вариант статьи "Очередные задачи Советской власти". О нём заметим: а) впервые он опубликован лишь в 1974 году. Уже по сей причине мысль о примате экономики над политикой влияние на "науку созидать" вряд ли оказала; б) в окончательном варианте "Очередных задач" от начального не осталось почти ничего, и цитированной Зюгановым фразы о подчинении политики экономике тоже. Это легко проверить. Относительно причин кардинальной переделки Лениным своей статьи гадать не будем. Лишь заметим, что Зюганов сей важнейший факт во внимание не принял.

Но к идее примата экономики над политикой вернулся ещё раз. Доказывать стал так: "Важнейшим шагом для молодой Советской Республики было мартовское 1921 года решение X съезда РКП(б) о переходе к новой экономической политике. Среди членов партии было немало тех, кто называл нэп губительным для революции отступлением. Такую позицию высказывал не только Троцкий, но и такие преданные соратники Ленина, как нарком продовольствия Цюрупа. Однако победа Ленина на Х съезде, рождённая в жарких спорах, свидетельствовала: большинство коммунистов приняли определяющую ленинскую идею о подчинённом значении политических задач по отношению к задачам экономическим".

Тут критик соратников Ленина попал впросак. На Х съезде, вспоминал Ленин в конце 1922 года, было признано, что "... непосредственный переход к чисто социалистическим формам, к чисто социалистическому распределению превышает наши наличные силы, и что если мы окажемся не в состоянии произвести отступление так, чтобы ограничиться более легкими задачами, то нам угрожает гибель. Кризис начался, мне кажется, в феврале 1921 года. Уже весной того же года мы единогласно решили – больших разногласий по этому поводу я у нас не видел – перейти к новой экономической политике".

Получается, что осудил Зюганов не столько Троцкого с Цюрупой, сколько самого Ленина, и заметил "жаркие споры" там, где Ленин видел единогласие. За что получил отлуп от …Ленина, сказавшего так: "Политика есть концентрированное выражение экономики – повторил я в своей речи, ибо раньше уже слышал этот ни с чем не сообразный, в устах марксиста совсем недопустимый, упрек за мой "политический" подход. Политика не может не иметь первенства над экономикой. Рассуждать иначе, значит забывать азбуку марксизма"[92].

Усердие не по разуму и в этот раз привело лидера КПРФ в "дурную" компанию. О ней Ленин заметил: "Троцкий и Бухарин изображают дело так, что вот-де мы заботимся о росте производства, а вы только о формальной демократии. Это изображение неверное, ибо вопрос стоит (и, по-марксистски, может стоять) лишь так: без правильного политического подхода к делу данный класс не удержит своего господства, а следовательно, не сможет решить и своей производственной задачи"[93].

Вкривь и вкось толкуя чужие мысли, Зюганов доходит до смешного. Завершая сюжет, он нечаянно признал: "Во всех статьях, во всех ленинских выступлениях отражались глубокое понимание ситуации и ответственность за будущее страны. На Х съезде РКП(б) он говорит: "Товарищи, вопрос о замене развёрстки налогом является прежде всего и больше всего вопросом политическим, ибо суть этого вопроса состоит в отношении рабочего класса к крестьянству". Этой цитатой докладчик сам себя высек. Жалеть о порке не будем. Посожалеем о том, что смех, возникающий при таких ляпах, на иных докторов философии не действует. И они продолжают уродовать мировоззрение партии.

Есть что-то патологическое в бессилии Зюганова понять тексты, на которые ссылается, и их логику. Там, где Ленин говорит о "самой отчаянной путанице понятий", об "идейной сумятице поистине безбрежной" своих оппонентов, где у Ленина совершенно ясные слова, – "конечно, я всегда выражал, выражаю и буду выражать пожелание, чтобы мы занимались меньше политикой, больше хозяйством. Но нетрудно понять, что для выполнения этих пожеланий надо, чтобы не было политических опасностей и политических ошибок"[94], – там у Зюганова неизменная солидарность с ошибочной точкой зрения.

Очевидно, что причина тому та, что Зюганов в лучшем случае не понимает, а в худшем хочет скрыть, что по логике марксизма, экономика определяет политику только в том смысле, что является тем феноменом бытия, который должен быть снят политикой. Во всяком случае, Ленин, подобно Марксу и Энгельсу, требовал "точнейшим образом различать тот период, когда классы еще есть и когда их уже не будет"[95]. Он говорил, что "общество, в котором осталась классовая разница между рабочим и крестьянином, не есть ни коммунистическое, ни социалистическое общество. Конечно, при толковании слова социализм в известном смысле, можно назвать его социалистическим, но это будет казуистика, спор о словах"[96].

Снятие экономики – процесс многоступенчатый. Его суть в переходе от общества с экономической политикой, как сферой борьбы классовых интересов, к экономике без политики, т.е. к такому общежитию людей, где будет достигнута классовая однородность, а социальные противоречия будут устранены. Здесь политика, как управление людьми, должна смениться управлением вещами. В эпоху коммунизма производство станет искусственной природой, полностью удовлетворяющей потребности человека, при пользовании плодами которой уже не будет нужды в таких посредниках, как производительные силы и производственные отношения, т.е. экономика как таковая. Это и есть азбука марксизма.

Зюганову мысли о таких задачах "предстоящей социальной революции" оказались без надобности. Товарные отношения и нэп – единственный свет в его окошке. Тем самым ленинскую идею он извратил, а свою партию дезориентировал.

Будучи свободным от знания элементарного в марксизме, но неутомимым в его опошлении, лидер КПРФ изрёк: "Основы экономической политики большевиков Ленин изложил задолго до Х съезда РКП(б). В работе "Очередные задачи Советской власти" он обосновал неизбежность переходного периода между капиталистической и социалистической экономикой, определил основные условия этого исторического перехода. Этому же посвящены и другие его работы того времени: "О продовольственном налоге", "О кооперации", "О значении золота теперь и после победы социализма".

За этот перл автора можно представлять к Шнобелевской премии, которая, как известно, дается за псевдонаучные "достижения" – глупые или постыдные. Перл Зюганова тем более постыден, что приписан Ленину.

В представлении на премию мы бы отметили: а) марксизм никогда не существовал без представлений о переходном периоде от капитализма к социализму. Уже в "Манифесте коммунистической партии" сказано, во-первых, что пролетариат "в качестве господствующего класса силой упраздняет старые производственные отношения". Во-вторых, указано, что "пролетариат использует свое политическое господство для того, чтобы вырвать у буржуазии шаг за шагом весь капитал, централизовать все орудия производства в руках государства, т.е. пролетариата, организованного как господствующий класс, и возможно более быстро увеличить сумму производительных сил"[97]. Догадаться, что здесь означает "шаг за шагом", очень нетрудно.

Потом эта идея стала чёткой формулой 1875 года: "Между капиталистическим и коммунистическим обществом лежит период революционного превращения первого во второе. Этому периоду соответствует и политический переходный период, и государство этого периода не может быть ничем иным, кроме как революционной диктатурой пролетариата"[98]. Её задача – переворот в способе производства;

б) определять "основные условия этого перехода" у Ленина нужды не было. Они не создаются даже выдающимися умами, они ими изучаются. Условия были заданы системой объективных социально-экономических противоречий России, а также её положением в цепи мировых связей. Ленин ясно пишет: "На основании каких же данных можно ставить вопрос о будущем развитии будущего коммунизма? На основании того, что он происходит из капитализма, исторически развивается из капитализма, является результатом действий такой общественной силы, которая рождена капитализмом"[99]. И ещё: "Первое, что установлено вполне точно всей теорией развития, всей наукой вообще, – и что забывали утописты, что забывают нынешние оппортунисты, боящиеся социалистической революции, – это то обстоятельство, что исторически, несомненно, должна быть особая стадия или особый этап перехода от капитализма к коммунизму"[100]. "Очередные задачи" появились через 8 месяцев после этих слов.

Так что в них Ленин определял не некие общие "условия перехода", а способы разрешения партией большевиков реальных противоречий многоукладной экономики в конкретный момент времени – весной 1918 года. "Крайне характерно, – спорит Ленин с оппонентами из "левых коммунистов", – что … они говорят только "об организованности" и т.п. Но это признает и мелкий буржуа, чурающийся именно диктатуры рабочих в экономических отношениях. Пролетарский революционер никогда не мог бы в такой момент "забыть" об этом "гвозде" пролетарской революции, направленной против хозяйственных основ капитализма"[101];

в) статьи Ленина, перечисленные Зюгановым, хотя и составляют часть революционного наследия, однако написаны они, кстати сказать, много позже "Очередных задач". К обоснованию неизбежности переходного периода они отношения не имели, а указывали на возникшие новые проблемы и опасности в процессе строительства социализма, требующие теоретического осмысления партией.

Читавший их, заметил бы себе и напомнил товарищам, что "второй день" всех революций опасен тем, что из двигателя революции экономика превращается даже не в нейтральную силу, а в опору контрреволюционных тенденций. Она становится, как заметил Ленин, главным внутренним врагом свершившейся революции[102]. В начале переходного периода опасности неизбежно возникают вследствие ухудшения положения масс по причине резкого слома старых форм жизни и хозяйствования. "В мелкокрестьянской стране, только год тому назад свергнувшей царизм и менее чем полгода тому назад освободившейся от Керенских, осталось, естественно, немало стихийного анархизма, усиленного озверением и одичанием, сопровождающими всякую долгую и реакционную войну, создалось немало настроений отчаяния и беспредметного озлобления", – признавал Ленин ранней весной 1918 года[103]. Без усиленной пропаганды ясных и привлекательных для масс экономических и политических перспектив, советская власть вряд ли переломила бы эти настроения и не удержалась бы далее "второго дня". Без командования и администрирования тоже.

На следующем этапе переходного периода опасности возникли по той причине, что "в России преобладает сейчас как раз мелкобуржуазный капитализм, от которого и к государственному крупному капитализму, и к социализму ведет одна и та же дорога, ведет путь через одну и ту же промежуточную станцию, называемую "общенародный учет и контроль над производством и распределением продуктов", – указывал Ленин в статье "О продовольственном налоге" весной 1921 года[104].

Однако вопросами: почему "дорога одна и та же", какими обстоятельствами был предопределён выбор, о каких способах учета и контроля и каких сроках шла речь, – Зюганов не заинтересовался. Теоретической глубины проблемы "одной и той же дороги" не заметил. Мимо ушей пропустил и ленинский вопрос: "Неужели не ясно, что в материальном, экономическом, производственном смысле мы еще в "преддверии" социализма не находимся? И что иначе, как через это, не достигнутое еще нами, "преддверие", в дверь социализма не войдешь?"[105]. И ленинский ответ: "Тьму ошибок делают, сопоставляя или сравнивая государственный капитализм только с социализмом, тогда как в данной политико-экономической обстановке обязательно сравнивать государственный капитализм и с мелкобуржуазным производством. Весь вопрос – как теоретический, так и практический – состоит в том, чтобы найти правильные способы того, как именно следует направить неизбежное (до известной степени и на известный срок) развитие капитализма в русло государственного капитализма, какими условиями обставить это, как обеспечить превращение в недалеком будущем государственного капитализма в социализм"[106].

Следовательно, цель, на достижение которой неизбежно должна была направлять свои усилия партия, есть удержание власти диктатуры пролетариата для создания производительных сил крупнокапиталистического типа в масштабах всей страны, ибо "социализм немыслим без крупнокапиталистической техники, построенной по последнему слову новейшей науки, без планомерной государственной организации, подчиняющей десятки миллионов людей строжайшему соблюдению единой нормы в деле производства и распределения продуктов"[107].

"Подарив" Ленину открытие неизбежности переходного периода, и вбросив в сознание товарищей порочную идею постоянного примата экономики над политикой, Зюганов, видимо, свои знания о переходном периоде исчерпал, и о его реальном содержании говорить не стал. Слов Ленина о том, что "…социализм есть не что иное, как государственно-капиталистическая монополия, обращенная на пользу всего народа и постольку переставшая быть капиталистической монополией", сказанных ещё до завоевания власти[108], не услышал. Как и сказанных после него: "…Выражение "Социалистическая Советская Республика" означает решимость Советской власти осуществить переход к социализму, а вовсе не признание данных экономических порядков социалистическими"[109]. Чрезвычайно важный теоретически и политически вопрос о том, когда и при каких условиях одни порядки превращаются в другие, перед Зюгановым не встал. Главного парадокса переходного периода советской истории – построения основ социализма с помощью государственной монополии на средства производства, – он не заметил. Как и того, что время для решения собственно социалистических задач наступает при этом условии, но не раньше.

С точки зрения дня сегодняшнего обрывочные мысли Зюганова о переходном периоде бесполезны. Ими лидер КПРФ продемонстрировал отсутствие сколько-нибудь внятных представлений о ближайших задачах его партии за (гипотетическим) взятием ею власти. Это означает также, что намерения идеологов КПРФ строить некий "социализм XXI века", это разговоры ни о чём. Они даже не знают с чего начать.

К представлению на помянутую премию можно добавить ещё одно "открытие" Зюганова. "В работах по экономике переходного периода, – уверил он пленум, – Ленин рассматривал всё народное хозяйство в комплексе. Потому, объявляя нэп, он снова обращался к плану ГОЭЛРО, выполнение которого давало возможность быстро идти вперёд. Глава Совнаркома понимал: недостаточно позволить крестьянам производить и оставлять себе излишки сельхозпродукции. Важно создать условия для её сбыта, для зарабатывания средств и развития крестьянского хозяйства. Отсюда пристальное внимание к торговле и потребительской кооперации. Именно потребкооперация позволяла обеспечивать крестьян промышленными товарами и закупать их продукцию. Роль государства в период нэпа не ослабевала, а усиливалась. И именно эта государственная политика делала крестьян-бедняков середняками".

Здесь что ни слово, то ляпсус или подлог. Во-первых, электрификация направление социального развития общества отнюдь не определяет. На вопрос "куда вперёд" отвечала программа РКП(б), поставившая задачи ликвидации хозяйственных основ капитализма во всех сферах жизни, но не план электрификации страны.

Во-вторых, где почерпнул Зюганов сведения об озабоченности Ленина неким "комплексом", установить не удалось. Комплекс есть совокупность чего-либо, имеющего общее предназначение, и отвечающего какой-либо определённой общей цели. В 20-х годах речь могла идти только о "комплексе многоукладной экономики", что даже звучит дико. Да, Ленин мечтал, что "все общество будет одной конторой и одной фабрикой", т.е. станет народнохозяйственным комплексом. Однако таковой появляется лишь в условиях полного господства общественной собственности на средства производства. Его появлению препятствовало наличие в стране 25 миллионов крестьян-единоличников. Для преодоления аграрного характера экономики страны с преобладанием мелкотоварного производства требовалась политика, способная сдержать стихийный, массовый рост частнохозяйственного капитализма. Потому желанной, хотя труднодостижимой первой ступенькой к овладению стихией, и только потом, на горизонте эпохи, к "комплексу", Ленин видел государственно-капиталистическую монополию, обращённую на пользу всего народа.

В-третьих, советская деревня осереднячилась вовсе не в результате кооперации, а по закону "О социализации земли" 1918 года. В нём было записано: "Распределение земли между трудящимися должно производиться на уравнительно-трудовых началах так, чтобы потребительно-трудовая норма, применяясь в данном районе к исторически сложившейся системе землепользования, не превышала трудоспособности наличных сил каждого отдельного хозяйства и, в то же время, давала бы возможность безбедного существования семье земледельца".

Силой этого закона вся деревня сразу стала середняцкой в смысле владения землёй. Однако в ней мгновенно начался процесс социальной дифференциации на почве неравного владения иными средствами производства – рабочим скотом, механизмами и пр. Через 10 лет статистика фиксировала, что 15% крестьян стало кулаками, 20% середняками, остальные превратились в бедняков. Словечко "комплекс" в применении к такой экономике служит лишь подмене главных задач переходного периода задачами частными, каковыми были план ГОЭЛРО и нэп, и снимает саму проблему форм и целей классовой борьбы в переходный период. Такая манипуляция есть тоже идейный подлог.

Объявляя нэп, большевики отчетливо понимали, что "новая экономическая политика прежде всего является выражением соотношения сил внутри союза пролетариата и крестьянства России после их совместной победы над реставрацией буржуазии и помещиков. Она означает со стороны пролетариата признание неприкосновенности мелкого крестьянского хозяйства и частной собственности мелкого производителя на продукты его труда"[110]. Так указан смысл нэпа в резолюции I расширенного пленума Исполкома Коминтерна (март 1922 года).

Изменение соотношения сил в любую сторону неизбежно влекло отмену оной неприкосновенности. Это случилось в конце 20-х годов, когда крестьянин-единоличник уже не смог, а кулак не захотел обеспечить государство продовольствием и сельхозсырьем. Мы имеем в виду падение товарности большинства из миллионов крестьянских дворов до жалких 11%, и так называемый "заготовительный кризис" 1927/28 годов, когда советский кулак в ожидании роста цен отказался снабжать города продовольствием. И даже взялся за оружие.

Тирада Зюганова о кооперации свидетельствует о незнании им исторических реалий того времени и кооперативной политики большевиков. Не с нэпа она началась, и цели имела иные, нежели живописал лидер КПРФ. Программа РКП(б) 1919 года гласила: "в области распределения задача Советской власти в настоящее время состоит в том, чтобы неуклонно продолжать замену торговли планомерным, организованным в общегосударственном масштабе распределением продуктов. Целью является организация всего населения в единую сеть потребительных коммун, способных с наибольшей быстротой, планомерностью, экономией и с наименьшей затратой труда распределять все необходимые продукты, строго централизуя весь распределительный аппарат. В основу потребительских коммун и их объединений должна быть положена существующая общегражданская и рабочая кооперация, являющаяся самой крупной организацией потребителей и наиболее подготовленным историей капитализма аппаратом массового распределения"[111]. Поначалу именно так мыслилось преодоление товарно-денежных отношений и выстраивание распределительных отношений при социализме.

Реальная политика партии в отношении них базировалась на понимании диалектики кооперации. "Наша программа подчеркивает, – говорил Ленин при переходе к нэпу, – что лучший аппарат для распределения есть оставшаяся от капитализма кооперация, что этот аппарат нужно сохранить. Это говорится в программе. Исполнили ли мы это? Очень недостаточно, а частью совсем не исполняли, опять-таки частью по ошибке, частью по военной нужде. Кооперация, выделяя элементы более хозяйственные, более высокие в экономическом отношении, тем самым в политике выделяла меньшевиков и эсеров. Это химический закон, – тут ничего не поделаешь!"[112]. И ещё о том же: "Кооперация мелких товаропроизводителей … неизбежно порождает мелкобуржуазные, капиталистические отношения, содействует их развитию, выдвигает на первый план капиталистиков, им дает наибольшую выгоду. Это не может быть иначе, раз есть налицо преобладание мелких хозяйчиков и возможность, а равно необходимость обмена. Свобода и права кооперации, при данных условиях России, означают свободу и права капитализму. Закрывать глаза на эту очевидную истину было бы глупостью или преступлением"[113].

Большевики глаза на проблему роста социальной розни не закрывали. Но поскольку сила классового сопротивления выполнению "кооперативной" части программы РКП(б) оказалась непреодолимой, то партия пошла не путём помощи середняку, а путём коллективизации. Лозунг "Обогащайтесь!", провозглашенный правой оппозицией, партией был отвергнут, хотя и не без острой борьбы. Кстати сказать, на право крестьян на землю при этом никто не посягал. Оно оставалось действующим правом (в виде колхозного пая) вплоть до контрреволюции в СССР.

Как видим, мысли Ленина о диалектике кооперации прямо противоположны фантазиям Зюганова. Закрывает ли он глаза на эту очевидную истину или не знает её – вопрос второстепенный. Но суть в том, что он повторяет своей точкой зрения те взгляды, которыми либералы обосновывали "Закон о кооперации" эпохи Горбачева, которым была обрушена финансовая система СССР, созданы условия для первоначального накопления новой буржуазии, с которого началась стремительное социальное расслоение советского народа. В любом случае место его точке зрения – среди указанных Лениным.

Вернёмся к тезе Зюганова о том, что "действию объективных законов в социалистическом обществе И.В. Сталин посвятил работу "Экономические проблемы социализма в СССР". В ней на основе марксистско-ленинского учения исследован выдающийся опыт первых десятилетий строительства социализма".

Если в чём и убеждает эта фраза, то только в том, что Зюганов не читал работу Сталина даже по диагонали. Иначе заметил бы, что о действии объективных законов "в первые десятилетия" Сталин не писал совсем. Не писал по той простой причине, что работа посвящена не прошлому социализма, а его будущему. И предупреждению о возможности его поражения.

В ней Сталин подвёл итоги экономической дискуссии 1951-1952 годов, проведенной в связи с проектом учебника по политической экономии, и дал развёрнутые ответы некоторым её участникам. Кроме того, в работе им сформулирован основной экономический закон социализма, и указаны теоретические вопросы наиболее важные для политики партии на предстоящем этапе пролетарской революции, которая отнюдь не закончилась построением социализма в основном в середине 30-х годов. Это вопросы о товарном производстве и о законе стоимости при социализме, об уничтожении противоположности между городом и деревней, умственным и физическим трудом, об углублении кризиса мировой системы капитализма, и т.д. В ней Сталин размышляет о действии тех объективных законов, которые приходят на смену законам переходного периода, и которые не были тогда актуальными для политики партии за отсутствием объективных условий для их действия, но становятся наиболее важными на новом этапе строительства социализма.

О последних скажем ниже, а пока обратимся к тексту Зюганова. Во множестве своих статей он повторял мысль из выступления Сталина на XIV съезде ВКП(б). "Мы должны строить наше хозяйство так, – говорил там Сталин, – чтобы наша страна не превратилась в придаток мировой капиталистической системы, чтобы она не была включена в общую схему капиталистического развития как её подсобное предприятие, чтобы наше хозяйство развивалось… как самостоятельная экономическая единица".

Повторил и здесь. Видно других объяснений всей международной и экономической политики 20-30-х годов он не знает. Факт, что стремление к хозяйственной автаркии является не объективной закономерностью развития социализма, а объясняется лишь стечением обстоятельств, вновь остался им незамеченным и непонятым. Сама эта задача возникла по причине жесткой экономической блокады СССР. Изначальным же намерением было, как то записано в программе партии 1919 года, "… заботиться о расширении экономического сотрудничества и политических связей с другими народами, стремясь одновременно к установлению единого хозяйственного плана с теми из них, которые перешли уже к советскому устройству"[114].

Ленин и Сталин программу партии пустой бумажкой не считали. Доклад на XIV съезде тоже подтверждает, что не автаркия была целью политики той поры. До данной цитаты Сталин настаивает: "…Наша борьба в нашей стране, борьба за победу социалистических элементов в нашей стране над элементами капиталистическими, наша строительная борьба является тоже международной, интернациональной по своему значению, ибо наша страна есть база международной революции, ибо наша страна есть основной рычаг для развёртывания международного революционного движения"[115]. После неё утверждает, что в случае победы социализма в ряде стран, "…мы от политики превращения нашей страны в независимую экономическую единицу перейдём к политике включения нашей страны в общее русло социалистического развития"[116]. Позже создание мировой системы социализма стало частичным воплощением этого намерения.

Подменив объективное случайным, лидер КПРФ не стал акцентировать внимание своей партии и на том, что автаркия, вынужденная обстоятельствами, сильно затруднила строительство социализма даже в большой стране, как СССР, и делает весьма малыми шансы на успех в странах с ограниченными ресурсами. Без такого уточнения идея автаркии, навязываемая Зюгановым, если чему и служит сегодня, то лишь сплочению трудящихся нынешней России с национальной буржуазией, зажатой в тиски санкций.

Далее Зюганов признал, что "за две первые сталинские пятилетки был создан чрезвычайно мощный потенциал. В 1937 году 80% промышленной продукции СССР производилось на предприятиях, построенных за период 1929–1937 годов. За этот же период в стране удвоилась производительность труда. Особое внимание уделялось науке и образованию".

Как ни впечатляющи эти факты, но важны они не сами по себе, а в них выраженная тенденция. Зюганов не указал даже ту, что была очевидна цитированному им американскому писателю Т. Драйзеру. Последний в 1937 году сказал: "Я особенно благодарен советской революции за то, что она впервые остро поставила в мировом масштабе вопрос об имущих и неимущих. … В этом – мировое значение и торжество марксизма. Использовать труд, сельское хозяйство, промышленность, естественные богатства, технику, человеческие знания, власть человека над природой, использовать всё это на благо всех трудящихся для того, чтобы обеспечить всем зажиточную и культурную жизнь, – вот урок, который советская революция преподаёт остальному человечеству...".

Честный американец из своего далёка понял суть большевистской науки созидать: марксизм, социальная революция и её мировой масштаб. Зюганов, взявшийся говорить о революционном наследии Октября, исключил их из советской истории, а проблему продолжения и завершения социалистической революции, определявшую всю политику коммунистов СССР на предстоящий период вовсе не заметил. Тем создал впечатление, что процесс строительства социализма шел самотёком, не имея никаких других целей, кроме хозяйственной автаркии и роста объемов материального производства. Во всяком случае примеры из доклада доказывают только это.

Зюганов счёл необходимым процитировать британскую газету "Файнэншл таймс", отмечавшую, что "успехи, достигнутые в машиностроительной промышленности, не подлежат никаким сомнениям… СССР в настоящее время производит всё оборудование, необходимое для своей металлургической и электрической промышленности. Он сумел создать свою собственную автомобильную промышленность. Он создал производство орудий и инструментов, которое охватывает всю гамму от самых маленьких инструментов большой точности и вплоть до наиболее тяжёлых прессов".

Это верное наблюдение иностранцев. Но в контексте доклада оно опускает главное содержание революционного наследия на обывательский уровень, где непосредственно наблюдаемый факт и цифра важнее причин их появления. К пониманию социалистической революции пример не прибавляет ничего. Скорее служит забвению её цели и смыслов. Много полезнее для современных коммунистов было бы напоминание о громадной теоретической работе ВКП(б) и Коминтерна по определению её перспектив на будущее. Например, о программе Коминтерна 1928 года.

В её главе "Конечная цель Коммунистического Интернационала – мировой коммунизм" констатировалось: "Производительные силы социализма еще недостаточно развиты, чтобы обеспечить распределение продуктов груда по потребностям: они распределяются по труду. Разделение труда, т.е. закрепление определенных трудовых функций за определенными группами лиц, еще не изжито, и в частности еще не уничтожена в основном противоположность между умственным и физическим трудом. Налицо имеются еще, несмотря на уничтожение классов, остатки старого классового деления общества, а, следовательно, и остатки государственной власти пролетариата, принуждения, права. Остаются, следовательно, известные следы неравенства, которые еще не успели отмереть. Не уничтожена и еще не изжита целиком противоположность между городом и деревней. Но все эти остатки старого общества не защищаются и не отстаиваются никакой общественной силой. Будучи связаны с определенным уровнем развития производительных сил, они исчезают, по мере того, как освобожденное от оков капиталистического строя человечество быстрым темпом покоряет себе силы природы, перевоспитывает самого себя в духе коммунизма и переходит от социализма к полному коммунизму"[117].

Применительно к СССР это была программа продолжения пролетарской революции. Будь этот документ единственным, его уже было бы достаточно для понимания идей, положенных в основу сталинской модели экономики. Причём даже в том случае, если бы, допустим (хотя это совсем не так), что позднейшими исследованиями была бы доказана содержательная неправота не отдельных, а многих её тезисов. Тем более, что Сталин сам принимал непосредственное участие в её разработке, и она должна была стать основой новой программы ВКП(б), что постановил её XVI съезд.

Именно о теоретическом обосновании этих целей и о движении к ним должен бы вести разговор докладчик, взявшийся за тему о революционном наследии Октября. Но у лидера КПРФ не оказалось ни следов существования столь значимых документов, ни размышлений о сути сталинской модели экономики, столь восхитившей Т. Драйзера. Зюганов предпочёл промолчать о её концептуальных основах.

Вместо этого он сказал: "Смерть Сталина оказалась невосполнимой для страны утратой. … Началось отступление от важнейшей ленинской установки: решать экономические задачи, используя объективные законы развития общества. Нормой становились командно-политические решения в экономической сфере". Эта невнятная фраза – единственная во всём докладе, где содержится глухой намёк на произошедшую после смерти Сталина смену парадигм в теории и практике КПСС. Так как фраза единственная, попробуем извлечь из неё максимум информации.

Во-первых, заметим, что притворная получилась печаль. Невосполнимой утрата стала лишь по той причине, что КПСС после смерти Сталина отказалась следовать идеям его работы "Экономические проблемы социализма в СССР", где получили развитие идеи программы Коминтерна. По всему видно, что они не ко двору и ныне в КПРФ. Иначе место, где должно было бы быть описание невосполнимой утраты, Зюганов не заполнил бы вещами необязательными и ничего в истории СССР не объясняющими.

Во-вторых, подобных установок Ленин никому не давал. Причина проста. Как говорил Сталин в данной работе, "использование экономических процессов в интересах общества происходит в той или иной мере не только при социализме и коммунизме, но и при других формациях. Использование экономических законов всегда и везде при классовом обществе имеет классовую подоплеку, причем знаменосцем использования экономических законов в интересах общества всегда и везде является передовой класс, тогда как отживающие классы сопротивляются этому делу"[118].

Если бы лидер КПРФ понимал это, то искал бы в революционном наследии Ленина и Сталина методологию защиты классовых интересов пролетариата. Тогда в раздел не попали бы пустяки, вроде превращения в норму командно-политических решений, означающие не что иное, как непонимание Зюгановым азбучных вещей. Обвинять таковые решения в чём бы то ни было крайне нелогично, особенно после того, как успехи предшествующего периода сам же объяснил "командно-административными методами". Эти методы всегда – норма. "Невидимая рука рынка" тоже действует с их помощью, чем, кстати, объясняется многократный рост бюрократии в России после контрреволюции. Человечество в принципе не придумало никаких иных способов руководства своей экономической жизнью кроме командных и политических решений. Они останутся до тех пор, пока будет существовать экономика. Проблема в целях политических решений и команд. Потому факты, приведённые в подтверждение тезы, доказывают только неграмотность автора доклада.

"В 1957 году, – бухнул докладчик в колокола, не заглянув в святцы, – вместо отраслевых министерств были созданы совнархозы. Оказался нарушен закон планомерного пропорционального развития, соблюдению которого Сталин отводил решающую роль. Через три года отраслевые министерства пришлось восстанавливать, но качество планирования и стройные межотраслевые связи были существенно ослаблены".

Фраза маленькая, а грязное пятно на науку марксизма и на Сталина лично положено большое. И логика, и факты опровергают Зюганова. Логика подсказывает, что не существует никаких свыше и навсегда предустановленных пропорций народного хозяйства, поэтому закон планомерного развития нельзя "нарушить". Планы разрабатываются, а пропорции устанавливаются самими людьми. По сей причине Сталин не отводил закону планомерного развития "решающую роль". Он утверждал прямо противоположное: "Закон планомерного развития народного хозяйства может дать должный эффект лишь в том случае, если имеется задача, во имя осуществления которой совершается плановое развитие народного хозяйства. Эту задачу не может дать сам закон планомерного развития народного хозяйства. Её тем более не может дать планирование народного хозяйства. Эта задача содержится в основном экономическом законе социализма…"[119].

Именно цели определяют пропорции плана, но не наоборот. Во время войны, например, удовлетворение самых насущных потребностей людей осуществлялось на минимальном, даже голодном уровне, но это не было нарушением закона планомерного развития. Победа была целью, и её достижению соответствовали планы. Изменив цели социального развития в послесталинскую эпоху, партия закономерно меняла и формы планирования.

Факты же, которыми пренебрег или не знает Зюганов, таковы. Государственные органы территориального управления, т.е. совнархозы, существовали в стране с 1917 по 1932 год. В их ведении было решение общих принципиальных вопросов во всех сферах экономического развития страны, республик и крупных районов, выявление их потребностей в топливе, сырье, рабочей силе, руководство органами народного контроля, и т.д. Именно совнархозами было начато развёрнутое строительство социализма. Зюганов, не ведая о том, признаёт: "В 1922–1929 годах, к началу первой пятилетки, было построено более 2000 крупных промышленных предприятий. Страна достигла успехов, которые признавали даже оппоненты. В январе 1932 года французская газета "Тан" писала: "СССР выиграл первый тур, индустриализуясь без помощи иностранного капитала".

Другое дело, что любая система управления имеет ограниченный ресурс эффективности. Он был и у совнархозов 20-х годов. Их невольное местничество, неприспособленность для решения общесоюзных задач стали препятствием для образования единого народно-хозяйственного комплекса. Это вынудило к переходу к отраслевым комиссариатам, позже переименованным в министерства. Однако по мере роста народного хозяйства и у них, в свою очередь, обнаружились недостатки. Система управления гигантским и постоянно растущим народным хозяйством пригодная на все времена и случаи создана быть не может. По мере того как экономика недопотребления сменялась экономикой благосостояния система управления должна была меняться.

>>>Окончание>>>

[79] Коминтерн в документах. – М. 1933. – С. 108.

[80] Сталин И.В. Соч. – М., 2012. – Т. 16, ч. 2. – С. 485.

[81] Сталин И.В. Соч. – М., 2012. -Т. 16, ч. 2. – С. 482-483.

[82] Сталин И.В. Соч. – М., 2012. – Т. 16, ч. 2. – С. 485.

[83] Седьмой экстренный съезд РКП (б). Март 1918 года: Стенографический отчет. – М., 1962. – С. 10.

[84] Ленин В.И. Полн. собр. соч. – Т. 44. – С. 209.

[85] Ленин В.И. Полн. собр. соч. – Т. 45. – С. 269.

[86] Ленин В.И. Полн. собр. соч. – Т. 45. – С. 110.

[87] Ленин В.И. Полн. собр. соч. – Т. 33. – С. 24.

[88] Ленин В.И. Полн. собр. соч. – Т. 33. – С. 83.

[89] Ленин В.И. Полн. собр. соч. – Т. 43. – С. 234.

[90] Вознесенский Н.А. Избранные произведения. – М., 1979. – С. 222.

[91] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. – Т. 13. – С. 6-7.

[92] Ленин В.И. Полн. собр. соч. – Т. 42. – С. 278.

[93] Ленин В.И. Полн. собр. соч. – Т. 42. – С. 279.

[94] Ленин В.И. Полн. собр. соч. – Т. 42. – С. 281.

[95] Ленин В.И. Полн. собр. соч. – Т. 43. – С. 99.

[96] Ленин В.И. Полн. собр. соч. – Т. 38. – С. 353-354.

[97] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. – Т. 4. – С. 446.

[98] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. – Т. 19. – С. 27.

[99] Ленин В.И. Полн. собр. соч. – Т. 33. – С. 86.

[100] Ленин В.И. Полн. собр. соч. – Т. 33. – С. 86.

[101] Ленин В.И. Полн. собр. соч. – Т. 36. – С. 312.

[102] Ленин В.И. Полн. собр. соч. – Т. 39. – С. 461.

[103] Ленин В.И. Полн. собр. соч. – Т. 36. – С. 174.

[104] Ленин В.И. Полн. собр. соч. – Т. 43. – С. 211-212.

[105] Ленин В.И. Полн. собр. соч. – Т. 43. – С. 213.

[106] Ленин В.И. Полн. собр. соч. – Т. 43. – С. 222-223.

[107] Ленин В.И. Полн. собр. соч. – Т. 43. – С. 210.

[108] Ленин В.И. Полн. собр. соч. – Т. 34. – С. 192.

[109] Ленин В.И. Полн. собр. соч. – Т. 43. – С. 206.

[110] Коминтерн в документах. – М., 1933. – С. 271

[111] КПСС в резолюциях. – М., 1970. – Т. 2. – С. 55.

[112] Ленин В.И. Полн. собр. соч. – Т. 43. – С. 64.

[113] Ленин В.И. Полн. собр. соч. – Т. 43. – С. 225.

[114] КПСС в резолюциях. – М., 1970. – Т. 2. – С. 50.

[115] Сталин И.В. Соч. – М., 1947. – Т. 7. – С. 299.

[116] Сталин И.В. соч. – М., 1947. – Т. 7. – С. 295.

[117] Коминтерн в документах. – М., 1933. – С. 16.

[118] Сталин И.В. Соч. – М., 2012. – Т. 16, ч. 2. – С. 519.

[119] Сталин И.В. Соч. – М., 2012. – Т. 16, ч. 2. – С. 513.

Категория: ВОПРОСЫ ТЕОРИИ | Добавил: Редактор (10.01.2019) | Автор: В.В. Цветков
Просмотров: 414
Всего комментариев: 0
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]
Поиск по сайту
Наши товарищи

 


Ваши пожелания
200
Статистика

Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0
Категории раздела
ВОПРОСЫ ТЕОРИИ [97]
ФИЛОСОФСКИЕ ВОПРОСЫ СВОБОДОМЫСЛИЯ И АТЕИЗМА [10]
МИРОВАЯ ЭКОНОМИКА: СОСТОЯНИЕ, ПРОТИВОРЕЧИЯ И ТЕНДЕНЦИИ РАЗВИТИЯ [10]
СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ [18]
КОММУНИСТЫ В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ [76]
РАБОЧЕЕ ДВИЖЕНИЕ: ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ [74]
ОППОРТУНИЗМ: ПРОШЛОЕ И НАСТОЯЩЕЕ [64]
К 130-ЛЕТИЮ И.В. СТАЛИНА [9]
ПЛАМЕННЫЕ РЕВОЛЮЦИОНЕРЫ [24]
У НАС НА УКРАИНЕ [3]
ДОКУМЕНТЫ. СОБЫТИЯ. КОММЕНТАРИИ [12]
ПУБЛИЦИСТИКА НА ПЕРЕДНЕМ КРАЕ БОРЬБЫ [8]
ПОД ЧУЖИМ ФЛАГОМ [3]
В ПОМОЩЬ ПРОПАГАНДИСТУ [6]
АНТИИМПЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ БОРЬБА [4]
Малоизвестные документы из истории Коминтерна [2]
К 150-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ И.В. СТАЛИНА [27]
К 150-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ И.В. СТАЛИНА
К 100-ЛЕТИЮ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ИМПЕРИАЛИСТИЧЕСКОЙ ВОЙНЫ [1]
К 100-ЛЕТИЮ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ИМПЕРИАЛИСТИЧЕСКОЙ ВОЙНЫ
К 100-ЛЕТИЮ СОЗДАНИЯ КОММУНИСТИЧЕСКОГО ИНТЕРНАЦИОНАЛА [12]
К 100-ЛЕТИЮ СОЗДАНИЯ КОММУНИСТИЧЕСКОГО ИНТЕРНАЦИОНАЛА
ДИСКУССИОННЫЕ ВОПРОСЫ [16]
ДИСКУССИОННЫЕ ВОПРОСЫ
К 100-ЛЕТИЮ ВЕЛИКОЙ ОКТЯБРЬСКОЙ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ [2]
РЕВОЛЮЦИОННЫЕ ПРОЦЕССЫ ПОД ВЛИЯНИЕМ ВЕЛИКОЙ ОКТЯБРЬСКОЙ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ И КОМИНТЕРНА [30]
МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ И МЕЖДУНАРОДНАЯ ПОЛИТИКА [5]
ПАМЯТИ ТОВАРИЩА [2]
К 150-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ В.И. ЛЕНИНА [16]
К 200-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ Ф. ЭНГЕЛЬСА [3]
ПАНДЕМИЯ КОРОНАВИРУСА [13]

Точка зрения редакции не обязательно совпадает с точкой зрения авторов опубликованных материалов.

Рукописи не рецензируются и не возвращаются.

Материалы могут подвергаться сокращению без изменения по существу.

Ответственность за подбор и правильность цитат, фактических данных и других сведений несут авторы публикаций.

При перепечатке материалов ссылка на журнал обязательна.

                                
 
                      

Copyright MyCorp © 2024Создать бесплатный сайт с uCoz