К вопросу о стратегии революционной
борьбы
Б.А. Пугачёв
Сначала о терминах:
1. Борьба коммунистов – революционная. Это аксиома – они борются как часть
рабочего класса, преобразуя общество, т.е. совершая революцию. А вот термин
«стратегия революционная» имеет двоякий оттенок–либо та стратегия, в которой
произошли коренные, революционные перемены (при изменении техники и общества),
либо стратегия, принятая на вооружение революцией (при всех общих чертах
различных революций стратегия у каждой из них своеобразная, имеет помимо общих
и индивидуальные черты).
Учитывая эти
смысловые особенности, правильнее употребить для стратегии, принятой
коммунистами, термин «стратегия революционной борьбы рабочего класса».
2. Стратегия – термин из военной области, означающий «высшую область
военного искусства» (Советский энциклопедический словарь, 1983) «Охватывает
вопросы теории и практики подготовки вооруженных сил к войне, её планирование и
ведение, исследует закономерности войны, разрабатывает способы и формы
подготовки и ведения стратегических операций, определяет цели и задачи фронтам,
флотам и армиям, распределяет силы по театрам военных действий и стратегическим
направлениям».
В мемуарах
американского полководца второй мировой войны генерала О.Брэдли советская
стратегия сравнивалась с шахматной игрой, т.е. отмечалась её расчётливость.
Опыт Великой Отечественной войны показал, что действительный успех искусства
стратегии базируется на трезвом научном расчёте и вдохновенном творчестве
полководцев.
Стратегия
революционной борьбы имеет черты, сходные с чертами военной стратегии.
Отметим такие
термины:
1. Стратегические
задачи и цели.
2. Стратегическая
обстановка, стратегическая инициатива.
3. Стратегические
противники и союзники.
4. Стратегические
силы и резервы.
5. Этапы развития
стратегической обстановки.
6. Стратегические
театры и направления.
7. Стратегическая
операция.
8.
Морально-политический фактор в стратегии.
Понятия, обозначенные
этими (и, возможно, не упомянутыми здесь) терминами, переплетаются между собой,
находятся в динамических, временных взаимоотношениях и связях, однако допускают
возможность изложить их в определённой последовательности.
Стратегия
революционной борьбы по опыту прошлого
1.
Политические цели и задачи революции определяются
зрелостью классовых противоречий и делятся на установленные Программой партии
ближайшие цели – завоевание политической власти рабочим классом, и более
отдалённые, определяемые программой-максимум, – построение социалистического, а
затем и коммунистического общества. Эти цели всей кампании реализуются в
результате достижения промежуточных целей и задач, в зависимости от этапа
революции. Важнейшая составляющая стратегического искусства – определение этапа
в ходе происходящей борьбы, т.е. определение стратегической обстановки.
2. Ленинское
учение о революционной ситуации в общих чертах
является как раз учением об оценке стратегической обстановки в политической
борьбе. Революционная ситуация проходит свои этапы развития. Общая
революционная ситуация – когда несоответствие общественных отношений уровню
производительных сил обострило противоречия до такой степени, что «верхи не
могут управлять, а низы не хотят жить по-старому». Ухудшение условий жизни
низов сверх обычного накаляет обстановку и приближает непосредственную
революционную ситуацию, которая, наконец, может закончиться революционным
взрывом – революцией. Иногда приходится слышать повторение позиции ныне
покойного профессора Хорева, ушедшего в свое время из РКРП в КПРФ, о
неприменимости понятия «революционная ситуация» к постсоветской
действительности, утверждение, что восстановление Советов может произойти
спонтанно, в любой момент. Однако эта позиция партией была отвергнута.
Упомянутые выше термины «верхи» и «низы» подводят нас к понятию стратегических
сил.
3. Оценка
расстановки классовых сил в обществе – неотъемлемая черта
анализа стратегической обстановки. Образец такого анализа – работы Ленина и
Сталина. На одном этапе революции рабочий класс вместе со всем крестьянством
выступал против царя и помещиков. На другом этапе – вместе с беднейшим
крестьянством и при нейтрализации середняка выступал против крупной и средней
буржуазии, затем в союзе с беднейшим крестьянством и середняком вёл борьбу с
кулачеством. Классовой расстановке сил соответствовала расстановка политических
организаций этих классов, выразительниц классовых интересов. Противниками
выступали то монархисты, то кадеты (конституционные демократы), то эсеры –
сначала правые, а потом и часть левых, меньшевики. Ленин и Сталин умели
оценивать стратегическую расстановку сил. Так, Ленин в статье «Марксизм и
восстание» говорил: «Восстание, чтобы быть успешным, должно опираться не на
заговор, не на партию, а на передовой класс. Это во-первых. Восстание должно
опираться на революционный подъём народа. Это во-вторых. Восстание должно
опираться на такой переломный пункт в истории нарастающей революции, когда
активность передовых рядов народа наибольшая, когда всего сильнее колебания в
рядах врагов и в рядах слабых половинчатых нерешительных друзей революции. Это
в-третьих» (Полн. собр. соч., т.34, с.242–243).
Сталин в работе «Октябрьская
революция и тактика русских коммунистов» говорил, критикуя смешение Троцким
военной и политической тактики: «...Роль партии состояла тут в оформлении и
руководстве стихийно возникавшими выступлениями масс по линии революционных
лозунгов большевиков. На самом деле у большевиков не было, да и не могло быть в
марте 1917 года готовой политической армии. Большевики лишь создавали такую
армию (и создали её, наконец, к октябрю 1917 года) в ходе борьбы и столкновений
классов с апреля по октябрь 1917 года, создавали её и через апрельскую
манифестацию, и через июньскую и июльскую демонстрации, и через выборы в
районные и общегородские думы, и через борьбу с корниловщиной, и через
завоевание Советов. Политическая армия не то, что армия военная. Если военное командование
приступает к войне, имея в руках уже готовую армию, то партии приходится
создавать армию в ходе самой борьбы, в ходе столкновений классов, по мере того,
как сами массы убеждаются на собственном опыте в правильности лозунгов партии,
в правильности её политики» (Сталин И. Соч., т. 6, с.391-382).
4. Стратегические
силы и резервы в ходе революции претерпевают изменения. Борьба происходит
во времени и пространстве. В процессе кампании происходит изменение положения
классов и их политических организаций. Так, окончание Гражданской войны в
России изменило основу союза рабочих и крестьян. Не опасаясь возврата помещикам
полученной от Советской власти земли, крестьяне уже не проявляли готовности
нести тяготы продразвёрстки. Таким образом, возникал риск перехода их из
резерва революции в резерв контрреволюции, проявившегося в Кронштадтском
мятеже. Также в ходе гражданской войны проявилась динамика состояния резервов,
когда контрреволюция получила помощь людьми и оружием от Антанты, а революция
получила поддержку от солидарных действий мирового пролетариата.
Структура
революционных сил: 1) партия; 2) авангард пролетариата; 3) большинство
пролетариата; 4) трудящиеся массы; 5) народ.
«Приводные ремни»,
«зубчатые колесики» связи партии с массами: профсоюзы, Советы, молодёжные,
женские и другие общественные организации.
5. Этапы
революции, как и этапы военных кампаний, можно определить так:
стратегическая оборона, активная оборона, контрнаступление, наступление,
стратегическая пауза. Каждому этапу соответствуют свои формы и методы борьбы,
свои формы организации рабочего класса и его партии. Так, экономическая борьбы,
по определению марксистов, является оборонительной, решает задачи защиты
рабочего класса, одновременно – задачи подготовки и формирования политической
армии революции. На этом этапе формы работы – главным образом, пропагандистская
и организаторская: пикеты, демонстрации, формы организации класса в профсоюзы
(партия борется за своё влияние в них, за политическую самостоятельность
класса, против увода его на рельсы социального партнёрства). Формы организации
партии ориентированы именно на пропаганду классовой борьбы, объединяют и
направляют работу пропагандистов, обеспечивают материальные условия:
множительную технику, средства массовой информации, листовки. Переход к
политическим стачкам, массовым демонстрациям – это уже наступательные действия,
на первый план выступает организация рабочих в масштабе класса, формирование
объединённых стачкомов, Советов, подготовка к формированию силовых структур
класса, к формированию дружин, охраняющих забастовщиков и демонстрантов. На
этапе непосредственной революционной ситуации, например в сентябре–октябре 1917
года, уже были сформированы у партии большевиков такие органы, как военные
комиссии (так называемая «военка»), а затем, уже в ходе самой революции –
военно-революционные комитеты – «ревкомы» и реввоенсоветы с их институтом
комиссаров, направляемых с полномочиями, мандатами во все структуры рабочего
класса и в структуры государственной машины для слома её и взятия властных
рычагов в руки рабочих. Конечно, сила мандата опиралась уже на силу организации
и вооружения рабочего класса.
Искусство определения
этапа и соответствующих форм борьбы и ее организации позволяет определить и
момент перехода от этапа к этапу, временной фактор кампании. Так, известно, что
Маркс предупреждал в 1870 году французских революционеров от преждевременного,
нерасчётливого, стихийного выступления до созревания революционной обстановки в
провинции. Ленин в июле 1917-го года этот временной фактор отлично учёл: в
Петрограде стихийное выступление масс по призыву пулемётного полка удалось
ввести в рамки вооружённой мирной демонстрации, хотя для взятия власти в
столице сил хватало. Но в провинции ситуация созрела только в некоторых
областях, таких, как Иваново-Вознесенск, где большевистские Советы уже
фактически осуществляли власть, в других же районах ещё заправляли кадеты,
эсеры, меньшевики. Определение момента стратегической операции – важнейший
элемент искусства стратегии.
6. Значение
грамотного определения роли стратегических театров и направлений
хорошо видно на примере политической обстановки в июльские дни 1917 года.
Выступление в одной столице, при всей его значимости, не являлось решающим во
всей революции, необходим был перелом в провинции, на фронтах, а также во
фронтовых солдатских комитетах. Так, если в момент октябрьского выступления
Северный фронт целиком был на большевистских позициях, то румынский фронт ещё
стоял за Временное правительство, и спектр позиций на фронтах был широкий. Однако
в силу удалённости румынского и закавказского фронтов их влияние было
второстепенным, и их дозревание происходило уже после взятия власти в Питере, в
Москве и в других регионах страны.
7. Пример
стратегической операции, состоящей из операций меньшего масштаба, даёт нам Октябрьский переворот в
Петрограде и в Москве. Сравнение этих двух операций как политических актов
позволяет вычленить требования к операции. Они во многом совпадают с ленинскими
требованиями к проведению восстания. Не шутить, идти решительно и до конца.
Вмешательство Ленина обеспечило в Питере назначение срока операции,
формирование руководящих органов, выработку плана, проведение операции по
нарастающей, с каждодневным воодушевляющим успехом. В момент операции
решительно пресекались колебания (Зиновьев, Каменев), непоследовательность
(демонстративный выход из Совнаркома Ногина, Луначарского из-за обстрела Кремля
в дни Октября), отказ от примиренческих поползновений Петроградской Думы,
принятие Совнаркомом эсеровской земельной программы, привлечение в союзники
левых эсеров.
Операция в Москве
прошла с большими трудностями, поскольку руководство Московского комитета во
главе с Ногиным колебалось между решительными действиями и мирными
переговорами, стремясь избежать кровопролития, и в результате переворот дался
значительно большей кровью, чем практически бескровный переворот в Питере (6
человек погибших). Ногин дважды настоял на военно-политических переговорах с
эсером полковником Рябцевым (возглавлявшим в Москве военные структуры
Временного правительства) по вопросам формирования «однородно-социалистической»
власти всех революционно-демократических и социалистических сил. Под прикрытием
переговоров контрреволюция стянула к Москве войска, расстреляла революционный
гарнизон Кремля и солдат-двинцев и перешла в наступление на Совет. А
Военно-революционный комитет, созданный с опозданием и не создавший ещё своих
структур, метался в поисках оружия для формируемых дружин Красной Гвардии
(винтовки нашли в подготовленных для фронта эшелонах на грузовой станции),
артиллерию комиссары ревкома нашли уже в ходе боёв и подтянули на Красную
Пресню к Никитским воротам и к Страстной площади для обстрела засевших в Кремле
юнкеров.
Таким образом,
политическая операция, как и военная, требует чёткого планирования, последовательности,
твёрдости, решительности и гибкости, проявленных ленинской стратегией в
Петрограде.
Из всего
вышесказанного может сложиться впечатление, что политическая операция – это
просто сопутствующий элемент военной операции. Однако на деле всё обстоит
наоборот. Именно военная операция есть сопутствующая политической, оправдывая
определение Клаузевицем (ученик Гегеля) войны, как продолжения политики
военными средствами. В связи с этим и следует формировать отношение к вопросу о
насильственном характере революции. Маркс говорил, что он не знает ничего более
авторитарного, чем революция, когда насильственно от власти отстраняется один
класс и к власти приходит другой. Как же с этим сочетается марксистское
положение, что рабочему классу выгоднее было бы откупиться от буржуазии,
заплатив ей за средства производства и за отказ от власти (схожий опыт провёл в
Египте Насер). Ведь это мирный путь революции. Казалось бы, он противоречит
насильственности. Но приведём пример, схожий с тем, что Ленин приводил в
рассуждениях о компромиссах (пришедший ему на ум, по-видимому, по аналогии со
случаем, когда его перед ёлкой в Сокольниках ограбили бандиты и угнали его
машину). Он говорил: если вам приставили к горлу нож и заставили отдать
кошелёк, вы вступаете в компромисс – отдаёте. Передел собственности здесь
происходит, казалось бы, мирно, кровь не пролилась, сила не была применена, но
характер этого передела – явно насильственный, угроза применения силы порождает
такой характер. Стало быть, насильственная революция может быть с применением
силы–путь вооружённой борьбы, и с угрозой применения силы – мирный путь. Но в
любом случае для революции необходимо располагать достаточной силой или
возможностью обрести эту силу. Так, во время Венгерской революции 1919 года до применения
силы дело ещё не дошло. И вооружённая сила революции – рабочая гвардия – ещё не
сформировалась, и даже субъективный фактор революции – коммунистическая партия
ещё находилась на стадии формирования. Но пример мощи революционных масс в
России, пугающий буржуазию и показывающий ей наиболее вероятный предстоящий ход
событий и в Венгрии, заставил её мирно отдать власть рабочему классу, что не
помешало ей при изменении соотношения сил в ходе интервенции белорумын,
белочехов и белополяков совершить контрпереворот и подавить революцию.
В течение 1917 года
Ленин дважды находил возможность для мирного развития революции: в выступлении
на I Съезде Советов и в начале сентября 1917 года, после разгрома Корнилова. Но
возможность и реализация возможности – не одно и то же. Взаимодействуют и
борются различные силы, воли, искусства, и неотвратимости положительного исхода
возможности в операции не существует. Неотвратима общеисторическая тенденция,
но не конкретный результат операции. Так, в статье « О компромиссах» 3 сентября
1917 г. Ленин признаёт, что его предупреждение о возможности перевода
революционной борьбы в мирное русло уже опоздало из-за быстротечности изменения
обстановки и из-за запаздывания связи с ЦК, т.е. временной фактор сыграл, по
его оценке, свою роль.
8. Морально-политический
фактор в стратегии. Объективный характер революции, марксистское положение о том, что
революцию совершают не герои, не партии и даже не классы, а народ, заставляет
оценивать стратегическую обстановку с учётом морально-политических
качеств всех слоев народа, не перескакивать искусственно через этапы развития
этих качеств, как это предполагалось троцкизмом в его теории перманентной
революции. Ленин и Сталин, как и Маркс и Энгельс, всегда относились к этим
качествам диалектически.
В ходе революции
политическое просвещение масс на основе их собственного революционного опыта
происходит гораздо интенсивнее, и один месяц борьбы стоит многих лет спокойного
исторического развития. Но нельзя приписывать массам собственное нетерпение,
свою собственную готовность к революции, своё собственное видение
действительности – их надо ещё доносить до масс, помогая их прозрению и
активизации в ходе борьбы. Здесь уже по сравнению с пропагандой на первый план
выдвигается агитация.
Отдельные товарищи
пренебрегают работой Ленина «Детская болезнь левизны», отбрасывают опыт борьбы
с волюнтаристскими заскоками, чтобы оправдать собственное революционное
нетерпение. Сопровождается это жалобами на рабочий класс: вот, дескать,
остаются до сих пор баранами, не понимают того, что я понял. И на товарищей по
партии идёт тот же накат: вот, дескать, какие догматики, зациклились на
«Детской болезни» и только и думают о парламентских выборах. И с различных
трибун воспевают «безумство храбрых», бросают в малочисленную толпу
революционные лозунги – «Даёшь новую революцию!», «Даёшь всероссийскую
политическую стачку!», полагая, что это и есть подготовка масс к революции.
Здесь свою роль играет и некритический, ненаучный подход к оценке настроений
масс, преувеличивается значимость проведенных социологических опросов среди
рабочих. При оценке результатов опросов в отдельных трудовых коллективах (где
возможность опросов появилась именно в результате предыдущей работы партии в
них) и распространении этих результатов на оценку настроения всего рабочего
класса, на остальные предприятия, где такой работы не велось, – нарушается
принцип подобия. Вообще, вопросы подобия, соответствия результатов опроса в
«репрезентативной выборке» действительным настроениям масс – самое слабое звено
всей социологии. Действительность преподносит социологам зачастую сюрпризы, как
это было на выборах в декабре 1993 года (не говоря уж о том, что эти опросы
сами являются политическим инструментом и потому фальсифицируются, совсем по
определению Бернарда Шоу – «есть ложь, есть гнусная ложь, и есть статистика»).
Определение
настроения различных слоев народа, и в первую очередь рабочего класса (силы,
определяющей успех революции), – это высший класс стратегического искусства,
сочетание научного анализа и чуткого отслеживания непосредственно в массе всем
коллективом партийной организации. Это то, чем так великолепно владели Ленин и
ленинская когорта: Сталин, Свердлов, Дзержинский, Фрунзе, Орджоникидзе,
Молотов, Киров и другие. И чему нам ещё учиться и учиться.
Вопросы стратегии сегодня
Оценивая нынешнюю
стратегическую обстановку, следует признать, что уже пятнадцать лет без пауз
происходит наступление контрреволюции, т.е. сил буржуазии, – у них
стратегическая инициатива. Позиции рабочего класса потеряны, класс в основном
пассивно обороняется, иногда, как в 1998 г., во время так называемой «рельсовой
войны», переходя к активной обороне. Влияние проводников буржуазного
руководства рабочим классом – пропагандистов социального партнёрства – велико.
В рабочем классе нет единства, широкие массы пролетариев физического труда
противопоставляются широким массам пролетариев умственного труда,
сформировалась штрейкбрехерская верхушка официальных профсоюзов. Значительная
часть рабочих вытеснена из производства в ряды мелкой буржуазии (челноков,
уличных торговцев), работников охраны, телохранителей, в криминальную сферу.
Даже защита экономических прав рабочими ведётся, в основном, в самых пассивных
формах: голодовки, обращения в органы юстиции, жалобы в административные
органы. Очевидно, что нет обстановки революционного подъёма народа, хотя
недовольство и протест уже накапливаются. Фактором сдерживания революционных
настроений масс явилась соглашательская, оппортунистическая практика участия
правого фланга левой оппозиции в структурах буржуазной власти, в том числе в
правительстве Примакова. Это правительство, использовав экономический эффект
обвала рубля, смогло временно стабилизировать производство, расплатиться
отчасти с долгами по зарплате и таким образом стабилизировать политическую
обстановку. Манёвр с уходом Ельцина в отставку также создал иллюзию
урегулирования противоречий. Как признавала депутат Думы от КПРФ космонавт
С.Савицкая, они полагали, что Путин – в душе их человек. К настоящему времени
эффект дефолта сошёл на нет, экономика не вышла из застоя, дешёвый рубль так и
не смог привлечь новых инвестиций из-за границы, а дороговизна нарастает,
внешние долги гнетут, наступление на уровень жизни трудящихся нарастает – идут
реформы жилищно-коммунальные, готовится приватизация естественных монополий,
транспорта. В этих условиях проявляются некоторые черты революционной ситуации:
невозможность старыми методами обмана сдерживать недовольство масс заставляет
режим вести наступление на экономические и политические права, переходить к
практике репрессий. Приняты закон о партиях, новый КЗоТ, закон об экстремизме,
создаётся образ некоего безликого и бесклассового зла – международного
терроризма. Запрещается референдум в предвыборный период, повышается порог
избрания в Думу с 5% до 7%. Рост классовых схваток в охваченных кризисом
странах, размах и глубина мирового экономического кризиса указывают на
приближение потрясений и в России, «вписавшейся» в мировую экономику. В самое
последнее время опять обостряется проблема долгов по зарплате, начинает оживать
рабочее движение, растет число забастовок. Это ещё далеко не революционный
подъём, это ещё активизация обороны. Это ещё этап формирования политической
армии революции, этап пропаганды, этап завоевания коммунистами доверия масс. А
оно завоёвывается и в экономической борьбе, и в политических кампаниях, в том
числе и в выборных, в борьбе с соглашательской практикой участия в парламенте.
Обстановка нарастания репрессивности режима требует не поддаваться инерции
борьбы предыдущего этапа, искать в борьбе с нарастающей репрессивностью режима
поддержки и временного союза с теми силами, которые были мишенью нашей
справедливой критики в недавнем прошлом. Наша принципиальная линия на
достижение единства левой оппозиции сейчас получает дополнительный импульс и
шансы на успех в связи с тем, что репрессивность режима затрагивает все слои
оппозиции, причём не только левой. Парламентские репрессии, затронувшие
крупнейшую фракцию – фракцию КПРФ, подталкивают эту партию к идее единого
блока, к практике внепарламентской борьбы. А общедемократические задачи
последнего времени подталкивают не только мелкую буржуазию, но и часть крупной
к борьбе с режимом, расширяют диапазон политического маневра. Таким образом,
стратегическая обстановка в настоящий момент – перспектива перехода от
пассивной к активной обороне, с дальнейшей перспективой перехода в наступление,
перспективой нарастания революционного подъёма. Основные силы ещё не
оформились, класс буржуазии, ее наиболее реакционная часть ещё осуществляет
политическое руководство мелкобуржуазными массами и в значительной мере –
рабочим классом. Рабочий класс ещё не обрёл политической самостоятельности,
стихийно проявляет себя как самостоятельная сила лишь в борьбе за выживание, в
экономической борьбе, широкие трудящиеся массы проявляют недовольство
соглашательской политикой своего нынешнего политического авангарда – КПРФ, что
ведет к обострению противоречий между её партийными массами и руководством.
Возникает возможность союза рабочего класса с массой остальных трудящихся, и,
соответственно, союза КПРФ, РКРП-РПК, Партии труда и других партий левого
фланга.
Соответственно
настоящему этапу основной упор в деятельности партии должен делаться на
пропагандистскую работу, на формирование структур в рабочем классе, на
политическую агитацию с учётом уровня осознания рабочими своих классовых
интересов. Формы работы – политические кампании в связи с запретом
референдумов, ростом тарифов и дороговизны, ростом задолженности по зарплате, с
избранием депутатов Дум, привлечение рабочих активистов в партию, направление
работы на создание зародышей диктатуры пролетариата–объединённых забасткомов
территорий: городов, областей, регионов. Когда начнется революционный подъём,
обозначится возможность перехода в наступление и восприимчивость масс к
революционным лозунгам, предстоит переносить центр тяжести на другие сферы
деятельности, на другие формы организации. Готовиться к этим переменам в
тактике и стратегии надо уже сейчас, но не отрываться от масс, не совершать
преждевременных, неадекватных обстановке поступков. В обстановке инертности
масс закопать в тайнике в лесопарке бидон с динамитом–это не подготовка к
революции, это игра в заговор. Известно ленинское положение: не шутить с
восстанием. Это касается и «насильственных» методов. Это значит: не
растрачиваться в преждевременных разрозненных мелких схватках, не скатываться к
роли провокационных подстрекателей, а закалять кадры, «утилизируя» стихийную
борьбу, внося в неё организованность, целенаправленность и предвидение
результатов. Безрезультатные акции гасят порыв масс.
Относительно таких
акций, как принудительный диалог с властями. Режим сам заинтересован в диалоге
с недовольным неорганизованным населением, чтобы направлять недовольство в
русло переговоров, торга, обещаний, мелких уступок. Вместо политического
воспитания масс получается эффект выпускания пара, эффект соглашательства. Это
совсем не то, что переговоры рабочих с администрацией под угрозой забастовки
трудового коллектива. Здесь проявляется сила сплочённости рабочих, сплочённости,
обусловленной единым трудовым процессом, сила, основанная на осознании роли
труда как основы существования всего общества. Эта сила протеста несопоставима
с силой протеста разрозненных потребителей транспортных и прочих услуг. Да,
надо работать с любыми протестными массами, идти с политическими разоблачениями
во все слои общества. Но задачу настоящего этапа – задачу формирования будущей
политической армии грядущей революции можно решить только в сфере производства,
только работая в рабочем классе, среди пролетариев физического и умственного
труда.
Формирование слоя
рабочих, выработавших классовое сознание, прошедших практику борьбы с гнётом
буржуазии, освободившихся от иллюзий партнёрства, иллюзий реформизма, ощутивших
силу классовой солидарности, силу класса, создающего материальные возможности
существования всего общества, – вот очередная задача, задача настоящего этапа
революционного процесса. А будет сила – будут решаться и вопросы её наилучшего
применения. Сначала – организация, вооружение классовым сознанием, осознание
классом своей силы в теории и на практике, на собственном опыте. И по мере
решения этой задачи – приобретение материальной силы (идеи, овладевая массами,
становятся уже материальной силой, но реализация этой материальной силы требует
и материальных инструментов, материальных средств борьбы, орудий борьбы).
Конкретные задачи следующего этапа прорисуются по мере его наступления,
практика настолько богаче теории, что заранее ограничивать свои представления
бесполезно, придётся проявлять гибкость, диалектическое осмысливание –
своеобразие ситуации обязательно потребует эти представления корректировать –
ни одна революция не повторяла буквально предыдущие революции, каждая имела
свои отличия, свои особые, неповторимые черты, была своеобразной и требовала
помимо научного осмысления ещё и революционного творчества, порождала
творчество масс и рекрутировала в свою политическую армию лучшие творческие
силы общества, рождала своих политических деятелей и вождей. Так было всегда,
так будет и в очередной раз.
ПРИЛОЖЕНИЯ
