Продолжаем публиковать разделы из брошюры "Свастикой клейменные"

Фашизация идеологии и политики украинского национализма

Н.В.Зазулин, А.А.Полищук, В.М.Степаненко

Тесные контакты украинских националистов с фашизмом в значительной мере облегчались сходством организационных и идеологических принципов, усилением фашистских тенденций в идеологии и практике целого ряда украинских националистических организаций. Известный западный специалист Дж. Армстронг отмечает: "Теория и учение националистов были очень близки фашизму. Что же касается требований "расовой чистоты", то они шли дальше первоначальных фашистских доктрин".

Причину такого сходства Р.Кричевский видит в том, что были "аналогичная организация форм и тактики. Успехи, которые названные течения (итальянский и германский фашизм — Авт.) имели в борьбе против коммунизма, в организации национальных сил и их динамичном развитии, не могли не электризовать украинских организованных националистов, в первую очередь желавших собственной силы, твердого национального кулака" (Кричевський Р. ОУН в Україні— ОУНз I 34 ОУН. Причинок до історії українського націоналістичного руху. — Львів, 1991. — с. 8).

Исходной методологической установкой, легшей в основание националистической доктрины, стало признание в качестве источника и движущей силы развития борьбы между различными нациями, возведение в абсолют идеи национальной враждебности и розни. Один из ведущих идеологов ОУН Николай Сциборский (1897-1941) писал так: "Фашизм — это прежде всего национализм — любовь к своей отчизне и патриотизм чувств, доведенный до самоотречения и культа жертвенного фанатизма. Источником его происхождения являются национальный инстинкт, национальный дух и национальное сознание" (Сциборський М. Націокра-тія. — Париж, 1935. — с. 27, подчеркнуто нами —     Авт.).

По замечанию одного из ветеранов ОУН, автора изданной в годы войны в Берлине брошюры "Нація, Держава і Провід у "Націократії" М.Сциборського" Д.Кирильчука, доктрина Сциборского (заметим — автора Программы ОУН) исходит из постулата о недопустимости "смешивания народов и рас", и стоит ближе к расистам, нежели к их противникам.

Идеологическое обоснование идеи национальной исключительности и враждебности предложили в своих работах целый ряд теоретиков украинского национализма, начиная с Николая Михновского (1877-1924). Уже в начале XX века последний постулировал: "Украина для Украинцев", "Все люди твои братья, но есть враги нашего народа", "Помогай своему земляку прежде других", "Не бери себе жены из чужаков" и пр. Даже социальный вопрос, угнетенное положение пролетариата Михнов-ский пытался свести исключительно к национальному аспекту: "Украинские рабочие должны иметь в виду полное изгнание с Украины чужаков... Организация всех украинских рабочих в одну национальную армию с целью изгнания с Украины всех чужаков, кто бы они не были, и захват в свои руки всей украинской промышленности... составляет цель в сфере рабочего вопроса..." (Українська суспільно-політична думка в XX столітті. — Сучасність, 1983.— Т. 1. — с. 113).

Опыт гражданской войны показал, что все надежды на некое абстрактное национальное "единение" — не более, чем блеф. Как совершенно справедливо отметил непосредственный участник тех событий Владимир Винниченко, силы, претендовавшие на роль выразителя национальных интересов, "расщепили свое цельное оружие на две половины: на социальную и национальную, выбрали последнюю и начали ею бороться против социальной. Из-за этого они сразу же оторвались от своих трудящихся масс и были разбиты вдребезги" (Винниченко В. Відродження нації. — Ч. II. — К, 1990. — с. 328).

Сокрушительное поражение сторонников либеральных путей общественного развития привело к широкому распространению в маргинальной среде ветеранов "национально-визвольних змагань" резкого неприятия демократических и социалистических идей и принципов, в которых усматривались основные причины поражения. Усиливалось желание "побеждать собственное общество. Объезжать его, как дикого коня. Прутом и шпорами, просьбами и угрозами" (Д.Донцов. Хрестом і мечем. — Торонто, 1967. — с. 120), возрастала тяга к буржуазно-националистической диктатуре. О. Субтельный пишет: "Убежденные в том, что социалистические и демократические подходы способствуют межпартийной вражде, неэффективному руководству, расхождению в целях, отсутствию четкой направленности, что в совокупности приводит к поражению, молодые ветераны борьбы за независимость отбросили старую идеологию" (Субтельний О. Україна. Історія. — К., 1993. — с. 541).

Бывший член Провода ОУН Луцкий справедливо замечает: "Идеология ОУН формировалась в период усиления немецкого национал-социализма и итальянского фашизма. Именно потому, что украинский национализм развивался под влиянием этих течений, между украинским национализмом и немецким национал-социализмом так много общего" (Цит. по: Поліщук О.О. Український буржуазний націоналізм та його "теорія" держави. — К, 1986. — с. 18). А один из руководителей ОУН Евгений Онацкий полагал, что различие между фашизмом и национализмом чисто условное. По его словам, "фашизм является национализмом нации государственной", а "украинский национализм является, наоборот, национализмом нации негосударственной" (Плав'юк М. У 60-річчя створення ОУН // Українське слово. — 1989. — 12 лютого).

При этом следует однозначно отметить, что идеологи украинского национализма были достаточно ознакомлены с идеологией и практикой фашизма, были осведомлены и о той участи, которая в концепции "нового порядка" была уготована славянским народам, в том числе и украинскому. При непосредственном участии Дмитрия Донцова (1883-1973) были переведены на украинский язык и изданы "Майн кампф" (основные положения освещены в изданной во Львове брошюре "Національно-соціалістичний рух"), названная "произведением неоценимого значения", где украинский националист "найдет для себя практические выводы и указания", биографические очерки о Гитлере, Франко, Муссолини, вожде французских фашистов полковнике де ля Рокк (см. Чередниченко В.П., Трощинський В.П. Світло великої Перемоги не потьмяніє. — Львів, 1984. — с. 20-21).

Но, будучи прекрасно осведомленным о человеконенавистнической сущности фашизма, Сциборский тем не менее утверждает, что идеям демократии и коммунизма "фашизм противопоставил фактор творческого развития, что уже дало некоторые положительные результаты" (Цит. произв., с. 26).

В целом ряде работ прослеживается попытка отрицать фашистские корни украинских националистических организаций, приблизить их к праворадикальным движениям государств

Восточной Европы (преимущественно — аграрных): "Железная гвардия" в Румынии, "Усташи" в Хорватии, "Стрела и крест" в Венгрии, аналогичные движения в Словакии и Польше. Такой подход исповедуют авторы "Енциклопедії українознавства", придерживается его и ряд других авторов, в том числе О. Субтельный. При наличии типологического сходства названных выше движений, следует отметить, что основной целью здесь являются намерения представить украинский национализм как самобытное явление, всегда имевшее "независимое происхождение и его корни находились в собственном обществе" (Субтельний О. Цит. произв., с. 543). Вряд ли такие попытки можно признать успешными.

Социальной базой организаций националистического толка следует считать прежде всего деклассированные массы эмигрантов, оказавшихся за пределами Украины в результате поражения в событиях 1917-1921 годов и жаждавших реванша, а также некоторые социально-классовые группы в западноукраинских землях. Несмотря на значительный размах и численность, националистическое движение так никогда и не стало общенациональным, пребывая преимущественно в ранге местного, локального явления, обусловленного сложным комплексом особенностей, характерных для развития западноукраинских земель.

Последние на протяжении значительного исторического периода, вплоть до сентября 1939 года, находились в полуколониальном состоянии, а правящими кругами проводилась политика искусственного сдерживания развития производительных сил региона, что особенно заметно в период правления панской Польши. Тяжелое социально-экономическое положение трудящихся[1] еще более усиливалось, двойным гнетом (социально-экономическим и национальным), угнетением трудящихся одновременно и польскими панами, и нарождавшейся украинской буржуазией[2].

Дальнейшее прогрессивное развитие, таким образом, предполагало одновременное разрешение и социального, и национального вопросов. Здесь уместно вспомнить характеристику, данную Марксом положению в Ирландии, которая вполне применима к ситуации в западноукраинских землях: "...земельный вопрос является до сих пор исключительно формой социального вопроса, так как он представляет собой вопрос существования, вопрос жизни или смерти для огромного большинства ирландского народа, и, в то же время, неотделим от национального вопроса" (Соч., т. 32, с. 557).

Однако украинская буржуазия в силу своей природы не могла, да и не хотела решать вопросы социальные. Как метко заметил Винниченко, "они совсем не имели в виду никаких социальных или даже глубоко политических революций. Их пожелания не выходили за рамки того, чтобы вырвать из под польского национального господства Галичину" (Винниченко В. Цит. произв., ч. III. — с. 397), что оборачивалось для трудящихся лишь иной ("национальной") формой эксплуатации. Естественно, что коренные преобразования, начавшиеся в рабоче-крестьянской Советской Украине, представляли для таких устремлений западноукраинских эксплуататорских классов смертельную угрозу. И совсем не случайно их взоры обратились к тем странам, где фашистским диктатурам удалось подавить массовое движение трудящихся.

В итальянском фашизме интегральный украинский национализм заимствовал принцип корпоративной системы общественного устройства, у германского национал-социализма — основные принципы функционирования политической системы, основанной на "вождизме". Принципам функционирования демократического государства "Свобода, равенство, братство" была жестко противопоставлена триада основополагающих принципов националистического идеала "Обязанность, иерархия, дисциплина" (См. Сциборський М. Цит. произв., с. 26).

В программных документах ОУН принцип "вождизма" ("провіідництва") рассматривался как основополагающий принцип устройства и функционирования как самой партийной организации, так и всей декларированной общественно-политической системы, получившей название "нациократия". Особенность такой организации общественной жизни состояла в том, что основой политического устройства в будущем государстве являлась власть одного движения ("монопартийность"), претендовавшего на роль надклассового универсального представителя всех националистических сил. В будущей Украине могла существовать лишь одна политическая организация, и это место резервировалось за ОУН.

В середине 30-х годов вопросом "Зачем нам фашизм?" задался Донцов, и дал на него следующий ответ: "Чтобы охранить общество от вдыхания чужих идей снаружи и изнутри, чтобы провести селекцию, ибо вести общество может лишь отборное меньшинство" (Вони і ми / Вісник. — 1936. — N 5. — с. 382, подчеркнуто нами — Авт.). Как планировалось "проводить селекцию" достаточно хорошо известно. Ведь и сам Ярослав Стецько (1912-1986) признавал: "Стою на позиции уничтожения евреев и целесообразности перенесения на Украину немецких методов экстерминации..." (Центральный государственный архив Октябрьской революции УССР, ф. 3833, оп. 3, д. 7, л. 6).

В таких условиях "вождь" превращался в диктатора с ничем не ограниченными полномочиями, ответственным лишь перед "богом, нацией и собственной совестью". Экспансия принципов "вождизма" во всех структурных звеньях ОУН привела к тому, что, как отмечает Р.Кричевский, "член пятерки имел право только в разговоре со своим организационным руководителем высказать сомнения относительно положения в ОУН и просить его о разъяснениях, а в исключительных случаях, о передаче его мыслей "наверх"" (Кричевський Р. Цит. произв., с. 22). Такая организационная структура националистических организаций облегчала реализацию политических установок, когда, по словам Сциборского, национализм "при избрании средств освобождения украинской нации не ограничивает себя никакими "общечеловеческими" предписаниями справедливости, милосердия и гуманизма".

Фашизму и его украинскому собрату присуща общая мировоззренческая основа. Если демократия в основу своих доктрин положила " чрезмерный культ разума" (Сциборский, выделено нами — Авт.), то "...фашизм свою философию построил на признании духа, воли и идей (спиритуализм, волюнтаризм, идеализм) в качестве решающих факторов исторического развития" (Сциборський М. Цит. произв., с. 24). Фашизм рассматривался в теоретической доктрине украинского национализма как "теоретический эталон", "движущая сила, поднимающая нацию на высшую историческую ступень" (ЦГАОР УССР, ф. 3833, оп. 2, д. 49, л. 14-15).

Отказ от культа разума, переход к методам грубого подавления масс получил идеологическое обоснование в активно пропагандируемом принципе "элитарности". Теоретические основы, заложенные еще в работах Вячеслава Липинского, были переведены в иное качество. Особое место здесь принадлежит творениям Донцова, который, формально не будучи членом ОУН, внес значительный вклад в формирование идеологии этой организации. Руководящая верхушка, согласно теории Донцова, является избранным меньшинством, обладающим признаками расового превосходства, состоящим из независимых от "серой массы" индивидуумов — "сильных людей". Главными чертами характера новых "вождей" нации являются "ощущение своего величия", "уверенность в себе". В работе "Национализм" дана характеристика костяка "новой" (= фашизированной) Украины, который должны составить "правящая каста новых рыцарей, лучших людей, воинственная церковь, борьба с духом Востока в форме социализма, духовность, Бог, рыцарь, отчизна". Необходимым условием принадлежности к "элите" признавалась ненависть к другим народам, возведенная в статус политической линии ОУН, что нашло закрепление и в программных документах этой организации. Так, в решениях Чрезвычайного сбора ОУН, проведенного бандеровцами в Кракове в апреле 1941 г., прямо зафиксировано, что существуют "враждебные национальные меньшинства", к числу которых были отнесены русские, поляки, евреи. Уже после окончания второй мировой войны Степан Бандера писал: "Врагом был не только данный режим — царский или большевистский, не только государство и общественная система, а сама московская нация" (Бандера С. 3 москалями нема спільної мови // Державність. — 1992. — N 4. — с. 42).

Для готовности к решению задач подобного рода "вожди" требовали "осуществить "революцию характера" следующего поколения, которое сделает из наших идей аксиомы, из убеждений — догматы веры, чтобы находились они не в книжках и программах, а в крови" (Д.Донцов, Маси і провід // Літературно-науковий вісник. — 1930. — Кн. 4. — с. 351). И следует отметить, что в известной мере эта задача была разрешена, особенно в условиях резкого обострения социально-экономического кризиса и усиления межнационального противостояния в Га-личине в межвоенный период. Искусственно инспирируемая панской Польшей политика полонизации[3] привела к тому, что определенная часть общества восприняла идеологию национальной розни.

С призывами к воспитанию "элиты с бичом в руках" (Донцов) солидаризировалась та часть националистически настроенной интеллигенции, которая считала себя поборниками истинных "идейности" и "народности", рассматривая в то же время трудящихся как "пса, который прибился к чужому порогу", "пыль у чужих столетий", а Украину — "краем проклятым" (См. Римаренко Ю.І. Буржуазний націоналізм та його "теорія" нації. — К., 1974. — с. 352). Наряду с резким неприятием современности в произведениях представителей этого направления (К.Х. Клен, Е. Маланчук и др.) сквозила тоска по идеализированно - избирательно представленному прошлому. Ю. Клен, к примеру, видит образец для подражания в средневековье, ратует за возрождение общества "нового средневековья", в котором будут господствовать "власть железа", беспощадная борьба, бунтарская сила.

Призыв Донцова "пустить кровь" восприняли не только члены политических организаций, но и клерикальное духовенство. Именно эта среда рекрутировала значительное количество членов ОУН, в том числе — членов высшего руководства организации. Но униатская церковь оказала помощь националистическим организациям не только в кадровых вопросах[4], а и проведением соответствующей обработки в националистическом духе населения Галичины.. Благословляя боевиков ОУН на совершение преступлений, высшие иерархи униатской церкви выступили в будущем с открытой поддержкой фашистского оккупационного режима на Украине (Шептицкий, Слепой, Хомишин и др.). Та же часть духовенства, которая после поражения фашизма сочла необходимым дистанциироваться от иерархов, запятнавших себя сотрудничеством с гитлеровцами, преследовалась и физически уничтожалась боевиками ОУН. Только по Львовской области от рук оуновцев погибло свыше 30 священников — сторонников разрыва унии с Ватиканом (См. Православний вісник. — 1973. — N 11. — с. 29-31).

На определенном этапе возрастанию роли ОУН подыграла и позиция либеральной части украинской буржуазии. Соглашательская позиция лидеров украинских либералов из УНДО, предпочитавших учитывать "реалии", не предполагала противодействия усиливающемуся угнетению. Опасаясь активизации деятельности левых сил, в первую очередь коммунистов, буржуазия предпочитала иметь дело с националистическими силами. Лидер УНДО Д.Левицкий указывал: "...были голоса, которые советовали, чтобы (молодежь — Авт.) осталась в лагере национализма, нежели большевистского интернационализма. И потому мы, пока ее выступления были только спорадическими, а сам характер ОУН не был еще выразительно сформулирован, не считали нужным выступить против нее публично" (Цит. по: Макарчук С.А. Этносоциальное развитие и национальные отношения на Западной Украине в период империализма. — Львов, 1983. — с. 199).

Такая поддержка продолжалась и в тот период, когда характер ОУН уже был "выразительно сформулирован". Так, в 1935 году УНДО жертвует на нужды ОУН 20 тысяч злотых. И это в тот год, когда боевики ОУН совершили 18 убийств и 13 покушений на убийство,

14 акций саботажа (См. Субтельний О. Цит. произв., с. 546). Ведь уже четко просматривались контуры организации, некоторые из "певцов" которой считали "либеральным" даже германский фашизм. Именно на этот период приходятся написанные О. Кандыбой-Ольжичем слова: "Итальянский фашизм слишком легко пришел к власти, не создав кровавого, геройского мифа. Немецкий национал-социализм также чересчур просто овладел государством. Остатки двуликой обманчивой фразы и рутины либерального мира слишком сопровождают движение этих наций... В отличие от них украинская нация единственная, имеющая свежий кровавый миф. Это обеспечивает сильный импульс для новорожденной украинской духовности". Как справедливо подчеркивают советские исследователи, речь в данном случае идет не о каких-либо идейных различиях, но лишь о том, что украинский национализм имеет свой "кровавый миф", и не ослаблен "рутиной либерального мира", в чем Ольжич готов обвинить даже германский фашизм (См. Грицьків Л., Герасименко С. Вирок виносить народ. — К., 1970. — с. 27-28).

Национализм импонировал значительной части украинской буржуазии призывами создать культ "дикости и кровавой романтики", решительной борьбой "аристократов креста и меча" против трудящихся, пытающихся противостоять эксплуататорской национальной "элите". Импонировали открытые призывы сломить сопротивление трудящихся, подобно тому, как это осуществили Гитлер и Муссолини. Импонировали слова Донцова "Нужно быть тиранами, от которых стонет земля".

Идеи человеконенавистничества стали изначальной базой выработки практических инструкций и директив фашистской ОУН. Все эти документы, равно как и пропагандистская работа ОУН, преследовали одну цель: создать благоприятные предпосылки для формирования воспетого Донцовым "ордена рыцарей-крестоносцев", воспитания из боевиков ОУН бездушных фанатиков, слепых исполнителей воли буржуазно-националистической верхушки, внушить им изначальную уверенность в правоте заведомо неправого дела.

Интересен разработанный одним из ведущих националистических идеологов Степаном Ленкавским (1904-1977)"Декалог"- десять заповедей украинского националиста. "Декалог" по сути призывает к отказу от собственного "Я", полной отдаче себя в распоряжение начальства, насыщен призывами к борьбе и мести, ненависти к другим. Все это сопровождается требованиями добиваться "увеличения горы трупов противника", не обращая никакого внимания на реакцию окружающего мира. В "Пояснениях к декалогу..." читаем: "Дело, за которое мы боремся, освящает средства. Все, что делается для дела, хорошо, свято" (См. Обвиняет земля. Организация украинских националистов. Документы и материалы. — М., 1991. — с. 24). Там же читаем: националистическая мораль — мораль завоевателя. Аналогичное положение закреплено в Программе ОУН 1939 года, где декларируется задача усиления милитаристских тенденций как духовного и материального фактора, который станет оплотом создания вооруженной силы. Именно милитаризм рассматривается в Программе как единственная сила, способная обеспечить Украине "достойное место" в мировой истории и в поединке с другими нациями.

Однако собственных сил для достижения поставленных задач у националистических организаций не было. Проблема была решена путем вступления в соглашения с родственными идеологически и организационно силами — фашизмом итальянским и германским. Украинский национализм не просто "содержал элементы фашизма и тоталитаризма", как вынужден признать даже О.Субтельный (Субтельний О. Цит. произв., с. 542), но эти признаки и элементы составляли его основное содержание. Более того, копировались даже некоторые ритуалы и внешние проявления. В 1941 г. был утвержден официальный (красно-черный) штандарт ОУН, подобный партийному флагу НСДАП. Сходными были и принятые приветствия. А то, что оуновские вояки прибыли на оккупированные земли в форме фашистской армии (отличительным знаком была лишь узенькая сине-желтая полоска на погонах), приводило к тому, что в свидетельских показаниях более позднего времени они также фигурировали под названием "немцы". По воспоминаниям главы мифической Украинской Национальной Рады Величковского: "Когда мы прибыли к Главе немецкой управы, то в приемной нас встретил какой-то человек в униформе немецкого гестапо. Он заговорил с нами на украинском языке и назвался доктором М.Андрусяком" (Величківський М. Сумні часи німецької окупації // Визвольний шлях. — 1965. — N 1. — с. 47).

Однако, даже активно включившись в подготовку к нападению на Советский Союз, украинские националисты никогда не рассматривались фашистской Германией в качестве равноценных партнеров. Даже дивизия СС "Галичина" не получила, как вспоминает Павло Шандрук, "права носить на ковнире отличий "СС", которые могли носить лишь вояки народов германского происхождения" (См. Українська дивізія "Галичина". — К.-Торонто, 1994. — с. 64).

В чем же причина такой "несправедливости"? Все дело в том, что украинскому национализму в планах фашистского рейха отводилась весьма ограниченная роль и весьма "специфические" функции. Их, как справедливо указывает советский исследователь В.Д.Шевцов, "держали на положении наемных убийц и палачей, определили им место агентов гестапо и абвера, членов зондеркоманд СС, охранников концлагерей, участников полицейских формирований" (Шевцов В.Д. Український буржуазний націоналізм у коричневій уніформі, — К., 1981. — с. 102). И история показала, что украинский буржуазный национализм согласился на такую роль.