О терминах «ценность» и «стоимость»
в переводах «Капитала» К. Маркса

Л.Л. Васина

В последние 25 лет в разных аудиториях приходится слышать утверждение о том, что переводы «Капитала» на русский язык, изданные Институтом марксизма-ленинизма при ЦК КПСС до 1991 г., содержат ошибки. Одной ключевых ошибок называют использование при переводе немецкого термина «Wert» слова «стоимость» вместо «ценность». Напомним, последний термин доминировал в российской экономической науке до 1917 г. Данную точку зрения активно отстаивает в своих публикациях наш бывший соотечественник, проживающий ныне в ФРГ В.Я. Чеховский[1], завершивший работу над новым переводом первого тома «Капитала» на русский язык, в котором предлагается версия перевода на основе термина «ценность». При этом утверждается, что из-за перевода «Wert» как «стоимости» «русскоязычные читатели «Капитала» не по своей воле вынуждены размышлять над искаженными мыслями Маркса». Как свидетельствует «Предисловие редактора и переводчика» к данному переводу, мнение об ошибочности термина «стоимость» при переводе «Wert» имеет определенное распространение и в Германии. Так, например, Чеховский упоминает работу Й. Цвайнерта «История экономической мысли в России в 1805–1905 гг.»[2], где использование термина «стоимость» в переводах «Капитала» называется «серьезной ошибкой», «невероятным переводческим ляпсусом» и т.п.

В сущности, проблема касается не только текста первого тома, но и переводов на русский язык остальных томов «Капитала», а также большого массива экономических рукописей Маркса, значительная часть которых была впервые опубликована именно на русском языке. Она затрагивает и существующие переводы на русский язык работ Адама Смита, Давида Рикардо и других авторов, где также выдержана утвердившаяся в советской экономической науке традиция использования термина «стоимость» при переводе терминов «value», «valeur» и т.д. Под сомнение ставится также содержание огромного количества работ не только отечественных марксоведов, но и широкого круга экономистов, обращавшихся к экономической теории Маркса. Более того, после публикации работ некоторых известных российских экономистов ХIХ – начала ХХ в., использовавших термин «ценность», он фактически уже вошел в современную экономическую лексику. Один из таких примеров приводит В.Я. Чеховский в своей статье в журнале «Вопросы экономики»[3]. Поэтому проблема выходит за рамки чисто марксистской терминологии и имеет более широкое значение.

Противопоставление терминов «стоимость» и «ценность» применительно к «Капиталу» Маркса возникло в конце ХIХ в., после того, как в качестве альтернативы первому переводу на русский язык I тома «Капитала» (1872 г.), в котором немецкий термин «Wert» был переведен как «стоимость», в 1898–1899 гг. вышел новый перевод под редакцией П.Б. Струве, использовавшего термин «ценность». При этом, как показывает изучение истории этих и последующих переводов, для выбора «конкурирующих» терминов «стоимость» или «ценность» принципиальное значение имело то или иное понимание теории стоимости Маркса (выделено  – гл. ред. МиС - Т.Я.).

Как показал в свое время (1885 г.) Энгельс в своей статье «Как не следует переводить Маркса»[4], перевод «Капитала» на любой иностранный язык представляет особую трудность. «Для перевода такой книги, – писал Энгельс, – недостаточно хорошо знать литературный немецкий язык. Маркс свободно пользуется выражениями из повседневной жизни и идиомами провинциальных диалектов; он создает новые слова, он заимствует свои примеры из всех областей науки, а свои ссылки – из литератур целой дюжины языков; чтобы понимать его, нужно в совершенстве владеть немецким языком, разговорным также, как и литературным, и кроме того знать кое-что и о немецкой жизни. … Маркс принадлежит к числу тех современных авторов, которые обладают наиболее энергичным и сжатым стилем. Чтобы точно передать этот стиль, надо в совершенстве знать не только немецкий, но и английский язык» [5].

Энгельс также подчеркивал, что переводчик «Капитала» сталкивается не только с чисто лингвистическими трудностями. Не менее сложно терминологически передать нетривиальное теоретическое содержание работы Маркса. «Один из тончайших анализов у Маркса – это анализ, вскрывающий двойственный характер труда»[6]. «Наибольшие трудности представляет понимание первой главы, – в особенности того ее раздела, который заключает в себе анализ товара», – писал Маркс в Предисловии к первому изданию первого тома «Капитала»[7]. Обращая особое внимание именно на перевод на английский язык этой главы, Энгельс показывает, что для адекватного перевода требуется ясное понимание мысли Маркса, содержания его теории. «У Маркса характерным для менового отношения товаров является тот факт, что совершается полное абстрагирование от их потребительных стоимостей, что товары рассматриваются как совершенно не имеющие потребительных стоимостей»[8]. «"Капитал", – резюмировал Энгельс, – не такая книга, перевод которой может быть сделан по договору»[9].

В своем Предисловии к новому переводу В.Я. Чеховский утверждает, что употребление терминов «стоимость» и «меновая стоимость» является тавтологией, простым повторением, ссылаясь на подстрочное примечание № 9 в первом издании первого тома, где Маркс действительно отмечает, что «всегда при употреблении слова «стоимость», если это не оговаривается специально, речь идет о «меновой стоимости»»[10]. Однако хотелось бы обратить внимание на то, что, различие между терминами «стоимость» («Wert») и «меновая стоимость» («Tauschwert»), как специально подчеркивал Маркс, определяется тем, что первый выражает сущность, а второй – форму проявления данной сущности. И в основном тексте «Капитала», к которому сделано приведенное примечание, Маркс подчеркивает необходимость различать форму стоимости и «самую стоимость»: «Независимо от их менового отношения, или формы, в которой товары появляются как меновые стоимости [Tausch-Werthe], должны быть, следовательно, сначала рассмотрены стоимости [Werthe] как таковые»[11]. Во втором немецком издании первого тома Маркс несколько изменил формулировку этого места, и в этой редакции она сохранялась в последующих изданиях: «Таким образом, то общее, что выражается в меновом отношении, или меновой стоимости товаров, и есть их стоимость. Дальнейший ход исследований приведет нас опять к меновой стоимости как необходимому способу выражения, или форме проявления стоимости; тем не менее стоимость должна быть сначала рассмотрена независимо от этой формы»[12].

В своих критических замечаниях на книгу А. Вагнера «Учебник политической экономии»[13], которые оказались одной из его последних экономических работ, Маркс обращает внимание на пояснение, которое он дал во втором издании первого тома «Капитала»: «Когда мы в начале этой главы, придерживаясь общепринятого обозначения, говорили: товар есть потребительная стоимость и меновая стоимость, то, строго говоря, это было неверно. Товар есть потребительная стоимость, или предмет потребления, и «стоимость». Он обнаруживает эту свою двойственную природу, когда его стоимость получает собственную, отличную от его натуральной, форму проявления, а именно форму меновой стоимости и т.д.». «Стало быть, – подчеркивает Маркс, – я не подразделяю стоимость на потребительную стоимость и меновую стоимость, как противоположности, на которые распадается абстракция «стоимости», – а конкретная общественная форма продукта труда, «товар», есть, с одной стороны, потребительная стоимость, а с другой стороны – «стоимость», – а не меновая стоимость, так как одна только форма проявления не составляет ее собственного содержания … для меня «стоимость» товара не есть ни потребительная, ни ее меновая стоимость»[14].

Таким образом, дискуссия по поводу выбора терминов «стоимость» или «ценность» при переводе «Капитала» на русский и любой другой язык напрямую зависит от знания и понимания переводчиком теории стоимости Маркса, которая имеет фундаментальное значение в его экономической теории. При этом не менее важное значение имеет знание примененного Марксом диалектического метода исследования экономических процессов, ибо рассматриваемые в «Капитале» категории являются не описанием фактических исторических явлений и процессов, а результатом исследования с помощью разработанного Марксом особого метода восхождения от абстрактного к конкретному. Поэтому особенно рискованно судить о содержании этих категорий с позиций обыденного мировосприятия.

Термин «стоимость» в первых русских
переводах «Капитала»

Терминологический ряд «стоимость», «потребительная стоимость», «меновая стоимость» и, наконец, «прибавочная стоимость» появился в первом русском переводе первого тома «Капитала» 1872 г., выполненном Г.А. Лопатиным, Н.Ф. Даниельсоном и Н.Н. Любавиным, при этом имена переводчиков стали известны лишь много лет спустя[15]. В силу сложившихся обстоятельств первая глава (в первом немецком издании 1867 г. «Товар и деньги») была переведена в последнюю очередь общим другом Даниельсона и Лопатина Николаем Николаевичем Любавиным, когда перевод остальной части текста уже был готов.

В своем (анонимном) Предисловии к первому русскому изданию первого тома Н.Ф. Даниельсон отмечал: «Главная трудность заключалась в передаче вновь созданной автором экономической терминологии: относительная неподвижность русского языка, сравнительно с немецким, не позволяла во многих случаях передавать немецкие термины наиболее подходящим русским выражением, чему примером может служить слово Mehrwerth…; кроме того в иных местах передачу подлинника затрудняла сжатая абстрактная диалектика автора»[16].

Как известно из рассказов самого Лопатина, он начал работать над переводом с первых глав, столкнувшись сразу же с трудностями перевода «метафизической терминологии». Именно для консультаций с Марксом по поводу содержания «Капитала» и изучения в Британском музее в подлинниках цитируемых Марксом источников Лопатин специально приехал в Лондон, где был тепло принят в семье Маркса. О содержании своих бесед с Марксом и своей работе над переводом «Капитала» Лопатин оставил воспоминания[17].

«Wert» – ключевой термин первой главы I тома, который определяет весь терминологический ряд от анализа товара до перехода к изложению теории прибавочной стоимости. В этой главе «Товар и деньги», которую Лопатин оценил как наиболее трудную для понимания и требовавшую переработки[18], переводчик стоял перед необходимостью передать по-русски термины „Wert“, «Gebrauchswert» и „Tauschwert“. Но непосредственную работу над переводом Лопатин, по совету Маркса, начал со второй главы, которая в первом издании называлась «Превращение денег в капитал». Лопатин перевел примерно 1/3 книги (помимо второй главы он перевел главу 3 «Производство абсолютной прибавочной стоимости» и частично главу 4 «Производство относительной прибавочной стоимости»). Однако в тексте переводимых им глав Лопатин должен был последовательно использовать переводы терминов первой главы – «Gebrauchswert», „Tauschwert“ и „Wert“, русские эквиваленты которых должны были быть подобраны ранее. К названным терминам во второй главе первого издания (4-ой главе в последующих изданиях I-го тома) добавлялся принципиально важный Марксов термин «Mehrwert», который как «прибавочная стоимость» перевел именно Лопатин. Объясняя свой выбор в специальном подстрочном примечании[19], Лопатин показывает, как непросто было найти подходящий эквивалент и для первой части немецкого слова «Mehr» (излишек, избыток и пр.), чтобы он сочетался с переводом приставки «Mehr» в других сложных немецких словах, как, например, «прибавочный труд» («Mehrarbeit»). Ибо с самого первого перевода «Капитала» стояла задача унификации терминологии, невозможность одни и те же слова переводить разными русскими значениями. Таким образом, выбор Лопатиным термина «прибавочная стоимость» означал, что термины первой главы, в которых использовалось немецкое „Wert“, – «Gebrauchswert», «Wert», «Tauschwert», которые Маркс использует для анализа двойственного характера товара, – также должны быть переведены как «стоимость», «потребительная стоимость» и «меновая стоимость». Такова была логика перевода Лопатина, которой следовали продолжившие работу над переводом Н.Ф. Даниельсон и Н.Н. Любавин.

В предисловии «Ко второму русскому изданию» первого тома (январь 1898 г.), которое также было опубликовано анонимно, Даниельсон называет три основных соображения, которые побудили переводчиков сделать выбор в пользу термина «стоимость». Во-первых, «стоимость» показывает, во что обходится обществу производство того или иного товара, чего он стоит обществу. Ведь, с точки зрения теории Маркса, в капиталистическом обществе определение общественной потребности в том или ином продукте труда, произведенном «отдельными, друг от друга совершенно независимыми, производителями», происходит косвенно, на рынке, в процессе конкуренции, это – объективный процесс, а не индивидуальная оценка непосредственных производителей товара. «На рынке определяется, какое количество данного продукта может поглотить данное общество, при данных общественных условиях, и в каком меновом соотношении данный продукт находится к другим продуктам. Или, – если посмотреть с иной точки зрения, – какое количество труда, из всей суммы труда, находящегося в распоряжении данного общества, оно может и должно уделить на изготовление данного продукта; какого количества труда данный продукт стоит обществу. … С точки зрения теории, определяющей меновые отношения продуктов количеством труда, которое стоило их производство для общества, то нечто, чем обусловливаются эти отношения, что лежит в их основании, – именно количества стоившего их обществу труда, или потраченного на них рабочего времени, – нельзя назвать иначе как стоимостью, которая в капиталистическом обществе получает внешнее выражение в денежной стоимости продуктов, в их ценности или в их цене, хотя последняя более или менее и отклоняется от действительной их стоимости»[20].

В качестве второго фактора, определившего выбор термина «стоимость», Даниельсон высказывает следующее соображение: «Сам автор указывает на то, что немецкое – прибавим[,] довольно неуклюжее – слово «Werthsein (стòить) выражает менее ясно и отчетливо чем романский глагол valere, valer, французский valoir, что приравнение товара В к товару А есть лишь способ товара А выражать свою стоимость». … И далее Даниельсон приводит аналогию Маркса (появившуюся, заметим, во втором издании первого тома «Капитала») для пояснения данного предложения: «"Paris vaut bien une messe"[21] (Париж стоит обедни). Так вот именно в этом смысле русский глагол стòить более соответствует романскому выражению понятия, чем немецкому»[22].

«На основании, главным образом, этих соображений, – пишет далее Даниельсон, – экономический термин Werth, value, valeur передан в настоящем переводе не словом ценность, а словом стоимость, как более соответствующим тому понятию, которое по учению, излагаемому в этой книге, должно быть им выражено. Выражения ценность, цена принята для обозначения стоимости, насколько она выражается в деньгах. А так как при капиталистическом способе производства выражение в деньгах есть обычное выражение стоимости, между тем как в действительности вследствие множества условий, изложение которых читатель найдет в III-м томе «Капитала», ценность никогда не совпадает со стоимостью, или если и совпадает, то лишь в исключительных случаях, – то вот еще третья причина, почему ценность не следует употреблять для выражения понятия Werth, value, valeur; так как при этом два различных понятия выражались бы одним и тем же термином, и это могло бы вызвать путаницу представлений»[23].

Перевод второго русского издания первого тома «Капитала» Даниельсон сделал на основе четвертого немецкого издания, выпущенного Энгельсом в 1890 году. Первая глава в этом издании, что существенно для рассматриваемой темы, значительно отличалась от изложения в первом немецком издании 1867 г. (Маркс переработал этот раздел уже во втором немецком издании 1872 г.). Кроме того, Даниельсон провел сверку немецкого подлинника с французским изданием первого тома, на редактирование которого Маркс, как хорошо известно, потратил более трех лет (французский перевод выходил отдельными выпусками в 1872–1875 гг.) и который он рассматривал как отдельное оригинальное издание первого тома, имеющее самостоятельную научную ценность. Было проведено сопоставление также с текстом английского издания первого тома, выполненного в основном Самюэлем Муром при участии Эдуарда Эвелинга и младшей дочери Маркса Элеоноры, а также Ф. Энгельса, который взял на себя перевод наиболее сложных мест и терминов, а также унификацию перевода всего текста. И хотя Даниельсон говорил об огромном объеме исправлений в переводе во втором русском издании, термина «стоимость» эти изменения не коснулись.

Второе издание русского перевода первого тома «Капитала» вышло 16 марта 1898 г., а спустя полгода этот перевод вышел третьим изданием, идентичным второму. В обоих изданиях давались только предисловия Энгельса к третьему и в сокращенном виде к четвертому изданиям I тома.

Практически одновременно с изданием Даниельсона в издательстве Н.С. Аскарханова вышел из печати еще один перевод первого тома «Капитала», обозначенный под редакцией доктора математики В.Д. Любимова, который на деле оказался плагиатом, что после более чем пятилетнего судебного разбирательства по иску Даниельсона было в апреле 1905 г. признано в судебном порядке[24]. Единственным отличием от издания Даниельсона была публикация в сокращенном виде предисловия Маркса к первому и послесловия ко второму изданиям I тома, а также набор текста в виде двух столбцов. Вскоре вслед за I томом Аскарханов издал и II том. Хотя впоследствии, при подготовке нового издания «Капитала» во втором издании Сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса на русском языке, был сделан вывод о том, что этот перевод II тома в ряде случаев был ближе к оригиналу, чем перевод Даниельсона[25], для нас важно прежде всего отметить, что в этом издании полностью воспроизводилась терминология изданий Даниельсона «стоимость», «потребительная стоимость», «меновая стоимость», «прибавочная стоимость» и т.д.

Термин «ценность»

Изменение термина «стоимость» на «ценность» предпринял в 1897–1899 гг. П.Б. Струве, оказавшийся, по воле случая, причастным к новому переводу первого тома, сделанному членами социал-демократических кружков в Минске Е.А. Гурвич и Л.М. Зак. Сначала планировалось нелегально переиздать во Львове первое издание первого тома, единственным переводчиком которого считался Г.А. Лопатин. Но из-за невозможности получить его разрешение на переиздание (Лопатин в это время находился в Шлиссельбургской крепости) решили самостоятельно сделать новый перевод на основе четвертого немецкого издания, подготовленного Энгельсом, с использованием и французского перевода первого тома. Перевод I и IV отделов сделал Л.М. Зак, но бóльшую часть тома перевела Е.А. Гурвич. Затем они провели тщательную перекрестную проверку переводов друг друга. Впоследствии Е.А. Гурвич, которая работала в Институте К. Маркса и Ф. Энгельса в Москве, оставила воспоминания о своей работе над переводом «Капитала»[26].

Работа над ним была завершена к осени 1896 г., и на протяжении почти года Гурвич пыталась найти возможность опубликовать перевод. Летом 1897 г. она получила через своего приятеля А.О. Бонч-Осмоловского, встретившегося с П.Б. Струве за границей, предложение издать их перевод в издательстве О.Н. Поповой под его редакцией. К этому времени Зака уже не было в живых. Поскольку других возможностей издать перевод «Капитала» у Гурвич не было и он «был сделан без всякого расчета на вознаграждение», а исключительно с целью распространения, Е.А. Гурвич согласилась на «нищенский», по ее словам, гонорар и выслала рукопись перевода П.Б. Струве. По словам Гурвич, «наиболее существенное изменение, сделанное редактором, это – замена слова «стоимость» словом «ценность», на котором Струве особенно настаивал». Е.А. Гурвич считала при этом, что термин «стоимость» больше соответствует значению слова «Wert», и замечала, что ей «трудно было привыкнуть к этой замене»[27].

Данное издание первого тома «Капитала» вышло осенью 1898 г. сначала двумя отдельными выпусками без какого-либо предисловия, а год спустя отдельной книгой с предисловием Струве[28]. В данном издании воспроизводились, правда не полностью, предисловие Маркса к первому и послесловие ко второму изданиям первого тома, а также предисловия Энгельса к третьему и четвертому изданиям. При этом в примечании к упоминанию Марксом в Послесловии ко второму изданию рецензии на «Капитал» в петербургском «Вестнике Европы» Струве, с согласия автора, впервые сообщал, что автором этой рецензии был И.И. Кауфман. Издание под редакцией Струве содержало также впервые составленные указатели кратких названий цитируемых работ и имен, составленные И.Н. и Е.К. Леонтьевыми, которые воспроизводились в последующих изданиях.

В Предисловии редактора русского перевода, датированном сентябрем 1899 г., Струве следующим образом обосновал использование термина «ценность» при переводе Марксова «Wert»: «Исходной точкой экономической системы Маркса, изложенной в «Капитале», является понятие ценности. Этим словом мы пользуемся для передачи немецкого Werth, так как смысл русского слова в точности соответствует смыслу немецкого слова. То обстоятельство, что Маркс субстанцией и мерилом стоимости считает трудовую затрату, вовсе не означает, чтобы он сознательно отождествлял явление ценности с трудовой затратой, с издержками или стоимостью. … В ценности выражается индивидуальная или общественная оценка хозяйственных благ, руководящим принципом и необходимым мерилом которой является трудовая затрата, подобно тому, как в потребительной ценности или полезности выражается та индивидуальная или общественная оценка, принципом и мерилом которой является настоятельность потребности. Момент оценки объединяет оба эти столь различные явления, и это объединение обнаруживается в общем наименовании «ценность». … Кроме того, ценность, выражающая общественную оценку с точки зрения трудовой затраты, по идее Маркса является категорией, общей всем общественно-экономическим формациям, в которых добывание благ определяется преимущественно затратой труда, тогда как русское слово «стоимость», по своему обычному смыслу, т.е. по принятому в обыкновенной речи словоупотреблению, обозначает затрату на производство или издержки производства в хозяйстве, основанном на обмене, т.е. в денежном, или даже еще уже, в капиталистическом хозяйстве. Обычный смысл этого русского слова таким образом не шире, если не уже, чем английского Cost или немецкого Kosten. Научная же терминология никогда не должна без особой надобности уклоняться от обычного словоупотребления. Если последнее прочно связывает со «стоимостью» значение выраженных в деньгах издержек производства, то, очевидно, что с точки зрения такого словоупотребления, от которого нет никакой надобности отказываться и науке, словосочетание «потребительная стоимость» явно нелепо. Момент оценки одинаково присущ как трудовой, так и потребительной ценности, но последней, как таковой, совершенно чужд момент затраты или издержек, составляющий существенное содержание понятия «стоимости» – одинаково и в обычном словоупотреблении, и в глазах тех, кто слово Werth передает через слово «стоимость». Поэтому, можно говорить о потребительной ценности, но нельзя, не нарушая логики, как обычного словоупотребления, так и установившейся научной терминологии, говорить о потребительной стоимости.

Русское слово «ценность» тем еще удобно, что его этимология указывает на реально существующую и красной нитью проходящую через всю историю экономической теории связь между понятиями «ценность» и «цена». Этимологически и по существу ценность есть абстрактное, цена же конкретное выражение одного и того же явления – хозяйственной оценки»[29].

Интересно заметить, что некоторые аргументы Струве буквально дословно совпадали с опубликованными ранее, в начале 1899 г., критическими замечаниями М.И. Туган-Барановского. В своей рецензии на вышедшие почти одновременно три русских перевода I тома «Капитала» – второе и третье издания перевода Даниельсона, переводов под редакцией Любимова и под редакцией Струве – Туган-Барановский обосновывает, почему терминология в издании под редакцией Струве, с его точки зрения, была «вполне правильной», а терминология первого перевода 1872 г. «не только не удачной, но и прямо неверной, вводящей читателя в заблуждение и затемняющей смысл излагаемых учений»[30].

«Оба выражения «ценность» и «стоимость», – пишет Туган-Барановский, – не изобретены наукой, а заимствованы из обыденной речи. … С понятием стоимости всегда соединяется представление о некоторой затрате, пожертвовании. … Напротив, понятие ценности имеет в виду отнюдь не элемент затраты. Оценить что-либо – это значит установить значение, важность оцениваемого. … И с точки зрения экономической науки «стоимость» и «ценность» представляются нам различными категориями. Но чему же соответствует в системе Маркса термин Werth – понятию ценности или понятию стоимости?

Ответ будет нам ясен, если мы вспомним, что Маркс различает двоякого рода Werth – Gebrauchswerth и Tauschwerth. Предметы, как созданные, так и не созданные трудом (воздух, вода и т.д.), обладают Gebrauchswerth. Что же такое Gebrauchswerth – есть ли это потребительная ценность, или потребительная стоимость? Так как воздух ничего мне не стоит, то он не может и иметь потребительной стоимости. Но так как воздух необходим для моей жизни, имеет для меня величайшее значение, величайшую важность – то он имеет и величайшую потребительную ценность.

Точно также Tauschwerth или просто Werth у Маркса означает собой не меновую стоимость или просто стоимость, а меновую ценность или просто ценность. Ценность, по учению Маркса, создается только трудом. Но тем не менее, ценность отнюдь не тождественна с трудовой затратой, иначе говоря с трудовой стоимостью. … Продукты труда приобретают ценность лишь в товарном хозяйстве: «непосредственное общественное производство, как и непосредственное распределение продукта, исключают товарный обмен, исключают превращение продуктов в товары (по крайней мере, внутри общины) и тем самым превращение их в ценности (Werthe)»…

Мыслим ли такой хозяйственный строй, в котором трудовые продукты не будут иметь никакой трудовой стоимости? Очевидно, нет. Продукт труда всегда eo ipso имел, имеет и будет иметь трудовую стоимость. Но лишь в товарном хозяйстве трудовой продукт приобретает ценность.

Итак, «ценность» и «стоимость» – два понятия, по учению Маркса совершенно различные, и под понятием Werth Маркс разумел именно ценность. Переводить Werth словом «стоимость» – это значит затемнять учение Маркса и даже делать некоторые, весьма важные особенности этого учения совершенно непонятными для читателя. … Но если не путать «стоимости» с «ценностью», то легко понять, что в обществе, где нет обмена, нет и цены, где нет цены, нет и ценности, как внешнего выражения факта трудовой затраты»[31].

«Итак, – подводит итог Туган-Барановский, – терминология г. Струве представляется нам не только правильной, но и единственно правильной. Терминология первого перевода Маркса, несмотря на то, что она имеет за себя право 25-летней давности и до известной степени стала общепринятой, вводит читателя в заблуждение, не передает смысла подлинника, и потому подлежит изменению, как бы ни было такое изменение неудобно для читателя, привыкшего к неправильным терминам первого перевода.

Неправильную передачу немецкого понятия Werth мы считаем самым крупным недостатком первого перевода…»[32].

Приведенные выдержки из предисловия Струве и рецензии Туган-Барановского показывают преемственность сегодняшних критиков термина «стоимость» с аргументацией более чем столетней давности. При этом Туган-Барановский отождествляет термины «меновая стоимость» и «стоимость», и его примеру следует В.Я. Чеховский.

Издание русского перевода первого тома «Капитала» под редакцией Струве было опубликовано достаточно большим тиражом в 5000 экз., в то время как второе и третье издания перевода Даниельсона имели тираж соответственно 3020 и 3530 экземпляров. В годы первой русской революции 1905–1907 гг., когда были сняты цензурные ограничения, издатель Попова выпустила в марте 1906 г. тиражом в 5200 экз. второе, полное издание перевода Гурвич и Зака под редакцией Струве без пропусков, сделанных в прошлых изданиях (речь шла о воспроизведении полного текста предисловия Маркса к первому немецкому изданию первого тома «Капитала» 1867 г., а также предисловия Энгельса к четвертому изданию; текст же самого перевода остался без изменений). Третье издание, вышедшее в 1907 г. тиражом в 5000 экз., представляло собой перепечатку предыдущего издания[33]. В последний раз, уже без предисловия Струве, этот перевод был дважды издан в Петрограде в 1918 г.

С точки зрения рассматриваемой темы имеет смысл принять во внимание также статью «Ценность» А. Мануилова в Энциклопедическом словаре Ф.А. Брокгауза и И.А. Эфрона, отражающую трактовку этого термина в российской академической науке конца ХIХ – начала ХХ века. «Ценность» определяется как «продукт человеческого сознания, психологический факт; она зависит не от естественных свойств предмета, а от того, как эти свойства сознаются человеком. … Полезность, а не труд служит основанием ценности. … трудовое начало никогда не было обосновано и почти никто из сторонников трудовой ценности, за исключением Маркса, даже и не пытался серьезно обосновать его. … ошибочно … совершенно устранять трудовое начало из теории ценности: нужно только подвести под него психологическое основание. Таким основанием является принцип полезности. Психологический анализ трудового начала сводит все явления оценки хозяйственных благ к одному источнику и тем ведет к устранению двойственности учения классической оценки, признававшей две причины ценности: редкость и труд (Рикардо). В действительности существует единый знак оценки и трудовая ценность представляет только одну из форм его обнаружения». Далее Мануилов констатирует, что «меновая ценность приобретает господствующее значение и проявляется в форме цены, т.е. определенном количестве денег, получаемых в обмен на продукт». Карл Маркс, в понимании Мануилова, начав с «отождествления понятия ценности с понятием труда … приходит к тому, что в действительности товары не обмениваются пропорционально количествам труда, затраченного на их производство»[34]. Отсюда – противоречие между I и III томами «Капитала».

(см.продолжение)