Сталин и диалектико-историческая методология строительства социализма (Читая вождя)

С. Рыченков

 Это очень емкая тема, и она сознательно заявлена широко. Здесь существует целый комплекс взаимосвязанных проблем, требующих пристального внимания не столько со стороны историков, сколько со стороны теоретиков и практиков марксизма. Ни все вместе, ни каждая порознь они, очевидно, не могут быть подробно рассмотрены в рамках короткой работы. Попробуем коснуться, на наш взгляд, главного – сталинской методологии, диалектического подхода к экономическим (и не только экономическим) проблемам социализма, причем обратимся как к широко-, так и к малоизвестным его текстам.

В начале июля 1928 года на очередном Пленуме ЦК ВКП(б) среди основных вопросов обсуждалась новая редакция Программы Коминтерна. Полемизируя с директором Института мировой экономики АН СССР Е.С. Варгой по поводу роли нэпа и политики «военного коммунизма» в грядущих социалистических революциях, Сталин настаивает на неизбежности нэпа как «фазы социалистической революции во всех странах». Отрицать это, говорит он, «значит, во-первых, исходить из того, что сразу же по приходе к власти пролетариата, у нас будут будто бы налицо уже готовые на сто процентов распределительные и снабженческие аппараты между городом и деревней, между индустрией и мелкой буржуазией, дающие возможность установить сразу прямой продуктообмен, без рынка, без товарооборота. Стоит только поставить этот вопрос, чтобы понять всю рискованность такого предположения. Это значит, во-вторых, исходить из того, что пролетарская революция должна по захвате власти пролетариатом встать на почву экспроприации средней и мелкой буржуазии, взвалив на свои плечи неимоверное бремя устроения на работу и обеспечения средствами к жизни искусственно созданных миллионов новых безработных. Стоит только поставить этот вопрос, чтобы понять всю несообразность и глупость такой политики пролетарской диктатуры. Нэп … избавляет пролетарскую диктатуру от таких и подобных им трудностей» 1 . Нескольким днями позже Сталин возвращается к этому вопросу: «…Неправы некоторые товарищи, утверждающие, что партия осознала необходимость строительства социализма в условиях допущения рынка и вообще новой экономической политики будто бы лишь после военного коммунизма», – говорит он. – «Нельзя рассматривать нэп как только лишь отступление … нэп предполагает победоносное и систематическое наступление социализма на капиталистические элементы нашего хозяйства» 2 .

Позиция Сталина ясна. Допущение рынка и использование товарооборота в условиях пролетарской диктатуры рассматриваются им исключительно в качестве средств, во-первых, ни в коей мере не имманентных социализму, а во-вторых, совершенно необходимых на начальном этапе его строительства. Доводы, приводимые им в пользу этого, как всегда практичны, он идет от жизни, лишь тезис о «победоносном и систематическом наступлении социализма на капиталистические элементы» сильно напоминает лозунг. Однако это впечатление исчезает, если учесть, что к 1928 году, когда произносились эти слова, доля частного промышленного производства упала до 13% и продолжала планомерно снижаться, а совокупный его объем, наконец, превысил лучшие довоенные показатели. Но впереди была решающая схватка с кулаком, то есть с капиталистическим укладом в деревне. И все злободневнее становился вопрос не столько о необходимости введения нэпа, сколько о целесообразности его продолжения…

Минуло шесть лет, в которые уложились и коллективизация, и первая пятилетка. Сталин выступает на Пленуме ЦК ВКП(б) 26 ноября 1934 года. Причем основной доклад по главному вопросу – отмене в стране карточной системы – делал В.М. Молотов, а сталинская речь звучит как бы в его развитие. И вновь, как и шесть лет назад, Сталин говорит о продуктообмене и уничтожении денежного хозяйства как результате социалистического строительства. Но теперь более выпукло и четко указывает, как и почему на этом пути «не один и не два инструмента буржуазии, буржуазной экономики мы использовали» 3. «Денежное хозяйство, – говорит он, – это один из немногих буржуазных аппаратов экономики, который мы, социалисты, должны использовать до дна. Он далеко еще не использован, этот аппарат. Он очень гибкий, он нам нужен, мы его по-своему повернем, чтобы он лил воду на нашу мельницу, а не на мельницу капитализма… Только после того, как эту стадию используем до дна, после этого можно ставить вопрос о продуктообмене» 4.

Едва ли случайно и по вопросу роли «военного коммунизма», и в отношении нэпа, и по такому, казалось бы, частному поводу, как отмена карточной системы, у Сталина всегда находились оппоненты и справа и слева. Левые самоотверженно вставали на защиту вполне коммунистического по форме элемента экономики, каким было безденежное распределение продуктов по карточкам, требовали упразднения мелкого индивидуального крестьянского хозяйства. Правые, наоборот, призывали к максимальному высвобождению капиталистических элементов в деревне, настаивали на долгосрочной нэповской перспективе. И в том и в другом случае внимание явно смещалось в сторону средств в ущерб ясному представлению о целях. Недиалектичность этих точек зрения, очевидно, не могла не удручать будущего автора известной статьи, включенной потом в Главу IV Краткого курса ВКП(б), посвященной диалектическому и историческому материализму. Сторонники обеих точек зрения, считавшие себя непримиримыми противниками, на поверку оказывались самыми близкими единомышленниками в ущербной трактовке процесса исторического развития. Просто одни требовали введения нового качества явочным порядком, а другие предлагали вообще законсервировать текущее положение, ждать, так сказать, «у моря погоды».

Между тем закрепленное в упомянутом произведении положение о том, что «развитие происходит в порядке раскрытия внутренних противоречий, в порядке столкновений противоположных сил на базе этих противоречий с тем, чтобы преодолеть эти противоречия» 5, уже тогда, должно быть, было замусолено до дыр и превратилось в нечто вроде штампа. Но можно ли, соглашаясь с этой точкой зрения, всерьез пытаться «отменить» такую явную экономическую противоположность социализму, какой был товарооборот? Ведь ясно, что она может быть только изжита, будучи «использована до дна», и, таким образом, снята. И чем более осознанным будет столкновение противоположностей (например, в лице обобществленного производства и денежного механизма распределения продуктов), тем интенсивнее будет развитие, тем скорее станет возможно достижение нового качества.

Игнорирование реальности в таких вопросах является крайне опасным самообманом. Лучшей иллюстрацией этого может служить исправное функционирование «черного рынка» с разной степенью интенсивности на протяжении не только 20-х и 30-х годов, но и далее. Фактически ликвидируемые капиталистические уклады в экономике переставали играть решающую роль на стратегических участках и направлениях, но плотно оккупировали периферию. Переход в этих условиях к безденежному распределению объективно вел не к ослаблению, а к усилению буржуазных элементов (вспомните войну!). И только принуждение старого к открытому столкновению с новым, как это было в промышленности в 20-е годы, давало самый быстрый и убедительный результат. Насколько глубже в свете этого звучат сталинские слова о том, что нэп не столько отступление, сколько залог победоносного наступления!

Интересно в этом отношении одно замечание, сделанное Сталиным на упомянутом выше июльском (1928 года) Пленуме ЦК. Полемизируя с зампредом Госплана Г.Я. Сокольниковым, назвавшим индивидуальное крестьянское хозяйство «нашим проклятьем», он говорит: «Оно малорентабельно, это верно, но это еще не значит, что оно вообще невыгодно (т.е., еще не исчерпано! – Выделено мной. С.Р.)… мы хотим, чтобы эти две формы (коллективная и индивидуальная. – С.Р.) не противопоставлялись друг другу, а смыкались друг с другом, чтобы в этой смычке коллектив оказывал помощь индивидуальному крестьянину и помогал ему помаленьку переходить на рельсы коллективизма… причем коллективы должны помогать индивидуальным хозяйствам именно как индивидуальным хозяйствам» 6  (выделено мной. – С.Р.).

Ясно, что в этих условиях принятие верного решения требует сугубо точной оценки того, в какой степени тот или иной буржуазный механизм использован, дал все, что мог дать. Иначе говоря, в какой момент, будучи интегрировано в новый строй, старое становится тормозом для движения вперед. Это требование не позволяет абстрагироваться от практики, обязывает очень чутко прислушиваться к реальной жизни. «Сила и жизненность марксизма-ленинизма состоит в том, – указывается в Кратком курсе, – что он опирается в своей практической деятельности именно на потребности развития материальной жизни общества, никогда не отрываясь от реальной жизни общества» 7. Иными словами, не следует понимать выражение «должны использовать» как предложение выбора: пришли в магазин и взяли, что понравилось. Должны – значит вынуждены, ибо таковы требования момента; мы пестуем и выращиваем новое из недр объективно живущего старого, и наша стратегия строится по принципу свободы как осознанной необходимости, то есть в точности по Марксу.

Любопытно, что применение Сталиным того же диалектического метода без труда обнаруживается не только в экономической области.

Специалист в национальных вопросах, хорошо понимавший, какое огромное значение для СССР имеет в этой области верная политика, Сталин никогда не упускал из поля своего зрения проблемы взаимоотношений различных народов в рамках единого социалистического государства. Всем нам памятны обвинения, брошенные в период «перестройки» в адрес КПСС по поводу якобы имевшей место насильственной русификации, «загоне» национальных культур и языков. Цена этих «откровений» известна. Но вот любопытно, что говорил Сталин по этому поводу еще в 1929 году на встрече с украинскими литераторами.

Он выдвигает следующий тезис: «Объединить национальную культуру на базе общего социалистического содержания путем усиления национальных культур». И поясняет: «Развитие национальных культур в эпоху диктатуры пролетариата, максимальное развитие, покровительство национальным культурам, потому мы этим культурам покровительствуем, для того, чтобы они, исчерпав вовсю себя, и создали почву для развития языка во всем мире, не русского, а международного языка… Люди, марксисты, мыслящие слишком просто, упрощающие сложнейшие вопросы национального развития, люди, которые некоторые толкования не понимают, а в этих толкованиях все дело,.. не могут переварить того, что мы хотим подготовить элементы международной социалистической культуры, точно так же не понимают, как мы хотим прийти к уничтожению классов путем усиления классовой борьбы, или как мы хотим прийти к отмиранию государства путем небывалого расширения функций этого государства, или как мы хотим добиться объединения народов разных стран путем их разъединения, путем освобождения их от какого-либо гнета, путем предоставления им права на образование национального государства. Кто не понимает этой жизненной постановки вопроса, тот не понимает, что мы проводим политику максимального развития национальной культуры с тем, чтобы она исчерпала себя до конца и чтобы затем была создана база для организации международной социалистической культуры не только по содержанию, но и по форме» 8.

В этом контексте очевидно бьющими мимо цели выглядят противоречивые оценки некоторых аспектов конституционной реформы в СССР 1935-1936 гг. А между тем, что такое введение элементов буржуазной демократии при пролетарской диктатуре, как не историческое требование изжить и снять их в ходе строительства социализма? Реальное достижение развитой бесклассовой демократии возможно только на пути освоения и преодоления, «снятия», но не отмены демократии классовой, буржуазной.

Применительно же к экономике, как видно из сказанного выше, считать Сталина, например, рыночником – то же самое, что называть Троцкого большевиком. Сталин был марксистом, и приписывать ему подобную узость мышления нет никаких оснований. Ярким подтверждением этого в частности служит стенограмма его беседы с коллективом авторов учебника политической экономии, состоявшейся в феврале 1952 года 9.

Сталин вновь четко обозначает рубежи, на которые должна выйти социалистическая экономика: «Пока еще существует товарное производство, купля-продажа, – говорит он, – с ними надо считаться… Пока существует товарное производство, надо с ним справиться». Но даже и теперь, при наличии купли-продажи, он требует проводить четкую грань между капитализмом и использованием буржуазных экономических инструментов в новой экономике. Так, он настаивает на том, что «понятия «необходимый и прибавочный труд», «необходимый и прибавочный продукт» не годятся для нашей экономики. Применительно к социалистической экономике надо было бы различать примерно так: труд для себя и труд для общества, продукт для себя и продукт для общества». Далее, «наш хозрасчет, – говорит он, – не тот хозрасчет, который действует на капиталистических предприятиях. Хозрасчет при капитализме действует так, что нерентабельные предприятия закрываются. Наши предприятия могут быть очень рентабельными, могут быть и совсем нерентабельными. Но последние у нас не закрываются. Если предприятие не может оплатить приобретаемые средства производства, тогда оно их оплачивает за счет бюджета. Хозрасчет у нас для того, чтобы контролировать, для учета, для калькуляции, для баланса. Хозрасчет применяется для контроля хозяйственных руководителей». И вполне естественно, что в итоге Сталин предлагает вообще не употреблять в отношении советских предприятий такого понятия, как прибыль. «Само слово прибыль очень загажено», – констатирует он. – «Хорошо бы иметь какое-нибудь другое понятие. Но какое? Может быть – чистый доход». – И продолжает: – «За категорией прибыли у нас скрывается совершенно другое содержание. У нас нет стихийного перелива капиталов, нет закона конкуренции. У нас нет капиталистического закона максимальной прибыли, равно как и средней прибыли. Но без прибыли развивать наше хозяйство нельзя. Для наших предприятий достаточна и минимальная прибыль, а иногда они могут работать без прибыли за счет других предприятий. Мы сами распределяем средства. При капитализме могут существовать только прибыльные предприятия».

Когда сегодня раздаются призывы к реанимации рыночного регулирования в рамках социалистического хозяйства, кажется странным, что пропускается мимо ушей то, что было сказано полвека назад. При нынешнем уровне обобществления производства в мире – а, следуя Ленину, мы должны отталкиваться именно от мирового уровня обобществления – искусственное дробление крупных технологических цепочек, созданных и скооперированных самим развитием производства, на «обособленных производителей» ради сохранения широкой сферы употребления закона стоимости является очевидным стремлением назад. Запад, сконцентрировавший в могучих ТНК целые отрасли и вынесший их взаимоотношения за скобки рыночного обмена, давно отказался от этого. Противное же есть не что иное, как прямая диверсия. Не удивительны, поэтому, заявления экономического советника президента РФ А.Н. Илларионова о том, что нам как можно скорее следует отказаться от госкапитализма и строить «открытую и динамичную» экономику жестко конкурирующих между собой частных компаний.

Мы видим, как Сталин обеими ногами опирается на твердую почву реальности, ни на миг при этом не теряя из виду стратегической цели. Его манера спокойно анализировать напитанную формационными противоречиями современность, а не отмахиваться от нее, выдает в нем ответственного ученого, осознающего исключительную важность эксперимента и крепко держащего в руках рычаги контроля над ситуацией. И если, например, Гегель выносил великую идею развития как саморазвития Абсолютного Духа, то насколько был счастливее Сталин, осознанно участвовавший в процессе совершенно реального диалектического развития поистине формационных масштабов! Насколько же дикой должна была казаться ему самодовольная недалекая бестолочь, то воображавшая себя могущественней объективного исторического процесса, то готовая пассивно отдаться на волю природной необходимости.

___________________________

Литература

1 Как ломали нэп. – М., 2000. Т.2. – С. 151.

2 Там же. – С. 358.

3 Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. Документы и материалы. 1927-1939 гг. – М., 2000. Т.4. – С. 322.

4 Там же. – С. 321.

5 История Всесоюзной коммунистической партии (большевиков). Краткий курс. – М., 1997. – С.105-106.

6 Как ломали нэп. Т.2. – С. 365-366.

7 История Всесоюзной коммунистической партии… – С.111.

8 Власть и художественная интеллигенция. Документы. 1917-1953. – М., 1999. – С.102.

9 Политбюро ЦК ВКП(б) и Совет Министров СССР. 1945-1953. – М., 2002. – С. 359-364.