С экономической точки зрения основным
просчетом перестройки, если исходить из ее формулировки, является вера в то,
что социалистическое производство может управляться, в основном, рынком. Причем
сознательному регулированию, регулированию через демократическое планирование,
в котором участвует все большая часть населения, отводится второе место, или
оно вообще отвергается.
Сорок лет постоянных
ошибок и бегства от политической и идеологической борьбы бюрократизировали систему
планирования, оторвали ее от масс и сделали ни на что не способной. В этой
ситуации сторонникам «рыночного социализма» кажется, что лучшим решением было
бы покончить с планированием, или что-то в этом роде, и вернуться к рыночной
экономике. Настоящее же решение состояло бы в политической и идеологической
борьбе, в проведении действительно демократического и социалистического
планирования. Без этого нет социализма.
Эти товарищи считают,
что отстаиваемые ими тезисы были якобы выработаны Лениным в последние годы
жизни, особенно в таких статьях, как «О кооперации» и «О продовольственном
налоге», которые позже, после смерти Ленина, якобы были искажены Сталиным. К
несчастью, они ошибаются.
В этих ленинских
работах той эпохи нет ничего похожего на «рыночный социализм», да, впрочем, и
быть не могло. Утверждается, что «нэп заключал в себе не только тактические, но
и стратегические моменты». И это верно. Только ведь это – трюизм, поскольку,
ставя задачу на текущий момент, просто не избежать проблем более общего характера.
На самом деле, все дело заключается в том, чтобы определить, что было тактического
и что стратегического в размышлениях Ленина о нэпе.
Прежде всего, нельзя
не заметить, что, как говорит уже само название – новая экономическая политика,
нэп должен был дать ответы на некоторые конкретные экономические вопросы,
стоявшие в тот момент перед СССР. Нэп был экономической политикой для определенного
времени и для определенной страны. В противном случае нам пришлось бы говорить
об экономической политике, годной для всех случаев жизни, а подобные
рассуждения свойственны только бюрократам, оторванным от действительности.
Каковой же была цель
нэпа? Какие проблемы он должен был решить?
Несмотря на то, что в
дискуссиях по нэпу Ленин обосновывал его необходимость, мы увидим чуть дальше,
что нэп никогда не был адекватной экономической политикой для социализма, и
никогда на это не претендовал. Нэп не был задуман как политика периода перехода
от первой ко второй фазе социализма, от социализма к коммунизму. Нэп был экономической
политикой, рассчитанной на переход от капитализма к социализму, на переход к
первой фазе коммунизма. А, как известно, предмет сегодняшнего обсуждения совершенно
иной, сегодня речь идет уже о следующем этапе, о переходе от социализма к
коммунизму, об экономической политике социализма и, в частности, об
экономической политике определенной фазы социализма (социализм как раз и
является переходным периодом к полному коммунизму).
Поскольку сегодня
допускается такое вольное толкование работ Ленина, необходимо детально проанализировать,
что на самом деле писал великий учитель.
В статье «О
продовольственном налоге», которую сегодня так много цитируют, Ленин утверждает
буквально следующее:
«Не было еще, кажется,
такого человека, который, задаваясь вопросом об экономике России, отрицал
переходный характер этой экономики. Ни один коммунист не отрицал, кажется, и
того, что выражение «Социалистическая Советская Республика» означает решимость
Советской власти осуществить переход к социализму, а вовсе не признание данных
экономических порядков социалистическими.
Но что же значит слово
переход? Не означает ли оно, в применении к экономике, что в данном строе есть
элементы, частички, кусочки и капитализма и социализма? Всякий признает, что
да. Но не всякий, признавая это, размышляет о том, каковы же именно элементы
различных общественно- экономических укладов, имеющиеся налицо в России. А в
этом весь гвоздь вопроса».
Ленин перечисляет эти
самые элементы:
«1) патриархальное,
т.е. в значительной степени натуральное, крестьянское хозяйство;
2) мелкое товарное
производство (сюда относится большинство крестьян из тех, кто продает хлеб);
3) частнохозяйственный
капитализм;
4) государственный
капитализм;
5) социализм».
Таким образом, во
времена нэпа существовали и доминировали различные экономические отношения несоциалистического
характера. В той же статье Ленин разъясняет, что «капитализм есть зло по отношению
к социализму. Капитализм есть благо по отношению к средневековью, по отношению
к мелкому производству, по отношению к связанному с распыленностью мелких
производителей бюрократизму. Поскольку мы еще не в силах осуществить
непосредственный переход от мелкого производства к социализму, постольку капитализм
неизбежен в известной мере как стихийный продукт мелкого производства и обмена,
и постольку мы должны использовать капитализм (особенно направляя его в русло
государственного капитализма), как посредствующее звено между мелким
производством и социализмом, как средство, путь, прием, способ повышения
производительных сил».
Говоря о мелком
производстве, Ленин имел в виду прежде всего мелких крестьян. Как видим, нэп
представлял собой политику перехода к социализму посредством неизбежного
использования еще не социалистических экономических отношений, – экономических
отношений капиталистических, а точнее, отношений государственного капитализма.
Продналог означал
отказ от политики реквизиции излишков крестьянского производства во времена «военного
коммунизма». Теперь крестьяне платили продналог государству зерном, а то, что у
них оставалось сверх того, могли свободно продавать. В этом смысле продналог
восстанавливал товарные отношения, и Ленин характеризовал этот процесс как
положительный и неизбежный в развитии экономики.
Необходимо, однако,
напомнить, что Ленин никогда не «критиковал себя» за «военный коммунизм».
Скорее наоборот, он считал политику военного коммунизма мерой, хотя и
временной, но неизбежной, победоносной и заслуживающей похвалы. Так, он писал:
«Своеобразный «военный
коммунизм» состоял в том, что мы фактически брали от крестьян все излишки и
даже иногда не излишки, а часть необходимого для крестьянина продовольствия,
брали для покрытия расходов на армию и на содержание рабочих... Иначе победить
помещиков и капиталистов в разоренной мелкокрестьянской стране мы не могли. И
тот факт, что мы победили... показывает не только, на какие чудеса героизма
способны рабочие и крестьяне в борьбе за свое освобождение. Этот факт
показывает также, какую роль лакеев буржуазии «играли на деле меньшевики,
эсеры, Каутский и Ко, когда они ставили нам в
вину (выделено Лениным – прим. автора) этот «военный коммунизм». Его надо
поставить нам в заслугу.
Но не менее необходимо
знать настоящую меру этой заслуги. «Военный коммунизм» был вынужден войной и
разорением. Он не был и не мог быть отвечающей хозяйственным задачам
пролетариата политикой. Он был временной мерой».
После
победы в войне, принимая во внимание невозможность «немедленного» перехода к
социализму, как явствует из приведенной выше цитаты, Ленин разработал нэп, с
тем чтобы способствовать обороту, который становится возможным благодаря
продналогу. Поскольку немедленный
переход к социализму был невозможен, Ленин выдвинул в качестве наиболее важной
задачи момента всемерное способствование развитию оборота, что было совершенно
необходимо для оживления разрушенной войной экономики. Ленин подчеркивал: «Задача
должна состоять в том, чтобы каждый областной хозяйственный центр, каждое
губернское экономическое совещание при исполкоме немедленно поставило как
первоочередное дело, организацию тотчас же различного рода опытов или систем «оборота»
насчет тех излишков, которые остаются после уплаты продналога. Через несколько
месяцев надо иметь практические результаты, чтобы сравнивать и изучать их.
Местная или привозная соль; керосин из центра; кустарная деревообрабатывающая
промышленность; ремесло, на местном сырье делающее некоторые, хотя бы не очень
важные, но необходимые и полезные для крестьянина, продукты; «зеленый уголь»
(использование местных водных сил небольшого значения для электрификации) и так
далее и тому подобное – все должно быть пущено в ход для того, чтобы оживить
оборот промышленности и земледелия во что бы то ни стало».
Как видим, Ленин и не
думает скрывать, а скорее даже подчеркивает в этой же статье, что все это – капитализм:
«свобода торговли есть (выделено Лениным
– прим. автора) развитие капитализма». «Раз налицо мелкокрестьянская страна с
особенно разоренным транспортом, выходящая из войны и блокады, руководимая
политически пролетариатом, который в своих руках держит транспорт и крупную
промышленность, то из этих посылок совершенно неизбежно вытекает первостепенное
значение в данный момент местного оборота, во-первых, и возможность оказать
содействие социализму через частнохозяйственный капитализм (не говоря уже о
государственном), во-вторых». Похоже, все ясно.
Однако Ленин
подчеркивает особо, что, как того и следовало ожидать, продналог и оборот с ним
связанный – меры временные: «Продналог есть одна из форм перехода от
своеобразного «военного коммунизма», вынужденного крайней нуждой, разорением и
войной, к правильному социалистическому продуктообмену. А этот последний, в
свою очередь, есть одна из форм перехода от социализма с особенностями,
вызванными преобладанием мелкого крестьянства в населении, к коммунизму».
Ленин разъяснял, что в
условиях, когда крупная промышленность была почти полностью разрушена войной,
государство было не в состоянии предложить крестьянам такое количество
промышленных товаров, которое могло бы компенсировать все произведенные
излишки, и именно поэтому новая политика позволяла им, после выплаты налога,
свободно продавать излишки своего производства. Однако, когда крупная социалистическая
промышленность будет в состоянии предложить товары в обмен на все излишки
крестьянского производства, тогда и продналог, и его дополнение – оборот –
уступят место «правильному социалистическому продуктообмену».
Заметим, что Ленин
говорит здесь именно о «продуктообмене», а не о «товарообмене». Заметим также,
что говорит он о «социалистическом обмене», а не об обмене товарами, который он
постоянно характеризует как несоциалистический, как капиталистический, и т.д.
Ясно, что, говоря о «правильном социалистическом продуктообмене», Ленин не
имеет в виду рыночный оборот. Он не является рыночным потому, что представляет
собой «обмен государственный» в отличие от «обмена негосударственного,
капиталистического». Речь идет об обмене, сознательно регулируемом социалистическим
государством, а не о стихийном, анархичном рыночном регулировании. Поскольку
средства производства принадлежат государству, как в промышленности, так и в
деревне, на чем как мы это увидим позже, особенно настаивает Ленин, этот «продуктообмен»
(а не «оборот») может быть рассмотрен как вариант «обмена труда», о котором
Маркс писал в «Критике Готской программы» как о характерной черте первой фазы
социализма. Ибо, поскольку все основные средства производства принадлежат
государству, все, что крестьянин может добавить к своему продукту, это только
свой собственный труд. И именно это количество труда будет принято во внимание
государством при определении отношений обмена между промышленностью и сельским
хозяйством.
Нельзя также забывать
и о том, что, в противоположность модным нынче утверждениям, «обмен труда» при
первой фазе социалистического общества, по определению Маркса, осуществляется
по принципу эквивалентности, то есть работник «то же самое количество труда,
которое он отдал обществу в одной форме, он получает обратно в другой форме» («Критика
Готской программы»). А это – тот же принцип закона стоимости, но не сама
стоимость, поскольку та включает в себя помимо принципа эквивалентного обмена
также и проявление человеческого труда как «некоего присущего им (продуктам –
прим. автора) вещественного свойства» («Критика Готской программы»). Это и есть
преодоление «товарного фетишизма». Энгельс в заключении главы «Социализм» в
работе «Анти-Дюринг» блестяще развивает этот тезис Маркса.
С другой стороны, надо
отметить, что «правильный социалистический продуктообмен», как Ленин ясно показал
в приведенной выше цитате, является одной из форм социализма в его начальной
фазе, «вызванной к жизни преобладанием мелкого крестьянства», а не социализма в
самой развитой его форме, где вообще не будет никакого «продуктообмена» –
поскольку все продукты будут общественными и потому не смогут быть обменены, а
только распределены между производителями в зависимости от вложенного труда.
Здесь мы говорим о социализме, а не о коммунизме. Однако, как мы уже сказали,
этот «правильный социалистический продуктообмен» может быть охарактеризован
также и как форма «обмена труда», переходящего в перспективе в более развитые,
полные формы.
То, что «правильный
социалистический продуктообмен» исключается из рыночного оборота, ясно уже из
следующего отрывка, который мы приводим из «Тезисов доклада о тактике РКП»,
подготовленных Лениным для III Конгресса Коммунистического Интернационала после
написания статьи «О продовольственном налоге»
«Продналог,
естественно, означает свободу крестьянина распоряжаться излишками, остающимися
после уплаты налога. Поскольку государство не сможет предоставить крестьянину
продуктов социалистической фабрики в обмен на все эти излишки, постольку свобода
торговли излишками неминуемо означает свободу развития капитализма».
Совершенно ясно, что «свобода
торговли излишками», то есть рыночный оборот, проистекает из временной
неспособности государства предоставить крестьянину достаточно промышленных
продуктов в обмен «на все эти излишки». Ясно и то, что, когда государство уже
будет в состоянии это сделать, пропадут всякие излишки для торговли и пропадет
всякий товарооборот.
Все вышеизложенное
полностью отрицает, будто бы Ленин в то время считал, что товарообмен сохранится
и при социализме, как одна из его категорий. Из этого становится ясно, что он
говорил о товарообмене как о явлении, присущем только переходному к социализму
периоду.
Те, кто пытается
приписать Ленину отстаивание рынка как одной из категорий капитализма, сохраняющейся
и при социализме, в основном цитируют статью «О кооперации». Подобные попытки,
однако, не имеют под собой никаких оснований. Обратимся к статье.
В работе «О кооперации»
рассматриваются роль и деятельность кооперативов как при нэпе – «какими средствами
можно и должно сейчас же начать», «что... можно и должно сделать сейчас же», –
так и «независимо от нэпа», то есть даже после нэпа, уже при социализме. Как
известно, почти через двадцать лет после завершения перехода к социализму, в
1952 году Сталин считал, что еще какое-то время кооперативы будут играть
положительную роль в развитии СССР,
Почему в январе 1923 г. Ленин утверждал со
всем на то основанием, что «кооперация получает у нас совершенно исключительное
значение»? Потому, что перед революцией стояла задача построения социализма в
одной отдельно взятой чрезвычайно бедной стране, разрушенной первой мировой и
гражданской войнами, находящейся во враждебном капиталистическом окружении, и,
что особенно важно, разбитой на миллионы и миллионы мелких и мельчайших крестьянских
хозяйств. «Россия – мелкокрестьянская страна», – говорил в то время Ленин.
Условия времени были
настолько тяжелыми, что дискуссия о возможности построения социализма в тогдашней
России стала неизбежной. Кстати, до сих пор есть еще люди, которые так и не
смогли сделать должных выводов из этой дискуссии.
«Ленинский
кооперативный план», как сказал Сталин, представлял собой действительно гениальное
разрешение проблемы, поскольку позволял построить полное социалистическое
общество... «из кооперации, из одной только кооперации» и создавал условия для «переходе
к новым порядкам путем возможно более простым, легким и доступным для
крестьянина», «так, чтобы всякий мелкий крестьянин мог участвовать в этом построении».
Таким образом, кооперативы играли ключевую, решающую роль в реальном построении
социализма в СССР.
Естественно, что ни
Маркс, ни Энгельс не рассматривали формы перехода отсталой, «полуварварской»,
разрушенной войной страны к социализму. Они совершенно верно показали
утопичность идей старых кооператоров, которые не предусматривали необходимость
разрушения буржуазного государства для построения социализма.
Поэтому понятно,
почему Ленин всеми возможными средствами подчеркивал «гигантское значение» – он
трижды употребляет это выражение в такой маленькой статье – кооперации в
тогдашней России. В ней был ключ к победе социалистической революции, она же могла
стать и причиной ее поражения, но она не являлась частью арсенала тогдашних
марксистов.
Ленин бесконечное
количество раз подчеркивает, что теперь кооперативы уже содействуют переходу к
социализму, поскольку буржуазное государство было разрушено, а «все крупные
средства производства принадлежат государству» пролетариата.
Он также доказал, что
кооперативы будут к впредь играть определенную роль даже после уничтожения
всякой капиталистической собственности, то есть после достижения социализма,
поскольку являют собой лучшую форму развития социалистических производительных
сил и производственных отношений в хозяйстве, «основанном на мелком
крестьянском производстве». Как видим, именно так и случилось.
Однако, само собой
разумеется, Ленин никогда не говорил, что кооперативы – более развитая форма социалистической
собственности, чем собственность централизованная, находящаяся в руках пролетарского
государства, в управлении которого, по его словам, должна была участвовать все
большая и большая часть населения, что и должно было стать причиной его
отмирания. Точно так же он никогда не утверждал, что существование кооперативов
на начальном этапе социализма, т.е. в переходный от социализма к коммунизму
период, «реабилитирует», как сегодня модно выражаться, рыночный оборот, рынок
как категорию социализма. Он ни разу не отказался от своего утверждения, что
товарный оборот должен быть заменен «правильным социалистическим
продуктообменом».
Попробуем подтвердить
эти наши положения.
Именно в работе «О
кооперации» Ленин еще раз подчеркивает, что предприятие является предприятием «последовательно-социалистического
типа», если «и средства производства принадлежат государству, и земля, на
которой стоит предприятие, и все предприятие в целом...»
Затем он рассматривает
«вопрос еще о третьем виде предприятий, которые раньше не имели самостоятельности
с точки зрения принципиального значения, именно: о предприятиях кооперативных».
Он утверждает, что «при частном капитализме предприятия кооперативные
отличаются от предприятий капиталистических, как предприятия коллективные от
предприятий частных. При государственном капитализме предприятия кооперативные
отличаются от государственно-капиталистических, как предприятия частные,
во-первых, и коллективные, во-вторых. При нашем существующем строе предприятия
кооперативные отличаются от предприятий частнокапиталистических, как
предприятия коллективные, но не отличаются от предприятии социалистических,
если они основаны на земле, при средствах производства, принадлежащих государству,
т.е. рабочему классу».
Ясно,
что Ленин считает, что кооперативы могут рассматриваться как предприятия
социалистические, поскольку они не принадлежат капиталистам и не используют
наемный труд, а принадлежат группам трудящихся. В то же время, они являются «самостоятельными»
по отношению к предприятиям «последовательно- социалистического типа»,
поскольку не принадлежат всему народу, не принадлежат государству. Государственная
собственность являет собой более развитую форму собственности, гарантирующую
общественную собственность, и кооперативные предприятия только тогда могут считаться
социалистическими, когда все средства производства, что они используют, будут
принадлежать государству. Именно потому, что полная социалистическая
собственность (здесь мы не говорим о собственности коммунистической) – это
такая собственность, при которой все средства производства принадлежат всему
обществу, а не та, что распыляется между различными частными собственниками,
хотя бы и объединенными в коллективы. И именно потому что социалистическое
хозяйство планирует сознательно, а не является стихийным или анархичным,
управляемым рынком. Сторонники «рыночного социализма» отходят от социализма еще
дальше, утверждая, что средства производства, находящиеся у кооперативов, им же
должны принадлежать. В работе «О кооперации» Ленин утверждает, что необходимо
добиться «максимального кооперирования населения», чтобы «все поголовно участвовали
в кооперативных операциях». Эти слова часто используются теми, кто хочет «доказать»,
что Ленин собирался покончить с государственными предприятиями «последовательно-социалистического
типа», чтобы сделать из кооперативов единственную форму организации
производства. Подобные утверждения может делать только тот, кто совершенно
забывает о той действительности, о которой говорил Ленин, и об основных
вопросах социализма. Ясно, что когда Ленин говорит о «всем поголовном населении»,
он имеет в виду ту его часть, что не занята в более развитых формах экономики;
он говорит о той части населения, что еще занята в мельчайших крестьянских
хозяйствах: надо добиваться того, чтобы не осталось ни одного советского
человека, занятого в устаревших по сравнению с кооперативами формах
экономической деятельности, в несоциалистических формах деятельности.
Как это ни
поразительно, но Ленину приписывают «реабилитацию» рынка как социалистической
категории, опираясь при этом на то его утверждение, что «все дело теперь в том,
чтобы уметь соединить тот революционный размах, тот революционный энтузиазм...
уметь соединить его (тут я почти готов сказать) с уменьем быть толковым и
грамотным торгашом».
Ленин говорит об этом
сразу же после того, как заявляет, что намерен «поговорить с читателем о том,
что практически можно и должно сделать сейчас же», «какими средствами можно и
должно сейчас же начать». Ясно, что он говорит здесь о деятельности кооперативов
при нэпе, о мерах, которые необходимо предпринять немедленно, а это, как он уже
ранее утверждал, включает в себя самые решительные усилия по развитию товарного
обмена до тех пор, пока не станет возможным переход к «правильному социалистическому
продуктообмену»,
То же самое можно
сказать и по поводу его утверждения о том, что «кооперировать в достаточной степени
широко и глубоко русское население при господстве нэпа есть все, что нам нужно,
потому что теперь мы нашли ту степень соединения частного интереса, частного
торгового интереса, проверки и контроля его государством, степень подчинения
его общим интересам, которая раньше составляла камень преткновения для многих и
многих социалистов». Ленин достаточно ясно утверждает, что нашел средство
соединения частного торгового интереса с общим интересом при господстве нэпа.
В данной статье Ленин
говорит о «кооперации, которую мы прежде третировали, как торгашескую, и которую
с известной стороны имеем право третировать теперь при нэпе также». Потому что
при нэпе, когда не было возможности обменивать все излишки крестьянского
производства на продукты социалистической промышленности, кооперативы были
связаны с торговлей, с рынком (и именно в этом смысле их можно «третировать»
как относительно отсталую форму общественных отношении), но после нэпа, при
социализме, они, как мы только что видели, не будут замешаны ни в каких
торговых отношениях, а будут участвовать в «правильном социалистическом
продуктообмене», и потому «третировать их как торгашеские» будет не за что. Но
есть люди, которые «представляют» это утверждение Ленина, как – подумать
только! – то, что торгашество – не только рынок, но и торгашество! – не должны
быть третируемыми при социалистическом способе производства.
Чуть далее Ленин
пишет: «Чтобы достигнуть через нэп участия в кооперации поголовно всего населения
– вот для этого потребуется целая историческая эпоха. Мы можем пройти на
хороший конец эту эпоху в одно-два десятилетия». Это было написано в 1923 году,
а кооперирование было в основном завершено в СССР в 1933- 1934 гг., то есть
чуть больше, чем через десять пет. Как видим, задача эта была выполнена именно
в те сроки и именно теми темпами, которые были предусмотрены Лениным, и ни в
коем случае не «поспешно» или «судорожно», как утверждают некоторые.
В заключение
рассмотрим ту часть статьи «О кооперации», которая вовсю используется
сторонниками «обновления социализма». Речь идет о следующем отрывке: «Теперь мы
вправе сказать, что простой рост кооперации для нас тождественен (с указанным
выше небольшим исключением) с ростом социализма, и вместе с этим мы вынуждены
признать коренную перемену всей точки зрения нашей на социализм». Если бы Ленин
не пояснил достаточно ясно, в каком смысле он говорит о «коренной перемене», то
подобное утверждение могло бы стать настоящей находкой для антиленинцев. К
несчастью для них, однако, не только контекст, как мы видели, полностью
опровергает тот смысл, который сегодня вкладывается в эти слова, но и сам Ленин
не оставил сомнений по поводу того, в каком именно смысле он говорил о «коренной
перемене всей точки зрения нашей на социализм». Он пишет: «Эта коренная
перемена состоит в том, что раньше мы центр тяжести клали и должны были класть
(отметим, что подобное утверждение показывает, что Ленин далек от самокритики
по этому поводу – прим. автора) на политическую борьбу, революцию, завоевание
власти и т.д. Теперь же центр тяжести меняется до того, что переносится на
мирную организационную «культурную» работу. Я готов сказать, что центр тяжести
для нас переносится на культурничество, если бы не международные отношения, не
обязанность бороться за нашу позицию в международном масштабе. Но если оставить
это в стороне и ограничиться внутренними экономическими отношениями, то у нас
действительно теперь центр тяжести работы сводится к культурничеству...
культурной работе для крестьянства. А эта культурная работа в крестьянстве, как
экономическая цель, преследует именно кооперирование».
Отметим, таким
образом, что «коренная перемена», о которой говорит Ленин, не имеет ничего общего
с переменой концепции социализма, с отказом от «государственного» социализма в
пользу «социализма рыночного». Ленин ясно говорит о перемене этапа борьбы:
раньше в нашей борьбе мы концентрировались на политической борьбе, на борьбе за
власть, теперь же, по завершении этого этапа, после того, как мы уже свергли
власть буржуазии и построили пролетарское государство, центр тяжести борьбы –
обратите внимание, что он говорит о центре тяжести, а не об исключительности –
перемещается на культурную деятельность, неизбежную при хозяйственном строительстве.
Другими словами, центр тяжести перемещается из политической сферы в сферу экономическую.
Вот в этом-то вся
суть. Для нас ясно, что в основе настоящих проблем и настоящей двусмысленности
лежит именно эта неправильно истолкованная мысль Ленина о том, что такое
социализм.
