Думается, что переход
к рынку и в самих высших кругах партийно-государственного руководства психологически
воспринимался нелегко. Мы все помним «плачущего большевика» Председателя Совета
министров СССР Николая Ивановича Рыжкова, который перед депутатами Съезда
Народных Депутатов СССР с болью в сердце вопрошал – «А вы народ спросили? Он хочет в
капитализм?».
Народ, конечно, никто
не спросил. Наоборот, ему обещали социализм
с человеческим лицом и социалистический
рынок. А вот с Рыжковым в дни XXVIII съезда более предметно переговорить
так и не удалось. Как-то в конце дня с группой товарищей мы подошли к нему,
начав разговор таким образом, что, мол, Николай Иванович, мы всё-таки Вашу
позицию отличаем от позиций тех, кто уже сегодня активно призывает к разгосударствлению
и приватизации. Давайте встретимся, потолкуем отдельно.
Рыжков выглядел очень
уставшим, смотрел куда-то мимо нас и произнёс фразу, которую я запомнил навсегда:
«Эх, мужики, вы даже не представляете
себе, до чего всё херово». Договорились, что найдём время переговорить, но…
не получилось.
То, что дело было
плохо, чувствовали многие делегаты Съезда из самых разных концов Союза и самых
разных сфер деятельности. Об этом свидетельствуют примеры выдержек из
выступлений делегатов.
Так, первый секретарь
ЦК Компартии Латвии А.П. Рубикс с болью в сердце говорил, что социализм
уже открыто разрушают: «Социалистическая
государственность меняется и заменяется буржуазной. Реставрируется не только
государственный строй, но и право частной собственности на любые средства
производства, включая колхозные земли. Она возвращается тем, кто ею обладал в
буржуазный период или их потомкам, в том числе и проживающим за рубежом».
О том, что простой
народ не принимает рынка, говорил Бурканов Александр Николаевич, первый секретарь
Ичалковского райкома партии, Мордовия: «Если уж для нас рынок – это просто шок, то,
что он для простого колхозника и рабочего?».
Простые колхозники,
как докладывал съезду Стародубцев В.А., председатель племзавода колхоза
имени Ленина Новомосковского района, Тульская область, рынку не очень-то
обрадовались и не очень в него верили: «Не
случайно на нашем Крестьянском съезде звучали слова: «Разбойный рынок! Беспощадный
рынок!» Тут есть над чем задуматься. Ведь крестьянин вынужден будет ответить
тем же – меньше продукции, да дороже, тогда и затрещит вся концепция нашей
перестройки…».
Осторожно
и с опаской судил о возможности действий, первый секретарь ЦК Компартии
Узбекистана, Президент Узбекской ССР Каримов Ислам Абдуганиевич: «Люди смогут понять и принять все трудности
переходного периода к рыночным отношениям лишь в том случае, если об этом будет
сказано прямо и открыто, даны гарантии социальной защищенности особенно
неимущих слоев населения. При этом очень важно учесть специфику и стартовое
положение отдельных республик и регионов. Словом, на рыночную экономику можно
переходить только тогда, когда мы убедим в этом людей, получим национальное
согласие».
Однако апологетам
рынка никакого согласия народа ждать не хотелось, и они форсировали процесс,
категорично и напористо. Абалкин Л.И., заместитель Председателя Совета
Министров Союза ССР, председатель Государственной комиссии Совета Министров
СССР по экономической реформе: «Если мы
хотим иметь экономику эффективную, гибкую, ориентированную на
научно-технический прогресс, если мы хотим иметь магазины, заполненные товарами
разнообразного ассортимента и высокого качества, если мы хотим покончить с
позором очередей, спекуляцией и закрытыми распределителями, если мы хотим
создать достаточно мощные стимулы для труда – у нас нет другого выбора, кроме
перехода к рыночной экономике. (Шум в зале)».
Этим ученым рыночным мужам подпевали представители
такой же рыночной творческой интеллигенции, этот мозг нации, которые строили аргументацию примитивно просто.
Кугультинов Д.Н., писатель, член Президиума Верховного Совета СССР: «Мы входим сейчас в человечество
цивилизованное, от которого были оторваны 60–70 лет». Однако, наверное, за преодоление
этого отрыва, Кугультинов был избран членом политбюро ЦК КП РСФСР.
Судьба
экономической реформы, т.е. судьба народа и судьба партии, решалась в
неразрывной связке. Ю.А. Прокофьев, Первый секретарь МК КПСС размышлял: «Партия сегодня стоит на перепутье трех дорог.
Первая – обратно, к командно-административной системе. Пойдем по ней – окажемся
на периферии мировой цивилизации. Второй путь – радикально демократизировать,
обновить партию, а по существу – создать ее заново как политический организм. И,
наконец, третий выбор – размежеваться, образовать на осколках КПСС новые
политические структуры».
Рассматривать
действительно научную альтернативу рынку руководство партии упорно не желало и
съезду такой возможности не предоставляло в течение десяти дней работы. Настал
последний, одиннадцатый день работы съезда.
Последний день Съезда
В результате
слаженной работы делегатов съезда и приглашенных товарищей от Движения
коммунистической инициативы и Марксистской платформы слова для оглашения нашей
позиции всё-таки удалось добиться. Для этого под этой резолюцией было собрано
более 150-ти подписей делегатов съезда (при необходимых по регламенту 100),
соответствующая заявка была сдана в секретариат. Однако время шло, а слова для
выступления так и не предоставляли. Походы в секретариат и к
председательствующим на съезде членам президиума выявили картину «игры в
дурочку»: руководитель Секретариата А. Ильин клялся, что всё передал в
Президиум, а Президиум (в лице А. Лукьянова и др.) якобы ничего не получал.
А шёл последний день съезда и делегаты уже спешили собирать чемоданы. И тогда
наши представители (делегаты и приглашенные) захватили все 23 микрофона, стоящие
в зале, и не уступали их, не поддаваясь на уговоры Президиума и как бы нависая
над ним. В зале делегаты стали чувствовать какой-то рост напряжения,и всё
внимание было переключено с выступающих на это пока молчаливое противостояние
Горбачёва и «инициативщиков». Я в это время занял место в первом ряду,
поскольку товарищи поручили мне выступать с этой резолюцией. Видя, что с
ситуацией простыми уговорами не справиться, Горбачёв рукой позвал меня в
Президиум, дав знак охране – пропустить. Я поднялся на сцену, пройдя за спиной
первого ряда Президиума, подошёл к Генсеку, поздоровались за руку и он, глядя
мне в глаза, так проникновенно по-дружеск, говорит: «Виктор, ты чего? Мы думаем, что ты наш, а ты?..». Я говорю: «Так,Михаил Сергеевич, конечно,наш, только
выступаю за выполнение Регламента. Положено дать слово – надо дать. А то самый
важный вопрос – об экономической политике – за двадцать минут проскочили и
утверждают, что иного не дано».
«Какие двадцать минут? – возражает Горбачёв, – одиннадцатый день болтаем». Я отвечаю: «Тем более. Одиннадцатый день говорим, а по существу по главному вопросу
экономической политики высказаться нет возможности. Так что прошу, Михаил
Сергеевич, будьте добры в соответствии с регламентом, предоставить пять
минут,как положено».
Надо сказать, что
взгляд у Горбачёва какой-то прилипчивый, тёмный и обволакивающий. Оторваться от
него не так просто, к тому же он продолжает оставаться Генеральным секретарём,
но я разрываю дистанцию и, оставив за
собой последнее слово, возвращаюсь на место. Горбачёв минуты полторы сидит мрачный,
нервно поигрывая пальцами, затем резко встаёт, берёт свою папку и уходит из
Президиума за сцену. Мужики в зале
уже вообще не слушают, что там говорят в микрофон, наседают на меня, пытаясь
узнать, что я ему такого сказал. Я отшучиваюсь, говорю, что Михаил Сергеевич
вот уже месяц как занял у меня червонец и никак не отдаёт, а мы, надо сказать,
живя в гостинице, уже серьезно поиздержались. Шучу, конечно, но главное было
сделано: пост председательствующего занял Станислав Иванович Гуренко, и слово
нам было предоставлено. Кусок стенограммы с выступлением «позиции меньшинства»
привожу полностью.
13 июля 1990 г. (XXVIII съезд
Коммунистический партии Советского Союза. Бюллетень № 14. М., 1990.
«Тюлькин В.А. Товарищи
коммунисты! Есть необходимость посоветоваться. Во-первых, я предлагаю отметить
демократичность нашего Президиума, который даёт слово для заявления не только
лицам, покидающим партийный корабль, но и тем, кто навсегда решил остаться
коммунистом. (Аплодисменты).
А во-вторых, если
по-серьёзному, речь пойдет о принятых нами решениях по социально-экономической
политике партии. Выступаю я от группы делегатов съезда, участников
ленинградского Инициативного съезда и части товарищей от Марксистской платформы.
Нам по-человечески, в
общем-то понятна позиция организаторов сегодняшнего съезда, когда одной из больших
задач ставилась в любом виде одобрить курс, может быть, до конца не
разобравшись, перехода на рыночную экономику. И надо отметить, что комиссия под
председательством Рыжкова, Абалкина довольно успешно и быстро в течение 20
минут одобрила курс Абалкина-Рыжкова.
Гуренко С.И. Я просил бы и оратора, и всех присутствующих
придерживаться общепринятых норм с самого начала.
Тюлькин В.А. Хорошо, Станислав Иванович.
Гуренко С.И. Прошу Вас, товарищ Тюлькин.
Тюлькин В.А. Мы считаем, что как следует разобраться с
данным вопросом делегатам съезда не было предоставлено возможности, что всё это
происходило в спешке с нарушением принятых процедур. Альтернативный проект
Резолюции к моменту обсуждения и принятия основного решения не был размножен.
В связи с этим мы
выступаем со следующим заявлением: считаем голосование Резолюции по вопросам о
стратегии партии, по решениям, от которых зависит судьба страны, судьба партии,
судьба перестройки, произошло поспешно, с нарушением процедурных вопросов. Наши
предложения с порога отмели, заявляя, что альтернативной реформы нет. Наша
позиция, пусть даже как позиция сегодняшнего меньшинства, практически была
проигнорирована. Не было поставлено на голосование даже предложение о
проведении дискуссии в партии по данному кругу проблем. Считаем нужным
предупредить всех коммунистов страны: непродуманный переход к рынку, как к
всеобщей системе, включающей рынок капиталов и рынок рабочей силы, будет
означать неизбежное сползание к нарастанию капиталистических отношений. А
насильственное, вопреки объективным процессам лечение социализма капитализмом
повлечет за собой не повышение производства и уровня жизни, а их неизбежное падение,
вызовет широкий социальный протест, приведет к тяжелым страданиям народа.
Есть иные концепции
экономической перестройки, притом не одна, не означающие возврата назад ни к
буржуазному строю, ни к командно-административной системе. Мы считаем
необходимым зафиксировать на съезде это мнение меньшинства его участников,
чтобы можно было провести инициативным путем снизу широкое обсуждение в партии
альтернативных проектов и быть готовым к возможным в ближайшем будущем
коллизиям во избежание полного краха принятого ныне экономического курса.
Резюмируя, хочу
отметить – основная мысль заключается в том, что партия не может вести перестройку,
приведшую к тяжелому ухудшению жизни народа.
Что касается
Коммунистической партии, она эти потрясения просто не выдержит, и отстаивать
конечные цели движения будет некому.
Проект Резолюции
находится (в отношении 1 : 10) на руках у делегаций. Я бы просил поставить вопрос
на голосование относительно присоединения к данному заявлению и к проекту
Резолюции и зафиксировать как мнение меньшинства съезда. Спасибо за внимание.
Гуренко С.И. Одну минуточку! Задержитесь, пожалуйста, на
трибуне, дабы не возникло у нас неловкости. Голосовать – присоединяться или не
присоединяться к Резолюции, которую не видели 90 процентов, как Вы утверждаете,
делегатов съезда, в общем-то, в этом есть вопрос. Я бы не ставил в неловкое
положение сейчас себя и Президиум. Поэтому, мне думается, давайте зафиксируем
мнение меньшинства, как и положено нашим Регламентом. Оно будет в стенограмме
съезда. Давайте мы будем иметь в виду, что материалы съезда будут
анализироваться Центральным Комитетом и выводы будут по этому поводу. А сейчас
говорить о том, что давайте присоединимся к Резолюции, я просто как-то лишен
возможности предвидеть даже результаты голосования. Они могут быть истолкованы
Вами как зажим демократических принципов. Согласитесь со мной.
Тюлькин В.А. Станислав Иванович! Я бы справедливости
ради отметил, что, когда создавалась Резолюция, просили слова от имени 100
делегатов. Однако оно почему-то дано не было. Это раз. А во-вторых...
Гуренко С.И. Хорошо.
Тюлькин В.А. Одну минуточку. По Резолюции просили слово.
А во-вторых, я бы просил тогда поставить вопрос на голосование относительно
присоединения к зачитанному мною заявлению.
Гуренко С.И. Хорошо. Справедливости ради хотел бы Вас
просто вернуть к списку ораторов, которые получили слово на пленарном заседании
съезда. По-моему, выступали представители Марксистской платформы и
представители Демплатформы. Точки их зрения были выяснены. Товарищ Тюлькин
просит поставить вопрос на голосование. Кто присоединяется к его заявлению?
Голоса (неразборчиво)
– шум в зале.
Гуренко С.И. Ну, не надо размахивать руками, есть право
меньшинства, оно отражено у нас в Регламенте. Давайте мы проголосуем: кто
присоединяется – проголосуете «за», кто не присоединяется – проголосуете
«против», и съезд будет поступать соответственно результатам голосования.
Прошу проголосовать,
и заканчиваем этот вопрос.
Результаты
голосования:
Кворум для принятия
решения – 1923;
Проголосовало «за» – 1259;
Проголосовало
«против» – 2012;
Воздержалось – 414;
Всего проголосовало –
3685;
Не голосовало – 160
Решение не
принято.
Гуренко С.И. Значит, это может быть отражено и должно
быть отражено как мнение меньшинства в материалах нашего съезда. Спасибо».
Заметим, что Гуренко
пробовал спустить вопрос на тормозах, сказав, что поскольку на руках нет соответствующей
резолюции (она распространялась только в пропорциях 1:5), то давайте просто
примем выступление к сведению. Однако к этому мы были готовы и настояли на
голосовании за присоединение делегатов к зачитанному и услышанному всеми
заявлению. «За» проголосовало 1259 делегатов съезда и, таким образом, Заявление
ортодоксального меньшинства было зафиксировано в соответствии с Уставом как особое мнение, к которому по истечении
времени положено возвращаться, что мы сегодня и делаем.
Дальнейшие
события после XXVIII съезда доказали правоту наших прогнозов и относительно
развала экономики и обнищания народа, и относительно судьбы самой КПСС. Позже,
в юбилей десятилетия прихода Горбачёва к власти, один из видных членов его команды
бывший председатель КГБ Вадим Бакатин на вопрос журналистов: «Что не удалось и какие наиболее значимые
ошибки совершили они с Горбачёвым?» отвечал, что самой большой неудачей,
пожалуй, явилось то, что им не удалось
плавно подменить программные ценности КПСС на вполне социал-демократические.
Мы, то есть Движение коммунистической инициативы, в сопротивлении этому
процессу приняли самое непосредственное участие, чем в общем-то вполне
гордимся. Но сил остановить капитализацию у нас не хватило.
Рыночный социализм
Сегодня
эта мечта Горбачева – движение в капитализм под красным знаменем – по большому
счёту включена в программные положения КПРФ и целого ряда партий, называющих
себя коммунистическими, других стран. Характерно, что в сегодняшнем окружении
Зюганова и в высшем руководстве КПРФ и СКП-КПСС нет ни одного человека, который
хоть как-то выступал против Горбачева и перехода на рынок на XXVIII Съезде
КПСС. Ни одного! Всех как-то вымыли, а кто сам ушел: Макашов, Авалиани, Шенин,
Лигачев, Рубикс, Косолапов, Бенидиктов, Болтовский, Козленков, Якушев… Зато
среди руководства новых коммерческих структур: банков, бирж, концернов и холдингов,
АО и ОАО и пр.- очень плотно представлены руководящие и аппаратные работники
КПСС. Мне вспоминается рассказанная секретарем Ленинградского обкома ВЛКСМ
история: Секретарь обкома КПСС Дмитрий Филиппов стоит у окна и смотрит на
площадь Диктатуры пролетариата, на которой расположились пикетчики Народного
фронта с требованиями «Долой КПСС!». Грустно говорит: «Наш народ захотел капитализма, он его получит. Только капиталистами
будем мы». Д.Ф. Филипов действительно успешно вписался в крупный
бизнес, связанный с нефтяной промышленностью, но был взорван в подъезде своего
дома в лихие девяностые.
Руководители КПРФ
исповедуют теорию так называемого «рыночного социализма», неуклюже и не к месту
ссылаясь на опыт ленинского нэпа и ставя в пример сегодняшний опыт
экономического строительства в Китае под руководством КПК. В политической части
своей программы они при этом начисто забывают, что ленинский нэп осуществлялсяь
в условиях государства диктатуры
пролетариата, а нынешние рыночные коммунисты, как правило, выдают за народовластие обычную парламентскую
систему, ратуя только за наведение в ней честных
правил выборов и взывая к совести власть имущих, обещают использовать
государственное регулирование для социальной ориентированности экономики.
Сегодня горбачевизм,
то есть антирабочая линия под коммунистическим названием, продолжает своё
функционирование и в России, и в международном коммунистическом движении. Если в КПСС
времен Горбачева переродившаяся партноменклатура эксплуатировала тему служения
рабочему классу в ранге правящей партии и что-то делала для того, чтобы слова
хоть как-то подкреплялись делами, то сегодня, находясь в оппозиции и занимая
место в парламенте, горбачёвская партия эксплуатирует тему защиты интересов
рабочего класса от имени трудящихся. Политика, проводимая ими сегодня, и в
теоретическом, и в практическом плане не столько рабочая, сколько мелкобуржуазная.
Так же, как в своё время в Манифесте Коммунистической партии Маркс и Энгельс
критически характеризовали разные виды ненаучного социализма (утопический,
христианский, мелкобуржуазный, буржуазный и др.), нам сегодня необходимо
разобрать и указать основные признаки рыночного (горбачёвского)
социализма, современной разновидности мелкобуржуазного социализма. С нашей
точки зрения к таким признакам относятся:
– признание
буржуазного парламентаризма за народовластие
и выдвижение на первый план задач борьбы за так называемые честные парламентские выборы и победы на них;
– исповедование
модели рыночного социализма в экономике,
основанной якобы на многоукладности, а по сути, на капиталистической частной
собственности в условиях политической власти буржуазии. Примером и образцом для
большинства партий, придерживающихся этой концепции, является политика
компартии Китая. Однако для рабочих Казахстана, бастующих нефтяников
Мангистауской области, где реакционные власти и китайские собственники для
подавления рабочих в 2011 г.
использовали не только репрессивный аппарат, суды, тюрьмы, но и пустили в ход сначала убийства рабочих и
членов их семей, a
затем силами полиции расстреляли
протестантов, курс на построение социализма
с частной и
частнокапиталистической собственностью является отнюдь не социалистическим. Впрочем, думается, так же, как и
для китайских пролетариев, приехавших в Россию и работающих на российских (и
китайских, часто подпольных) капиталистических предприятиях в ужасно бесправных
условиях за нищенскую зарплату.
Мы по-товарищески
предостерегаем коммунистов Китая от повторения КПК пути Горбачева с китайской спецификой – под красным
знаменем в капитализм.
Таким образом,
горбачевизм жив в сегодняшнем коммунистическом движении, и, не преодолев его, невозможно говорить о
возвращении на путь социализма, о победе трудящихся ни в России, ни в других
странах мира.
