Почему это произошло? Почему начиная с 60-х годов даже левая интеллигенция Запада, по инерции восхищавшаяся Лениным, Великой Октябрьской революцией и успехами СССР в космосе, все больший интерес и большие симпатии обращала именно ко всему антисоветскому в жизни советского общества? Бурные аплодисменты Горбачеву были лишь кульминацией этого процесса, но начался-то он за двадцать лет до перестройки.

По своим масштабам этот процесс был социальным, а не личностным – антисоветский поворот совершила значительная часть интеллигенции в целом и большая часть интеллигенции элитарной. Даже те, что остались верны идеалам советского проекта (или даже были сталинистами), в основном отвергали как раз то, что составляло сущность советского строя, а не его деформацию по сравнению с некой «правильной» моделью. Достаточно упомянуть уравниловку, о которой практически нельзя было услышать доброго слова от западного интеллигента.

В рамках социально-философских учений Запада, сложившихся до войны и по инерции доживших до конца 50-х годов (например, кейнсианства), еще признавалась возможность сосуществования западного цивилизационного проекта с советским. Но затем традиционные социал-демократия и либерализм были вытеснены жесткой идеологией неолиберализма. СССР стал «империей зла», и уже не было речи ни о мирном сосуществовании, ни о «конвергенции», война шла только на уничтожение. Политические установки неолиберализма мировая интеллигенция принимала нехотя или, на словах, даже отвергала. Но это несущественно – она стала терпимо относиться к его социально-философским установкам, прежде всего к его представлению о человеке и обществе. Свертывание структур социал-демократического «социального государства» происходило на Западе при нейтралитете, а начиная с 80-х годов и при явном сотрудничестве левой интеллигенции.

Почти общепризнанным стало утверждение, что правые и не смогли бы демонтировать социальное государство – главную роль в этом должны были сыграть именно социал-демократические режимы и поддержка еврокоммунистов. Неолиберальные реформы в Европе проводились социалистом Миттераном, социал-демократами ФРГ и Испании и даже бывшими коммунистами Италии. Но главное, в мышлении и языке интеллигенции произошел сдвиг от гуманистических универсалистских идеалов Просвещения к социал-дарвинизму и евроцентризму, которые подготовили почву для принятия нынешней концепции глобализации.

А все эти крики про сталинизм, репрессии и подавление пражской весны – искусственная истерика в поисках приличного повода для разрыва.

Реальная же причина этого разрыва в том, что западные левые осознали наконец, что главный источник благосостояния всего их общества заключается в эксплуатации «юга». Осознав это, они были обязаны сделать свой выбор. И выбор их заключался в консолидации Запада как цитадели «золотого миллиарда», поэтому «холодная война» все больше осознавалась западными левыми как война цивилизаций, а не идеологий. В этой войне они стали помогать «своей» цивилизации победить главного философского, экзистенциального противника – советскую цивилизацию. А уж «внутри» своей цитадели они оставшимися принципами не поступаются – так и остаются левыми, обличают капитализм и собирают пожертвования – карандаши и ластики – для детей Кубы и Никарагуа.

И все же, помимо социального интереса, была у интеллигенции и идеальная причина, вступившая в кооперативное взаимодействие с интересом, – пессимизм, разочарование в людях. Исследователь фашизма Л. Люкс замечает: «Именно представители культурной элиты в Европе, а не массы, первыми поставили под сомнение фундаментальные ценности европейской культуры. Не восстание масс, а мятеж интеллектуальной элиты нанес самые тяжелые удары по европейскому гуманизму, писал в 1939 г. Георгий Федотов».

Федотов мог это писать потому, что наблюдал этот элитарный антигуманизм, это презрение к простонародью, к «нетворческому большинству» у образованной элиты России в начале XX века и особенно в ходе русской революции. Но оптимизм революции его заглушил (и «отправил в эмиграцию»), а на Западе для него уже была благодатная почва.

Л. Люкс пишет: «После 1917 г. большевики попытались завоевать мир и для идеала русской интеллигенции – всеобщего равенства, и для марксистского идеала – пролетарской революции. Однако оба эти идеала не нашли в «капиталистической Европе» межвоенного периода того отклика, на который рассчитывали коммунисты. Европейские массы, прежде всего в Италии и Германии, оказались втянутыми в движения противоположного характера, рассматривавшие идеал равенства как знак декаданса и утверждавшие непреодолимость неравенства рас и наций. Восхваление неравенства и иерархического принципа правыми экстремистами было связано, прежде всего, у национал-социалистов с разрушительным стремлением к порабощению или уничтожению тех людей и наций, которые находились на более низкой ступени выстроенной ими иерархии. Вытекавшая отсюда политика уничтожения, проводившаяся правыми экстремистами и в первую очередь национал-социалистами, довела до абсурда, как идею национального эгоизма, так и иерархический принцип» [5].