Вирус, поразивший мозг партии

В.М.Легостаев

I. Неизвестный генсек

Наверное, нет сегодня для журнальной статьи темы менее популярной и более набившей оскомину всем от мала до велика, чем тема Горбачева. Кажется, что об этом, постыдно знаменитом последнем генсеке ЦК КПСС, рассказано уже все, что только возможно. Свои воспоминания о "великом преобразователе" опубликовали и его ближайшие сподвижники разных лет, и его противники, и те, кого он предавал в изобилии без тени смущения, и те, кто в подходящий момент предали и его самого. Кстати сказать, заметным пополнением мемуарной литературы этого рода явилась вышедшая совсем недавно в издательстве "Республика" обстоятельная, глубокая по содержанию и весьма богатая по фактажу книжка В.И.Болдина: "Крушение пьедестала"[1].

Наряду с мемуаристами славно потрудились над исследованием личности главного перестройщика газетные публицисты и аналитики, а также и бывшие спецы в области "научного коммунизма", ныне добывающие свой хлеб на ниве услужливой политологии.

Ныне редакторы всяческих газет и издательств откровенно кисло реагируют на предложение опубликовать что-нибудь о Горбачеве, хорошо понимая, что ни денег, ни популярности на этом имени теперь уже не заработаешь.

Но, полагаю, ставить точку в раскрытии всей правды об этой прискорбной для советского народа и коммунистической партии фигуре еще очень и очень рано. Несмотря на все обилие трудов о Горбачеве, есть в нем нечто самое главное, что все еще остается в тени. Причем, вопреки всем законам гласности, эта тень со временем не только не исчезает, но наоборот становится все более густой и непроницаемой. Имя ей: КПСС и Горбачев.

Действительно, как это не покажется кому-то удивительным, но меньше всего сказано сегодня правды о том, как Горбачев предавал и громил свою партию, какими при этом пользовался приемами, и кто помогал ему в этом, то ли из благих побуждений, то ли по недомыслию, то ли из личной корысти. Конечно, нет недостатка в декламациях о предательстве, измене делу социализма, двурушничестве и так далее. Но можно смело сказать, что до сих пор не дано четкого анализа того, как происходил организационный (именно организационный!) демонтаж наиболее влиятельной и авторитетной за всю мировую историю политической партии — КПСС. А ведь все, что последовало затем, раздел страны и расстрел Советов, явилось, в конечном счете, прямой производной от развала компартии. Ключ к разгадке всего, что произошло с великой мировой державой СССР лежит именно в теме: КПСС и Горбачев.

Нужно быть политически очень наивным, либо неискренним, либо злонамеренным человеком, чтобы утверждать, будто разгром КПСС наступил в августе 1991 года. Все произошло значительно раньше, так что в августе оставалось лишь поднять над руинами обескровленной организационно партии чужой для Советского государства и советского народа флаг.

Сегодня многие политики, даже полярные по отношению друг к другу, сходятся в том, что искажают подлинную роль Горбачева в судьбе КПСС. В общественное сознании усердно вколачивается мысль, что Горбачев был только поводом, но не причиной. Дескать, и без Горбачева КПСС прогнила до конца, поэтому ее гибель была неизбежна.

Усиленно педалирует этот сюжет прежде всего сам Горбачев, а также сбившаяся вокруг него пишущая челядь в лице черняевых, шахназаровых, ципко и прочих сочинителей бесчисленных горбачевских трактатов, привыкшая кормиться из рук Горбачева и потому не имеющая мужества сказать самой себе, что потратила свой талант и годы жизни на обслуживание амбициозных политических притязаний изворотливого перевертыша, предателя и краснобая. Спорить с ними — удел таких же, как они сами.

Дружно вторит им хор идеологов новой власти, доказывая всяческими изощренными силлогизмами, будто КПСС уничтожил никакой ни Горбачев, а сам советский народ, захотевший демократии. Тут тоже все понятно: не бывает в природе власти, которая могла бы признаться даже самой себе, что произошла она отнюдь не по воле народа, а от мелких и крупных пакостей политического предателя, при этом умалчивается бесспорный факт: за все годы антикоммунистического шабаша в стране нигде не было отмечено действительно стихийных, действительно народных выступлений против КПСС. Правда, что народ имел "сверх головы" Горбачева, (кстати, так же, как и Ельцина), но речь никогда не шла о партии как таковой. Разве, что в Прибалтике. Впрочем, спорить и здесь нет смысла, поскольку в идеологическом сервисе хлопочут не об истине, но о выживании.

К великому сожалению, недалеко ушли от вышеназванных фальсификаторов причин разыгравшейся драмы и лидеры ряда "новых" коммунистических партий. И в их речах все яснее прослеживается мысль, что дело-то в общем не в Горбачеве, хотя он был действительно предателем и плохим человеком. Дело-то, дескать, в том, что коммунистическая идеология стала догмой, себя изжила. Руководство оторвалось от народа, аппарат погряз в коррупции и привилегиях и прочее в том же духе, что гораздо раньше, но только за хорошие деньги, озвучивал по поводу КПСС присно памятный Виталий Коротич в своем перестроечном "Огоньке". Приходится признать, что с той поры руководство таких "новых" компартий, за малым исключением, ненамного продвинулось в понимании подлиных процессов, происходивших в недрах КПСС, и особенно в руководстве партии, при Горбачеве.

Своекорыстная подоплека такой позиции очевидна. Поливая из критического брандспойта рухнувшую КПСС, ее вчерашние верные бойцы сигналят тем самым окружающему миру, будто именно они, "избавившиеся от ошибок бывшей КПСС", готовы теперь принять на себя победоносные лавры этой партии, завоеванные поколениями членов КПСС. И уже в новом качестве продолжить под старыми знаменами свою деятельность на благосклонно отведенной им для этого антикоммунистическими режимами территории. Решусь на сравнение подобной позиции нового коммунистического истэблишмента с элементарным мародерством на руинах после вселенского землетрясения. И это, насколько понимаю, ничуть не лучше той измены, которую совершил по отношению к партии Горбачев.

Утрата интереса к серьезным вопросам новейшей истории партии, к анализу реальных механизмов разгрома КПСС есть отличительная черта нынешней партийной мысли. Глухариное токование о предательстве Горбачева, бесконечные перетряхивания гробов почивших лидеров прошлых лет, безответственные сентенции по поводу марксистско-ленинской идеологии, стремление судить, но не понимать, высокомерие и неспособность к трансформации своих суждений перед лицом бесспорных фактов — все это, к великому сожалению, характеризует рассуждения немалого числа современных партийных вожаков о последнем, гибельном десятилетии в долгой и славной истории КПСС. В них все та же демо-горбачевская резина о прогнившей партии, о кризисе в экономике, о тупике в развитии, и проч., и проч.

Однако, если взглянуть на вещи непредвзято, то нельзя не согласиться с тем, что в момент прихода Горбачева на пост генсека партия была полна сил, энергии и стремления к переменам. Спору нет, затяжной политический кризис, поразивший высшие руководящие структуры партии после 1974 года, имел для КПСС и страны серьезные негативные последствия. Тем не менее они не носили разрушительного характера. Партия объединяла в себе по существу всю трудовую и интеллектуальную элиту советского общества, располагала наилучшим по качеству за все предыдущие годы кадровым потенциалом. Нельзя сбрасывать со счетов, что партия опиралась на одно из самых мощных государств мира. После избрания Горбачева на пост генсека резко возрос авторитет партии как внутри СССР, так и за его рубежами. И, повторюсь, была огромная энергия и готовность к переменам, которая, кстати сказать, и позволила Горбачеву своими поначалу бездарными и поспешными, а позже откровенно предательскими действиями завлечь КПСС туда, откуда выхода уже не было.

Многочисленные умолчания, искажения или сознательные передергивания подлинной роли Горбачева в судьбе КПСС наносят непоправимый ущерб исторической правде о том, что действительно произошло с партией. Да и сам Горбачев предстает перед миром в образе некоего туманного предателя, о котором мало кто может сказать что-то вразумительное, отвечая на вопрос: как, какими конкретными шагами он осуществлял свое предательство. Дело выглядит так, что если когда-нибудь издадут по-настоящему серьезный труд о политике Горбачева по отношению к КПСС, то труд этот вполне обоснованно может быть назван: "Неизвестный Горбачев".

Следует подчеркнуть, что речь идет не о призывах к новым разоблачениям и обвинениям в адрес горе-генсека. Речь о другом: об установлении полной исторической правды о КПСС. Ведь не секрет, что сегодня многие охотно эксплуатируют образ ленинской партии как многомиллионной организации, которая трусливо и молча разбежалась по домам, стоило лишь молодцу-Ельцину взобраться на танковую броню. И пишут-то подобную чепуху отнюдь не только враги партии. Некоторые авторитетные деятели КПСС, которые знают и могли бы рассказать правду, занимаются вместо этого ее подтасовыванием.

ІІ. Загадка Лигачева

Выше я назвал три категории людей, пишущих о перестроечном десятилетии, которые, как полагаю, вольно или невольно искажают реальную роль Горбачева в организационном разгроме КПСС. Однако есть еще одна группа, о которой хотелось бы теперь коротко поговорить. Это — люди, которые в свое время тесно сотрудничали с Горбачевым, но потом были им преданы, перешли в оппозицию, пользующиеся в обществе большим авторитетом, прежде всего за свое мужество и принципиальность. Им известны досконально, как полагаю, все или почти все детали того, что происходило в КПСС, особенно в руководстве партии, до Горбачева и при нем. Казалось бы, их прямой партийный и нравственный долг представить свои знания на суд истории. Вместо этого они говорят нечто такое, что нельзя рассматривать иначе, как сознательную попытку дезинформации, введения партии, а также всех, кто хочет знать историю КПСС, в заблуждение. Отчего и для чего это делается — остается для меня загадкой.

В качестве первого яркого примера сошлюсь на Е.К.Лигачева. Мне нет необходимости в очередной раз говорить о своем глубоком уважении к этому человеку, поскольку это было мною сказано уже неоднократно, в том числе и в печати. Однажды на пленуме СКП-КПСС мне довелось слышать, как Сажи Умалатова упрекнула Лигачева с трибуны в том, что они "вместе с Горбачевым развалили Союз". Задетый за живое, Егор Кузьмич отреагировал с места словами: "Я боролся против Горбачева, когда Вы об этом не могли еще и подумать".

И это сущая правда. Лигачев занял позицию твердого противостояния генсеку-разрушителю еще тогда, когда многие даже не догадывались о драматической борьбе в высшем руководстве КПСС. За это был подвергнут его "партийными товарищами" небывалому шельмованию в печати, против него была развязана руками небезызвестных Гдляна и Иванова беспрецедентная клеветническая кампания. Нет оснований сомневаться в том, что за этими акциями скрыто стояли Горбачев и его приближенные. Тот факт, что Е.КЛигачев достойно прошел все эти круги ада, ни разу не дрогнул, не склонил головы, не наделал глупостей и не унизился до жалобных причитаний перед публикой, лично у меня вызывает к нему как к политику искреннее уважение. Думаю, что немногим было бы под силу повторить его путь, сохранив при этом лицо.

Тем более загадочны для меня мотивы, по которым в своих публичных выступлениях и трудах Егор Кузьмич нет-нет, да и позволит себе погрешить против истины. Вот лишь один достаточно красноречивый пример. Известно, что Лигачев был одним из тех, кто обеспечил в марте 1985 года избрание Горбачева генсеком ЦК. Тем более важными и заслуживающими доверия представляются его свидетельства о том, каким образом происходил этот выбор. В интересной книге "Загадка Горбачева" он уделяет этому сюжету много внимания. Кстати сказать, книга вышла в свет в 1992 году, то есть тогда, когда уже всем окончательно было ясно кто есть кто.

Помню, когда я впервые прочитал рассказ Лигачева о выборах генсека, он показался мне очень правдивым и убедительным. Но вот теперь, по прошествии ряда лет, вижу, что многое в этом рассказе шито белыми нитками, причем не без умысла, хотя и очень аккуратно.

Вот, к примеру, отношения Черненко и Горбачева. Не является секретом, что Черненко относился к своему будущему преемнику весьма холодно. Однако Лигачев дает понять в своей книге, будто незадолго до своей кончины Черненко изменил мнение о Горбачеве, что называется, "и в гроб сходя, благословил". Должен сказать, что этого вывода не подтверждают люди из близкого окружения Черненко, с которыми мне удалось поговорить о событиях тех дней. Более того, его ближайший помощник утверждает, что в последние дни жизни неприязнь и недоверие Черненко к будущему перестройщику резко усилилось. Но дело не только в этом.

Дело еще в том, что короткая история сотрудничества Черненко и Горбачева носит вообще налет некого криминала, отбрасывающего некрасивую тень на лик будущего любителя устраивать "уроки правды". Советские люди привыкли видеть на своих телеэкранах Черненко в образе полуживого задыхающегося старца. Однако в ту пору мы не знали, что таковым когда-то по-сибирски крепкий Черненко стал в результате сильнейшего отравления, перенесенного уже при Андропове, которое едва не свело его в могилу. Кстати, отравления при обстоятельствах, которые можно назвать сомнительными.

Примерно через год Черненко стал постепенно обретать нормальную физическую форму. И тут происходит нечто необъяснимое. Главный кремлевский врач тех лет Чазов настойчиво советует Черненко отправиться на отдых в Кисловодск, в высокогорный санаторий "Сосны". Санаторий был отстроен в бытность Горбачева первым секретарем Ставропольского крайкома. Черненко отказывается, мотивируя это тем, что у него больные легкие, и разреженный воздух высокогорья для него опасен. Однако Чазов настойчив и неумолим. При случае Черненко жалуется Лигачеву: "Врачи советуют поехать на лечение в Кисловодск. Видимо, придется к этому совету прислушаться". В данном контексте весьма красноречиво слово "придется". Красноречиво и то, что сам Чазов в своих воспоминаниях старательно обходит этот эпизод своей богатой врачебной практики.

Как и следовало ожидать, пробыв в "Соснах" считанные дни, Черненко был почти в безнадежном состоянии транспортирован оттуда в больничную палату в Москву. После этого его кончина стала вопросом ближайшего времени. Можно таким образом сказать, что его добил Кисловодск. Для любителей детективного жанра можно было бы предложить и другую формулу: его добили Кисловодском. Между прочим, в пользу второй формулировки говорят две пикантные детали, сообщенные Болдиным. Он пишет, что Чазов был связан с Горбачевым "давними приятельскими отношениями". И далее сообщает совсем удивительное: "Чазов советовался с Горбачевым о трудностях, связанных с тем, куда ехать Константину Устиновичу... Как истинный ставрополец, Горбачев на этот раз рекомендовал отдых в Кисловодске".

Из этого следуют, по крайней мере, два принципиальных вывода. Первый тот, что наряду с талантом "нового мышления" и государственного руководства, Горбачев обладал еще и недюжинными познаниями в области медицины. Ведь не мог же медицинское светило мирового калибра Чазов советоваться с человеком, понимающим в медицине меньше, чем он сам. Это, во-первых. А во-вторых, ближайший сотрудник Горбачева свидетельствует тем самым публично, что он (Горбачев) имел непосредственное отношение к акции, которая бесспорно ускорила кончину Черненко. На фоне всех этих открытий начинаешь поневоле задумываться и над вопросом: так ли уж случайно, что Черненко умер аккурат в тот момент, когда три главных грозных противника Горбачева находились далеко от Москвы: Кунаев — в своей Алма-Ате, Романов — на кратком отдыхе в Паланге, а Щербицкого вообще удалось выдворить с парламентской делегацией в США.

Не скрою, мне как читателю было бы интересно, если бы Егор Кузьмич — живой участник тех событий — высказался, что называется, по данному кругу вопросов, вместо того, чтобы убеждать всех в мифическом предсмертном примирении Черненко и Горбачева.

Мягко, но настойчиво Лигачев убеждает в своей книге, что, по сути, главной альтернативой Горбачеву был в ту пору первый секретарь Московского горкома Гришин. Сейчас есть более, чем достаточные основания утверждать, что это неправда. Ни сам Гришин не хотел в генсеки, и никто не хотел его в генсеках. В Политбюро этот вопрос был бы заведомо непроходным. Между прочим, от людей, близко знавших Виктора Васильевича Гришина, мне приходилось слышать, что он не имея высшего образования, сильно комплексовал. Поэтому ни на какие другие посты не претендовал, да и горкомовской работой в последнее время явно тяготился.

Реальным претендентом на кресло генсека, наряду с Горбачевым, являлся первый секретарь Ленинградского обкома, 62-летний Григорий Васильевич Романов. Об этом было известно всем, даже в далеком Лондоне. Английский журналист Крис Огден в своей книге "Маргарет Тэтчер, женщина у власти" ("Новости", 1992 год) пишет, что когда Тэтчер решила разобраться, кто в СССР имеет наибольшие шансы на приход к власти, то она пошла на такой шаг: "В Москву отправились порученцы, сообщившие, что, если советская сторона намерена направлять какую-либо делегацию, в Лондоне были бы рады принять во главе ее Горбачева или Романова". Вот ведь как: в Лондоне все знают правильно, а нам уши прожужжали ужасами о том, как перенесший несколько инфарктов Гришин готовился к захвату власти. Не помню точно, по по-моему Виктор Васильевич был еще жив, когда вышла книга "Загадка Горбачева". Нетрудно представить себе, как тяжело было ему читать несправедливые страницы, на которых фигурирует его имя.

Нелишне спросить себя, а почему, собственно, нынешние мемуаристы так охотно рассуждают о мнимых поползновениях Гришина на власть. Ответ, мне кажется, очевиден: им нечего сказать плохого о Романове, который во всех отношениях превосходил ставропольского агрария. Вот и кружатся вокруг непопулярного Гришина: дескать, смотрите сами, выбора у нас не было.

Для истории было бы интересно узнать, а почему, собственно, по приглашению Тэтчер в Лондон отправился Горбачев, а не Романов. Скорее всего, здесь своему будущему протеже порадел Андрей Громыко, бывший тогда по международным делам в большой силе. Что, впрочем, не мешало ему серьезно опасаться выдвижения Романова, отличавшегося крутым характером и самостоятельностью в принятии решений. Хотя справедливости ради нужно признать, что и Горбачев, прибыв в Лондон, "поразил обычно флегматичных англичан".

По свидетельству Огдена, их поразило, что второй человек из руководства КПСС "заказал несколько костюмов у "Дживса и Хоуке", консервативных и знаменитых портных, которые шьют военную форму нескольким поколениям членов королевской семьи. Супруга также не отстала: вся бульварная пресса Англии была поражена тем, что она оказалась обладательницей "золотой" кредитной карточки "Америкэн экспресс", что она купила алмазные сережки стоимостью в 1780 долларов и тем, что отказалась от поездки на могилу Карла Маркса, чтобы вместо этого осмотреть коллекцию корон и королевских драгоценностей в лондонском Тауэре. Напомню, что официальный оклад ее супруга составлял тогда всего 800 советских рублей, минус партийные и профсоюзные взносы. И что интересно, вся бульварная пресса поражена, а наши главные идеологи со Старой площади, не моргнув глазом, двинули чету стопроцентных совбуров во главу партии. Егор Кузьмич считает, что "в тот период это соответствовало интересам партии, государства". Любопытно было бы знать, когда именно "соответствовать" перестало.

Трудно согласиться и с трактовкой, которую дает Егор Кузьмич действиям в те исторические месяцы и дни "престарелого министра иностранных дел" Громыко. По его словам Громыко был принципиален и абсолютно бескорыстен, думая только об интересах партии и государства, даже рискуя быть уволенным, если к руководству придет молодой Горбачев. Но по свидетельству Болдина, ситуация выглядит несколько иначе: от Горбачева был направлен к Громыко "тайный посланник", который предложил ему должность Председателя Президиума Верховного Совета СССР в обмен на поддержку. Громыко поразмышлял, и принял сторону Горбачева. Наверное, возьму грех на душу, но все-таки скажу, что не могу себе представить, будто Лигачев, бывший в ту пору наиболее близким к Горбачеву, не знал об этом, если даже не принимал прямого участия. Ей-ей!

Что касается опасений Громыко быть уволенным, то здесь тоже все сложилось наилучшим образом. Став Генеральным секретарем,

Горбачев первым делом устранил из Политбюро не какого-нибудь ветерана, но Григория Романова, бывшего на 14 лет моложе Громыко, и на три года моложе самого Егора Кузьмича. Тем самым был сразу дан ясный пример подхода в кадровой работе.

И, наконец, еще одно замечание. Егор Кузьмич оспаривает широко ходившее в Москве мнение, что при рекомендации на Политбюро Горбачева "все, мол, решило отсутствие Щербицкого". Напомню, что последний находился с делегацией в США, куда его своевременно отправили, также, видимо, не без участия Громыко. В последующем, по свидетельству входившего в состав делегации Георгия Арбатова, были приняты меры, чтобы Щербицкий не смог прибыть ни на Политбюро, ни на Пленум ЦК, где избирали Горбачева. Таким образом, от решения важнейшего внутрипартийного вопроса была фактически отстранена путем гаденького обмана крупнейшая республиканская парторганизация —украинская. Щербицкий был однозначным противником избрания Горбачева. При сложившемся тогда соотношении сил в Политбюро только он мог противопоставить свое мнение мнению Громыко. При этом поддержка ему была бы обеспечена. Думаю даже, что в присутствии Щербицкого Громыко вообще не осмелился бы взять на себя роль застрельщика. И в этом смысле решающее значение для принятия на Политбюро рокового решения о рекомендации Горбачева сыграло именно отсутствие лидера украинских коммунистов.

Таким образом, только на одном этом примере захвата власти группой Горбачева в марте 1985 года хорошо видно, как много недоговаривают или передергивают в своих рассказах некоторые уважаемые авторы, от которых читатель был бы вправе ожидать самой точной информации. Зачем такие передергивания допускаются в то время, когда разгромленная и распыленная КПСС крайне нуждается в объективных свидетельствах о причинах и механизмах своего поражения, все еще остается для меня трудной загадкой.

III. Народный форум или нож в спину

Другим примером на эту же тему могут послужить печатные размышления о прошлом и о судьбе КПСС нынешнего депутата Государственной Думы А.И.Лукьянова, бывшего соратником Горбачева, членом Политбюро и Председателем обновленного Верховного Совета СССР. Анатолий Иванович является одной из тех очень важных партийных и государственных персон, которые обладают несомненно "правдой и только правдой" о днях минувших. Сегодня как член руководства КП РФ он вполне мог бы свои знания обнародовать, чтобы помочь коммунистам разобраться в бурных событиях последних лет. Ан нет, в немалой мере он, напротив, как бы пытается эту правду поглубже спрятать, похоронить под грудой необязательных рассуждений.

Взять, для примера, большую аналитическую статью Лукьянова в "Правде" (22 марта 1995 года), приуроченную к десятой годовщине мартовского (1985 года) Пленума ЦК КПСС и озаглавленную: "Современные Геростраты". В первых строках Анатолий Иванович справедливо предсказывает: "Историки долго еще будут обжигаться, прикасаясь к тому, что произошло с нашей страной в последнее десятилетие". Что верно, то верно. Я лично, читая правдинскую статью, обжегся неоднократно, в том числе дважды очень сильно. Об этом и скажу.

Как известно, Лукьянов являлся одним из главных, если не самым главным архитектором и прорабом так называемой реформы политической системы СССР, похоронившей в конце концов и партию, и государство. Для чего нужна была эта реформа в то время, когда страна была уже изрядно истрепана перестроечными метаниями, а в партии и обществе нарастало глубокое разочарование личностью Горбачева, — это вопрос особый. Но коротко на него ответить можно так: она была нужна исключительно Горбачеву и его команде, кроме них в тех условиях — никому. Под видом Съезда народных депутатов СССР они сооружали для себя надежный плот, на который можно было бы перепрыгнуть.

Но чтобы их корыстные планы имели благообразный облик, резолюцию о реформе протащили под половодье пустопорожних речей XIX Всесоюзной партконференции. Так что все шло как бы от лица партии. Позже, когда политическая реформа уже неслась на всех парусах, в аппарате ЦК, где я в ту пору работал, была в ходу невеселая шутка: Чем занят сейчас советский народ?

— Под руководством КПСС он борется против КПСС.

Так оно, в сущности, и было.

С большим трудом Горбачеву, известному противнику подмены партией государства, удалось навязать конференции решение о совмещении партийных и государственных постов. Ориентировано оно было фактически на одного Горбачева, но в результате подставило под сильнейший удар народного недовольства горбачевской политикой руководящие партийные кадры. Понимая эту перспективу, практически все партийные комитеты выступали на конференции против идеи совмещения. Однако Горбачев применил метод персонального выкручивания рук, и в конце концов своего добился. После чего трусливо скрылся от подлинных выборов в так называемой "партийной сотне", прихватив с собой всю перестроечную камарилью.

В период предвыборной кампании во всех партийных комитетах и, прежде всего, в аппарате ЦК, было начато тотальное сокращение штатов. Одновременно была прекращена окончательно деятельность Секретариата ЦК, который традиционно руководил в КПСС работой аппарата. На работников Орготдела ЦК, курировавших конкретные территории, было распространено строжайшее указание ни в коем случае не звонить по телефону в партийные комитеты без особого разрешения на то руководства отдела. В это же время небезызвестный А.Н.Яковлев выехал в Прибалтику, где энергично стимулировал становление всевозможных народных фронтов и прочих антипартийных структур. Параллельно в печати велась шквальная атака против руководящих партийных, государственных и хозяйственных кадров из числа коммунистов. Такими странными методами руководство горбачевского ЦК КПСС готовило собственную партию к первым "подлинно демократическим" выборам народных депутатов СССР.

Что же пишет в своей статье о результатах этой подготовки бывший член Политбюро Лукьянов? А пишет он мягко: "альтернативные выборы привели в ряде мест к провалу кандидатур партийных работников". Посмотрим, что скрывается за этой дипломатичной фразой. Не были избраны депутатами 32 первых секретаря крайкомов, обкомов партии, причем семеро из них избирались без альтернативных кандидатов. Поражение потерпели партийные и советские руководители, как правило, крупных промышленных, научных, культурных центров, а также целых регионов, в первую очередь Москвы и Ленинградской области.

Значительные потери понесла партия в городском и районном звеньях, где перестроечные игрища Горбачева вызывали наибольшее неприятие. На этом уровне кандидатами в депутаты выдвигались 115 партийных работников, из них не были избраны 78 человек. Еще хуже оказалось положение с кандидатами из числа советских работников. Из 197 руководителей советских органов (от союзных до председателей сельских и поселковых Советов), баллотировавшихся на выборах, народными депутатами стали лишь 92. При этом наибольшие потери были понесены опять же в глубинке: на районном и городском уровнях.

Не были избраны депутатами многие видные военачальники, в том числе командующие ряда важнейших военных округов. Не лучше обстояли дела и среди руководителей предприятий промышленности, транспорта, строительства.

В целом выборы 1989 года вылились в небывалый политический разгром советских партийных, государственных, хозяйственных и военных кадров. По сути это была скрытая форма ползучего государственного переворота, после которого государственные и управленческие структуры СССР так и не смогли в полной мере восстановиться. Не будет большим преувеличением сказать, что в августе 1991 года Ельцин лишь завершил то, что Горбачев, Лукьянов и другие начали в марте 1989 года.

Анатолий Иванович характеризует горбачевские съезды народных депутатов как "широкие и активно работающие народные форумы". В этой связи не грех напомнить, что в ходе выборов из 979 рабочих, зарегистрированных кандидатами в избирательных округах, депутатами стали только 261 человек. Представительство рабочих в высшем органе государственной власти сократилось при Горбачеве вдвое по сравнению с прежним Верховным Советом СССР. На их места хлынули политически безответственные, амбициозные "завлабы", всевозможные демагоги, в том числе и не вполне здоровые, ярые националисты и сепаратисты, другие враги КПСС и Советского государства. Теперь они получили доступ ко всем колоссальным ресурсам государственных СМИ, и вместе с этим — депутатский иммунитет как гарантию их полной безнаказанности. Что можно сказать о руководстве страны, которое по собственной воле допускает образование подобных структур? Одно из двух: либо оно безумно, либо преступно. Но в нашем случае, похоже, имело место и то, и другое сразу.

Спору нет, в составе народных депутатов было немало достойных, мужественных людей, настоящих коммунистов, пытавшихся в меру своих возможностей предотвратить катастрофическое развитие событий. Но не им было дано определять лицо Съезда, который последовательно обслуживал политические интересы Горбачева, требуя от него взамен лишь одного: все более крупных предательских акций по отношению к КПСС. Если перелистать сейчас в памяти картины прошедших пяти съездов, то очевидно, что их главной заботой было придумывание для Горбачева все новых и новых постов, переписывание под него Конституции, и одновременно нанесение все более тяжелых ударов по партии. Президентом СССР Горбачев стал в обмен на изъятие из Конституции статьи 6.

Словом, съезды были чем угодно, но только не народными форумами, как уверяет Лукьянов. Скорее их можно было бы уподобить огромному ножу, который вогнали ретивые отцы- перестройщики в спину сначала КПСС," а затем — и Советского государства.

Особенно обожгла меня в статье Анатолия Ивановича фраза о событиях августа 1991 года: "Факт остается фактом — партия сдалась почти без боя". Прочитав ее, я живо вспомнил президиум созванного после долгих требований коммунистов XXVIII съезда КПСС, в котором сидели плечом к плечу и трудились, не покладая рук, — Горбачев и Лукьянов, перерезая одно за одним, если так будет позволено сказать, организационные сухожилия КПСС. Вспомнил, как они же, вопреки протестам делегатов, протаскивали в состав нового ЦК КПСС деятелей, открыто говоривших о своих антикоммунистических настроениях (журналиста Лациса, академика Шаталина или экономиста Бунича). Неужели они всерьез рассчитывали, что Лацис и Шаталин поведут партию в бой в час испытаний? Смешно об этом говорить. Тогда зачем же нашпиговывали в те кризисные времена ЦК КПСС враждебными партии деятелями?

Не будучи поклонником нынешнего российского Президента, тем не менее в интересах исторической справедливости должен отметить: партию погубили Горбачев и его клика. А публичные похороны имели место задолго до августа 1991 года, на XXVIII съезде КПСС.

Среди делегатов съезда была создана многочисленная антипартийная (в том числе национал-сепаратистская) прослойка, которая активно поддерживала Горбачева в его действиях. Пользуясь статусом Президента СССР, Горбачев добился своего прямого избрания на съезде генсеком ЦК. Ряд гибельных для партии положений были включены в новый Устав КПСС. Так, под фальшивым лозунгом утверждения "власти партийных масс" была фактически упразднена структура вертикального соподчинения в КПСС. Партийные комитеты лишались жизненно важного права приема и прекращения членства в партии, что изымало возможность очищать свои ряды от антикоммунистов и других перерожденцев, разламывавших КПСС изнутри. После жаркой и долгой борьбы съезд практически узаконил в Уставе роковой принцип федерализации партии, что означало прекращение деятельности КПСС как единой политической силы. Съезд образовал абсолютно недееспособные, бутафорские руководящие органы партии: Центральный Комитет, Политбюро и Секретариат ЦК.

В целом съезд резко усугубил все разрушительные процессы в КПСС. Приобрел массовый характер выход из партии. Впервые с 1939 года абсолютное сокращение рядов КПСС было отмечено у нас в 1989 году. За период между XXVII и XXVIII съездами партия сократилась по численности на полтора миллиона человек. Но в одном 1990 году, когда проходил XXVIII съезд, партию покинули почти два миллиона коммунистов. В большинстве случаев уходили рабочие. В своей статье Лукьянов называет в связи с августом цифру 19 миллионов коммунистов. Может быть ему будет интересно узнать, что к этому сроку в КПСС оставалось не более 15 миллионов.

Катастрофическим становилось материальное и финансовое положение партии. Из рук партийных комитетов повсеместно изымались партийные издания, а также газеты, выпускавшиеся совместно с Советами.

После 1985 года командой Горбачева была проведена многократная массовая ротация партийных кадров, имевшая своим результатом практически полное разрушение корпуса профессиональных работников КПСС. По положению на начало 1991 года имели стаж работы в занимаемой должности не более одного года свыше 60 процентов всех секретарей ЦК компартий союзных республик, рескомов, крайкомов, обкомов; почти 50 процентов секретарей горкомов и райкомов партии.

Весной 1991 года мне довелось проехать в составе лекторской группы ЦК КПСС многие города и веси, вплоть до Сахалина. И мы увидели тогда ужасающую картину тотального разгрома всех партийных структур. Во многих райкомах и горкомах оставалось не более 2-3 работников, совершенно дезориентированных, лишеных воли к сопротивлению. Люди не могли поверить в то, что гибельная волна идет из кремлевских кабинетов, от их собственного генсека. Как можно, зная все это, написать, что в августе 1991-го "партия сдалась почти без боя"! Какая, простите, партия?

IV. Пояснение

Прошу меня правильно понять. Я не пытаюсь выступать в данном материале лично ни против Егора Кузьмича, ни против Анатолия Ивановича, ни против кого-либо еще.

Вместе с тем во мне, как, впрочем, наверное, и у всех, чья судьба была или остается связанной так или иначе с судьбой КПСС, всегда возникает чувство сильнейшего внутреннего протеста, когда столь глубоко осведомленные о подлинной сути событий люди, как, например, Лигачев, Лукьянов, Рыжков и так далее позволяют себе делать легковесные, исторически несправедливые замечания по поводу КПСС, подтасовывают известные им исторические факты, касающиеся партии, подгоняют истину под требования текущей конъюнктуры. По-моему давно уже настало время серьезно и глубоко разобраться в подлинных причинах и механизмах разгрома КПСС, назвать поименно всех причастных к этому политиков, в том числе и тех, которые сегодня плотно "легли на дно", снабдить будущих историков достоверными свидетельствами и документами. Все это, видимо, необходимо делать именно сейчас, пока живы еще люди, знающие правду, располагающие документами и готовые поделиться своими знаниями.

В упоминавшейся выше работе В.И.Болдин поставил, на мой взгляд, очень точный диагноз того, что погубило КПСС. Он пишет: "Умирал мозг некогда могущественной партии, отравляя весь ее организм". Если продолжить этот образ и дальше, то можно было бы, наверное, добавить, что мозг партии, то есть ее Центральный Комитет, умирал потому, что был поражен "вирусом Горбачева". Исследовать природу этого "вируса", формы его проявления, методы профилактики и борьбы против его гибельного воздействия на организм политической партии — мне кажется, что все это ответственные, серьезные задачи, решение которых отвечало бы коренным интересам возрождения и укрепления коммунистического движения на всей территории бывшего великого Союза. Привлечь к ним внимание членов партии, обладающих всей полнотой информации, как раз и являлось единственной целью настоящего материала.