Диагноз Ленина: парламентский кретинизм

С.Т. Брезкун

Начало. Окончание.

Правда России" опубликовала статью В. Сибирякова под названием "О политическом "ребячестве" и воинствующем невежестве". Интересные шутки шутит иногда жизнь. Вот и в этом случае название статьи полностью характеризует позицию самого автора – политического младенчества и глубокомысленного невежества тут выше головы. И статья вредна уже поэтому. Хотя не только и не столько поэтому, о чем будет еще сказано в конце. Однако, особенно недопустимой и недостойной для человека, считающего себя коммунистом, является попытка В. Сибирякова не просто оправдать нынешнюю думскую политику КПРФ и ее фракции в Думе, а оправдать ее ссылками на работы и авторитет Ленина.

Причем, похоже, невысокого мнения Сибиряков о своих читателях. Потому что, рекомендуя им прочесть главу VII "Участвовать ли в буржуазных парламентах?" ленинской книги "Детская болезнь "левизны" в коммунизме", этот "марксист-ленинец" в кавычках явно рассчитывает на то, что вряд ли найдутся желающие последовать его совету. Увы, резон в подобной уверенности есть, ибо слишком многие учили диалектику не по Гегелю и Ленина – не по 5-му изданию Полного собрания сочинений (ПСС), а по вузовским конспектам приятеля.

Ведь достаточно прочесть полностью всего лишь ту самую Vll-ю главу "Левизны" (ПСС, том 41, стр. 39-49), чтобы понять – насколько нагло сибиряковы передергивают истинную ленинскую мысль. Именно нагло, потому что лишь наглостью можно объяснить образ действий, при котором нас пытаются убедить в том, что Ленин сегодня поддержал бы Зюганова и Селезнева со товарищи-господа. в подтверждение этой лжи приводят одну, да и то сознательно неточную цитату, вырванную из общей ткани ленинской аргументации. Вот эта якобы ленинская цитата из статьи Сибирякова, где выпущенное (без обязательных отточий на месте пропущенного текста) восстановлено и выделено уже мной: "Пока вы не в силах разогнать буржуазного парламента и каких угодно реакционных учреждений иного типа, вы обязаны работать внутри них именно потому, что там есть еще рабочие, одураченные попами и деревенскими захолустьями, иначе вы рискуете стать просто болтунами"...

Поразмыслим – для начала, хотя бы вот над чем... Ленин считает разумной парламентскую деятельность для коммунистов до тех пор, пока они не в силах разогнать буржуазный парламент. Как известно, сам Ленин – как только получил возможность его разогнать, тут же и разогнал. И правильно, между прочим, сделал. Так вот, сегодня Зюганов работает в буржуазной Думе РФ, ибо разогнать ее не в силах. ВООБЩЕ ХОТЬ КОГДА-НИБУДЬ ОН ЕЕ РАЗГОНЯТЬ НАМЕРЕН? Ставит ли КПРФ перед собой и народом такую цель хотя бы в перспективе?

Еще более важно разобраться, наконец, по существу: какой же должна быть думская политика КПРФ для того, чтобы заслуживать оценки ее как деятельности, свойственной именно Коммунистической партии? Что думает по поводу действий Зюганова сам Ленин? Ведь его мнение на сей счет "Сибиряковской" цитатой не ограничивается! Думскому аспекту работы коммунистов посвящены сотни страниц ленинских работ разных лет. И обращение к Ленину – это не академическое начетничество. Ибо Ленин из фигуры исторической все более становится живой крупнейшей политической фигурой сегодняшнего и грядущего дня. Так прислушаемся к подлинному, а не отсуфлированному сибиряковыми, Ленину...

***

Собственно, в "Детской болезни" подводится своего рода черта под идейной работой всего предыдущего периода. Книгу писал не просто зрелый Ленин (хотя уже в молодости он политически был зрел не менее чем после Октябрьской революции), а глава советского государства. Поэтому по малости хватило бы квалифицированного цитирования одной этой работы, где Ленин внятно разъясняет следующее: "Участие в парламентских выборах и борьбе на парламентской трибуне обязательно для партии революционного пролетариата именно в целях воспитания отсталых слоев своего класса, именно в целях пробуждения и просвещения..." (41, 42). И следующее: "Участие в буржуазно-демократическом парламенте не только не вредит революционному пролетариату, а облегчает ему возможность доказать отсталым массам, почему такие парламенты заслуживают разгона, облегчает успех их разгона, облегчает "политическое изживание" буржуазного парламентаризма". 43-44). И следующее: "Полезно во время революции соединение массового действия извне реакционного парламента с сочувствующей революции (а еще лучше: прямо поддерживающей революцию) оппозициею внутри этого парламента (41, 45)". И следующее: "Именно потому, что отсталые массы (...) пропитаны (...) парламентскими предрассудками (...) могут (и должны) коммунисты вести (...) упорную, ни перед какими трудностями не останавливающуюся борьбу разоблачения, рассеяния, преодоления этих предрассудков (41, 49)". Так рассуждает Ленин.

Зюганов же публично рассуждает о "профессиональной Думе", Селезнев заявляет, что они-де строят новую российскую государственность. Вот все это, скажем не обинуясь, Ленин – вслед за Марксом и определял как парламентский кретинизм. И именно оценкой нынешних "вождей" КПРФ типа двух вышеупомянутых завершается так неудачно (для Сибирякова) выбранная Сибиряковым в качестве "аргумента" глава Vll-я "Детской болезни": "Критику – и самую резкую, беспощадную, непримиримую критику – следует направлять не против парламентаризма или парламентской деятельности, а против тех вождей, которые не умеют – и еще более тех, кои не хотят – использовать парламентских выборов и парламентской трибуны по-революционному, по-коммунистически. Только такая критика – соединенная, конечно, с изгнанием вождей негодных и с заменой их пригодными – будет полезной и плодотворной революционной работой, воспитывающей одновременно и "вождей", чтобы они были достойны рабочего класса и трудящихся масс, – и массы, чтобы они научились разбираться правильно в политическом положении и понимать нередко очень сложные и запутанные задачи, которые из этого положения вытекают" (см. 41, 49). Между прочим, Ленин в своих работах часто говорит о парламентской деятельности Компартии в ее отношении к нелегальной деятельности партии. Например: "Признавать революционную борьбу масс и мириться с исключительно легальной деятельностью социалистов в парламентах невозможно. Это ведет лишь к законному недовольству рабочих и их уходу от социал-демократии в антипарламентский анархизм (сегодня можно сказать – к Анпилову, – СБ.) или синдикализм (сегодня можно сказать – к "голубым" профсоюзам,— С. Б.)" (27, 291). Ну, допустимость нынче нелегального – это темы отдельные и особые. По сравнению с условиями, в которых приходилось работать Ленину и ЦК РСДРП(б), условия у Зюганова и КПРФ не просто тепличные, а более того – благоприятнейшие. Легальных возможностей хоть отбавляй! Хотя и над этим (о нелегальности) ленинским тезисом поразмыслить было бы нелишним.

Но сейчас останемся в рамках парламентского аспекта. Ниже основное слово будет предоставлено самому Ленину. Причем учтем вот что... В справочном томе (часть 1) к ПСС разделы предметного указателя "Парламентаризм" и "Парламентская тактика большевиков" занимают полторы страницы (см. стр. 450-452), содержат более полутысячи ссылок и имеют подразделы: "Парламентаризм – сущность; – и внепарламентская борьба пролетариата; – и диктатура пролетариата; – его использование рабочим классом в революционных целях; – и парламентский кретинизм; – и Советская власть (коренное отличие)"; "Парламентская тактика большевиков – сущность и значение; – избирательная тактика; – ее коренное отличие от парламентской тактики меньшевиков и других партий; руководство и контроль партии за деятельностью парламентской фракции; – сочетание парламентских и непарламентских форм борьбы". Между прочим, есть и отдельный раздел Указателя с названием "Думская тактика большевиков" (Еще лист одних лишь ссылок на соответствующие тома и страницы).

Итак, слово В.И.Ленину (лишь оговорюсь, что далее я позволил себе – для удобства современного восприятия – слова "социал-демократ", "социал-демократия", "социал-демократический" в ленинских цитатах везде заменить на равнозначные по нынешним временам слова "коммунист", "Коммунистическая партия", "коммунистический")

И начнем с ленинского предупреждения нам (10, 28) "Если нет революционного классового инстинкта, если нет цельного миросозерцания, стоящего на уровне науки, если нет (не во гнев будь сказано товарищам- новоискровцам (и зюгановцам тоже – СБ.) царя в голове,— тогда опасно и (...) участие в парламентской борьбе может кончиться "парламентским кретинизмом...". Тем более, что и для сегодняшнего дня верна ленинская констатация: "...рабочим нечего бойкотировать Государственную думу, ибо Государственная дума сама их бойкотирует" (11, 251). Там же, в статье "Игра в парламентаризм" на странице 253 говорится: "...главным и центральным лозунгом всей нашей агитационной думской кампании должен быть лозунг: вооруженное восстание, революционная армия, революционное правительство." Дальше – больше: "На всякую частичную победу народа (...) правительство отвечает (...) введением военного положения. Пугает ли нас эта перспектива? Нет, ибо это шаг, приближающий восстание и обостряющий вообще всю борьбу".

Как видим, это очень далеко от воззрений Зюганова и Селезнева. Но восстание – это пока и впрямь было бы для нас чересчур. Однако своевременно иное ... Ленин в определении главных задач и лозунгов был всегда последователен и определен – что и обеспечивало ему конечную правоту и понимание масс. Был он последователен и своем неприятии врагов трудящихся. Он хорошо сознает: "Земцы (...) идут на собрания именно для того, чтобы (...) принять программу "борьбы" (борьбы в кавычках, борьбы в белых лакейских перчатках) на почве Думы и отнюдь не восстанием. Земцы (...) конечно не прочь будут допустить к себе в собрание (...) революционеров (...), если найдутся из этих последних неумные люди, готовые обещать "поддержку" Фомы против Ивана, Петрункевича против Страховича. Но земцы никогда не потерпят, чтобы их собрание "превратили в рабочее собрание", чтобы их собрание сделали народным революционным собранием, чтобы с их трибуны звали открыто и прямо к вооруженному восстанию. (...) Земцы (...) неизбежно будут сопротивляться такому использованию их собраний (...) одни из них прямо донесут начальству; другие примутся уговаривать (...); третьи побегут уверять губернаторов, что "не их в том вина", что они хотят Думы, хотят в Думу, что они всегда (...) осуждали "безумную и преступную" проповедь восстания; четвертые посоветуют переменить время и место (...); пятые, наиболее "смелые" и наиболее политически ловкие, скажут под сурдинку, что они рады выслушать рабочих, (...) уверят всех и каждого в красивой и эффектной речи, что они всегда за народ, всей душой за народ..." (11, 255).

Впрочем, (см. 11, 257): "Для нас, /коммунистов/, восстание не абсолютный, а конкретный лозунг. (...) Мы знаем, что не только парламент, но и пародия на парламент могут стать, когда нет на лицо условий для восстания, главным центром агитации на весь тот период времени, когда о народном восстании не может быть и речи", затем Ленин уже прямо обращается к Зюганову и ЦК нынешней КПРФ: "Но мы требуем ясной и отчетливой постановки вопроса. Если вы думаете, что эпоха восстаний миновала для России, – скажите это и защищайте открыто свой взгляд. Мы его оценим и обсудим всесторонне (выделение мое, – СБ.) и спокойнее точки зрения конкретных условий".

Действительно – сейчас не запрещается быть соглашателем, капитализатором, предателем. Не запрещается принимать от гауляйтеров Мирового Капитала висюльки. Не запрещается быть подчеркнутым негодяем и циником, равнодушным к боли и унижению Родины или готовым прощать ее палачам. Будьте кем угодно, но! Но!! Но скажите это и открыто защищайте свой взгляд! Зюганов прославился фразой о том, что Россия свой лимит на революцию исчерпала. А на что она не исчерпала свой лимит? На терпение? На обслуживание иностранного капитала? На смуты и унижения?

Ленин продолжает (12, 306): "Нет ничего вреднее и опаснее (...) как конституционные иллюзии и игра в парламентаризм. Партии парламентской оппозиции в такой момент могут быть опаснее и вреднее, чем партии откровенно и вполне реакционные. (...) Маленькое отступление. Мне недавно пришлось выступать с политическим рефератом в квартире одного просвещенного и чрезвычайно любезного кадета. Поспорили. Представьте себе, говорил хозяин, что перед нами дикий зверь, а мы двое, отданных на растерзание, рабов. Уместны ли споры между нами? (...) Пример хороший, я его принимаю – ответил я. Но как быть, если один советует запастись оружием и напасть на льва, а другой как раз во время борьбы рассматривает повешенный у льва нагрудничек с надписью "конституция" и кричит: "Я против насилия и справа и слева", "я – член парламентской партии", "я стою на конституционной почве".

Ленин здесь отнюдь не предстает неким "анархо-бланкистом" – как его пытались представить его политические противники, над чем он сам же и посмеивался. В марте 1906 года он рассуждает трезво и конкретно: "Представим себе, что мы имеем в России установившийся парламентский строй. Это значило бы, что парламент стал уже главной формой господства правящих классов и сил. (...) Революционного движения в непосредственном значении этого слова нет налицо, условия экономические не порождают революционных взрывов в данный, т.е. предполагаемый нами момент. Никакие революционные декларации при таких условиях, конечно, не в силах были "вызвать" революции. Отказ от парламентской борьбы при таких условиях совершенно непозволителен для коммунистов. (...) Партия должна была самым серьезным образом взяться за парламентаризм, участвовать в выборах в "Думу" и в самой "Думе", подчинить всю свою тактику условиям образования и успешного функционирования парламентской коммунистической партии".

Ленин даже допускает возможность тактических соглашений с буржуазными партиями типа кадетской (12, 308). Более того, он прямо говорит даже так (12, 337): "В парламенте, раз вы туда вошли, не только можно, но и должно, при известных условиях, поддерживать перебежчика Изгоева (буржуазного публициста, "легального марксиста", – С.Б.) против Шипова (крупного помещика кадета, – СБ.), Шипова против Дурново (реакционного министра внутренних дел, – СБ.)". Казалось бы, тут-то Зюганову и возликовать: на компромиссы и соглашательство его благословляет сам Ленин – если это оправдано обстановкой. "А оно оправдано", – заявляет зюгановский актив. Однако разница между теоретически допустимым соглашательством Ленина и практическим соглашательством Зюганова та же, что между саблей бойца и "саблей" актера.

Для Ленина любой компромисс – лишь веха на пути к единственно значимой для коммуниста цели – социалистическому обществу. Если такой компромисс помогает именно этой цели – он допустим. Но Зюганов не ставит "ясно и отчетливо" перед обществом ЭТУ цель. Для его актива нынешние капиталистические реформы не приемлемы не по существу, а лишь из-за их очевидной, нецивилизованной и видной всем бесчеловечности и наглости. Зюганов не приемлет не капитализм вообще, лишь "дикий" капитализм. Зюганов и Селезнев склонны бороться не за новый социализм и новую Советскую власть, а за некие "права трудящихся" в рамках смягченных реформ. Хотя любые "реформы" при существующей буржуазной "конституции" – это путь к окончательному превращению России в третьеразрядную капиталистическую (а значит, и умирающую) страну.

Зюганов и Селезнев, Воронин и Подберезкин пытаются представить Думу как нечто цельное, а не как арену прямого столкновения интересов Труда и Капитала вкупе с лакеями Капитала. Ясного классового подхода нынешняя фракция КПРФ в Думе боится как черт ладана. И поэтому как раз им, думцам КПРФ, адресованы такие ленинские строки (12, 382 и далее – 311): "Что такое Гос. Дума? Позволительно ли нам ограничиваться общей ссылкой на это учреждение вместо анализа тех классов и партий, которые определяют действительное содержание и значение его? (...) Наша задача – не поддержка кадетской (т.е. яблочно-"НДРовской", – СБ.) Думы, а использование конфликтов внутри этой Думы. (...) Наша задача – использовать в интересах организации рабочих, в интересах разоблачения конституционных иллюзий (...) всю ту отсрочку, которую дает нам оппозиционная Дума. (...) Наша задача – быть на своем посту в тот момент, когда думская комедия разразится в новый великий политический кризис, и своей целью мы тогда поставим (...) переход власти в руки революционного народа".

И далее: "Коммунисты стоят за использование парламентской борьбы, за участие в ней, но они беспощадно разоблачают "парламентский кретинизм", т.е. веру в то, что парламентская борьба есть единственная или при всяких условиях главная форма политической борьбы.

Расходится ли в России действительность политическая от решений и решений и речей в Думе? Вершатся ли у нас дела в государстве так, как они решаются в Думе? Отражают ли "думские" партии сколько-нибудь верно реальные политические силы в данный момент (...)?" Читаешь и забываешь, что это написано Лениным в начале века. Ведь это же о сегодняшнем о нашем наболевшем: "достаточно поставить эти вопросы, чтобы понять беспомощную растерянность меньшевиков (сегодня Ленин написал бы – зюгановцев. – СБ.) по вопросу о конституционных иллюзиях "(13.37).

Да, более чем знаменательно и показательно то, что Ленин, давая в начале века точный анализ кадетской Думы, одновременно характеризует и Думу Явлинских, рыжковых, чилингаровых, Ворониных, задорновых, Говорухиных и прочих – по его выражению "буржуазных пошляков", думающих что их Дума есть "воплощение "чистой идеи" неродного правительства". Ленин пишет (13. 42): "Наша Дума есть то, что из нее делают представители определенных классов и определенных партий, в ней сидящие". К этому можно лишь прибавить, что сказанное полностью относится и к нынешней Думе нынешних буржуазных пошляков. А фактическое общественное положение и общественный облик Думы создает прежде всего сам депутатский корпус, а не Киселевы, доренки и сванидзы. Ярким подтверждением, к слову, является "Парламентский час", который делает "сама Дума" и который по своей пресности и беззубости уступает даже некоторым официозным сюжетам.

Писал Ленин, к слову, и о Лебеде (13, 109): "В такое время, как переживаемое Россией, участие в выборах коммунистов отнюдь не означает того, что масса действительно крепнет в процессе избирательной кампании. Без свободных газет, без народных собраний, без широкой агитации выборы коммунистов означают часто не сплочение (...) вполне коммунистической партии, а лишь резкий протест населения. Широкие слои (...) голосуют иногда при таких условиях за любого противоправительственного кандидата". Изобразив из себя именно такого кандидата, Лебедь и украл у народа 14 процентов надежды.

Не могу отказать себе в удовольствии привести значительную часть статьи Ленина "Правительство, Дума и народ", опубликованной в газете "Волна" 18 мая 1906 года (т. 13, 111). Неплохо бы почаще перепечатывать подобные ленинские строки и нынешней партийной печати, если она намерена быть партийной. Итак: "Дума в разладе с правительством. Она выразила недоверие министерству и потребовала его ухода. Министерство пропустило мимо ушей заявление Думы и стало еще более открыто издеваться над Думой (...).

В чем сущность такого разлада, этого столкновения Думы с правительством? Широкая масса (...), обывательская публика вообще, наконец, ряд буржуазных политиков (...) воображают или пытаются уверить себя и других в том, что столкновение зависит от непонимания правительством его задач и его положения. Разъяснится непонимание, привыкнут люди к новинке, т.е. к конституционным порядкам, к необходимости решать государственные вопросы голосованием граждан, а не приказом старой власти – и тогда все войдет в колею. По этому взгляду, перед нами "конфликт конституционный", т.е. столкновение различных учреждений конституционного государства (...). Стерпится – слюбится, так думает обыватель и так рассуждает буржуазный политик. Обыватель думает так по простоте и по своей политической неопытности. Буржуазный политик думает так потому, что эти думы отвечают интересам его класса. (...)

У нас в России серьезная борьба идет сейчас вовсе не из-за того, на каких уступках могли бы сойтись Черномырдины и Зюгановы с Говорухиными (ах, пардон: у Ленина написано "Горемыкины и либеральная буржуазия", – СБ.). Борьба идет между народной массой (...) и (...) чиновничьей властью, которая не может жить при действительно конституционных порядках. Борьба идет не из-за того, как следует правильно применять уроки конституционализма, а из-за того, возможен ли вообще конституционализм?

Это не парламентский конфликт, и самая Дума – вовсе еще не парламент, не орган буржуазного "порядка" при установившейся конституции. Она – только показатель и очень слабый выразитель народного движения, растущего вне ее или помимо ее. Ее столкновение с правительством лишь косвенно указывает на столкновение всех основных и назревших стремлений крестьянской массы и рабочего класса со всей полнотой и неприкосновенностью (...) власти. (...) Эти стремления не удовлетворены. Силы, стоящие за этими требованиями, далеко еще не развернулись вполне. Условия полного проявления этих сил только еще назревают" (13, 111).

Ну разве не светлый умница великий вождь трудящихся после таких вот статей, и разве не гнусна клевещущая на него сволочь? Однако и разве не выглядит о-очень бледно на фоне этой ясной классовой и революционной позиции коммуниста Ленина приверженность вроде бы коммунистов Зюганова и Селезнева к "новой российской государственности"? Разве не жалки потуги и претензии Зюганова на "врастание во власть"? И как тут не вспомнить другие слова Ленина о том, как буржуазная Дума становится единым с правительством погромщиком России (13,251): "Только первый шаг труден, говорит французская пословица. Или по-русски: первая рюмочка колом. Вторая соколом, остальные – мелкими пташечками. Первая рюмочка выпита кадетами вкупе с самодержавщиками (и, прибавим, Селезневым вкупе с Ельциным, – СБ.)"

И уж после таких-то лобызаний Селезневу не с руки цитировать такие строки (14, 75): "Коммунисты смотрят на парламентаризм (на участие в предвыборных собраниях), как на одно из средств просвещения, воспитания и организации пролетариата в самостоятельную классовую партию, как на одно из средств политической борьбы за освобождение рабочих".

Вот так: ясно и понятно. И далее (т. 14, стр. 76) у Ленина все так же внятно: "Буржуазные либералы и радикалы (по нынешнему – Явлинский и Жириновский, – СБ.) видят в парламентаризме "естественный" и единственно нормальный, единственно законный способ ведения государственных дел вообще, отрицая классовую борьбу и классовый характер современного парламентаризма". Это Ленин писал о Милюковых, петрункевичах, Явлинских и Жириновских с чилингаровыми. Но спрашивается: в каком отношении к этому далеко не славному ряду черт-те-от-куда-явлинских "господ" находится вроде бы коммунист Зюганов?

И как товарищ Зюганов прокомментирует следующий тезис товарища Ленина (14, 76): "Участие коммунистов в думской кампании носит совсем не тот характер, как участие других партий. В отличие от них мы никакого самодовлеющего или даже главенствующего значения за этой компанией не признаем. В отличие от них мы подчиняем эту компанию интересам классовой борьбы"? Согласен ли с такой постановкой вопроса товарищ Зюганов? Готов ли он вслед за товарищем Лениным осудить взгляды соглашателей, готовых подчинить классовую политику парламентаризму вместо того, чтобы подчинить парламентаризм классовой политике (см. 14, 83)?

И не к товарищу ли Зюганову и его ЦК обращается Владимир Ильич, разъясняя им, что: "Теперь в России парламентский бой всецело подчинен, и притом самым непосредственным образом, условиям и характеру боя внепарламентского (14, 113). (...) Потому-то и не годится никуда ваша политика, любезные товарищи (это не я, это Ленин обращается к вам, товарищи Зюганов и ЦК, СБ.), что вы предусматриваете соглашения для такого "боя", который недействителен, фиктивен, лишен решающего значения, и прозевываете условия такого "боя", который... (...) выдвигается на сцену с непреодолимой силой, который проистекает даже из условий, на первый взгляд самых что ни на есть мирных, парламентских, конституционных. <...> Ваша политика не есть боевая политика, ваш бой не есть действительно-политический бой, а есть игрушечноконституционный бой, есть парламентский кретинизм. (...)

У нас в партии (это к вам обращается все еще Ленин!, – СБ.) много спорят теперь о значении слова "блоки". Один говорит: блок – это общий список. Другой: нет, блок, это – общая платформа. Глупые все эти споры, схоластические. Суть дела ни капли не меняется от того, более тесные или менее тесные соглашения вы называете блоками. Суть спора вовсе не в том, допустимы ли тесные или нетесные соглашения. Кто думает так, погрязает в мелкой и мелочной парламентской технике, забывая политическое содержание этой техники, суть спора в том, по какой линии должен социалистический пролетариат заключать соглашения с буржуазией, неизбежные вообще говоря (14, 114-115)"; (...) "Для нас линия везде одна: и в бое выборном, и в бое думском, и в бое уличном – с оружием в руках (14, 121).

И, наконец, вот это: "Напоминать Центральному комитету Коммунистической партии о необходимости подчеркнуть в (...) воззвании партии ее классовый характер, только глубокая ненормальность, коренная ошибка во взглядах ЦК могла привести к возможности такого напоминания (14, стр., 117). Что тут скажешь – не в бровь, а в глаз!