Жаль, никто не спросил докладчика: какова же суть "убедительного ответа на вхождение капитализма в империалистическую стадию"? Кому давался ответ? Иной бы лидер просветил и на этот счёт, но Зюганов сообщил лишь то, что "это помогло русскому революционному движению стать передовым отрядом в борьбе с монополистическим капитализмом и его ведущей силой – финансовой олигархией".
Что "это"? Почему именно "это" помогло? В чём заключалась помощь? Коль Зюганов ответы утаил, то поищем их в фактах. Первая программа РСДРП свидетельствует, что большевизм в первую очередь был озабочен борьбой с царским самодержавием. "По самой природе своей оно враждебно всякому общественному движению и не может не быть злейшим противником всех освободительных стремлений пролетариата. Поэтому Российская Социал-демократическая Рабочая Партия ставит своей ближайшей политической задачей низвержение царского самодержавия и замену его демократической республикой…"[41]. О финансовой олигархии речи не было.
Через десять лет Ленин уже фиксирует, что политически основное для понимания империализма есть "историческое место данной стадии капитализма по отношению к капитализму вообще или отношение империализма и двух основных направлений в рабочем движении"[42]. Он указывает, что в эпоху империализма с особой силой проявляется (в одних странах раньше, других позже, но проявляется непременно), "тенденция империализма раскалывать рабочих и усиливать оппортунизм среди них, порождать временное загнивание рабочего движения"[43]. На финансовой олигархии внимание не акцентировалось. Это и был "убедительный ответ", но, как видим, данный иначе, чем его озвучил Зюганов, и им не понятый.
Зюганов в упор не видит и другие, противоречащие его точке зрения факты. Назовем пару. Уже вторая программа РКП(б) 1919 года признала, что "эпоха финансового капитала, неизбежно обостряющая борьбу между капиталистическими государствами, есть эпоха империализма". Однако исходным и системообразующим её фактором назвала не финансовую олигархию, а "могучие монополистические союзы капиталистов … получившие решающее значение во всей экономической жизни"[44]. Об участии большевиков в особой борьбе с финансовой олигархией история ни малейших свидетельств ни в программах, ни в резолюциях, не сохранила.
Важнейшей была борьба с оппортунизмом, которая велась ими ежедневно, ежечасно и всеми средствами. По той причине, что империализм меняет взаимоотношения буржуазии и рабочего класса. Буржуазная идеология воспринимается рабочим классом. Некоторые его слои, иногда широкие, переходят на сторону буржуазии, поскольку она улучшает их положение за счёт сотен миллионов людей зависимых и колониальных стран. В политике интересы этих слоёв выражают "буржуазные рабочие партии". Подкуп за счёт империалистической сверхприбыли превращает их в "сторожевых псов капитализма, в развратителей рабочего движения"[45]. В рабочем движении принимает особую остроту борьба между революционным и реформистским его крылом.
Те, кто оставил нам революционное наследие, вписали в него важное недвусмысленное предупреждение: "При определенных исторических данных в рабочем классе возможны весьма многочисленные реакционные прослойки. Задача коммунизма не в том, чтобы приспособляться к этим отсталым частям рабочего класса, а в том, чтобы поднимать весь рабочий класс до уровня его коммунистического авангарда. Смешение этих двух понятий – партии и класса – способно привести к величайшим ошибкам и путанице"[46].
Зюганову, похоже, до́роги именно ошибки и путаница. Он отказывается признать, что для победы над капиталом нужна победа над реакционными потенциями самого рабочего класса. Задача коммунистической партии не единство с классом, а понимание и защита в политике его коренных интересов, в том числе от него самого. Именно понимание этой необходимости сделало большевиков партией "нового типа". Именно эта мысль стала "убедительным ответом" на начало эпохи империализма и революционным наследием Великого Октября. Но именно её лидер КПРФ озвучивать не стал.
Далее лидер КПРФ сообщил: "Большевистская партия – это партия социалистической революции, социалистического созидания и коммунистической перспективы. Величайшая заслуга В.И. Ленина и его соратников – создание партии нового типа. Её задача – направлять пролетарское движение в русло борьбы за социализм".
Были бы эти слова хороши и верны, если бы не продолжение, ввергающее в недоумение. "Понятия "большевистская партия" и "партия нового типа", – уверяет доктор философии, – по сути синонимы. Партия большевиков объединила в один поток непримиримую борьбу рабочего класса против буржуазии с крестьянской борьбой за землю. Сливаясь с революционно-освободительным движением колониальных и угнетённых народов, она открыла широкие возможности для соединения социально-классовой и национально-освободительной борьбы".
Да понимает ли доктор философии смысл слова "синоним", если путает случайное в названии партии с её неслучайной сущностью? "Лучше бы дал недвусмысленную цитату: "На II съезде РСДРП (август 1903 г.), – говорил Ленин, – искровцы раскололись: большинство их стояло за принципы и тактику старой "Искры", меньшинство же повернуло к оппортунизму, встретив поддержку прежних врагов "Искры", "экономистов" и бундовцев. Отсюда названия: большевизм и меньшевизм (большевики и меньшевики)"[47].
Извращена Зюгановым и суть партийной задачи в борьбе за массы. Большевики не ставили задачу "единого потока" с крестьянством в борьбе с буржуазией по той простой причине, что крестьянство само есть буржуазия, пусть и мелкая. "… Революция, – говорил Ленин в 1907 году, – обнаруживает теперь все более и более двойственное положение, и двойственную роль крестьянства. С одной стороны, громадные остатки барщинного хозяйства и всевозможные пережитки крепостного права при невиданном обнищании и разорении крестьянской бедноты вполне объясняют глубокие источники революционного крестьянского движения, глубокие корни революционности крестьянства, как массы. С другой стороны, и в ходе революции, и в характере разных политических партий, и во многих идейно-политических течениях обнаруживается внутренне противоречивое классовое строение этой массы, ее мелкобуржуазность, антагонизм хозяйских и пролетарских тенденций внутри нее"[48].
Разве здесь сказано о "едином потоке"? Другое дело, что велась совместная борьба с царизмом и помещиками, как общим врагом. Не "сливались" большевики в "один поток и с революционно-освободительным движением колониальных и угнетённых народов", которое начиналось до большевиков и до сих пор идёт без них.
Сняв с большевизма "национальные одежды" в одном абзаце, Зюганов возвращает их в другом. Он поучает: "Характерная черта большевизма, – пролетарский интернационализм. Он неизменно следует принципам международной солидарности трудящихся и умело соединяет общие закономерности борьбы за социализм с национальными, региональными, историческими особенностями" (курсив наш – В.Ц). А в другом разделе добавил: "Мы – партия советских интернационалистов", "Советский интернационализм жив. Он помогает КПРФ продолжать борьбу за возрождение Союзного государства трудящихся".
По этому поводу заметим: а) не к лицу лидеру КПРФ не знать, что пролетарский интернационализм не "следует неизменно" принципу международной солидарности трудящихся, а сам является ведущим принципом деятельности коммунистов; солидарность же трудящихся – производное из него. Понять это нетрудно. С помощью Ленина, например, который говорил: "Тактика большевиков была правильной, была единственно интернационалистской тактикой, ибо она базировалась не на трусливой боязни мировой революции, не на мещанском "неверии" в нее, не на узконационалистическом желании отстоять "свое" отечество (отечество своей буржуазии), а на все остальное "наплевать", – она была основана на правильном (до войны, до ренегатства социал-шовинистов и социал-пацифистов общепризнанном) учете европейской революционной ситуации. Эта тактика была единственно интернационалистской, ибо проводила максимум осуществимого в одной стране для развития, поддержки, пробуждения революции во всех странах"[49].
Или с помощью Сталина, который в десятую годовщину Великого Октября, подчеркнул: "Октябрьская революция создала ... в лице первой пролетарской диктатуры мощную и открытую базу мирового революционного движения, которой оно никогда не имело раньше и на которую оно может теперь опереться. Она создала тот мощный и открытый центр мирового революционного движения, которого оно никогда не имело раньше и вокруг которого оно может теперь сплачиваться, организуя единый революционный фронт пролетариев и угнетенных народов всех стран против империализма"[50].
Других по смыслу текстов об интернационализме у классиков нет. Умалчивая о его истинном содержании, Зюганов пролетарскому интернационализму изменяет, а свою партию оглупляет;
б) неприлично лидеру компартии путать интернационализм пролетарский с интернационализмом советским. Здесь логическая ошибка, если не подлог. Пролетарский интернационализм – принцип классовый, Советы же – организационная форма государственного устройства. Конечно, оба интернационализма отнюдь не разделены китайской стеной. Но если не видеть разницу между ними, то она может превратиться в угрозу социализму. Советы от февраля до октября 1917 года поддерживали империалистическую политику. Государственные интересы в советском государстве могут не иметь пролетарскую классовую природу. Например, СССР в 1986-1991 и РСФСР в 1991-1993 годах, были советскими государствами, но не вели ни внутренней, ни внешней интернациональной пролетарской классовой политики. Ею развал СССР мог бы быть предотвращён. А вот защита ложно понятых национально-государственных интересов в каждой из ещё советских республик послужила распаду СССР.
Утверждать, что "советский интернационализм жив", значит противоречить фактам. Подспудно, как потенция, жив лишь интернационализм пролетарский. Для того, чтобы он стал тенденцией, коммунист обязан прежде, чем звать к "возрождению Союзного государства трудящихся", понять природу яростного национализма, взорвавшего СССР в конце 80-х годов, и вновь победить его теоретически. Опять же, советская форма государственного устройства может не повториться в будущем. История весьма прихотлива и изобретательна по части таких форм.
Есть в разделе правильные слова: "Став альтернативой меньшевизму, большевизм не приемлет социал-соглашательства, оппортунизма и ревизионизма. Он отстаивает чистоту марксистско-ленинской теории, борется против её фальсификаций, выступает против конвергенции коммунистической и социал-демократической идеологий. Одновременно большевизм не приемлет сектантство, стремится сплотить левые силы в противостоянии диктатуре капитала".
Верные слова, но они пусты, пока в них нет идейной определённости. Правое и левое в политике существует только по отношению к некой стержневой линии. Зюганов избегает указания на таковую. Почему? Полагаем, потому, во-первых, что стержневым потоком в большевистском течении политической мысли изначально является теория мировой пролетарской непрерывной коммунистической революции. Её признание в качестве главной составляющей революционного наследия есть единственное, что делает возможной борьбу с оппортунизмом справа и слева. Зюганов не в состоянии признать этот факт открыто и ясно. Слишком многое им лично было сделано, чтобы эту теорию оболгать.
И потому, во-вторых, что пока стержневая линия не названа, верховным арбитром выступает сам Зюганов, лично назначая своим противникам и вид оппортунизма, и тяжесть наказания. Примеров тому в истории КПРФ достаточно.
Есть они и в данном докладе. Даже признав, что "спустя почти столетие после победы Великого Октября, становится всё очевиднее, что нашу революцию невозможно рассматривать как явление, ограниченное рамками одной России. Русская революция несла на себе печать процессов мирового масштаба", Зюганов подлил-таки толику яду в сознание членов своей партии. Он сказал: большевики "русскую революцию всегда рассматривали как часть мировой борьбы между трудом и капиталом. При этом ленинцы решительно отвергали идею Троцкого превратить Великий Октябрь в охапку хвороста для мирового пожара. Интернационализм пролетарской революции большевики понимали куда глубже".
Дешифруем это "куда глубже" и "решительно отвергали". Ещё в "Манифесте коммунистической партии" утверждалось, что "соединение усилий, по крайней мере цивилизованных стран, есть одно из первых условий освобождения пролетариата"[51]. Здесь явный призыв к государственной поддержке революций друг другу, свидетельствующий о понимании зависимости любой пролетарской революции от мировой расстановки классовых сил. Каждая из них и оказывает, и испытывает их мощное влияние, под давлением которого успехи национальной революции могут быть умножены или утрачены.
Большевики изначально не рассматривали русскую революцию как явление, ограниченное рамками России. Всегда, и до, и после Октября, они исходили из того, что "русский пролетариат, не может одними своими силами победоносно завершить социалистической революции. Но он может придать русской революции такой размах, который создаст наилучшие условия для неё, который в известном смысле начнет её"[52]. На создание "наилучших условий" были направлены усилия их партии.
Уже десятый из "Апрельских тезисов" ставил задачу: "Обновление Интернационала"[53]. Что за ним? Ответ дан в решениях VII конференции, где записано: "Русская революция является только первым этапом первой из пролетарских революций, неизбежно порождаемых войной". "Только при условии перехода власти к рабочему классу, если его поддержит большинство крестьян, можно рассчитывать на быстрое восстановление доверия рабочих других стран, на могучую европейскую революцию, которая сломит иго капитала и разобьет железные тиски преступной бойни народов". Отсюда задача "взять на себя инициативу по созданию III Интернационала", в рамках которого можно "гарантировать наиболее планомерное развитие и возможно более верный успех всемирной социалистической революции"[54]. Постановление конференции было выполнено уже в марте 1919 года образованием Коммунистического Интернационала, как организации для руководства мировым революционным процессом[55].
"Когда мы начинали, в свое время, международную революцию, – говорил Ленин в 1921 году на его третьем конгрессе, – мы делали это не из убеждения, что можем предварить ее развитие, но потому, что целый ряд обстоятельств побуждал нас начать эту революцию. Мы думали: либо международная революция придет нам на помощь, и тогда наши победы вполне обеспечены, либо мы будем делать нашу скромную революционную работу в сознании, что, в случае поражения, мы все же послужим делу революции и что наш опыт пойдет на пользу другим революциям. Нам было ясно, что без поддержки международной мировой революции победа пролетарской революции невозможна. Еще до революции, а также и после нее, мы думали: или сейчас же, или, по крайней мере, очень быстро, наступит революция в остальных странах, капиталистически более развитых, или, в противном случае, мы должны погибнуть. Несмотря на это сознание, мы делали все, чтобы при всех обстоятельствах и во что бы то ни стало сохранить советскую систему, так как знали, что работаем не только для себя, но и для международной революции. Мы это знали, мы неоднократно выражали это убеждение до Октябрьской революции, точно так же, как и непосредственно после нее и во время заключения Брест-Литовского мира. И это было, говоря вообще, правильно. Но в действительности движение шло не так прямолинейно, как мы этого ожидали. В других крупных, капиталистически наиболее развитых, странах революция еще до сих пор не наступила"[56].
Мы позволили себе столь большую цитату по той причине, в ней дана методология решения партией большевиков всех своих политических задач последующего времени. Детали политики часто менялись, эти основы – никогда. Но лидер КПРФ их скрывает.
Наверное, трудно дался Зюганову поиск словечка "печать мировых процессов", которым он заменил все теоретические обоснования Великого Октября и "тысячи тонн" партийных документов. Но найдя, оказался Зюганов со своим словечком в компании, по словам Ленина, тех "тупоумных, но добреньких и сладеньких мещан", которые "руководились не тем, чтобы пролетарская Советская республика, первая в мире революционно свергнувшая свой империализм, продержалась до революции в Европе, раздувая пожар в других странах", а тем, чтобы во всех странах держался мещанский национализм, объявляющий себя "интернационализмом" за свою "умеренность и аккуратность"[57]. Поскольку большевики понимали интернационализм действительно "куда глубже", то их идеи, если не забыты, до сих пор могут надежно служить для различения коммунистов и мещан.
Закончен раздел о предпосылках Октября невнятным рассуждением о том, что "Советская власть стала особой социальной средой. В этой среде все остальные партии, кроме большевистской, попали в положение внесистемных. И сделали это вовсе не "комиссары в кожаных тужурках". "Внесистемность" по отношению к Советской власти была присуща этим партиям изначально. Почему? Да потому, что все они, включая меньшевиков и эсеров, были элементами буржуазной системы. И только большевики оказались партией нового типа не только по организационному складу, но и социально, и общественно-политически. Поэтому они и получили массовую энергичную поддержку всей трудовой России".
Что хотел сказать словечком "внесистемность" докладчик, не понять. Похоже, невольно вырвалась гордость за своё положение "оппозиционера системного". Но получилось нелепо, а для большевиков оскорбительно.
Во-первых, понятие "политическая система" обозначает характерные для определённого общества структуры политической деятельности и типы политического процесса. Быть "выключенным" из неё, занимаясь политикой, невозможно. Напомним докладчику, что участие в любых политических партиях считалось в царской России уголовным преступлением. Большевики, даже находясь в подполье до 1917 года, были включены в буржуазную систему точно так же, как меньшевики и эсеры, что подтверждается и их работой в массах, и участием в выборах, и наличием своей фракции в Государственной Думе. Преследовались и карались меньшевики и эсеры вовсе не мягче, чем большевики; каторга и ссылка были и их уделом. Кстати, в конце 1917-го численность эсеров была почти трое больше, чем большевиков, а меньшевиков было лишь на треть меньше. Где тут "внесистемность"?
Во-вторых, "внесистемность" опровергается предыдущим абзацем раздела доклада, где перечислены пять партий, вошедших в первый состав Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета после Октября 1917 года.
В-третьих, никаких ограничений на участие в органах власти по политических мотивам конституции РСФСР и СССР никогда не содержали. Кроме одного – "Власть должна принадлежать целиком и исключительно трудящимся массам, и их полномочному представительству – Советам Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов". Это было сказано в первой из них – 1918 года; из конституции 1936 года оно исчезло за отсутствием в стране нетрудящихся.
В-четвёртых, если под "комиссарами в кожаных тужурках" подразумеваются карательные органы, как ЧК или ОГПУ, то совсем неправильно исключать их из процесса исчезновения некоторых партий. Борьба с контрреволюцией была их обязанностью, и они хорошо выполняли её. Пример тому процесс 1922 года над 34 членами ЦК и др. руководящих органов партии правых эсеров. Начиная его, Советская власть подтверждала, что не откажется от борьбы с антисоветскими политиками, от применения к ним самых суровых карательных мер.
И главное. Если говорить о комиссарах в смысле партии в целом, то резолюция XII всероссийской конференции РКП(б) потребовала: "Партия должна делать всё, что от неё зависит для того, чтобы помочь кристаллизации тех течений и групп, которые обнаруживают действительное желание помочь рабоче-крестьянскому государству, … чтобы облегчить указанным элементам переход к сотрудничеству с Советской властью"[58].
Как видим, разговора о внесистемности не было. Даже наоборот, было желание пополнить систему. Другое дело, что пополнения не нашлось, поскольку РКП(б) наиболее полно и всесторонне выражала интересы всех слоев трудового народа, а те партии, что остались от прежних времён, самораспустились. Левые эсеры в 1923 году, меньшевики в 1924-м, анархисты в 1928-м, Бунд примерно тогда же. Часть их членов, кстати, "перетекла" в ВКП(б).
В целом о разделе скажем так: предпосылки Великого Октября даны в двух-трёх абзацах, где перечислена из советских школьных учебников известная система объективных экономических и политических противоречий царской России. Остальное в тексте – личные выдумки Зюганова в области философии, политики и истории, неграмотные и несуразные. Профанация наследия в чистом виде.
Второй раздел доклада назван: "За нами – правда истории". Посвящён он будто бы отповеди тем, кто искажает историческую истину об Октябре. Но наполнен разномастными и разнокалиберными проблемами, изложение которых правде истории вовсе не помогает, а служат уликой соучастия Зюганова в её искажении.
Уже первая строка раздела удивительна. "Становится всё очевиднее, – ничтоже сумняшеся заявил лидер КПРФ, – что капитализм реакционен, лишён исторической перспективы". Доказывать эту отнюдь не самоочевидную тезу он почему-то не стал. И совершенно напрасно. Во-первых, четверть века назад капитализм, несмотря на означенные качества, одержал победу над социализмом; и не в одной стране, и по причинам отнюдь не форс-мажорным. Во-вторых, победил при поддержке или индифферентности значительных масс населения, которых не напугало отсутствие исторической перспективы. Они и до сих пор менее всего думают о ней. В-третьих, отсутствие такой перспективы вовсе не является непреодолимым препятствием для существования того или иного общественного строя на протяжении сотен лет. История человечества тому одно сплошное доказательство. Сама идея об отсутствии исторической перспективы у капитализма высказана классиками марксизма без малого двести лет назад, однако он продолжает существовать и даже, как видим, побеждать, если не встречает сопротивления революционного пролетариата.
В-четвертых, правда истории не только в реакционности капитализма, но и в условиях общественной жизни народов, которые заставляют людей с нею мириться. Товарное производство – вот сущностная характеристика этой реальности; в нём источник силы, сохраняющей капитализм. Пока оно существует, "мотив, которым руководствуются обменивающиеся между собой люди, это – не человеколюбие, а эгоизм", – давным-давно сказано Марксом. И им же добавлено: "В цивилизованном состоянии каждый человек является торговцем, а общество является торговым обществом"[59]. Прекратить товарно-денежные отношения между людьми – единственный способ лишить капитализм исторической перспективы.
Когда задачей коммунистов была не брань в адрес капитализма, а объяснение массам его сути, тогда в двух первых программах большевиков было записано: "Главную особенность такого общества составляет товарное производство на основе капиталистических производственных отношений, при которых самая важная и значительная часть средств производства и обращения товаров принадлежит небольшому по своей численности классу лиц, между тем как огромное большинство населения состоит из пролетариев и полупролетариев, вынужденных своим экономическим положением постоянно или периодически продавать свою рабочую силу, т.е. поступать в наемники к капиталистам, и своим трудом создавать доход высших классов общества"[60].
Но наш доктор философии толи потому, что о роли товарного производства в истории не подозревает, толи потому, что не захотел "дразнить гусей" либерализма, но разговор об этом источнике силы капитализма в докладе опустил, а его роли в реставрации капитализма в России не заметил. Тем самым товарищам по партии давно науке марксизма известную перспективу не показал, а дело запутал.
Продолжил он текст не менее путано. Он сказал: "Для апологетов капитализма антисоветизм – средство самооправдания и самоспасения. Их агрессия против исторической памяти закономерна. Она необходима, чтобы перекроить социалистическое национальное сознание в буржуазное".
Много грехов у апологетов буржуазии, но такого греха нет. Его добровольно и без понуждения взял на себя Зюганов. Враги-то как раз хорошо понимают, что появление коммунистов с "социалистическим национальным сознанием" знаменует их победу. Если бы лидер КПРФ сказал о социалистической политике в национальном вопросе или о национальном сознании вообще, было бы верно. Сказав же о "социалистическом национальном сознании", он помог именно апологетам буржуазии в борьбе с социализмом.
Национальное сознание буржуазно изначально, и социалистическим быть не может по определению. Нация появляется вместе с капитализмом и начинает отмирать, когда он идёт к закату. Она порождается присущими ему разделением труда и товарными отношениями между людьми. Но их же развитием предопределено её исчезновение. Марксизм стоит на том, что "нельзя из капитализма перейти к социализму не ломая национальных рамок, как нельзя было из феодализма перейти в капитализму без национальных идей"[61]. Так считал Ленин. "…Нация, как и всякое историческое явление, подлежит закону изменения, имеет свою истории, начало и конец"[62], – настаивал Сталин. И указывал: "Нет сомнения, что на первых стадиях капитализма нации сплачиваются. Но несомненно и то, что на высших стадиях капитализма начинается процесс рассеивания наций…"[63].
Социалистическое же сознание не национально, но интернационально, ибо базируется на единстве классовых интересов пролетариев всех стран. Национальные и классовые интересы сосуществуют у людей в одно историческое время. Но сосуществуют таким образом, что всякая уступка первому, даже такая малая, как во фразе Зюганова, есть поражение второго, отдаляющая победу над капитализмом. Грузин Сталин, хорошо знавший остроту национальных противоречий в царской России, понимал, что "единственное средство против этого организация [партии] на началах интернациональности"[64]. Потому советская история была периодом целеустремленного стирания национальных различий. Русский Зюганов подсовывает партии утончённый национализм в виде "социалистического национального сознания". Получается, где есть Зюганов, там апологетам капитализма делать нечего.
По какой-то случайности в основу раздела положена статья Ленина "Письмо к американским рабочим" 1919 года. Обратимся к "Письму" и мы. В нем Ленин даёт отпор "прихвостням буржуазии", которые "доведя Европу до варварства, до одичания, до голода, теперь требуют от нас, чтобы мы делали революцию не на почве всех этих разрушений, не среди обломков культуры, обломков и развалин, созданных войной, не с людьми, одичавшими от войны".
Ленин утверждает: "Тот не социалист, кто не понимает, что ради победы над буржуазией, ради перехода власти к рабочим, ради начала международной пролетарской революции, можно и должно не останавливаться ни перед какими жертвами, в том числе перед жертвой частью территории, перед жертвой тяжелых поражений от империализма. Тот не социалист, кто не доказал делами своей готовности на величайшие жертвы со стороны "его" отечества, лишь бы дело социалистической революции было фактически двинуто вперед"[65]. Зюганов об этом молчит.
Ленин настаивает: "Трижды заслуживают презрения те хамы международного социализма, те лакеи буржуазной морали", которые думают, что "... они должны ставить выше безопасность и целость "своего" буржуазией созданного "отечества", по сравнению с интересами всемирной социалистической революции"[66]. Зюганов опять ни гу-гу.
Ленин признаёт: "Мы знаем, что … развитие революции в разных странах идет в различных формах, различным темпом (и не может идти иначе). Мы знаем, что европейская пролетарская революция может и не разгореться еще в ближайшие недели, как ни быстро зреет она в последнее время. Мы ставим ставку на неизбежность международной революции, но это отнюдь не значит, что мы, как глупцы, ставим ставку на неизбежность революции в определенный короткий срок"[67]. Зюганов в этом месте, похоже, заткнул уши и закрыл глаза.
Ленин говорит: "Пусть кричит на весь свет продажная буржуазная пресса о каждой ошибке, которую делает наша революция. Мы не боимся наших ошибок. От того, что началась революция, люди не стали святыми. Безошибочно сделать революцию не могут те трудящиеся классы, которые веками угнетались, забивались, насильственно зажимались в тиски нищеты, невежества, одичания. И труп буржуазного общества … нельзя заколотить в гроб и зарыть в землю. Убитый капитализм гниет, разлагается среди нас, заражая воздух миазмами, отравляя нашу жизнь, хватая новое, свежее, молодое, живое, тысячами нитей и связей старого, гнилого, мертвого"[68].
Зюганов не желает задуматься об этой оптимистической трагедии революции. Вместо того, чтобы в констатации Ленина увидеть задачи большевистской партии по отношению к этой части народа, Зюганов даёт картинку из статьи московского корреспондента газеты "Чикаго дейли ньюс", который в 1919 году якобы сказал доброе слово о Советской власти в том духе, что "на улицах Петрограда и Москвы находишься в большей безопасности, чем на улицах Нью-Йорка и Чикаго".
Факт изумления американца был бы весьма к месту, если бы разговор шёл только о разоблачении неправды буржуазной пропаганды о работе советской милиции. Но Ленин закончил "Письмо" уверенностью, что "...мы непобедимы, ибо непобедима всемирная пролетарская революция"[69]. В словах его статьи важнейшая часть революционного наследия. Зюганову в ней оказалась понятна и приемлема лишь сусальная картинка о порядке на улицах Москвы. Выходит, даже способ цитирования "Письма" вынуждает не числить Зюганова среди наследников дела революции.
Лидер КПРФ оказался в мире ленинского "Письма..." сродни посетителю кунсткамеры из басни Крылова "Любопытный". Тот, увлекшись разглядыванием мелких букашек, не заметил слона. Наш доктор философии тоже увидел "букашку" – американского корреспондента, но не заметил "слона" – теорию мировой революции, урок понимания которой дал Ленин. Якобы ученый марксист из КПРФ не увидел ленинскую тревогу относительно того, что мировоззрение народа характеризуется "невежеством и одичанием" масс, и не заметил вывод, что революция требует решительного подавления того, что "разлагается среди нас". Ленин тем самым указал, что враги революции существуют не только извне, но и внутри рабочего класса, и раскрыл двоякую цель революции. Её смысл не только в том, чтобы уничтожить класс капиталистов, но и в том, чтобы уничтожить условия их возрождения из толщи народной. Зюганов скрывает эту правду.
Зюганов продолжил: "С победой Октябрьской революции в нашей стране была установлена диктатура пролетариата в форме Советов, ставшая властью громадного большинства". И опять выдал свои фантазии за правду истории. Диктатура пролетариата действительно установилась в форме Советов, однако слова о ней как власти "громадного большинства" есть неправда. Да, по конституции РСФСР 1918 года право голоса получили все граждане, за исключением бывших эксплуататоров. Однако рабочим и крестьянам оно было дано не равно, а в пропорции 1:5, в то время как численность первых и вторых соотносилась, примерно, как 1:10. Это и есть пролетарская демократия в эпоху диктатуры пролетариата. Ленин объяснил: "Положение крестьянина таково по его быту, условиям производства, условиям его жизни, условиям его хозяйства, что крестьянин – полутрудящийся, полуспекулянт. <…> …Мы отвечаем: рабочий и крестьянин равны, как труженики, но сытый спекулянт хлебом не равен голодному труженику. Только поэтому в нашей Конституции и написано, что рабочий и крестьянин неравны"[70]. Либерал-коммунист Зюганов этой страшной правды вокруг себя не видит, и потому противопоставить что-либо нынешнему спекулянту ничего не может.
Далее в докладе Зюганов озаботился "сбережением народа". Он цитирует: "В 1919 году – самом тяжёлом году Гражданской войны – Ленин произнёс слова, актуальные и сегодня: "Если мы спасём трудящегося, спасём главную производительную силу человечества – рабочего – мы всё вернём, но мы погибнем, если не сумеем спасти его". Советская власть спасла рабочего, восстановила утраченное и создала могучую индустриальную державу. Это факт великой созидательной силы, который нам нужно сделать достоянием массового сознания".
Правильные слова. Иной докладчик поспешил бы сказать от кого и как спасал рабочего Ленин. Но не Зюганов. У Ленина шла речь о спасении рабочего от голода, причиной которого была не только разруха, но и классовый интерес крестьянства. Ленин просил собравшихся в зале пропагандистов донести до народа ту истину, что в данный момент спасти рабочего можно лишь за счёт крестьянина-спекулянта, принуждая его делиться с городом путём разверстки, трудовой повинности и т.д. А также ту истину, что полная победа над спекулянтом – дело будущего, быть может, отдалённого.
Ленин объяснил: "Можно отнять сразу собственность на богатые здания, можно отнять сравнительно скоро капитал и орудия производства, но возьмите собственность на деньги. Деньги – ведь это сгусток общественного богатства, сгусток общественного труда, деньги – это свидетельство на получение дани со всех трудящихся, деньги – это остаток вчерашней эксплуатации. Вот что такое деньги. Можно ли как-нибудь сразу их уничтожить?" Нет, отвечает он, и продолжает: "Мы не могли отменить денег сразу. Мы говорим: деньги пока остаются, и довольно долго останутся в течение переходного времени от старого капиталистического общества к новому социалистическому"[71]. И пока они остаются, слова о равенстве людей есть обман, противоречащий интересам освобождения труда от гнета капитала.
Это действительно мысли "великой созидательной силы", раскрывающие суть экономических воззрений марксизма. Ленин звал пропагандистов поднимать своих мало к тому готовых слушателей к пониманию мысли об "извращающей силе денег" (Маркс), о силе, которая придаёт всем вещам и всем людям свойства, противоречащие их действительным свойствам. Именно поэтому вторая программа РКП(б) ставила задачу "проведения ряда мер, расширяющих область безденежного расчета и подготовляющих уничтожение денег"[72]. Зюганов скрывает эту грандиозную цель борьбы коммунистов.
Кстати заметим. Через два года, при резко изменившихся обстоятельствах, Ленин утверждает нечто будто бы противоположное. Необходимо, говорит он, "…в интересах диктатуры рабочего класса сделать величайшее усилие, чтобы помочь крестьянину какой угодно ценой"[73]. В этих словах не измена пролетариату, а изменение форм и методов его спасения. Ленин признаёт, что "с теоретической точки зрения… наша революция была буржуазной". Политика, ставившая целью переход от товарно-денежных отношений к прямому продуктообмену, оказалась неприемлемой для мелкой буржуазии страны. Потому "на поприще экономическом мы потерпели целый ряд поражений", слишком увлекшись решением политических задач"[74]. По этой причине "большие массы крестьянства, не сознательно, а инстинктивно, по настроению были против нас", а страна оказалась на рубеже 1920-21 годов в состоянии "малой гражданской войны".
Ценой исторического компромисса, позволяющего движение к социализму, оказался нэп. "Единственное средство, которое мы для этого нашли, был переход к натуральному налогу, явившийся неизбежным следствием борьбы"[75], – признал Ленин. Тем самым выполнение второй программы РКП(б), где намечалась замена "торговли планомерным, организованным в общегосударственном масштабе распределением продуктов", а способом виделась "организация всего населения в единую сеть потребительных коммун", откладывались на будущее. Но оставалась стратегической целью.
Зюганов намерен спасать народ не таким сложным способом. "Наследие Великого Октября, – изрёк он, – будет нужно нам не только тогда, когда мы преодолеем реставрацию капитализма. Оно необходимо уже сегодня – на нынешнем этапе классовой борьбы. Для КПРФ "задача момента" – это спасение трудящегося, будь то рабочий или инженер, крестьянин или учитель. Об этом мы помним, когда боремся против приватизации и банкротства предприятий, когда бьёмся за пересмотр Трудового, Земельного, Жилищного кодексов, когда противодействуем разрушению системы образования и погрому в Академии наук, когда добивались принятия закона о промышленной политике. Всё это – мирные формы политической борьбы. И они должны быть умножены!"
Отвечать – от кого и от чего спасать – лидер КПРФ не стал. Когда большевики использовали мирные формы, в том числе царскую Думу, то целью их фракции были конкретные меры "в интересах охраны рабочего класса от физического и нравственного вырождения, а также в интересах развития его способности к освободительной борьбе…"[76]. Поскольку принять их в царской Думе было невозможно, то фракция сосредоточивалась на пропаганде и агитации, на усилении политического просвещения трудовых масс, на разъяснении того, что единственным путем к свободе является революционное свержение царизма. Мирно или немирно оно состоится – это уж как выйдет. Вели большевики эту деятельность столь успешно, что члены фракции были приговорены к ссылке в Туруханский край, и вернулись лишь после Февраля 1917-го года.
Поскольку Зюганова не интересует развитие способности трудящихся к освободительной борьбе, то классовой борьбой у него на деле оказывается наполнение архивных подвалов Государственной Думы РФ поправками и поправочками к сим кодексам. Фракция КПРФ, быть может, и озабочена тем, чтобы сделать капитализм менее бесчеловечным, но единственное, что можно уверенно сказать о её результатах на сём поприще, так это то, что она "не столько сражалась, сколько была сражаема". А также то, что следствием столь неуспешной борьбы партийная касса КПРФ исправно пополняется из государственного бюджета, а режим и церковь жалует орденами Зюганова лично. Не потому ли большевикам потребовалось на завоевание власти пятнадцать лет, а КПРФ не получит её никогда?
Уверенность в "никогда" возникает не только по причине жалких результатов фракции, но ещё более при взгляде на цели, которые ставит партии её лидер. "КПРФ, – заявил он с трибуны, – несомненно, за то, чтобы осуществить революционное преобразование и возрождение страны мирными средствами. В числе таких средств – национализация олигархической собственности и восстановление советской системы государственной власти на основе общенародного референдума. Цель этих мер – коренное изменение социального и политического строя России".
В другом месте доклада доктор философии эту мысль дополнил. "Борьба с капиталом приобретает немирный характер в ответ на его же агрессивность, – уверил он, – на его переход к массовым репрессиям и жестокому подавлению социального протеста. Тогда немирная революция заявляет о своих правах, и главной, по Ленину, становится готовность рабочего класса "претворить пассивное состояние гнёта в активное состояние возмущения и восстания". Пролетарский авангард – коммунистическая партия – должен быть готов и к такому развитию событий. Как отмечено во Всеобщей декларации прав человека, принятой Генеральной Ассамблеей ООН, власть обязана заботиться о нуждах народа, чтобы он не был вынужден прибегать "к восстанию против тирании и угнетения".
Зря говорят с библейских времён, что "нет ничего нового под солнцем". Есть! Вот оно – референдум, проведённый буржуазным государством для осуществления социалистической революции и уничтожения буржуазного государства и самоё буржуазии, как класса! Если прежде коммунисты звали массы "добиться освобожденья своею собственной рукой", то ныне вроде коммунисты полагаются на избирательный бюллетень. "Законная революция" – вот новый идеал коммунистов из КПРФ. О времена, о нравы!
Яснее выразить своё отношение к революционному наследию невозможно. "Думать, что … революцию можно проделать мирно, в рамках буржуазной демократии, приспособленной к господству буржуазии,– значит либо сойти с ума и растерять нормальные человеческие понятия, либо отречься грубо и открыто от пролетарской революции"[77], – говорил о подобных людях Сталин.
Полагать, что капиталисты вежливо отстранятся после референдума и оставят свой властный аппарат в бездействии, безмерно глупо. Убеждать, что рабочий класс не встретит жестокого сопротивления не только своего, но и мирового капитала, когда начнёт "выдавливать", "преодолевать" монополистическую власть, это – тупость, которая сродни прямому предательству. А также демонстрация идиотизма, до которого дошёл несменяемый и потому уже невменяемый лидер КПРФ. Этими двумя абзацами Зюганов выказал безмерное издевательство над слушателями, которым в качестве "теоретического" оправдания сей подлости, подсунул половинку фразы Ленина. Вся фраза звучит так: "Ни угнетение низов, ни кризис верхов не создадут еще революции, – они создадут лишь гниение страны, – если нет в этой стране революционного класса, способного претворить пассивное состояние гнета в активное состояние возмущения и восстания"[78]. Уполовинив цитату, Зюганов скрывает от коммунистов их действительную задачу: чтобы остановить гниение страны, нужно остановить его в партии, без чего невозможна революционизация класса.
Между делом коммунист №1 в КПРФ призвал свою партию: "Изучение истории Великого Октября по ленинским источникам, изучение советской истории по трудам Сталина, обучение этому стремящейся к истине молодёжи – задачи, которые мы обязаны решать деятельно и настойчиво". Правильные слова. Но они беспредельно циничны в устах человека, который из статьи Ленина выбрал сюжет необязательный, проходной, и скрыл главное и важное в ней. Ленин использовал редкий подвернувшийся случай, чтобы рассказать американским рабочим о главных постулатах теории мировой пролетарской революции. Зюганов использовал трибуну пленума ЦК, чтобы скрыть её суть. Тому может быть лишь одна причина – глубочайшая разница мировоззрений. Воистину лидер КПРФ "свой среди чужих, и чужой среди своих".
Третий раздел назван "Советская наука созидать". Заголовок этот в докладе о революционном наследии удивителен. Во-первых, наука с таким названием ранее в числе социальных не встречалась. Автор, вводящий её в оборот, обязан указать предмет её ве́дения. Доктор философии Зюганов не только этого не сделал, но и нигде, кроме заголовка, к сей "науке" не обращался. В разделе не только отсутствуют вскрытые ею закономерности общественного развития, но и сам текст раздела представляет набор фактов и суждений никакой логикой не связанных.
Во-вторых, если счесть заголовок риторической фигурой, оксюмороном, т.е. намеренным использованием противоречия для создания стилистического эффекта, (из того же ряда, что "зияющие высоты", "правдивая ложь" или "живой труп"), то он получился весьма неудачным, поскольку им скрыта мировоззренческая разница между периодами советской истории. Наукой первого из них был революционный марксизм. "Наукой" второго – его вульгарный эрзац. Общей для обоих периодов не было.
Советы, как таковые, есть субъект не науки, а государственной власти. Хотя в России они существовали с марта 1917 до октября 1993 года, но "науку созидать" не создавали, и цели такой никогда не имели. Их действия бывали не только созидательны, но и катастрофичны; они не только строили социализм, но и рушили его. Творцами революционного наследия Советы рассматривались как "исторически данная форма диктатуры пролетариата", но отнюдь не как создатели социальной науки.
>>>>Продолжение>>>
[41] КПСС в документах. – М., 1970. – Т. 1- С .62.
[42] Ленин В.И. Полн. собр. соч. – Т. 27. – С. 387.
[43] Ленин В.И. Полн. собр. соч. – Т. 27. – С. 404.
[44] КПСС в документах. – М., 1970. – Т. 2. – С. 39.
[45] См. Ленин В.И. Полн. собр. соч.- Т. 30. – С. 168.
[46] Коминтерн в документах. – М., 1933. – С. 105.
[47] Ленин В.И. Полн. собр. соч. – Т. 22. – С. 279.
[48] Ленин В.И. Полн. собр. соч. – Т. 3. – С. 13-14.
[49] Ленин В.И. Полн. собр. соч. – Т. 37. – С. 303-304.
[50] Сталин И.В. Соч. – Т. 10. – С. 245-246.
[51] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. – Т. 4, С. 444-445.
[52] Ленин В.И. Полн. собр. соч. – Т. 31. – С. 93.
[53] Ленин В.И. Полн. собр. соч. – Т. 31. – С. 116.
[54] КПСС в резолюциях. – М., 1970. – Т. 1. – С. 453.
[55] Коминтерн в документах. – М., 1933. – С. 47.
[56] Ленин В.И. Полн. собр. соч. – Т. 44. – С. 36.
[57] Ленин В.И. Полн. собр. соч. – Т. 37. – С. 108.
[58] КПСС в резолюциях. – М., 1970. – Т. 2. – С. 394.
[59] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. – Т. 42. – С. 143.
[60] КПСС в резолюциях.- М., 1970. – Т. 2. – С. 37.
[61] Ленин В.И. Полн. собр. соч., – Т. 26. – С. 35.
[62] Сталин И.В. соч. – М., 1946. – Т. 2. – С. 297.
[63] Сталин И.В. соч. – М., 1946. – Т. .2. -С. 327.
[64] Сталин И.В. соч. – М., 1946. – Т. 2. – С. 364.
[65] Ленин В.И. Полн. собр. соч. – Т. 37. – С. 54.
[66] Ленин В.И. Полн. собр. соч. – Т. 37. – С. 54.
[67] Ленин В.И. Полн. собр. соч. – Т. 37. – С. 63-64.
[68] Ленин В.И. Полн. собр. соч. – Т. 37. – С. 60-61.
[69] Ленин В.И. Полн. собр. соч. – Т 37. – С. 64.
[70] Ленин В.И. Полн. собр. соч. – Т. 38. – С. 354, 360.
[71] Ленин В.И. Полн. собр. соч.- Т. 38. – С. 352-353.
[72] КПСС в резолюциях. – М., 1970. – Т. 2. – С. 56.
[73] Ленин В.И. Полн. собр. соч. – Т. 44. – С. 47.
[74] Ленин В.И. Полн. собр. соч. – Т. 44. – С. 309.
[75] Ленин В.И. Полн. собр. соч. – Т. 44. – С. 47-48.
[76] КПСС в резолюциях. – М., 1970. – Т .1. – С .64
[77] Сталин И.В. Соч. – Т. 8. – С. 24
[78] Ленин В.И. Полн. собр. соч. – Т. 23. – С. 301
|
