Массовые демократические организации.

Причины возникновения и эволюция взглядов и действий

К предыстории, составу и характеру деятельности Объединённого демократического фронта (ОДФ) мы вернёмся позже. А начнем анализ с рассмотрения группы организаций, внесших, пожалуй, наиболее заметный вклад в становление политического сознания и, в силу этого, в ликвидацию системы апартеида. Речь идёт о профсоюзах, бурный рост численности и боевитости которых был одной из наиболее важных особенностей политической жизни Южной Африки в конце 70-х – начале 80-х годов. [1][2]

Профсоюзы

Усиление экономической борьбы рабочих, рост профсоюзов были вызваны глубокими изменениями социальной структуры общества. II Мировая война вызвала сокращение импорта и развитие обрабатывающей промышленности в ЮАР. Это привело к быстрому росту численности африканского пролетариата, повышению его квалификации и организованности и его политизации. Одновременно шло разорение чёрного крестьянства. Малочисленная африканская мелкая буржуазия находилась в социальном и политическом смысле в том же положении, что и чёрный рабочий класс. Новая социальная структура чёрного населения – городской пролетариат вместе с крестьянством и средними городскими слоями, тяготеющими к пролетариату – стала базой массового демократического движения.

Возрождение массовой борьбы было положено забастовками африканских рабочих 1973 года, прежде всего стачкой 10 тысяч рабочих на алмазных рудниках Намибии. Забастовочное движение перекинулось затем в Дурбан, где в акциях протеста против низкой зарплаты приняло участие до 60 тысяч рабочих. После этого волна стачек прокатилась и по другим регионам Южной Африки.

Эти забастовки привели к восстановлению независимых африканских профсоюзов. Правительство и предприниматели были вынуждены не только пойти на повышение заработной платы, но и на предоставление рабочим ограниченных прав на забастовку. Но самым главным было вынужденное согласие властей на создание согласительных органов между рабочими и предпринимателями. Это, в свою очередь, повысило влияние профсоюзов среди рабочих и повело к резкому росту численности независимых профсоюзов.

Конец 70-х – начало 80-х годов было периодом быстрого развития профсоюзного движения. Оно развивалось неровно. Спад в экономике, который вёл к массовым увольнениям, запрет 22 активистов профсоюзов в ноябре 1976 года мешали укреплению рабочего движения. Однако предприниматели начали понимать необходимость преобразований в системе трудовых отношений. Проще говоря, в условиях усложняющейся экономики и роста квалификации рабочей силы (от которой, в конечном счёте, зависели прибыли), бизнесу был нужен партнёр по переговорам.

В 1977 году правительство ЮАР создало комиссию по оценке состояния трудового законодательства (руководитель – Вихан) и комиссию по оценке использования рабочей силы (Рикерт). Комиссия Вихана предложила создать систему регистрации и признания профсоюзов, как средства контроля за рабочим движением и включения его в «официальную» систему трудовых отношений. А суть выводов комиссии Рикерта заключалась в том, чтобы расколоть рабочий класс на постоянных жителей «белых» городов и рабочих – отходников.

В целом предложения комиссий сводились к созданию свободного рынка рабочей силы при одновременном усилении контроля за передвижением африканцев из сельских районов в города, к перекладыванию забот о благоустройстве чёрных посёлков на их жителей через чёрные местные органы самоуправления и к признанию возникших «неофициальных» профсоюзов, поскольку это позволяло бы осуществлять контроль над их деятельностью и препятствовало бы их политизации.

В 1979 году правительство приняло эти предложения. Главной целью реформы было предотвратить вовлечение профсоюзов в политическую борьбу через государственный контроль над ними, направленный на чёткое разделение политической и экономической борьбы. Однако африканские профсоюзы использовали эти реформы в своих целях. Прежде всего для того, чтобы перевести борьбу из юридической плоскости (раньше процедура признания профсоюзов была гораздо более сложной) в экономическую борьбу непосредственно на производства.

К 1977 году в Южной Африке насчитывалось 25 профсоюзов общей численностью 70 тысяч человек. К 1982 году число их членов возросло до 200 тысяч, а к 1983 – до 300 тысяч^[3]. Проблема взаимоотношения политической и экономической борьбы стояла в профсоюзном движении достаточно остро. В период создания профсоюзов в конце 70-х – начале 80-х годов довольно широкое распространение получил "экономизм" – тенденция ограничивать деятельность профсоюзов только борьбой за улучшение условий труда и заработной платы. Профсоюзы проявляли осторожность, учитывая предыдущий опыт, когда участие в политической деятельности приводило к их запрету.

Легализация профсоюзов была свидетельством намерения правящей верхушки ЮАР перевести рабочее движение в тред-юнионизм, т.е. к борьбе только за экономические права. Технику управления рабочим классом через профсоюзы по образцу Западной Европы предполагалось использовать и в Южной Африке. Ряд предпринимателей пообещали продавать акции рабочим своих предприятий. Возможно, эта стратегия и сработала бы, если бы не "аномальная" (для западноевропейской модели взаимоотношений труда и капитала) ситуация в ЮАР: наличие расовой дискриминации, сводящей на нет идею деполитизации профсоюзов.

С ростом профсоюзного движения приходило понимание, что коренные вопросы, определяющие условия труда и жизни рабочих, лежат не в плоскости чисто экономических проблем, решаемых на уровне переговоров между рабочими и предпринимателями, а в политическом устройстве страны. У рабочих начало формироваться осознание непримиримой противоположности их интересов всему современному политическому и общественному строю.

Разницу между "экономизмом" и политической борьбой сформулировал В.И. Ленин. Методы экономической борьбы затрагивали "в сущности, только отношения рабочих данной профессии к их хозяевам и достигали только того, что продавцы рабочей силы научались выгоднее продавать этот "товар" и бороться с покупателем на почве чисто коммерческой сделки". Далее он подчёркивал, что "социал-демократия руководит борьбой рабочего класса не только за выгодные условия продажи рабочей силы, а и за уничтожение того общественного строя, который заставляет неимущих продаваться богачам"^[4].

Однако в специфических условиях Южной Африки (чёрные рабочие – белые собственники) профсоюзная деятельность неизбежно рассматривалась чёрным населением как элемент борьбы политической, и вела к росту национального и классового самосознания народа. С другой стороны, студенческие, женские и общинные организации активно поддерживали борьбу рабочих, особенно в случае бойкотов, требовавших материальных жертв от забастовщиков.

Две крупные забастовки были примерами связи между рабочим движением и общинными организациями. Первый – забастовка цветных и африканских рабочих на фабрике «Фэттиз энд Монниз» в Кейптауне в 1979 году. Она началась как протест против увольнения рабочих, требовавших признания Союза рабочих пищевой и консервной промышленности. Для давления на хозяев бастующие призвали к бойкоту продукции фабрики. Африканские розничные торговцы начали отказываться брать эту продукцию на продажу. Хозяевам фабрики пришлось восстановить уволенных и признать профсоюз.

Второй пример – забастовка рабочих хладобойни в Кейптауне в 1980 году, в поддержку призыва других рабочих мясной промышленности добиваться права на то, чтобы в переговорах с предпринимателями их представляли демократически избранные рабочие комитеты, даже и незарегистрированные. Призыв к бойкоту мяса, производимого на этой хладобойне, был немедленно поддержан широким кругом общинных и студенческих организаций, союзов налогоплательщиков, владельцами мясных лавок в африканских посёлках. Эта забастовка началась в период быстрого роста освободительной борьбы – через два месяца после начала кампании студенческих бойкотов и бойкотов автобусного сообщения со стороны жителей чёрных посёлков. Это дало возможность студентам поддержать забастовщиков, подтверждая неразрывную связь между экономической и политической борьбой.

Ещё одной важной особенностью того периода была растущая связь профсоюзной борьбы (за создание профессиональных союзов, за их признание, за зарплаты, за больший контроль над условиями труда) с социальной борьбой в чёрных посёлках (за повышение качества образования, снижение квартплаты, за улучшение транспортной системы, жилищных условий) и борьбой за предоставление политических прав.

Этот процесс шёл неровно, поскольку вопрос о политической роли профсоюзов вызывал большие дебаты, тем более, что формы и методы деятельности профсоюзов, с одной стороны, и общинных организаций с другой, имели немалые различия. Нужна была некая «притирка». Но к середине 80-х годов связь между экономической и политической борьбой в целом устоялась и укрепилась. Важным фактором, этому способствовавшем, было возникновение «политических» или «общинных» профсоюзов, связывавших борьбу на рабочих местах с борьбой в чёрных посёлках, где жили рабочие. Многие из этих профсоюзов присоединились к Объединённому демократическому фронту (ОДФ) после его создания в 1983 году.

Различия в позициях профсоюзов определялись несколькими факторами. Прежде всего, это были разногласия по вопросу, добиваться ли официального признания со стороны властей и, соответственно, участвовать ли в Индустриальных советах, создаваемых в соответствии с рекомендациями Комиссии Вихана. ФОСАТУ в 1979 году приняла решение добиваться регистрации и участвовать в Индустриальных советах. Многие другие профсоюзы, однако, отказались последовать этому примеру.

Вторая область разногласий была в том, в какой степени профсоюзы должны быть вовлечены в политическую борьбу. Возникновение ОДФ в 1983 году усилило дебаты о соотношении экономической и политической борьбы. Выявились три основных позиции. Часть профсоюзов считала, что все их завоевания в области экономической борьбы будут утеряны в случае их вовлечения в политику. Вторая группа утверждала, что политическая и экономическая борьба взаимосвязаны, но профсоюзы не должны вступать в формальные союзы с политическими организациями. Третья группа профсоюзов (так называемых «политических») была готова участвовать в национально-освободительной борьбе и объединяться с политическими организациями.

Руководители профсоюзов «третьей» группы справедливо считали, что рабочие являются также и квартиросъемщиками, покупателями и пассажирами. То есть невозможно провести разделительную черту между положением кого-либо, как рабочего, и его же положением, как жителя чёрного посёлка. В этом смысле объединение не только с общинными, но и с молодёжными и женскими организациями становилось совершенно естественным явлением. Постепенно большинство профсоюзных руководителей и активистов стали понимать, что узкоэкономические задачи должны быть подчинены более широким задачам борьбы за национальное освобождение. Это приводило к эрозии изначальной позиции ФОСАТУ, что профсоюзы должны работать в рамках, определяемых режимом белого меньшинства.

Ещё одно ключевое разногласие заключались в отношении к долгосрочным целям борьбы: ряд профсоюзов выступали за чисто классовый подход, считая апартеид лишь внешней формой классовой эксплуатации и полагая, что конечной целью борьбы является создание социалистического общества. Другие профсоюзы, особенно вошедшие в состав ОДФ, полагали, что главным противоречием южноафриканского общества является система апартеида, и что ее ликвидация и создание нерасового демократического общества – это основная и непосредственная цель борьбы. Именно «политические» профсоюзы в числе первых приняли в качестве своего программы Хартию свободы.

Существовали различия и в организационных формах. Профсоюзы – члены ОДФ – считали первоочередной задачей развитие их местных структур в чёрных посёлках и крупных районах проживания чёрного населения. Как правило, это были «всеобщие» профсоюзы, большинство из которых были малочисленными, недавно созданными и объединявшими рабочих с предприятий, расположенных вблизи крупного посёлка или группы посёлков. Это отражалось и на их составе, ибо привлечение в члены профсоюза шло, как правило, на митингах в том или ином посёлке. Изначально профсоюзы, связанные с ОДФ, делали акцент на максимальном вовлечении в свои ряды жителей посёлков, даже тех, кто не были рабочими.

А «старые» профсоюзы, придерживавшиеся «классовых» подходов, уже имевшие развитую региональную структуру, отделения во всех крупных промышленных центрах, выдвигали на первое место необходимость работы на общенациональном уровне.

Что ещё более важно, «профсоюзы ОДФ» были готовы объединять всех рабочих, вне зависимости от отрасли промышленности, а «классовые» профсоюзы стремились к организации рабочих, прежде всего по отраслевому признаку. Это было важное преимущество, ибо отраслевой принцип давал профсоюзу особый вес в переговорах с работодателями об условиях труда и зарплаты. И, что ещё более существенно, отраслевые профсоюзы позволяли объединять рабочих, разобщённых по этническому признаку, по месту проживания и региональному признаку.

Отмечалось, что у «всеобщих» профсоюзов» было три основных слабости. Во-первых, они по определению были не склонны к объединению с другими профсоюзами, будь то другие «всеобщие» или отраслевые, ибо в этом случае они неизбежно испытывали бы конкуренцию с точки зрения привлечения рабочих в свой состав. Во вторых, региональные «всеобщие» профсоюзы представляли, прежде всего, рабочих из чёрных посёлков и в этом смысле были однородными в этническом плане. В-третьих, «всеобщие» профсоюзы были менее прочными ввиду слабой связи между руководителями и членами профсоюзов, с одной стороны, и предприятиями, на которых работали члены профсоюза, с другой стороны.

Таким образом, между «старыми» профсоюзами, объединёнными в ФОСАТУ и новыми, близкими к ОДФ, существовали немалые противоречия. Именно эти противоречия затянули и усложнили переговоры о создании единой профсоюзной организации. В ходе переговоров об объединении обсуждались, в частности, проблемы регистрации и участия в Индустриальных советах, форма федерации и механизм голосования, источники финансирования и роль белых. Всё это показывает не только сложности на пути к единству, но и чрезвычайно обстоятельный характер дебатов по всему комплексу вопросов создания и деятельности нового профобъединения. В немалой степени именно эта обстоятельность способствовала устойчивости КОСАТУ в самые тяжёлые времена репрессий и чрезвычайного положения.

В качестве примера «всеобщих» профсоюзов, поддерживающих ОДФ, можно назвать Южноафриканский объединённый союз рабочих (ЮОСР), созданный в марте 1979 года после раскола на Национальной конференции Объединённого союза чёрных рабочих. В нём выделись две фракции. Одна поддерживала философию «чёрного самосознания», другая – придерживалась «чартеристской» идеологии. Национальная конференция твёрдо стала на сторону Хартии свободы. Сторонники «чёрного самосознания» были исключены, а профсоюз изменил своё название. В этот типичный «всеобщий» профсоюз входили рабочие металлообрабатывающей, пищевой, строительной, химической, мебельной и других отраслей промышленности, железнодорожного транспорта, сферы услуг. Всего профсоюз подразделялся на 23 подотрасли. В 1981 году Национальная федерация чёрных рабочих с центром в Дурбане отошла от Объединённого союза чёрных рабочих и присоединилась к ЮОСР. Таким образом, к нему прибавилось ещё 26 отделений.

В числе основных принципов ЮОСР были: приверженность массовой «демократии участия», нерасовость, отказ от участия в организациях, созданных правительством, убеждённость в отсутствии разделительной линии между экономической борьбой рабочих и более широкой антиапартеидной борьбой. Его целью было вовлечение максимального числа рабочих в экономическую борьбу и, одновременно, всяческое поощрение участия членов профсоюза в антиапартеидных акциях в чёрных посёлках.

ЮОСР подчёркивал классовую сущность политической борьбы в Южной Африке и её нерасовый характер: «Мы знаем, что рабочие рассматривают своих хозяев, прежде всего, как белых. Но мы должны показать им, что хозяева – это люди, которые эксплуатируют их. Немалое число чёрных становятся работодателями и рабочие не должны считать их братьями…люди не должны позволить одурачить себя только потому, что они чёрные. Они – эксплуататоры».

Профсоюз сразу выступил против планов правительства (сформулированных в рекомендациях комиссии Вихана) полностью контролировать профсоюзное движение. ЮОСР отверг закон «О внесении изменений в Закон о промышленном посредничестве», созданный на основе этих рекомендаций, поскольку этот закон лишал значительное число чёрных права вступать в профсоюзы, ибо определение рабочих, данное в этом законе, исключало отходников и тех, кто не имел постоянного вида на жительство в «белых» районах.^[5] Профсоюз, который набирал значительное число своих членов в чёрных посёлках Умлази и Квамашу, конечно серьёзно пострадал бы от принятия этого закона. ЮОСР в силу этой позиции отказался от официальной регистрации и, соответственно, от участия в работе Индустриальных советов.

Характер ЮОСР как «всеобщего» (а не отраслевого) профсоюза определялся особенностями его создания. Он возник в конце 70-х годов, когда была сильна идеология «чёрного самосознания», популярная в посёлках. ЮОСР унаследовал эту опору на чёрные посёлки и, естественно, занялся мобилизацией в свои ряды всех рабочих, живущих в данном посёлке, безотносительно от отрасли промышленности или услуг, в которой они работали.

Такой способ организации профсоюза имел свой смысл. Например, одним из ведущих центров деятельности ЮОСР был посёлок Мдантсане возле Ист-Лондона. Большинство рабочих с предприятий Ист-Лондона жили именно в этом посёлке. И это сильно облегчало привлечение рабочих в ряды именно «всеобщего» профсоюза. По этой же причине вполне логичным было вступление ЮОСР, как и других «всеобщих» профсоюзов, в ОДФ.

Такая форма мобилизации определяла и организационные принципы профсоюза. Во-первых, тесная связь профсоюза с жителями посёлка создавала возможность доводить решения руководства профсоюза до рабочих через общие собрания жителей посёлка. Во-вторых, широко распространённой была практика доставки членов профсоюзов и сочувствующих из других посёлков на общие собрания в Мдантсане. В ходе поездки прямо в автобусах профсоюзные активисты фактически проводили собрания, обсуждая различные аспекты деятельности ЮОСР.

То есть форма «всеобщего» профсоюза имела немалые преимущества. Она способствовала привлечению в ряды профсоюза новых членов. И, одновременно, такая форма деятельности помогала вовлечению населения посёлка в экономическую борьбу профсоюза и вовлечению рабочих в борьбу жителей посёлка против повышения квартплаты, за улучшение коммунального обслуживания.

С другой стороны, форма «всеобщего» профсоюза имела и свои недостатки. Ясно, что в ходе собрания жителей посёлка, в котором иногда принимали участие тысячи людей, весьма трудно было обсуждать детали того или иного вопроса, задавать вопросы руководству профсоюза, высказывать своё мнение. Одной из слабостей ЮОСР была также многоступенчатая система доведения решений руководства профсоюза до его рядовых членов^[6].

В принципе ЮОСР был нерасовым профсоюзом. Но в силу особенностей его создания он был преимущественно африканским. И тот факт, что подавляющее большинство членов профсоюза было африканцами, создавало и свои сложности. Так, забастовка на фабрике «Вильсон-Ронтри» в 1981 году закончилась неудачей во многом из-за того, что профсоюз не озаботился привлечением на свою сторону рабочих из числа цветных. По настоящему ЮОСР начал заниматься работой среди цветных рабочих только в 1984 году, когда было создано его отделение в западной части Капской провинции. После этого, в 1985 году, последовала успешная забастовка на фабрике "Continental China’s Blackheath”, которая значительно повысила авторитет профсоюза.

Однако начали возникать и трудности. Прежде всего, они были вызваны неудачами в проведении нескольких забастовок. Поражение забастовки, как правило, вело к увольнению членов профсоюза. Так, после забастовки на фабрике «Вильсон-Ронтри» было уволено более тысячи рабочих. Это, естественно, вызывало разочарование рабочих и их отток из профсоюза.

Во-вторых, власти Южной Африки быстро почувствовали опасность, которую представляет организованный рабочий класс, тем более объединённый в «неуправляемые» профсоюзы, отказывающиеся от сотрудничества в рамках Индустриальных советов. Ужесточение репрессий шло как со стороны центральных властей, так и со стороны властей бантустана Сискей, на территории которого находится посёлок Мдантсане.

Так, после массового бойкота автобусного сообщения рабочими из Мдантсане, 3 августа 1983 года на территории Сискея было введено чрезвычайное положение, и сотни профсоюзных активистов были арестованы. Против них были выдвинуты обвинения в поджогах, насилии и в нарушении режима чрезвычайного положения. В сентябре того же года, чтобы сломить волю бастующих, было арестовано всё руководство ЮОСР. Затем профсоюз был вообще запрещён на территории этого бантустана.

В этих условиях обострились и внутренние проблемы в руководстве профсоюза. В 1984 году это привело к исключению из профсоюза его генерального секретаря Сэма Кикане и нескольких членов исполкома.

Все это не могло не сказаться на численности профсоюза. И хотя на ежегодной конференции в 1984 году руководство ЮОСР утверждало, что в нем 100 тысяч человек, по данным Э. Рандел^[7], число членов профсоюза к 1985 году снизилось до 27 тысяч человек. По её оценке, ведущими факторами снижения численности профсоюза были не только раскол в руководстве, но и спад в производстве, который достиг пика как раз к середине 80-х годов и привёл к закрытию предприятий и увольнению рабочих.

Возникновение КОСАТУ в декабре 1985 году привело к радикальному преобразованию профсоюзного движения в Южной Африке, что особенно затронуло «всеобщие» профсоюзы типа ЮОСР. При создании КОСАТУ за основу был принят «отраслевой» принцип. Поэтому после декабря 1985 году начал происходить переток рабочих из «всеобщих» в отраслевые профсоюзы.