Программа, устремлённая мимо цели
Анализ программы КПРФ (2)

В.А. Тюлькин

Окончание.  Начало.

Ю. Белов здесь, безусловно, не прав, хотя он очень умело и образно пытается обосновать тезисы, высказанные Зюгановым в книге "Сталин и современность", где он изложил своё видение особенностей русского социализма.

Первое, что необходимо отметить, это неверность предложения о том, что не стоит вписывать в партийные документы эти выражения, мол, это для публицистики. Это и есть затуманивание дела, против которого всегда выступал Владимир Ильич, настаивая на том, что коммунизм – это наука, и обращаться с ним надо, как с наукой. Думается, что Юрий Павлович и Геннадий Андреевич уже давно должны были бы сделать соответствующие выводы хотя бы из истории с тезисом об "исчерпанности лимита на революцию", но этого не заметно, а, значит, речь идёт не только о публицистике, но и о внутреннем содержании, об убеждениях. Белов отступает, говоря, что это, мол, только публицистика. Он чувствует слабость, ненаучность своей позиции, в том числе под давлением таких бесхитростных аргументов, как то – у Алфёрова: "...Сразу в голову приходит другой термин "национал-социализм"".

Второе. Белов в своём выступлении говорит: "Да, социализм явление интернациональное, это аксиома и бесспорно. Но что такое интернациональное явление? Это синтез многообразия национального. Без этого синтеза не будет ничего интернационального". Красиво сказано, и с выражением. Но неверно. Не научно. Интернациональное – не столько синтез, сколько выявление общего, закономерного для всех, не зависящего от национального, идущего от материальных условий жизни и производства. В этом наука.

Когда Белов говорит, что в естественных и социальных науках разные параметры, он затушёвывает главное: у них общий подход – научность, то есть отражение объективных закономерностей. Странно, но приходится объяснять, что английская политическая экономия потому английская, что сложилась в Англии (ещё до Маркса) – самой развитой на тот момент капиталистической стране. Англичане Адам Смит и Давид Риккардо, исследуя экономический строй капитализма, положили начало трудовой теории стоимости. Маркс продолжил их дело. Он строго обосновал и последовательно развил эту теорию. Он показал, что стоимость всякого товара определяется количеством общественно-необходимого рабочего времени, идущего на производство товара. И после этого политическая экономия перестала быть только английской, а является наукой для всех стран и народов.

Точно так же немецкая классическая философия являлась немецкой, поскольку Фейербах и Гегель первыми разрабатывали понятия материализма и диалектики. Сегодня материалистическая диалектика является философией марксизма для пролетариев и коммунистов всех стран.

Поэтому товарищ Белов в этом неправ, и такие ошибки, допущенные в теории, далее приводят к таким уродливым теоретическим построениям, как разделение коммунистов на марксистов и ленинцев, определение марксизма как западнического учения и тому подобное (это допускают руководители КПРФ (думается, и у Зюганова этот уклон в русский ура-патриотизм не случаен, поскольку мы помним его позицию в 1991 году после запрета Ельциным деятельности КПСС и КП РСФСР. Тогда отчётливо выявились два направления увода в сторону коммунистического сопротивления свершившейся контрреволюцией. На это работал так называемый ликвидационный аппарат ЦК РСФСР. Первое направление – создание, говоря словами Горбачёва, другой партии по сути и названию. Так была образована и зарегистрирована Социалистическая партия трудящихся, уходящая от коммунистического направления борьбы к социал-демократии. Второе направление – создание различных патриотических организаций, фронтов и соборов под Андреевскими и чёрно-жёлтыми имперскими флагами с усиленной славянофильской составляющей. Именно на этом поприще в то время ярко проявился своими организаторскими усилиями Г.А. Зюганов, и именно он тогда высказался о том, что социалистическая идея для России потеряна), например, председатель ЦКРК КПРФ В.С. Никитин). Иначе, чем мракобесием подобные выводы назвать сложно. Так же сложно назвать коммунистическими (в лучшем случае, они общедемократические или просто популистские) призывы и требования Программы (исходя из того, что "русские составляют более 80% населения Россия") обеспечить:

- "реальное равенство представительства русских, как и всех народов России, в государственных органах управления снизу доверху ...";

- "адекватное присутствие русских в информационной и культурной сферах, особенно в средствах массовой информации";

- "равенство возможностей для русских и всех других народов России в области предпринимательства".

Никакого соединения классового с национальным здесь не просматривается, не говоря уже о том, что почему-то нет требований пропорционального представительства в Госдуме рабочих и крестьян. В целом эти лозунги сильно отдают белогвардейской пропагандой прошлого века о жидовско-большевистском режиме России.

Из особо демонстрируемой своей любви к русскому народу товарищи из КПРФ ввели даже понятие – государствообразующий народ. Однако, если понимать государство как институт классового господства, то государствообразующей является только господствующая часть народа, часть имущая, меньшая, эксплуатирующая неимущее меньшинство, причём эта часть далеко не вся и не всегда русская. Такая вот получается нелепица.

А начиналось всё, казалось бы, на первый взгляд с небольшой ошибки в расстановке приоритетов и выпячивании на первый план национальной составляющей.

В самом признании совпадения при определённых условиях задач борьбы классовой и национально-освободительной вроде бы и нет ошибок. Сам Владимир Ильич в работе "О национальной гордости великороссов" (Полн. собр. соч., т.26, стр. 110) писал: "Интерес (не по-холопски понятой) национальной гордости великороссов совпадает с социалистическим интересом великорусских (и всех иных) пролетариев". Казалось бы, почти так же, как и у товарищей из КПРФ, однако далее Владимир Ильич привязывает вопрос к конкретной ситуации, говоря: "Наши же доморощенные социалистические шовинисты ... окажутся изменниками не только своей родине, свободной и демократической Великороссии, но и изменниками пролетарскому братству всех народов России, т.е. делу социализма". Речь идёт о том, что в угаре патриотизма социал-демократы прошлого века отодвинули классовые задачи на задний план. Сегодня мы тоже вынуждены констатировать, что в КПРФ наблюдается многолетняя игра с этим вопросом, приведшая в конечном итоге скорее к его затуманиванию, чем прояснению. Прежде всего, следует отметить, что кажется странным – чего это ради столько сил, энергии, страсти (а дело дошло до исключения из партии секретарей и роспуска целых парторганизаций в Санкт-Петербурге именно за непонимание русского вопроса) товарищи тратят на обсуждение вопросов, уже решённых классиками.

Этот русский вопрос уже давно решён коммунистической теорией, в том числе Владимиром Ильичём Лениным. Некоторые теоретические умствования руководителей КПРФ о соединении национального с классовым выдаются за открытия и теоретические достижения, хотя на самом деле запутывают вопрос, выдвигая на первое место национальную составляющую, вырабатывая так называемую государственно-патриотическую идеологию и прочее. В теории же Владимир Ильич ещё в азбуке коммунистов "Три источника и три составные части марксизма" писал: "Люди всегда были, всегда будут глупенькими жертвами обмана и самообмана в политике, пока они не научатся за любыми нравственными, религиозными, политическими, социальными фразами, заявлениями, обещаниями раскрывать интересы тех или иных классов". Таким образом, коммунисты должны понимать, что решая классовый вопрос, освобождая мир от эксплуатации, мы решаем и национальный вопрос: русский, армянский, осетино-грузинский и даже еврейский, и женский, и детский – решаем задачу эмансипации всех угнетаемых и строим общество, в котором свободное развитие каждого является условием свободного развития всех.

Задачу российских коммунистов в решении русского вопроса сегодня следует понимать так же, как понимал её Ленин. Наша задача – поднять русский пролетариат с колен на борьбу против эксплуататоров и паразитов, организовать его и заставить выпрямиться во весь рост так, чтобы за ним пошли трудящиеся всех других национальностей и народностей не только России, но и всего мира с лозунгом "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!" Вот в чём предмет национальной гордости великороссов и наивысшие моменты взлёта нашего национального духа – это Октябрь 1917, Май 1945, когда такое единство трудящихся при ведущей роли великоросского пролетариата обеспечивалось коммунистами.

Тенденция спутывания классового и национального, а затем подмена одного другим, характерная для народнического и утопического социалистических учений XVIII – XIX веков, наблюдается у КПРФ уже давно. И как её не маскируют новыми формулами, суть от этого не меняется. Отодвигая классовую составляющую борьбы на второе место, партии II Интернационала в своё время скатились на социал-шовинистические позиции, а сегодняшняя КПРФ в разные годы своего существования выдавала установки для практической политики в виде "государственно-патриотической идеологии", "ставки на национального производителя" и тому подобное. Наконец, всем нам памятна история создания НПСР (Народно-патриотического союза России) – этого надклассового и внеклассового построения, которое, в конечном итоге, закончилось крахом и подарила КПРФ Семигина. А ведь как гордо Геннадий Зюганов, председатель этого Союза, докладывал, что в него входит около двухсот самых разнообразных патриотических организаций и объединений.

Казалось бы, сегодня выводы о приоритете классового для коммунистов должны быть сделаны однозначные, однако КПРФ вновь и вновь, в том числе в Программе, ставит задачу создания единого народного фронта, где "защита национально-государственных интересов в России органически сливается сегодня с борьбой за социализм и советские формы народовластия". Нечёткость и неоднозначность данной формулировки можно выявить тем фактом, что Советы могут родиться только как органы классовой борьбы, и так называемыми национально-государственными вопросами могут заниматься только после взятия власти, установления диктатуры пролетариата и отстаивания интересов пролетарского государства.

Товарищи из КПРФ с болью патриотов за поруганную честь державы обращаются, в том числе, к трудящимся классам России, зовя их на борьбу (национально-освободительную и классовую). Но при постановке во главу угла борьбы классовой речь идёт о подъёме движения российского пролетариата так, чтобы он за собой повёл пролетариев всех других национальностей и народностей против паразитов и эксплуататоров всех национальностей, в другом же случае может получиться так, что российские пролетарии будут призваны на защиту российских рынков, национально-государственных интересов российской буржуазии и так далее.

Выходит, в Программе КПРФ, несмотря на большой шум, поднятый вокруг так называемого русского вопроса, достаточной ясности в его классовое понимание так и не внесено, а теоретически она застряла в социализме XIX века.

Вперёд или назад?

Пропагандисты КПРФ и раньше любили использовать этот штамп, а сегодня включили его в Программу. Звучит он так: " ... Либо великая держава и социализм, либо дальнейшее разрушение страны и превращение её в колонию. Речь идёт не о том, чтобы вернуться назад, а о том, чтобы двигаться вперёд, к обновлённому социализму, очищенному от ошибок, от заблуждений прошлого, в полной мере отвечающему реалиям сегодняшнего дня". Чего в этой фразе больше – популистской ли демагогии, теоретической неопределённости, либо желания не раскрывать своих истинных намерений – сказать сложно. Однако ясно одно – под видом невозможности понятного, прямого физического хождения в прошлое, идёт отказ от вполне определённых и обязательных основ социалистического строительства. Владимир Ильич Ленин при работе над второй Программой партии по этому поводу писал так: "Программа должна указать, что наша партия не откажется от использования и буржуазного парламентаризма, если ход борьбы отбросит нас назад, на известное время, к этой, превзойдённой теперь нашею революцией, исторической ступени. Но, во всяком случае и при всех обстоятельствах партия будет бороться за Советскую республику как высший по демократизму тип государства и как форму диктатуры пролетариата, свержение ига эксплуататоров и подавление их сопротивления". (Полн. собр. соч., т 36, стр. 58). Таким образом, по отношению к основному вопросу – вопросу о власти – движение вперёд предполагает неизбежный возврат к утраченному – к диктатуре пролетариата, к Советской власти, которая, кроме названия, имеет вполне определённые принципы построения с опорой на организованных в процессе труда людей и является, повторим ещё раз, ничем иным как диктатурой пролетариата, а не неким, хотя и очень популярным в кругах парламентской оппозиции, народовластием. Ведь именно с этим народовластием на устах потерпел поражение хрущёвско-горбачёвский социализм XX века. В своём докладе Съезду Зюганов в разделе "Губительный курс" нашёл весьма оригинальный ход как будто для защиты принципов организации Советской власти, заявив: "В России налицо глубокий кризис государственного управления.

А "единороссы" всё продолжают ругать ленинскую "кухарку". Хотя иметь государственную машину, которой могла бы управлять грамотная кухарка, – это идеал любого общества. Гораздо хуже, когда берутся управлять дураки и алкоголики".

Какая здесь заложена мысль, кроме популистской красивости и ругательства по отношению к Ельцину, сказать сложно (кстати, ругательства тоже не верны, поскольку буржуазные власти РФ далеко не дураки, и, даже несмотря на проблемы с алкоголем, их главным качеством остаётся то, что они – сильные, хитрые, жестокие классовые враги).

Относительно кухарки необходимо напомнить ленинские слова: "Мы не утописты, мы знаем, что любой чернорабочий и любая кухарка не способны сейчас же вступить в управление государством. В этом мы согласны и с кадетами, и с Берешковской, и с Церетели. Но мы отличаемся от этих граждан тем, что требуем немедленного разрыва с тем предрассудком, будто управлять государством, нести будничную, ежедневную работу управления в состоянии только богатые или из богатых семей взятые чиновники. Мы требуем, чтобы обучение делу государственного управления велось сознательными рабочими и солдатами, и чтобы начато было оно немедленно, то есть к научению этому немедленно начали привлекать всех трудящихся, всю бедноту".

Как видим, задача ставилась большевиками так, как ни в какой другой стране, никакой другой партией. Так что с идеалом любого общества Зюганов что-то напутал или имел в виду другой идеал.

По этому теоретическому вопросу – "где вперёд?", товарищи из КПРФ говорят, что третья Программа КПСС несколько необоснованно забежала вперёд, что она не решала как следует задачу перехода "от прежних, во многом ещё несовершенных форм социализма к более зрелым его формам, обеспечить развитие в СССР реального социализма на собственной основе". Однако, мы опять наблюдаем молчание по поводу того, что именно хрущёвская Программа КПСС отказалась от главного признака коммуниста – признания диктатуры пролетариата, а также отказалась от рассмотрения государства как сугубо классового института, заменив его моделью некого общенародного государства. Это не забегание вперёд, а откат назад от научного коммунизма. Всё это отражает непонимание процессов продолжающейся классовой борьбы при социализме, создаёт иллюзию бесконфликтного движения вперёд с одной лишь опасностью в виде предателей и заговоров. Между тем, Ленин подчёркивал необходимость сохранения диктатуры пролетариата не только на этапе переходного периода от капитализма к социализму, но на всём этапе социалистического строительства вплоть до полного коммунизма. Мало победить крупных капиталистов или, как их называют в КПРФ, стратегических собственников, мало подавить их сопротивление, это дело сравнительно быстрое и лёгкое. Неимоверно труднее победить мелкобуржуазную стихию, многолетние силы привычек самих масс, мелкобуржуазные тенденции в самом пролетариате, в самой коммунистической партии.

Вот эту диалектику классовой борьбы товарищи из КПРФ понять не хотят или не могут. Поэтому они говорят, что двигаются вперёд, а на самом деле – пятятся назад.

Что делать?

КПРФ в своей Программе видит три этапа мирного достижения своих стратегических целей. Если говорить коротко и просто, то все эти три этапа связаны главной мыслью – "партия вместе со своими союзниками борется за создание условий для честных выборов (напоминаем, выделено автором) всех органов власти, добивается формирование правительства народного доверия". Далее это правительство и КПРФ осуществляет различные прогрессивные меры, которые можно только поддержать, и создаёт основу для перехода непосредственно к социалистическому строительству, в том числе, осуществляет национализацию и выносит на референдум "... вопросы восстановления в полном объёме Советской системы государственной власти".

Вот, собственно, весь смысл стратегии КПРФ, который сводится к тому, чтобы выиграть честные выборы и подарить народу Советскую власть и Советскую Конституцию через парламент и референдум. Товарищи честно указывают, что здесь они учли, включили в Программу все хорошие пункты из предвыборных программ думских и президентских выборов, все семь шагов из платформы парламентских выборов и двадцать шагов из программы Зюганова и другие подобные меры. То есть в Программе партии собраны все намерения и пожелания, которые рождены умными головами честных товарищей при размышлениях на тему "Если бы я был президентом" (отметим, что практически прямое изложение предвыборных положений КПРФ составляет всю программу-минимум). Таким образом, программа-минимум КПРФ – это победа на выборах. Всё дело в том, как обеспечить их честность.

В докладе Зюганова также ставится задача "повысить эффективность государственного управления". Для этого предусматриваются следующие меры: "Сократить число чиновников. Поддержать различные формы организации народа для контроля за госаппаратом. Сломать систему тотальных фальсификаций на выборах. Создать избирательную систему без административного и информационного террора, без "грязных" технологий. Восстановить выборность Совета Федераций и глав регионов населением".

Вполне понятно, что эти меры опять же рассчитаны на честные выборы. Битва за эти честные выборы в системе буржуазного общества превратилась для КПРФ в задачу № 1. КПРФ все свои построения и всю свою тактику ориентирует на достижение этого миража. Недаром в докладе Зюганова говорится, что "... юридическая служба ЦК КПРФ ... стала мощным инструментом нашей партийной политики". Это действительно так, если судить по времени, проведённому товарищами из КПРФ в судах.

Нам не удаётся выяснить из текста Программы, понимают ли товарищи, что в буржуазном обществе основной результат выборов достигается не подтасовкой на избирательных участках, а всем социально-экономическим укладом повседневной жизни, построенном на отношениях частной собственности, на господстве культа денег – главном мериле и главном инструменте успеха.

Но намерения товарищей чисты, и помыслы их, безусловно, благородны. Что тут скажешь? Только одно: ход истории неопровержимо показывает, что сначала появились Советы как органы классовой борьбы в период подъёма и обострения рабочего движения, затем свершилась революция и установилась Советская власть, образовалось Советское государство, и только потом была принята Советская Конституция, устанавливающая Советскую систему государственной власти. Другого хода развития событий история не знает и вряд ли допустит (это показали, в том числе, события 1993 года). Это должно быть ясно любому мало-мальски грамотному марксисту, размышляющему над вопросом "что делать?"

Не пойдём в социал-демократы

Товарищи из КПРФ, обновив редакцию своей Программы, по большому счёту только улучшили её читабельность как программы классической парламентской партии. Несмотря на то, что в докладе И. Мельникова, во многих выступлениях на Съезде звучала мысль о том, что КПРФ в социал-демократию не пойдёт, из Программы видно, что это не так. А если и так, то только с одним уточнением, что идти, в общем-то, никуда и не надо, товарищи уже там. По всем основным признакам КПРФ соответствует классической умеренной социал-демократической партии, у которой:

– лимит на революцию исчерпан;

– необходимость диктатуры пролетариата не признаётся;

– социальная база расширена до размытости;

– за народовластие принимается так называемый честный парламентаризм;

– многоукладность экономики из допустимого фактора переходного периода к социализму превращается в его неотъемлемый атрибут;

– лозунг "Пролетарии всех стран, соединяйтесь" уступает главенствующее место лозунгу борьбы за национально-государственные интересы;

– предлагаемая система мер (шагов) вполне укладывается в рамки существующего политического строя.

Зюганов в докладе так и подчёркивает: "Ничего невыполнимого в этой программе нет. Нужна только политическая воля. Но у правящей группировки этой воли нет и быть не может, ибо её цели противоположны интересам подавляющего большинства народа. Значит, для осуществления этой программы необходима смена власти".

Таким образом, получается, что смена власти у КПРФ сводится к смене правящей группировки. Такой ответ на вопрос "что делать?" даёт Программа КПРФ.

В тексте Программы авторы пробуют оправдать своё увлечение парламентаризмом некими ссылками на то, что, дескать, "КПРФ рассматривает парламентскую борьбу как борьбу классовую, в которой недопустимы компромиссы с антинародным курсом нынешней власти. Только при этом условии может быть действенной связь массового протестного движения с парламентской деятельностью коммунистов". Здесь вполне явственно видно, что КПРФ видит не парламентскую составляющую общей классовой борьбы, причём, составляющую второстепенную, служащую главной цели – развитию классовой борьбы и разгону в конечном итоге этих самых парламентов, а как раз наоборот, принимая эту самую второстепенную парламентскую деятельность за главную, преподнося её как собственно классовую борьбу, ограничивая классовую борьбу этим самым парламентаризмом.

Владимир Ильич Ленин отмечал, что любая стачка важнее парламентаризма. Товарищи из КПРФ видят действенность связи протестного движения с парламентской деятельностью только как подспорье для получения дополнительных голосов на выборах, потому и движение масс они рассматривают не как позитивное, с выдвижением собственных целей и требований, а лишь как протестное. Поэтому, как мы уже отмечали, среди депутатов КПРФ в Госдуме, да и в региональных парламентах, практически не наблюдается представителей рабочего движения, реальных организаторов забастовок, руководителей классовых профсоюзов. Их дело – обеспечивать проценты на выборах. К перманентным выборам, надо честно отметить, КПРФ относится по-настоящему серьёзно, и в докладе Зюганова это отношение серьёзно выражено такими словами: "Мы обязаны изучать настроения каждой из общественных групп, чтобы привлекать их на свою сторону и точно реагировать на каждое действие власти, которая занимается социальным манипулированием". Что ж, парламентская борьба требует профессионального подхода.

Какое единство?

Товарищи из КПРФ в Программе и на словах выступают за "преодоление разобщенности в коммунистическом движении, за его сплочение на идейно-нравственной и политической основе, выработанной поколениями российских и всех советских коммунистов". Однако эти красивые, но опять же расплывчатые и мало что говорящие слова опровергаются уже сегодняшней практикой КПРФ, которая на деле самоизолируется для сохранения парламентских форм существования своих руководителей.

Сотрудничество руководство КПРФ рассматривает лишь в одной форме – форме безоговорочной поддержки их позиции на перманентных выборах, что неоднократно подтверждалось отказами руководства КПРФ от союза с РКРП и другими организациями, несмотря на прозвучавшие на X съезде КПРФ слова о том, что разговоры о коммунистической многопартийности закончились, есть только две партии – КПРФ и РКРП, и этот реальный союз КПРФ будет всячески укреплять. Однако слова остались словами. После лишения режимом РКРП-РПК через Верховный суд юридической регистрации, парламентские интересы и соображения политического крохоборства взяли и берут в КПРФ верх. Она охраняет свою парламентско-оппозиционную монополию. При этом крайне болезненно реагирует на критику их теоретических установок (как изнутри КПРФ, так и извне), прикрываясь лозунгом необходимости сохранения единства оппозиции.

В.И. Ленин по аналогичному поводу высказывался так, что Единство – великое слово, но нам нужно единство марксистов, а не единство марксистов с извратителями марксизма. Пока Программа КПРФ выступает за то, что коммунистам совсем не нужно или даже вредно, или нужно, но в качестве дополнительного или второстепенного, но не главного.

Конечно, в тексте Программы КПРФ делается немало ссылок на классиков, на теоретические положения марксизма. Но все они носят вырванный из контекста исторической ситуации характер, не связаны единой логикой революционно-классовой борьбы и не имеют продолжения в предлагаемых действиях. Так, упоминание о правильности ленинского учения об империализме как высшей и последней стадии капитализма не находят продолжения в расшифровке основного ленинского вывода о том, что "борьба с империализмом, если она не связана неразрывно с борьбой против оппортунизма, есть пустая и лживая фраза" (Полн. собр. соч., т. 27, стр. 424).

В докладе по Программе вспоминаются слова Энгельса: "миропонимание Маркса – это не доктрина, а метод. Оно даёт не готовые догмы, а отправные пункты для дальнейшего исследования и метод для этого исследования", но товарищи из КПРФ упорно уходят от того точно установленного факта, что метод именно революционный и метод для революционных действий. Этого нельзя забывать, дабы, выражаясь словами Владимира Ильича, не выхолостить содержание революционного учения, оставив для "утешения" угнетённых классов и для одурачения их некие безвредные иконы. (Полн. собр. соч., т. 33, стр. 5). Кстати, самого Владимира Ильича Геннадий Андреевич Зюганов в своём докладе, вспомнив недавнее телешоу "Имя России", поставил в один ряд "с такими фигурами всемирной истории, как Иисус, Магомет, Будда и Моисей". Даже если это сделано из чисто популистских соображений, то выбран не лучший вариант, поскольку неискушённый в религиозных мифах российский гражданин о Моисее в основном знает понаслышке, что он сорок лет водил свой народ по пустыне. Какой отпечаток этого знания должен лечь на имя Ленина – Зюганов не уточняет. Нам остаётся предположить только то, что будь Ленин жив, он бы вместе со Сталиным бежал бы из этого ряда как Иосиф Виссарионович из сибирской ссылки, поскольку построением этого ряда производится опять же операция по выхолащиванию революционного содержания и ленинского учения, и его деятельности. Кстати, тот же митрополит (тогда) Кирилл на телешоу "Имя России" поймал Зюганова вопросом о том, как же он – государственник – может уважать Ленина, который учил, что при пролетарской власти государство начнёт отмирать и при коммунизме его не будет? Из этого факта отметим лишь то, что Кирилл, пожалуй, лучше знает Ленина, чем иные руководители КПРФ, которые в последнее время, должно быть, больше изучают Библию и заповеди Христа, Магомета, Будды и примкнувшего к ним Моисея.

Определяя задачу борьбы с "левым и правым оппортунизмом", товарищи из КПРФ почему-то слово "левый" хотя и со ссылками на Владимир Ильича, но в отличие от него, не берут в кавычки и ставят на первое место. Хотя, как учил Владимир Ильич, оппортунизм – это правый уклон в рабочем движении, и именно он составляет основную опасность, потому как именно он обслуживает интересы буржуазии.

Подводя итоги, нужно сказать, что мы действительно имеем дело с прежней Программой КПРФ издания XX века, которая не претерпела практически никакого принципиального полевения, никаких разворотов в сторону марксизма-ленинизма, что, по нашему мнению, сделать было бы необходимо. Здесь мы не согласны с И. Мельниковым. Можно даже сказать, при редактировании Программы не добавлено никаких особых элементов объективного анализа современности и научного подхода. Новизной можно признать лишь большее количество фраз о социализме, о марксизме и о народовластии, но эта новизна предназначена в основном для внутреннего потребления, для успокоения коммунистов, ещё ищущих классовый фундамент теоретических построений КПРФ. В целом, это документ партии, ведущей агитацию электората на выборах, но не организующей народ на борьбу за социализм.

Доклад Ивана Мельникова определяет Программу как "мощнейший по своему содержательному заряду ... документ". К сожалению, этот заряд с точки зрения ортодоксального, то есть революционного марксизма, приходится признать холостым.

Газета "Правда" утверждает, что Программа устремлена в социализм. Однако в данном случае приходится констатировать, как в известном советском мюзикле, "Бац, бац и ... мимо".