История революции 1905-1907 годов

Восставший Донбасс

М. Кальвари^[1]

Декабрьскому вооруженному восстанию и первому наступлению рабочих Донбасса на царские войска предшествовала огромная революционно-воспитательная работа, проделанная большевистскими организациями Донбасса. Еще до первой революции здесь возник Социал-демократический союз горнозаводских рабочих, в котором руководящую роль в 1902–1903 гг. играл Григорий Иванович Петровский. Этот Союз возник в 1902 г., и вскоре царская охранка давала о нем такой "отзыв": "Союз представляет обширную организацию, в состав которой входят почти все заводы и рудники Славяно-Сербского, Бахмутского и Мариупольского уездов Екатеринославской губернии и смежных территорий Области Войска Донского, и в своем распоряжении имеет две хорошо оборудованные типографии, которые работают попеременно. Лица, входившие в состав Центральной группы этого Союза, проживают, по-видимому, на заводах и рудниках возле поселка Юзовка (или Юзово, ныне – Донецк – Ред.), и к их числу принадлежит крестьянин Харьковской губ. Иван Григорьевич Петровский[2], привлекавшийся в 1900 г. к движению в Екатеринославе (ныне – Днепр) в качестве члена "Комитета" социал-демократической организации и подлежащий, согласно высочайшему повелению, заключению в тюрьму сроком на 6 мес., но скрывшийся на одном руднике близ пос. Юзовка"[3].

Революционное слово Социал-демократического союза горнозаводских рабочих падало на благодатную почву: экономическое и правовое положение донецких рабочих поражало своим исключительным трагизмом даже на мрачном фоне жизни всего рабочего класса России. Каторжный подземный труд в условиях низкой техники, полный опасностей и мук, требовал исключительного физического перенапряжения. Двенадцатичасовой день такой работы оплачивался от 40 коп. до 1 р. 20 к., причем большая часть этих денег прикарманивалась подрядчиками. Средний заработок шахтера составлял в месяц 18–20 рублей. Хозяева рудников – иностранные концессионеры, наживая чудовищные дивиденды, экономили в то же время на безопасности рабочих, и в шахтах то и дело происходили катастрофы, уносившие ежегодно сотни и тысячи жизней рабочих. Так, например 4 июля 1905 г. взрывом гремучего газа на шахте "Иван" было похоронено под землей сразу 300 рабочих.

Знаменитое "жилье" донецкого шахтера – "Шанхай", "Собачеевка" с их жуткими землянками, "балаганами" и хлевами, красочно описанные в романе Авдеенко "Я люблю", – уничтожено только при советской власти. Врачи писали, что "такие помещения низводят человеческую личность до скотского существования"[4]. Сами рабочие выражались проще: "Хуже собак живем".

В эту "добровольную каторгу" могли идти только от голодного отчаяния крестьяне из русских голодных деревень северной и средней полосы. "Местные жители рабочими в шахты, за редким исключением, не идут, имея возможность применять выгодно свой труд при рудниках и шахтах извозным промыслом, – писал екатеринославский губернатор в своей "Записке по рабочему вопросу в Екатеринославской губернии, – состав рабочих почти поголовно пришлый, в особенности в каменноугольных копях... Главный контингент рабочих дают губернии: Орловская, Курская, Черниговская, Рязанская, Костромская, отчасти Воронежская, а также белорусские – Минская и Могилевская"[5], т.е, как раз самые нищенские, самые голодные деревни царской России.

Такой состав "подземного" рабочего класса представлял, понятно, огромные трудности для революционно-пропагандистской работы. В ленинской "Искре", в корреспонденции "Сознательного шахтера", рассказывалось, что в Донбассе, в частности на Голубовских каменноугольных копях, "инициаторами социалистической пропаганды были безработные, пришельцы из Юзова, Бахмута, Луганска. Наши – народ все неподвижный, темный, большинство орловские, либо курские. Местные жители не идут на эту каторжную работу"[6].

Огромные трудности для социал-демократической работы среди горняков Донбасса усугублялись тем, что всякие попытки со стороны рабочих протестовать или добиться хотя бы малейшего улучшения своего положения подавлялись царизмом с особой свирепостью и бесчеловечностью.

Донбасс фактически был на откупе у иностранных капиталистов-концессионеров. Их шахты и рудники, дававшие баснословные прибыли, охранялись специальными жандармскими и военными отрядами. Конфликты между хозяевами и рабочими почти всегда разрешались штыком и нагайкой. Усмирительными рейдами карательных отрядов против шахтеров нередко командовал сам губернатор.

На многих поселках, рудниках и станциях Донбасса, как при неприятельской оккупации, стояли военные – драгунские, казачьи и жандармские – отряды, готовые в любую минуту, по первому зову хозяев, выступить против рабочих Донбасса.

Этим объяснялись то единодушие, та всеобщая злоба и ярость, с которыми донецкие "красногвардейцы" – дружинники первой революции – дрались в декабре 1905 г. с царскими войсками – драгунами и казаками. Вот почему ленинская мысль о вооруженном восстании и переходе от обороны к наступлению нашла столь яркое воплощение в развернувшейся борьбе рабочих Донбасса против царизма.

Донбасс издавна потрясали революционные, социальные взрывы. Одним из первых таких взрывов было крупное восстание донецких рабочих в 1887 г. в самом сердце бассейна – на шахтах Юзовского района. Оно началось со стачки 400 рабочих 19-й шахты; стачка была вызвана новыми издевательствами и преследованиями предпринимателей. Озлобленные рабочие отправились на соседние шахты № 11 и 13, и заставили их прекратить работу и присоединиться к ним. Полуторатысячной толпой рабочие громили все, что было им ненавистно, что отравляло их жизнь. Разгромили и сожгли трактиры, отнимавшие у них последние гроши из их нищенского заработка.

Разгромили магазины углепромышленников, в которых хозяева заставляли рабочих покупать продукты первой необходимости по повышенным ценам.

Тогда иностранный капиталист и хозяин Юзовки Артур Юз стал во главе вооруженного отряда, выступившего против шахтеров. Услужливым екатеринославским губернатором для усмирения шахтеров были присланы войска. Восстание было подавлено с присущей властям дикостью, и под конвоем военных команд шахтеров загоняли на работу.

Восстания следовали одно за другим. В самом конце прошлого века произошел "бунт" на Голубовских шахтах.

От разгромов трактиров и магазинов рабочие переходят к более организованным методам борьбы.

В шахтах Донбасса еще в 1898 г. появляется первая социал-демократическая листовка "Письмо к шахтерам". На Щербиновском и Нелеповском рудниках с 1901 г. возникают первые революционные кружки, в которых работал Г.И. Петровский. Двумя годами позже тов. Артем организует социал-демократические ячейки на Берестовском и Богодуховском рудниках, в Юзовке.

Небольшие группы социал-демократических рабочих, по 5–10 человек, организуются и на других рудниках.

Именно к этим годам относятся возникновение и быстрый расцвет Социал-демократического союза горнозаводских рабочих, который за один 1903 г. сумел распространить среди шахтеров и металлистов десятки тысяч революционных листовок. Вожаками движения выступают наиболее передовые слои донецких рабочих: металлисты, рабочие металлургических и машиностроительных заводов Донбасса, и рабочие железнодорожных мастерских Екатерининской железной дороги.

Именно здесь возникают первые партийные большевистские организации Донбасса. Большевист-ские группы были в Луганске, Гришине (позже – Красноармейск, ныне – Покровск), Енакиеве, Попасной. В течение главным образом 1904 г. они развернули широкую агитационно-организаторскую работу.

Огромное влияние оказывал на характер и размах движения в Донбассе пролетарский Екатеринослав с его огромными металлургическими заводами и старейшей и крупнейшей большевистской организацией.

Еще до 1905 г. она организовала ряд революционных массовых выступлений рабочих, забастовок, демонстраций, митингов, сопровождавшихся подчас настоящими сражениями с отрядами жандармов и регулярных войск.

В ответ на "кровавое воскресенье" по всему Донбассу прокатилась волна стачек, демонстраций, митингов, привлекших даже самые отсталые слои шахтеров.

Единодушно ответил рабочий Донбасс и на призыв к первой всеобщей политической забастовке в октябре 1905 года.

Уже 7 октября, как только была получена разосланная по всей линии телеграмма екатеринославского стачечного комитета, в Донбассе началась железнодорожная забастовка. В тот же день забастовали станции Ясиноватая, Гришино, Юзово и др. Движение по Екатерининской дороге замерло.

Первая всеобщая политическая железнодорожная стачка в Донбассе продолжалась две недели; здесь она была еще более упорной, чем в центре. Массовое движение перехлестывало через головы эсеро-меньшевистских руководителей из всероссийского железнодорожного бюро. Несмотря на данный ими приказ – 18 октября прекратить забастовку – на Екатерининской дороге, этой основной магистрали Донбасса, стачка продолжалась до 20 октября, а частично и до 23–24 октября, пока администрация не удовлетворила требований рабочих.

Хотя этой первой всероссийской железнодорожной забастовкой формально руководило полубуржуазное эсеро-меньшевистское всероссийское железнодорожное бюро, на местах, в Екатеринославе и Донбассе руководство забастовкой проводилось большевистскими комитетами, сумевшими в процессе стачки явочным порядком осуществить такие революционные мероприятия, как введение 8-часового рабочего дня во многих железнодорожных мастерских, депо и других предприятиях.

Рабочие Донбасса все чаще становятся на путь самой острой политической борьбы, готовясь к вооруженному восстанию как к единственному способу, могущему в корне изменить их положение.

В противовес меньшевикам, рассматривающим политическую стачку главным образом как средство давления на существующие власти и ее органы, большевистские организации Донбасса сумели повести за собой рабочих на путь немедленной подготовки к вооруженному восстанию.

Доносившиеся с юга – из революционного Севастополя – вести о новом восстании революционных черноморских матросов еще более ускоряли процесс подготовки к вооруженному восстанию.

В ноябре, на съезде рабочих Екатерининской железной дороги (присутствовало около 700 человек), созванном для заслушания доклада делегатов съезда всероссийского железнодорожного союза, представители большевиков выступили с особым докладом – о революционных событиях в Севастополе, о героических боях матросов с самодержавием. Это сообщение оказало революционизирующее влияние на собравшихся. В результате было вынесено решение:

"Признать участие железнодорожников в перевозке войск для означенной цели (т.е. подавления восстания. – М. К.) равносильным участию в убийстве, а железнодорожных служащих, тем или иным способом участвующих в ней, пособниками в этих преступлениях, заслуживающих самого строгого общественного осуждения"[7].

Делегаты этого съезда разъехались по станциям Донбасса с инструкцией местным организациям – принять все меры к недопущению перевозки войск для подавления революционного движения. Делегаты съезда несли на места большевистские лозунги, большевистскую зарядку, и это обстоятельство еще более ускорило ход назревавших в Донбассе событий.

Рабочие останавливали проезжавшие воинские поезда и требовали от солдат сдачи оружия. Солдаты, в большинстве возвращавшиеся с манчжурского фронта, вынесшие оттуда глубокую ненависть к царскому строю, беспрекословно сдавали оружие рабочим. Таким способом рабочие приобретали первые винтовки.

Еще в ноябре, под влиянием тревожных слухов о готовящемся черной сотней погроме, в Гришине, где была сильнейшая в Донбассе большевистская организация, создается первый отряд рабочей самообороны. Гришино становится фактическим центром подготовки вооруженного восстания по всему Донбассу.

Руководители большевистских комитетов сплошь и рядом, по просьбе рабочих различных поселков и станций, выезжают для выступлений на митингах и для руководства революционным движением рабочих.

В ногу с рабочими-металлистами и железнодорожными рабочими в декабре 1905 г. выступают и шахтеры Горловки, Софиевского и Веровского рудников, бывших тогда наиболее активными и передовыми в Донбассе. Здесь открыто готовятся к вооруженному восстанию, собирают оружие, а на Веровских рудниках рабочие захватывают у хозяев 150 пудов стали для изготовления пик, которыми вооружаются рабочие дружины.

В процессе всеобщей стачки в Донбассе организуются первые советы рабочих депутатов. Они создаются в Луганске, Юзовке, Енакиеве, на Вознесенских рудниках и др. Влияние и власть этих первых рудничных советов рабочих депутатов в Донбассе были так велики, что еще до вооруженного восстания и военного захвата власти рабочими на отдельных рудниках царская власть фактически перестает существовать. Вот, например, что писала полулиберальная газета "Вестник юга" в ноябре 1905 года:

"На Петровских рудниках (ст. Енакиево) и его округе, на Веровском и Софиевском рудниках порядок образцовый и поддерживается самими рабочими. К своим выборным депутатам рабочие приходят не только за советом по чисто рабочим вопросам, но даже прибегают к суду в семейных неурядицах. Еще не так давно имя "социал-демократ" пугало рабочих, а теперь всякий рабочий хочет тоже назвать себя этим почетным именем. На днях должен был собраться районный совет местной социал-демократической организации, рабочие приходили массами...

Солидарность здесь полная. Когда на Софиевском руднике уволили 6 депутатов, все рабочие забастовали и делегаты опять были приняты... Все рудники и заводы этого района выбрали своих депутатов, и теперь здесь имеется совет рабочих депутатов"[8].

За несколько месяцев революции классовое самосознание донецких рабочих шагнуло так далеко вперед, как это не могло бы сделать десятилетие обычной жизни: "...посмотрите, – писал Ильич в 1905 году, – как быстро выпрямляется вчерашний раб, как сверкает огонек свободы даже в полупотухших очах"[9].

Вооружение рабочих происходит открыто, на глазах властей. Бессильные предотвратить и помешать этому, власти решают использовать вооружение рабочих на службу контрреволюции и черной сотне. В ход пускается испытанный провокационный прием: агитаторы черной сотни разъезжают по рудникам, убеждают "бить жидов", революционеров и т.д. Кое-где среди деклассированных элементов и босяков эта агитация имела успех. Однако погромы быстро предотвращаются организованными рабочими отрядами самообороны. Рабочие теперь знают, "кого бить": большевистские организации сумели открыть им глаза на действительность.

Новый, еще более мощный толчок боевому движению донецких рабочих был дан объявлением декабрьской всеобщей политической забастовки. 7 декабря в Екатеринославе была получена из центра телеграмма с объявлением всеобщей политической стачки. И тотчас по телеграфу на все станции и поселки Донбасса, вдоль Екатерининской дороги, была отправлена телеграмма такого содержания:

"Сегодня с 10 часов утра объявлена всеобщая забастовка всех дорог и рабочих. Товарищи"[10].

Для руководства всеобщей забастовкой в Екатеринославе 8 декабря создается боевой стачечный комитет, в котором решающую роль играли екатеринославские большевики. Боевой стачечный комитет сыграл огромную роль в подготовке вооруженного восстания не только в самом Екатеринославе, но и во всем Донецком бассейне: он выпускал ежедневно свои бюллетени и распоряжения, которые выполнялись всеми организациями. Боевой стачечный комитет инструктировал представителей низовых рабочих организаций Донбасса, рассылал на места огромное количество литературы, руководил крупнейшими выступлениями рабочих. С целью помешать перевозке войск для подавления революции боевой стачечный комитет 8 декабря издал приказ – прекратить движение по Екатерининской железной дороге. Приказ твердо проводился в жизнь всеми местными комитетами в Донбассе. Исключение было сделано только для делегатских поездов и тех воинских эшелонов, в которых возвращались с манчжурского фронта демобилизованные солдаты. Представители комитета встречали солдат и ставили условием их дальнейшего продвижения по железной дороге непременную сдачу оружия. На эти ультимативные требования рабочей власти солдаты отвечали беспрекословным подчинением. Таким путем рабочие в свое распоряжение получали оружие. На станциях организуются рабочие отряды, носящие вначале название "отрядов самообороны", сначала преследовавшие цель – предотвратить черносотенные погромы, но уже в ближайшие дни они становятся боевыми пролетарскими дружинами.

На всех станциях была устранена власть старой железнодорожной администрации, ее распоряжения никем не выполнялись. Екатерининская дорога, таким образом, перешла в руки рабочих. Постановлениями боевого стачечного комитета были устранены от должностей начальник дороги и начальники отдельных служб. На их места были выдвинуты выборные от рабочих.

Насколько широкий и дружный характер приняла боевая революционная деятельность восставших донецких рабочих, показывает следующая телеграмма исправника Машевского екатеринославскому губернатору:

"Доношу Вашему Превосходительству рабочие Юрьевского завода, служащие Алчевской Дебальцевской станций составили вооруженную милицию и забастовочный комитет под председательством инженера Харченко, поддерживающие противоправительственную забастовку, всех проезжающих дешевыми поездами, в отдельности солдат, полицейских чинов обезоруживают"[11].

Затем 14 декабря бахмутский исправник телеграфировал, что "все узловые станции, кассы, движение захвачены комитетом и покушаются забрать деньги почтовых контор, казенных винных лавок. От запасных солдат, ехавших в поездах Авдеевка, Гришино, Чаплино, отняты винтовки, в Дебальцево предъявлено требование разоружения полиции, выдачи конфискованного оружия, телефон в Гришине в руках комитета. Заводы почти все прекращают свою деятельность, рабочие повсеместно вооружаются. Станции Никитовка, Горловка охраняются ротами, ожидается разгром пристава Авдеевка, в экономии Бантыша начались аграрные беспорядки..."[12].

Вооруженное восстание разрасталось не по дням, а буквально по часам. Уже 8 декабря забастовали рабочие Гришина, Авдеевки, Ясиноватой, Дебальцева, Горловки и других поселков и станций. В тот же день организуются рабочие боевые дружины, начинаются нападения на полицию и войска и отбирается у них оружие. "Полиция Дебальцева разоружена и рассеяна" – такие телеграммы следовали не только из Дебальцева, но и из десятков других пунктов. Вся власть захватывается рабочими. Там, где пока были слабы большевистские организации, призывались на помощь товарищи из более сильных партийных комитетов Гришина, Енакиева, откуда часто приезжал пламенный и мужественный рабочий-большевик тов. Ткаченко-Петренко, повешенный в 1908 г. за участие в восстании. Так было, например, и в Никитовке, где рабочие, решив начать забастовку, предварительно связались с горловским большевистским комитетом, и 13 декабря в Никитовку прибыли для помощи горловские большевики. Такую же помощь горловские большевики оказали и рабочим в Дебальцеве. Между никитовскими рабочими и крестьянами тоже существовала крепкая связь. На митингах 9–10 декабря, посвященных всеобщей стачке, были приглашены и присутствовали крестьяне окрестных сел.

В дни 8–14 декабря рабочие деятельно создают боевые рабочие дружины. Организованные в октябре и ноябре, как мы писали выше, для борьбы с погромами, отряды рабочей самообороны в декабре превращаются в боевые рабочие дружины, усиленно запасаясь оружием. Дружины росли с каждым днем: они возникли в Гришине, в Авдеевке, Енакиеве, Юзовке, Дебальцеве, Ясиноватой, Дружковке, Веровке и т.д., в них вступили сотни рабочих. В связи с ростом отрядов, несмотря на то, что оружие, необходимое для отрядов, отбиралось рабочими у солдат и полиции, его все же не хватало. За оружием гришинцы командировали в Ростов представителя рабочих, который привез в первый же раз ящик револьверов. Не раз донецкие дружинники посылали своих товарищей за оружием и в другие города.

Оружие добывалось всякими средствами. Например, дебальцевская дружина целиком вооружилась оружием, отнятым ею у жандармов и полиции. Между рабочими боевыми дружинами различных поселков с самого начала была налажена тесная связь: они деятельно помогали друг другу и делились захваченным оружием. Захват оружия, принадлежавшего властям, принимал все более и более широкий размах. Так, рабочие Авдеевки сумели захватить целый вагон с патронами и динамитом, и авдеевцы по-товарищески поделились с дружинниками других станций.

Много взрывчатых веществ захватили для предстоящих боев и рабочие Дебальцева. "На станции Дебальцево во время восстания разграблено 146 пуд. динамита, 8 пуд. пороха. Отняты у всех дебальцевских жандармов шашки и револьверы. Меня пытались арестовать и обезоружить"[13], – доносил подполковник Пахалович.

Наконец, у рабочих появилась даже... артиллерия. Еще в 1896 г. для стрельбы в парадные дни, по заказу властей, в железнодорожных мастерских в Гришине была изготовлена из вагонных осей самодельная пушка. В декабрьские дни рабочая дружина в Гришине приспособила эту пушку для боев с войсками. За отсутствием снарядов рабочие стреляли из этой пушки свинцом. Кроме того рабочими были захвачены десятки бомб, порох, динамит и т.д.

Чтобы обеспечить себя средствами для восстания, рабочие захватили станционные кассы. Как телеграфировал исправник Федоренко, "Станции Дебальцево служащие задержали артельщика с деньгами 20 000 рублей, заставили деньги возвратить в станционную кассу, чтобы при дальнейшей забастовке расходовать на свои нужды. Кассе приставлена охрана" (от рабочих – М.К.)[14].

Так шла подготовка донецких рабочих к вооруженному восстанию и к грандиозному наступлению на царские войска, которое разразилось в середине декабря 1905 года.

К началу восстания рабочие боевые дружины целиком вытеснили и изгнали полицию, жандармерию и власти не только по Екатерининской дороге, которая была захвачена еще раньше, но и во многих поселках и станциях, став в них безраздельными хозяевами положения. Краткая телеграмма исправника Федоренко довольно ярко рисует положение в ряде районов к середине декабря:

"В Дебальцеве, Ясиноватой, Авдеевке, Гришине засели боевые дружины, к которым примкнули крестьяне соседних сел. Войска никак не могут соединиться, чтобы взять дружины. Телефон оборван. Многие чины полиции обезоружены"[15].

Первый бой рабочих дружин с царскими войсками произошел в Ясиноватой. Он был спровоцирован самими военными властями, решившими начать разгром боевых дружин с этой станции, как наиболее слабой и малоподготовленной.

Ясиноватские рабочие действительно были вооружены и организованы хуже других. У здешних рабочих почти не было оружия, и этим решил воспользоваться командир расположенной здесь 12-й роты Балаклавского полка штабс-капитан Карамышев. Утром 13 декабря, собрав рабочих, он объявил им, что станция и весь район отныне находятся на положении усиленной охраны и что им запрещены "всякие сборища". Вокруг него собралась огромная толпа возбужденных рабочих. Штабс-капитан Карамышев бросился на толпу с шашкой и приказал солдатам разогнать ее прикладами.

Через час стачком и боевая дружина Ясиноватой послали ближайшим дружинам телеграмму с призывом о помощи. Вооруженные рабочие дружины соседних станций откликнулись молниеносно. И в тот же день в Ясиноватую прибывают в специальных поездах боевые дружины из Гришина и Авдеевки с тов. Дейнегой во главе. Соединенные силы трех рабочих дружин отправились в наступление на казармы, окружили их и взяли в плен командира Карамышева. Офицер нагло дал команду солдатам открыть огонь по рабочим, за что тут же был расстрелян дружинниками. Солдаты же в большинстве перешли на сторону рабочих, отдав им свои 54 винтовки.

Это была первая и притом действительно крупная военная победа рабочих дружин. Она необычайно подняла боевой дух рабочих, усилила организацию и приток рабочих в боевые дружины. В Гришино дружинники вернулись с триумфом и были торжественно встречены всеми трудящимися как герои. Первая военная победа рабочих дружин окрылила их на дальнейшее наступление на царские войска. В Авдеевке 14 декабря дружина совершила вооруженное нападение на прибывший сюда отряд драгун, и, спасаясь от преследований, отборные части царской армии с позором ускакали из Авдеевки.

Боевые действия дружин с первого же дня начались бурно. Бахмутский исправник после боя в Ясиноватой в панической телеграмме губернатору требовал присылки войск из Донской области: "Прошу отозвать 5 рот Донской области, положение уезда самое критическое"[16].

И в Ясиноватую и Гришино были двинуты усиленные казачьи и драгунские части. В ответ гришинцы начали воздвигать баррикады. В самый короткий срок, буквально в несколько часов, появились проволочные заграждения, насыпи. Их делали не только рабочие, но и все жители поселка Гришина. Стачечный комитет разработал план боев с казаками, с тем, чтобы вооруженной силой не допустить занятия ими станции.

Тем временем власти готовили удар по другому революционному пункту Донбасса – Горловке. Здесь нарастала особенно опасная для правительства ситуация. В Горловке работала большевистская организация, которой на помощь из Енакиева тамошней большевистской организацией был прислан тов. Ткаченко-Петренко. Благодаря работе большевистской организации в Горловке в большей мере, чем в других местах удалось объединить силы рабочих – как металлистов и железнодорожников, так и шахтеров. Политическая стачка была ими объявлена совместно, к боям они тоже готовились сообща.

Это прекрасно знали власти, направившие сюда наибольшее количество войск.

Но, несмотря на сильную рабочую организацию в Горловке, крупном рабочем районе, власть почти полностью продолжала оставаться в руках старой администрации. По этой же причине здесь не было достаточно вооруженных рабочих дружин. Еще до начала стачки в Горловке стояла команда из 100 драгун, а с началом забастовки сюда была прислана еще рота пехоты. Полиция ищет удобного случая обезглавить движение рабочих арестом их руководителей. За одним из них, Кузнецовым, организуется настоящая полицейская охота. Рабочие все время охраняют его от налетов полиции специально выделенной дружиной, и куда бы Кузнецов ни пошел, с ним постоянно рабочая охрана в 15–20 вооруженных дружинников.

Одновременно со всеми рабочими бастовали и металлисты Горловского машиностроительного завода. И когда от их имени Кузнецов отправился для предъявления требований к директору завода Лоэсту, полиция устроила засаду. Кузнецов с группой рабочих ведет переговоры с Лоэстом; последний вопреки тактике "уступок" других хозяев был непреклонен. Тогда рабочие объявили ему, что он арестован, и стали конвоем у его двери. Но Лоэст уже успел заранее предупредить полицию. Здание мгновенно оцепляется полицией, двор занимается казаками и драгунами. В такой обстановке Кузнецов вместе с делегацией вышел к собравшимся у ворот завода бастующим рабочим. Драгуны останавливают рабочих, пытающихся ворваться во двор завода, и пристав Немировский предлагает им выдать Кузнецова, пытается ворваться в толпу, в которой, окруженный и защищенный людской стеной, находится Кузнецов. Но пристав тут же отбрасывается рабочими назад.

Тогда начинается расстрел рабочих драгунами. Кузнецов ранен в руку и под прикрытием верной рабочей охраны успевает уйти с завода. Полиция все же нашла истекающего кровью Кузнецова в больнице, куда привели его товарищи. Чуть не на глазах полиции Кузнецову отняли руку, после чего его сейчас же арестовывают и уводят в тюрьму.

После расстрела рабочих и ареста вождя ярость и гнев охватили рабочие массы. Единодушно было постановлено дать бой войскам, полиции и изгнать войска из пределов Донбасса. Но Горловка все еще вооружена слабо. И в тот же вечер подобно ясиноватовцам рабочие Горловки отправляют по телеграфу по всей линии призыв горловского стачкома. Каждый поселок, каждая станция получила такую телеграмму: "Боевой дружине. Мы все без оружия, требуем немедленной помощи со всех сторон. Комитет"[17].

На призыв горловцев откликнулись решительно все рабочие комитеты и боевые дружины. В Енакиеве, Гришине, Юзове, Авдеевке, Веровке, Дружковке, в десятках других мест боевые дружины спешно погружались в специально сформированные поезда. Там, где не было еще боевой дружины, рабочие спешно вооружались чем попало: железными прутьями, палками, топорами, ножами, кинжалами – и тоже садились в поезда. Эшелоны дружинников проезжали станцию за станцией, и на каждой садились все новые отряды и группы вооруженных рабочих.

Всего в Горловку было отправлено три поезда, битком набитых по-разному вооруженными рабочими. Два поезда дошли, третий застрял в пути. Это был поезд с вооруженными рабочими того самого Веровското рудника, о боевой работе которого мы говорили выше. Едва получив телеграмму, они отправились в Енакиево, а оттуда – поездом в Горловку, но путь оказался уже разобранным казаками. Зато дружковские горняки сумели проскочить и привезти с собой целый вагон разного оружия, которое тут же было роздано рабочим.

С революционными песнями и красными флагами мчались в поездах дружинники в Горловку на помощь своим товарищам. Два поезда, переполненные рабочими-дружинниками со всех концов Донбасса, прибыли в ночь на 17 декабря в Горловку.

Это был первый вседонецкий "слет" боевых дружин, но "слет" не для совещаний, а для боя с ненавистным самодержавием. Многие приехали безоружными, но их выручили дружковцы, и кроме того в ту же ночь вернулись из Таганрога посланные вторично за оружием уполномоченные, также привезшие винтовки и револьверы. Все это оружие было тут же роздано съехавшимся дружинникам.

В одной из станционных комнат состоялось оперативное совещание командиров съехавшихся дружин. Обсуждался план наступления на казармы войск, расположенных в Горловке. Дружины были разбиты на отдельные отряды, были выделены командиры отрядов, общее командование, связь и т.д. Старались предусмотреть каждую мелочь.

К 8 часам утра 17 декабря дружины закончили группировку и расстановку своих сил. Трудно установить точно, сколько же дружинников прибыло в Горловку и приняло участие в знаменитом наступлении на царские войска. По официальным донесениям полиции, на войска наступало до 4 000 рабочих-дружинников – это была целая армия, первая революционная рабочая армия. Но из них только около 300 человек были вооружены винтовками и охотничьими ружьями и небольшая часть дружинников имела револьверы, у остальных же было так называемое "холодное оружие", под которым подразумевались не столько шашки и кинжалы, сколько самодельные пики, железные прутья, топоры, ножи и т.д. Тотчас же после окончания оперативного совещания командиров боевых дружин, в 8 часов утра, три отряда двинулись в наступление на казармы. Один из них, наиболее обеспеченный винтовками, ружьями и револьверами, занял надшахтные сооружения, эстакады и отвалы породы. Два других отряда разместились по дворам, против казарм, за заборами, и первыми открыли огонь, сосредоточив на себе внимание и огонь неприятеля, с тем, чтобы дать возможность первому, наиболее сильно вооруженному отряду идти в атаку на войска.

Командир горловского гарнизона капитан Угринович был уже кем-то предупрежден. Войска встретили дружинников также в полной боевой готовности. Они заняли все окна и выходы. Было декабрьское морозное утро. Погода явно неблагоприятствовала рабочим: шел частый мелкий снег, скоро перешедший в метель. Когда дружинники открыли огонь по окнам казарм, было еще темно. С трех сторон они упорно обстреливали укрывшиеся там войска, которые отстреливались через окна и заборы казарм.

Бой продолжался около двух часов, после чего войска отступили, не выдержав огня боевых дружин. Их незаметному уходу из казарм способствовала разыгравшаяся метель. Войска спешно покидали Горловку и бежали в Енакиево. Когда рабочие заметили бегство драгун и солдат, было уже поздно, они кинулись преследовать отступавших, но из-за метели ничего не могли разглядеть.

Новая победа, притом огромная, несравненно более крупная, чем это было в Ясиноватой и Авдеевке, была одержана рабочими-дружинниками. Правда, победа эта была очень кратковременной: силы рабочих, даже при таком огромном количестве дружинников, были все же слишком недостаточны и плохо вооружены.

Отступившие войска соединились с идущей из Енакиева сотней казаков, вызванных еще ранее на помощь военным властям. Спешившись, казаки пошли в обход через хутор Ксеньевку к станции Горловка, в здании которой под командованием Дейнеги в это время находилось около 300–400 дружинников из числа наиболее слабо вооруженных (наиболее вооруженные отряды пошли в наступление на казармы). Часть отрядов еще продолжала обстрел казарм, в которых осталась не успевшая отступить группа солдат с приставом Немировским во главе, другие продвинулись далеко в степь, преследуя отступавшие войска. Из-за метели и большой разбросанности рабочих дружин они уже не могли соединиться вновь. Наиболее вооруженные отряды не могли соединиться с оставшимися на станции для совместного отпора казакам, не могли даже оказать помощь своим товарищам, находившимся в здании станции. Тем временем казаки и вернувшиеся драгуны и солдаты, окружив станцию, открыли по засевшим там дружинникам жесточайший огонь.

Теперь запертыми оказались дружинники, а осаждали их казаки и солдаты. Но в то время как солдаты, осажденные в казармах, были прекрасно вооружены, у запертых ими дружинников не было даже этого. Дружинники бесстрашно защищались, но вскоре был тяжело ранен и умер от кровопотери командир отряда Дейнега. Казаки вплотную подошли к стенам станции.

Рабочие из отрядов, осаждавших казармы, слыша выстрелы, кинулись к станции на помощь своим осажденным товарищам, но помощи оказать не смогли, так как из-за метели они стреляли большей частью наугад. Из-за метели же никак не могли подойти к станции и находившиеся в поле дружинники другого отряда. Таким образом, рабочие оказались изолированными друг от друга. Отсутствие военного опыта и знаний погубило их. Заметив замешательство среди засевших на станции дружинников, капитан Угринович предложил им сдаться на "особых условиях": сложить оружие и пройти сквозь строй солдат. Дружинники отказались. Отклонили они и более "мягкие" условия сдачи. Тогда капитан Угринович стал грозить поголовным расстрелом всех дружинников. В ответ на угрозы дружинники решили с оружием в руках пробиться к стоявшему невдалеке от рудников поезду, совершенно готовому к отправлению. Вылазка дружинников была столь неожиданной, что войска не смогли помешать их посадке на поезд. Под пулями казаков, на ходу вспрыгивая в вагоны, дружинники покинули Горловку.

В пять часов вечера Горловка сдалась. Около 300 рабочих-дружинников было убито в этих героических боях, примерно столько же взято в плен. Оставшиеся дружинники сумели уйти из Горловки и разойтись по домам.

Несмотря на "победу" войска поспешили поскорее покинуть Горловку, где, по их выражению, "каждый камень стреляет": они опасались нового нападения.

Поражение рабочих в горловском бою решило участь всего восстания в Донбассе. Дружинники возвращались по домам частью в поездах, частью пешком, и большинство из них было уже без оружия. Гришинцы и авдеевцы, вернувшиеся домой организованно, с оружием в руках, попрятали его в надежные места до "следующего боя" с царско-капиталистическим строем.

До 21 декабря станция Горловка была все еще в руках рабочих. Войска не осмелились вернуться в Горловку. И лишь убедившись, что восстание окончилось, что Горловка опустела, в нее и в другие местности Донбасса начался наплыв войск и карательных отрядов, совершавших кровавые суд и расправу над временно побежденными рабочими.

...Через три года, в декабре 1908 г., судили участников восстания и захвата Екатерининской железной дороги. Состоялся грандиозный процесс, особенность которого заключалась в том, что почти все участники восстания, находившиеся в течение этих лет на свободе, были, по настоянию Столыпина, арестованы и преданы суду. Людей начали арестовывать где попало, прямо с работы их отвозили в тюрьму. Судили сразу 179 человек. Приговор потряс тогда всю Россию: 32 человека были приговорены к смертной казни, 12 – к бессрочной, пожизненной каторге, около 50 человек также были осуждены на каторгу на разные сроки.

Незабываемы те высокие образцы пролетарского героизма, который проявили передовые рабочие, участники горловского боя. Восемь из осужденных к повешению пролетарских революционеров Донбасса с большевиком Ткаченко-Петренко во главе отказались подписать просьбу к царю о помиловании. Более месяца власти оттягивали выполнение приговора, добиваясь "раскаяния" осужденных.

"Нас 28 человек (в том числе 8 смертников – М.К.) не присоединились к затее (подписать просьбу к царю – М.К.) и остались при своем взгляде... Мы предпочитаем лучше быть замученными или быть расстрелянными, чем стать предателями и изменниками нашему рабочему делу. О, нет! Враги наши этого не дождутся", – писал Ткаченко в предсмертном письме.

Так кончилось восстание донецких рабочих. Хотя оно проходило более организованно и дружно чем восстания в других местностях России, тем не менее, его постигла та же участь. Изолированное от других очагов восстания, слабо связанное с крестьянским движением, плохо вооруженное, рабочее войско не могло выиграть сражения. Но на уроках восстания в Донбассе, как и других восстаний 1905–1907 гг., революция училась побеждать. И спустя 13–14 лет донецкие рабочие под руководством большевистской партии в гражданской войне показали, что они научились не только сражаться и наступать, но и побеждать.

[1] Кальвари М. История революции 1905-1907 годов. ВОССТАВШИЙ ДОНБАСС / Борьба классов, № 1, Январь 1936, C. 29-41. [Электронный ресурс]: электрон. данные. – Москва: Научная цифровая библиотека PORTALUS.RU, 01 июня 2014. – Режим доступа: http://www.portalus.ru/modules/politics/rus_readme.php?subaction=showfull&id=1401650847&archive=&start_from=&ucat=& (свободный доступ). – Дата доступа: 13.03.2016.

[2] В жандармском документе имя и отчество тов. Петровского указаны неверно. Правильно Григорий Иванович

[3] Цитируется по книге Кирзнера "Донбасс " Криворожье в первой революции", стр. 20. Харьков. 1926.

[4] Кирзнер А.С. "Горнорабочие Донбасса и Криворожья в первой революции", стр. 11. Всеукраинский комитет союза горнорабочих СССР. стр. 29.

[5] "Летопись революции" N 3 за 1925 г., стр. 13.

[6] "Искра" N 26 за 1902 год. стр. 30

[7] "Дело о восстании на Екатерининской ж. д.". Истпрофтран, стр. 24. Изд. ЦК ж. -д. 1926. стр. 33

[8] "Вестник юга" N 103 за 1905 год.

[9] Ленин. Т. VII, стр. 365.

[10] "Дело о восстании на Екатерининской ж.-д.". Истпрофтран, стр. 26. Изд. ЦК ж.-д. 1926, стр. 34

[11] Истпарт Артемовского округа. "Материалы по истории революционных событий 1905 г.". Телеграмма N 207. Артемовск. 1925.

[12] Там же. Телеграмма N 420/193. стр. 35

[13] Истпарт Артемовского округа. "Материалы по истории революционных событий 1905 г.". Телеграмма N 648. Артемовск. 1925.

[14] Истпарт Артемовского округа. "Материалы по истории революционных событий 1905 г.". Телеграмма от 10/XII 1905 года

[15] Там же, телеграмма от 19/ XII 1905 года. стр. 36

[16] Истпарт Артемовского округа. "Материалы иго истории революционных событий в 1905 г.". Артемовск. 1925. стр. 37

[17] "Дело о восстании на Екатерининской ж. д. Истпрофтран, стр. 63. Изд. ЦК. ж. -д. 1926. стр. 38