Восстановление капитализма на постсоветском пространстве вновь привело к обострению всех классовых противоречий, усилению классовой поляризации общества, выталкиванию громадных масс нового поколения в ряды пролетариата. Мировой характер современного капитализма не только не устранил возможность социально-экономических кризисов, но и сделал эти кризисы международными и еще более разрушительными, что наглядно подтвердил кризис 1998 года, начавшийся в Юго-Восточной Азии, ударивший по России и Латинской Америке. После него на латиноамериканском континенте с Венесуэлы началась новая волна революций социалистической направленности. Эти кризисы вновь будут ставить поколения пролетариев перед необходимостью включаться в революционную борьбу и изучать революционную теорию марксизма.

Любой человек, открывающий для себя революционную мощь теории марксизма и связанную с ним историю коммунистического и рабочего движения ХХ века, неизбежно «спотыкается о камень» троцкизма. Выступивший вначале одним из руководителей Октябрьской социалистической революции в России, Л. Троцкий стал и одним из самых яростных критиков СССР, породившим целое международное движение – троцкизм, и созданный этим движением в 1938 году IV Интернационал.

Знакомство с троцкистским анализом революционного движения в ХХ столетии первоначально создает впечатление, что история этот анализ подтверждает, что он верен:

- во-первых, сам Л. Троцкий и все течение троцкизма претендуют на то, что именно оно является последовательным революционным марксизмом как продолжение революционной линии В.И. Ленина, и противопоставляют его бюрократически извращенному «сталинизму»;

- во-вторых, троцкизм обвинил «сталинизм» в извращении диктатуры пролетариата и формировании диктатуры бюрократии, что вроде бы нашло свое подтверждение в выступлении на ХХ съезде КПСС Н. Хрущева, обвинившего И. Сталина в «культе личности»;

- в-третьих, троцкизм, начиная с работ Л. Троцкого, обосновывает невозможность построения социализма в одной стране, что якобы также подтвердилось разрушением СССР (хотя потерпел поражение социализм не в отдельной стране, а целый «социалистический лагерь»);

- в-четвертых, отсюда представляется вполне логичным, что утверждение мировой капиталистической системы предполагает необходимость ее уничтожения одновременно в мировом масштабе, а значит, это задача мирового пролетариата, для решения которой нужна мировая революционная партия (Интернационал), которая во всем мире поднимет революционное восстание. Учитывая, что именно рабочий класс составляет самый организованный отряд пролетариата, такая партия должна быть партией рабочего класса, такая революция должна осуществляться революционным авангардом рабочих, вооруженных революционной теорией марксизма на продолжение которому в новых условиях сам троцкизм и претендует, и диктатура пролетариата должна быть властью рабочих советов по всему миру;

- в-пятых, ссылаясь на В.И. Ленина, Л. Троцкий выдвигает положение, что в эпоху империализма возможность всемирной пролетарской революции не только созрела, но и перезрела, и капитализм продолжает существовать лишь потому, что в пролетарской среде господствует извращенное классовое сознание «сталинизма» и доминируют извращенные партии, которые отказываются вести пролетариат на всемирную революцию. В троцкизме это называется «кризис революционного руководства».

Это не все, но наиболее «яркие» идеи троцкизма, определяющие избранную этим течением тактику, которую в сжатом виде можно выразить так: борьба против мирового капитализма – борьба мирового рабочего класса – борьба за осуществление мировой революции – борьба за создание мировой развитой партии (Интернационала) – борьба в защиту революционной теории марксизма после К. Маркса и В.И. Ленина в работах Л. Троцкого (троцкизм), как важнейшее условие создания мировой революционной партии .... и дальше, обратно по указанной цепочке.

Таким образом, получается, что все дело в «правильной» теории марксизма, чтобы она была революционной, а для этого она должна быть троцкистской («Не существует ни одного другого движения, кроме троцкизма, которое представляло бы исторические интересы пролетариата как революционного класса» – утверждает Д. Норт в «Наследии, которое мы защищаем». - Гл.2). Следовательно, главное поле борьбы троцкизма – это теория марксизма и только потом революционная практика. Поэтому троцкизм есть непрерывная борьба внутри коммунистического и рабочего движения против всех иных претензий на революционный марксизм, которая неизбежно превращается в постоянную внутреннюю борьбу между различными течениями и группами троцкистов за право «теоретического первородства».

Из задачи совершения мировой революции троцкисты выводят не только необходимость создания мировой рабочей партии, но также и то, что ее организации в первую очередь должны быть созданы в самых передовых капиталистических странах, поскольку без победы революции в этих странах, утверждают они, совершить мировую революцию не представляется возможным. Не случайно первые троцкистские организации были созданы в США, Франции, Великобритании, Германии, то есть в странах-метрополиях. Вслед за этим и по инициативе этих организаций появляются троцкистские организации в странах-колониях: к примеру, по инициативе из США – в Канаде и Латинской Америке, из Великобритании – в Шри-Ланке, Индии, Австралии, ЮАР и т.д.

При ознакомлении с работами видных теоретиков троцкизма, посвященными троцкизму (Дж. П. Кэннона, Т. Гранта, Д. Норта и т.д.), создается странное впечатление.

С одной стороны, троцкизм делает вывод, что все социалистические революции XX века были «неправильными» революциями: русская революция в отсталой стране выродилась, и Сталин сделал ее националистической, китайская революция под руководством Мао была националистической, восточно-европейские революции были «сталинистскими» и, следовательно, националистическими, югославская революция под руководством Тито была националистической, не говоря уже об албанской, кубинская революция под руководством Фиделя Кастро и Че Гевары была националистической, то же самое касается корейской, вьетнамской революций, в том числе и революции в Венесуэле под руководством Чавеса. Таким образом, троцкизм противопоставляет себя не только «сталинизму», но и «маоизму», «титоизму», «кастризму» и т.д., которые объявляются «сталинистскими», перерожденными революционными теориями. В результате троцкизм распространяет задачу борьбы против «сталинизма» в СССР на борьбу против «сталинизма» во всем мировом революционном движении ХХ века. Наиболее четко эта позиция была сформулирована основателем и многолетним лидером троцкизма в США Дж. П. Кэнноном в «Открытом письме» в виде основных принципов, на которых строится мировое троцкистское движение: «С момента своего основания IV Интернационал в качестве одной из своих наиболее важных задач поставил цель свержения сталинизма внутри и за пределами СССР» (См. Д. Норт. Там же. Гл. 18.).

С другой стороны, троцкизм не привел к победе ни одну революцию. Правда, троцкисты возражают: во-первых, мол, русская революция была совершена под руководством В.И. Ленина и Л. Троцкого и завершилась победой; во-вторых, троцкисты готовят мировую революцию, а не революции в отдельно взятых странах, и эта победа еще впереди. Но возможность троцкистского Интернационала осуществить такую революцию оказывается под большим сомнением, поскольку история троцкистского Интернационала представляет собой историю непрерывных расколов. На международном уровне удалось наcчитать, по крайней мере, тридцать таких расколов и не меньше – направлений в самом троцкизме. Как следствие, любой человек, признающий правильность троцкистской версии марксизма, оказывается перед необходимостью примкнуть к одному из направлений, следовательно – перед втягиванием в полемику между всеми этими направлениями, что очень часто заканчивается вообще уходом от марксизма. В результате решение задачи «кризиса революционного руководства» привело троцкистов не только к борьбе против всех революционных направлений ХХ века, таких как «сталинистские», но и к непрерывной борьбе против иных течений троцкизма внутри и вне IV троцкистского Интернационала.

Анализ характерных черт расколов в троцкистском (их) интернационале (ах) позволяет увидеть, что в основном линией раздела оказывается не только вопрос об отношении к СССР, но и вопрос о признании социалистического характера революций, произошедших в ХХ столетии без участия троцкистских партий IV Интернационала. Это наиболее ярко проявилось в расколе 1953 года и появлении течения «паблоизма», которое признавало социалистический характер революций в Восточной Европе, КНР, позже, на Кубе, а сейчас – в Венесуэле. Ведь такое признание ставит под сомнение указанную выше схему: мировая революция – мировой рабочий класс – мировая партия – троцкистская теория – и означает также, что дело не в проблеме «кризиса революционного руководства».

Попытка разобраться в этом странном парадоксе «единственной революционной теории» без революций и революциях без и вопреки такой теории (т.е. троцкистской – ред.) сразу же наталкивает на особенность понимания диалектики противоречия в рамках этой теории.

Троцкистская теория мировой революции рассматривает противоположности мировой буржуазии и мирового рабочего класса в их предельном противопоставлении: мировой рабочий класс свергает в ходе осуществления мировой революции мировую буржуазию и устанавливает в одной за другой странах рабочие государства. Согласно этой теории решить такую задачу может только рабочий класс, организованный в самостоятельную революционную партию, причем в мировую партию с филиалами в отдельных странах. Все остальные классы могут быть лишь временными союзниками или попутчиками и к тому же оказывают разлагающее воздействие на рабочий класс, толкая его на путь ревизионизма, оппортунизма и пр. Поэтому приходится непрерывно бороться против такого влияния, за чистоту теории. Таким образом, основное классовое противоречие берется в его абсолютном противопоставлении, а теория революции становится теорией абсолютного разрешения этого противоречия как перехода власти от мировой буржуазии к мировому рабочему классу. Такой переход означает, в первую очередь, революционный захват власти в наиболее развитых капиталистических странах. Противоположности берутся в их максимальном противопоставлении, а их взаимодействие рассматривается как переход.

В действительности это противоречие опосредуется за счет внутренней противоречивости каждой из сторон, в результате чего в каждой из них воспроизводятся обе противоположности, каждая из них порождает внутри себя свою «буржуазию и пролетариат», классовые противоречия приобретают и «географическую» форму воплощения в виде империалистических группировок «стран-капиталистов», подчиняющих себе «страны-пролетарии». Неравномерность развития капитализма в эпоху империализма не уменьшается, а усиливается, приобретая скачкообразный конфликтный характер и революционные ситуации складываются не на полюсах этого противостояния, а в опосредующих звеньях, именно там, где острота противоречий становится особенно острой, в том числе из-за «недоразвитости» противоречий до абсолютного противостояния, из-за наложения на капиталистические противоречия противоречий докапиталистических и т.п.

Как известно, уже Ф. Энгельс обнаружил ту особенность, что эксплуатация ведущими капиталистическими странами остального мира и получаемые в результате сверхприбыли позволяют подкупать рабочий класс этих стран и формировать «рабочую аристократию», нейтрализуя, таким образом, напряжение основного противоречия в этих странах. Вслед за ним В.И. Ленин сделал, в противоположность позиции Л.Троцкого вывод, что не «Соединенные штаты Европы» станут локомотивом социалистической революции, а страны экономически менее развитые, в которых противоречия оказываются более обостренными как раз по причине этой «недоразвитости» капитализма, а самые развитые страны могут оказаться оплотом мировой реакции. Следовательно, разрешение основного классового противоречия начинается не по линии главного противостояния, а в опосредующих звеньях, которые оказываются «слабым звеном в цепи» империализма.

Особенностью такого понимания диалектики противоположностей является то, что их отношение понимается глубже, чем переход, и выступает как отношение рефлексии, понимания внутренней самораздвоенности каждой из сторон, порождающей ряд опосредующих звеньев, в которых основное противоречие выступает как бы «недоразвитым», хотя эта «недоразвитость» оказывается воплощением «переразвитости» основного противоречия. Капитализм, как было подмечено и К. Марксом, и В.И. Лениным, не нуждается в полном преодолении докапиталистических укладов, зачастую консервирует их, подчиняя их существование уже не их собственным основаниям, а своим основаниям и интересам как более высокого социально-экономического строя. Они занимают специфическое место в капиталистическом разделении труда и выполняют те функции, которые нужны для развития и накопления капитала, не переставая при этом существовать как докапиталистические отношения и экономические уклады. По этому поводу В. Ленин писал: «Капитализм в земледелии не зависит от формы земледелия и землепользования. Капитал застает средневековое и патриархальное землевладение самых различных видов: и феодальное, и «надельно-крестьянское», и клановое, и общинное, и государственное и т.д. Все эти виды землевладения капитал подчиняет себе, но в различной форме, различными способами» (Ленин В.И. Тетради по империализму //ПСС. - Т. 27. – С. 138).

В отношении классового противостояния эта рефлексия воплощается в наличии значительного слоя мелкой буржуазии, особенно в аграрном секторе. В условиях стран, где опосредуется основное противостояние и с наиболее обостренными противоречиями, попадающих в положение «слабого звена», это приводит к тому, что в них в классовом противостоянии буржуазии и пролетариата как бы повторяется та же закономерность «опосредования», которая действует в отношении противостояния «стран-капиталистов» и «стран-пролетариев» – особая острота напряжения противоречия накапливается не на пролетарском полюсе, а в одном из опосредующих звеньев.

Воплощением этой закономерности, во-первых, стало то, что практически все социалистические революции в ХХ веке оказывались далеко не чисто пролетарскими, а были непосредственно связаны с революционизированием широких слоев крестьянства. Во-вторых, особенностью практически всех этих революций было то, что они вынуждены были решать не собственно социалистические задачи, а в первую очередь те, которые не были решены капитализмом, в том числе: аграрная реформа, ликвидация безграмотности, создание инфраструктуры, осуществление индустриализации и т.д. Собственно говоря, эти революции смогли произойти лишь потому, что в них антикапиталистические задачи стали революционными задачами не только для пролетариата, но и для широких непролетарских масс. По сути, эти задачи были капиталистическими. Но капитализм их не решал именно потому, что воспроизводство отсталости и докапиталистических укладов с ней связанных, стало составной частью собственно воспроизводства капитала. Потому для части непролетарских слоев общества решение «капиталистических» задач становится возможным лишь в антикапиталистической борьбе, и их борьба неизбежно тяготела к совпадению с собственно пролетарской борьбой против капитализма вообще.

Но внутреннее развитие этих революций оказывалось под глубоким влиянием внутренней противоречивости положения втянутых в нее мелкобуржуазных масс, для которых противоречие между капиталом и трудом, между буржуазией и пролетариатом становится собственным внутренним противоречием, порождает внутреннюю раздвоенность. Особенно наглядно это проявлялось, если начало революции было связано с восстанием непролетарских слоев: как только восставшие стремились решить собственные, узкоклассовые задачи, которые были направлены против буржуазии и буржуазного государства, то оказывалось, что вслед за этим в полный рост встают пролетарские задачи в борьбе против капитала, решение которых приводит не только к последовательному завершению мелкобуржуазной борьбы против буржуазии, но и взрывает основы существования ее самой. Попытка же защитить основы существования мелкой буржуазии от перерастания революции в пролетарский социалистический этап, сразу же создает условия для воспроизводства господства буржуазии и ее репрессивного государственного аппарата. Потому мелкобуржуазные слои оказываются перед неизбежным выбором: либо переход на позиции пролетариата и согласие с его мерами, устраняющими паразитическую сторону мелкой буржуазии, либо капитуляция перед буржуазией и ее государством, следовательно, согласие с подавлением собственного восстания.

Эпоха империализма обостряет это противоречие еще больше, поскольку за спиной буржуазии в зависимых капиталистических странах встает та или иная империалистическая группировка, интересы которой и представляет буржуазия внутри страны. Главным следствием такого обострения является то, что мелкобуржуазные массы довольно быстро вынуждены перенацеливать свою борьбу на борьбу против империализма, что еще сильнее толкает их позицию в сторону классовых задач пролетариата, ускоряет внутреннюю поляризацию мелкой буржуазии, делает ее особо радикальной. С другой стороны, часть мелкой буржуазии в борьбе против империализма переходит на позиции крупной «отечественной» буржуазии против пролетариата, надеясь на межимпериалистических противоречиях достичь уступок от крупного капитала.

В отношении теории марксизма это воплощается в том, что диалектика противоречия останавливается на моменте противопоставления противоположностей, а разрешение противоречия понимается как переход, что противоположность буржуазии и пролетариата берется только в виде противостояния мировой буржуазии и мирового пролетариата, особенность вырастающего из этого противоречия опосредования и специфика опосредующих социальных слоев упускается. Более того, задачи пролетариата противопоставляются интересам и задачам полупролетарских классовых слоев.

В отношении пролетариата данное противоречие также оказывает свое воздействие. Как уже отмечалось, в империалистических странах вследствие того, что буржуазия вынуждена (под напором классовой борьбы) делиться своими сверхприбылями, получаемыми от эксплуатации колониальных и зависимых стран, формируется рабочая аристократия в качестве классовой основы оппортунистической политики. Острота основного классового противоречия притупляется, и, как следствие, в течение ХХ века центр мирового революционного движения перемещается в более отсталые страны. Троцкизм же, как идейное течение делает ставку на рабочий класс самых «передовых» империалистических стран как организатора мировой революционной партии и мировой революции. В результате, троцкистские организации попадают в противоречивое положение: в империалистических центрах они революцию осуществить не могут, а все происходящие в зависимых странах революции они не признают настоящими.

На самом деле то, что современный капитализм является системой всемирной эксплуатации, не уменьшает, а увеличивает внутреннюю противоречивость этой системы, что особенно наглядно воплотилось в двух мировых войнах и в постоянных межимпериалистических конфликтах современности. Эти межимпериалистические противоречия существенным образом влияют на основное противоречие труда и капитала, поскольку именно такое наложение противоречий определяет то, где в очередной момент их острота приведет к образованию «слабого звена в цепи», где, следовательно, окажется центр мирового революционного движения. Таким образом, несмотря на то, что наиболее «развитым» по степени обобществления труда капиталом, наиболее приблизившимся к социалистическому перевороту является капитализм в странах Центра, пролетариат, как класс, способный осуществить этот переворот, оказывается более революционным в странах мировой Периферии, поскольку именно там складывается наивысшая острота классовых противоречий.

Та же особенность проявляется и внутри самого класса пролетариев в самих зависимых странах. Рабочий класс крупных промышленных предприятий этих стран в отраслях, наиболее развитых в современном капитализме, наиболее технологичных, поскольку включены в международное капиталистическое разделение труда и востребованы мировой капиталистической системой в качестве экспортных отраслей, – этот рабочий класс, хотя и оказывается под двойным давлением противоречий, по сравнению с остальными пролетарскими массами данной страны приобретает черты «рабочей аристократии» и оказывается менее революционным, чем пролетарские слои тех отраслей экономики, где особенно остро чувствуется наложение межимпериалистических противоречий на противоречия труда и капитала.

Троцкизм как раз и является одним из течений в рабочем движении – радикальным крылом «рабочей аристократии», в то время как ее умеренное крыло политически представлено оппортунистическими лейбористскими и социал-демократическими партиями. Это объясняет, почему троцкистам так успешно удается годами и десятилетиями состоять -»энтрироваться» (внедряться, проникать) в такие партии.

Существует, таким образом, живое противоречие внутри самого класса пролетариев: одна часть этого класса самим характером капиталистического производства подводится наиболее близко к возможности обобществления труда, но является менее революционной, чем та часть, которая страдает от определенной «недоразвитости» капитализма и давления остатков докапиталистических укладов. Эта вторая часть самими условиями капитализма ставится в более отдаленное положение по степени обобществления труда, но вследствие их остроты оказывается более революционной. Одна часть пролетариата из-за своего положения более близка к социалистическому обобществлению труда, но менее предрасположена к революционной борьбе за этот переход, другая часть – более революционна из-за остроты противоречий, но менее готова по своему положению к обобществлению труда. Каждая из частей оказывается двойственной и как бы воспроизводит внутри себя все основное противоречие капитализма, содержит в себе момент «буржуазности» и момент «пролетарскости». Причем это противоречие воплощается как внутри стран, так и «пространственно».

Какие выводы следуют из этого противоречия?

Одна часть пролетариата своим положением сильнее подталкивается к необходимости протеста и революционной борьбы. Но этим же положением в определенной степени отодвинута от решения задач непосредственного обобществления труда, от решения в революционной борьбе собственно коммунистических задач. Вторая часть, хотя по своему положению ближе к задачам обобществления, но этим же положением отодвинута от необходимости непосредственного включения в революционную борьбу, поскольку ее условия позволяют мириться с существующим положением. Это значит, что для одной части пролетариата легче начать революцию в ситуации наложения и обострения противоречий капитализма, но сложнее совершить ее в качестве коммунистической. Для другой, – сложнее подняться на революционную борьбу, но легче затем перейти к собственно коммунистическим задачам, легче завершить революцию.

Пролетарским организациям необходимо четко понимать это противоречие и учитывать его при работе по формированию классового сознания пролетариата и организации его борьбы.

В обеих частях класса пролетариев момент «буржуазности» создает основу для восприимчивости к мелкобуржуазной идеологии, хотя по-разному: в одной вследствие «перезрелости» капитализма, в другой – вследствие «недозрелости». Это значит, что революционная теория марксизма, как стержень пролетарского классового сознания, в каждом случае будет восприниматься под влиянием вышеуказанного момента «буржуазности». В.И. Ленин обращал внимание на эту особенность в работе «Разногласия в европейском рабочем движении» (ПСС. Т. 20. – С. 65).

Данное противоречие также приводит к тому, что социалистические революции в первую очередь происходят в тех странах, где пролетариату приходится решать обилие «несоциалистических» задач, а мировой революционный процесс выглядит как процесс «недосоциалистических» революций в странах Периферии. Но именно эти революции настолько обостряют основное противоречие капитализма, что оно в результате очередного всемирного кризиса не может не ударить по странам мирового капиталистического Центра, что, в сою очередь, не может не влиять на переход к революционным действиям и самых «развитых» отрядов рабочего класса. Потому нет необходимости ждать, пока капитализм «дозреет» до всемирной революции, тем более ждать, что рабочий класс передовых стран поведет в ней за собой все слои класса пролетариев. По сути, мы уже имеем дело со всемирной революцией, в которой более революционная, но более отсталая часть всемирного пролетариата, в одной стране за другой отвоевывая позиции, подталкивает к революции и пролетариат империалистических стран.

В.И. Ленин прекрасно понимал это противоречие. Именно поэтому он считал необходимым и возможным начало социалистической революции в стране, экономически относительно менее развитой, подчеркивая при этом, что ее окончательная победа будет обеспечена при условии совершения социалистических революций в передовых капиталистических странах Западной Европы. Как революционный марксист и диалектик, он понимал, что это противоречие делает необходимым постоянно учитывать классовое своеобразие революционных сил и вовремя менять формы классовой борьбы в зависимости от того, какие задачи в данный момент самим объективным положением дел выдвигаются на первое место.

Диалектика революционной практики предполагает не только овладение всеми формами классовой борьбы, но и умение вовремя их менять, на что В.И. Ленин обращал особое внимание: «...Наша обязанность, как коммунистов, – писал он, – всеми формами овладеть, научиться с максимальной быстротой дополнять одну форму другой, заменять одну другой, приспособлять свою тактику ко всякой такой смене, вызываемой не нашим классом и не нашими усилиями» (Детская болезнь «левизны» в коммунизме // ПСС. - Т. 41. - С. 89). Причем выбор формы определялся в качестве главного критерия тем, насколько она способствует росту сознательности, организованности и наступательности классовой борьбы пролетариата.

Остановка в понимании противоречия на одном из его моментов развития, недоведение понимания противоречия с уровня перехода как формы взаимоотношения противоположностей до уровня рефлексии и, далее, – до уровня развития как разрешения противоречия по основанию, выхватывание одной из сторон классовой борьбы в противоположность остальным, даже если сама по себе эта сторона и правильна, приводит к выдвижению противоположным революции задачам. Именно эта проблема всегда лежала и сейчас лежит в основе троцкизма как определенного течения в рабочем движении и приводит к тем парадоксам, которые рассматриваются в этой статье. Эти парадоксы порождаются односторонностью в усвоении диалектики марксизма и, в конечном счете, приводят к тому, что троцкизм превратился из одного из отрядов в мировом революционном процессе, в один из отрядов, мешающих мировому революционному процессу своей односторонностью, или, точнее, – стоящих в стороне от этого процесса. Возврат на столбовую дорогу революции требует от современных троцкистов избавления от односторонности и усвоения диалектики революционного процесса во всей ее многосторонности с точки зрения всего мирового пролетариата в целом.

Несомненно, троцкизм прав в том, что коммунистическая революция произойдет во всем мире, но произойдет она без и вопреки теориям и действиям троцкистских организаций.

Поэтому новым поколениям, выталкиваемым современным капитализмом в ряды пролетариата и подталкиваемым к необходимости революционной борьбы, нужно в усвоении революционной теории марксизма углубляться до овладения ее революционной диалектикой как методом научного исследования современного общества и революционного действия, нужно преодолевать троцкистскую односторонность в освоении марксизма и подниматься до диалектики К. Маркса и В.И. Ленина.