К вопросу о преодолении старого разделения труда

Б.А. Пугачев

 Положение о преодолении разделения труда относится к фундаментальным положениям учения о коммунизме. Проблема эта ключевая в марксистской науке, имеющая важнейшее значение как для анализа противоречий и тенденций развития капитализма, так и для становления и развития коммунистической формации. Вниманием к проблеме преодоления разделения труда отмечены дискуссии в советской экономической и философских науках в 60-70-х годах, интерес к ней сохраняется у исследователей и в настоящее время[1]. Не претендуя на всестороннее рассмотрение данной сложной проблемы, автор хотел бы затронуть один из ее важных аспектов.

Следует отметить, что абстрактное понимание положения марксизма об отмирании разделения труда, без учета движения общества в своем развитии – не редкость в среде приверженцев марксизма. Это касается в первую очередь терминологии. Неслучайно, что термин "разделение труда”, примененный Марксом и Энгельсом в работе "Немецкая идеология” 1845 г., (классикам было тогда меньше тридцати лет каждому) и применявшийся ими далее – еще и в «Критике политической экономии» 1862 г, в дальнейшем был уточнен – "старое разделение труда”, в первом томе «Капитала» 1867 г.:

«С другой стороны, эти жизненные средства и средства труда не функционировали бы, по их мнению (буржуазных политэкономов – Б.П.), как объективные условия производства, если бы эти вещи не обладали свойством быть капиталом, не потребляли самого труда, если бы прошлый труд не потреблял живого труда и если бы эти вещи не принадлежали – не рабочему, а самим себе или per procura (по уполномочию – Б.П.) капиталисту.

Как будто разделение труда не было в такой же степени возможно (хотя оно и не могло исторически с самого начала появиться в такой форме, в которой оно может выступить только как результат развития капиталистического производства), если бы условия труда принадлежали ассоциированным рабочим и если бы последние относились к ним как к тому, чем эти условия труда являются natura (по своей природе – Б.П.), т.е. как к своим собственным продуктам и предметным элементам своей собственной деятельности” (К. Маркс "Критика политической экономии”. Октябрь 1862 г. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2 изд., т. 26, ч. III. – С. 282-283).

Уже здесь есть обоснование для различения разделения труда при капитализме и коммунизме, повлекшее за собой уточнение, – какое разделение труда уничтожается.

«Современная промышленность никогда не рассматривает и не трактует существующую форму производственного процесса как окончательную. Поэтому ее технический базис революционен, между тем как у прежних способов производства базис был по существу консервативен. […] Посредством внедрения машин, химических процессов и других методов она постоянно производит перевороты в техническом базисе производства, а вместе с тем и в функциях рабочих и в общественных комбинациях процесса труда. Тем самым она революционизирует разделение труда внутри общества и непрерывно бросает массы капитала и массы рабочих из одной отрасли производства в другую.

Поэтому природа крупной промышленности обусловливает перемену труда, движение функций, всестороннюю подвижность рабочего. С другой стороны, в своей капиталистической форме она воспроизводит старое разделение труда с его окостеневшими специальностями. Мы видели, что это абсолютное противоречие уничтожает всякий покой, устойчивость, обеспеченность жизненного положения рабочего, постоянно угрожает вместе со средствами труда выбить у него из рук и жизненные средства […] и вместе с его частичной функцией сделать излишним и его самого; как это противоречие жестоко проявляется в непрерывном приношении в жертву рабочего класса, непомерном расточении рабочих сил и опустошениях, связанных с общественной анархией. Это – отрицательная сторона. Но если перемена труда теперь прокладывает себе путь только как непреодолимый естественный закон и со слепой разрушительной силой естественного закона, который повсюду наталкивается на препятствия […], то, с другой стороны, сама крупная промышленность своими катастрофами делает вопросом жизни и смерти признание перемены труда, а потому и возможно большей многосторонности рабочих, всеобщим законом общественного производства, к нормальному осуществлению которого должны быть приспособлены отношения. Она, как вопрос жизни и смерти, ставит задачу: чудовищность несчастного резервного рабочего населения, которое держится про запас для изменяющихся потребностей капитала в эксплуатации, заменить абсолютной пригодностью человека для изменяющихся потребностей в труде; частичного рабочего, простого носителя известной частичной общественной функции, заменить всесторонне развитым индивидуумом, для которого различные общественные функции суть сменяющие друг друга способы жизнедеятельности. Одним из моментов этого процесса переворота, стихийно развившимся на основе крупной промышленности, являются политехнические и сельскохозяйственные школы, другим – "ecoles d’en-seignement professionnel” («профессиональные школы»), в которых дети рабочих получают некоторое знакомство с технологией и с практическим применением различных орудий производства. Если фабричное законодательство, как первая скудная уступка, вырванная у капитала, соединяет с фабричным трудом только элементарное обучение, то не подлежит никакому сомнению, что неизбежное завоевание политической власти рабочим классом завоюет надлежащее место в школах рабочих и для технологического обучения, как теоретического, так и практического.

Но точно так же не подлежит никакому сомнению, что капиталистическое производство и соответствующие ему экономические отношения рабочих находятся в прямом противоречии с такими ферментами переворота и с их целью –уничтожением старого разделения труда» (К. Маркс "Капитал» Том первый. Январь 1866-август 1867 г. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2 изд., т.23. – С. 497-501).

Предвидение уничтожения старого разделения труда при коммунизме не было, таким образом, продуктом утопической мечты, а было результатом анализа зарождения частной собственности, зарождения эксплуатации человека человеком. Уже в семье, не говоря о племени и о дальнейших формациях, разделение труда приводило к эксплуатации мужчиной жены и детей, порождало разделение в распределении продукта труда: «Вместе с разделением труда, содержащем все указанные противоречия и покоящемся в свою очередь, на естественно возникшем разделении труда в семье и на распадении общества на отдельные, противостоящие друг другу семьи, – вместе с этим разделением труда дано в то же время и распределение, являющееся притом – как количественно, так и качественно – неравным распределением труда и его продуктов; следовательно, дана и собственность, зародыш и первоначальная форма которой имеется уже в семье, где жена и дети – рабы мужчины. Рабство в семье – правда, еще очень примитивное и скрытое – есть первая собственность, которая, впрочем, уже и в этой форме вполне соответствует определению современных экономистов, согласно которому собственность есть распоряжение чужой рабочей силой. Впрочем, разделение труда и частная собственность, это – тождественные выражения» (К. Маркс, Ф. Энгельс «Немецкая идеология». Ноябрь 1845. Маркс К., Энгельс Ф. Избранные сочинения в 9 т. – М., 1985. Т. 2. – С. 29).

Очевидно, что последнее замечание о тождественности разделения труда и частной собственности в 1845 году относилось классиками марксизма к обществу, основанному на господстве частной собственности, в частности – к капиталистическому обществу, именно оно определено по сути в контексте этой работы.

А высказывания молодых Маркса и Энгельса о первой собственности – разделении труда в семье – хорошо иллюстрируется и известным еще в недавнем прошлом обычаем в крестьянских, и не только крестьянских, семьях, когда за столом кормильцу – лучший кусок, когда из общей миски никто из домочадцев не зачерпнет ложкой, пока глава не приступит к трапезе. С этого начиналось, а развилось до того, что разделение отчуждало труд от трудящегося, подчиняло человека принудительному разделению труда, включало его в общественный процесс производства, не считаясь с его способностями и желаниями, ибо «в мире есть царь, этот царь беспощаден, – голод названье ему».

Стихийно складывавшееся разделение труда, специализация – и увеличивали производительность, и одновременно подавляли свободу, превращали деятельность человека из творчества в обременительную обязанность, неразвитость производства держала трудящегося в обстановке царства необходимости, несвободы, подавляла его творческие возможности именно из-за отношений собственности, отношений обмена.

Уже в следующем, 1847 г, К. Маркс писал: «Если мы возьмем за образец разделение труда на современной фабрике, чтобы применить его затем к целому обществу, то мы найдем, что общество, наилучшим образом организованное для производства богатств, бесспорно, должно было бы иметь лишь одного главного предпринимателя, распределяющего между различными членами общественного коллектива их работу по заранее установленным правилам. Но в действительности дело обстоит совсем иначе. Тогда как внутри современной фабрики разделение труда регулируется до мелочей властью предпринимателя, современное общество для распределения труда не имеет других правил, другой власти, кроме свободной конкуренции» (К. Маркс «Нищета философии». Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2 изд. Т. 4 – С. 153).

В дальнейшем, ни в коей мере не отходя от этого анализа, классики разъясняли трудящимся:

«Но если бы они работали как коллективные собственники, то имел бы место не обмен, а коллективное потребление. Поэтому издержки обмена отпали бы. Отпало бы не разделение труда [вообще], а разделение труда, основанное на обмене. Поэтому неправилен взгляд Дж. Ст. Милля на издержки обращения как на необходимую цену разделения труда. Это лишь издержки стихийного разделения труда, основанного не на общности собственности, а на частной собственности» (Февраль1858 г. К. Маркс «Критика политической экономии». Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2 изд. Т. 46, ч. II. – С. 133-134).

Это означает, что в коммунистическом обществе, ликвидировавшем частную собственность и развившем производительные силы так, что обмен отпадет, человек получит возможность всестороннего развития, политехнического образования, и реализуется в полной мере закон перемены труда. Этот объективный закон, уже и при капитализме проявляющийся в необходимости переквалификации трудящихся по мере развития производительных сил и появления новых отраслей деятельности и выражающийся в образовании резервной армии труда, рекрутируемой для переквалификации, при коммунизме будет, по мысли классиков, учтен и осознанно использован. Известно предположение классиков, что, например, скульптор будущего не будет обречен только на ваяние, но развитие его личности позволит ему проявить себя и в других видах изобразительного искусства. Не будет "тачечников”, на всю жизнь обреченных таскать тачки, как не будет и «архитекторов» и "критических критиков” на всю жизнь. Всестороннее развитие способностей личности в условиях коммунизма предоставит человеку свободу перемены труда, и сам труд перестанет быть обузой, реализуется его творческий характер. Мотивами производственной деятельности будет не обременяющая потребность добывать средства существования, а познавательный интерес личности, осознание необходимости обществу определенной производственной деятельности, наконец, самоутверждение личности в способности преодолеть трудности, решить сложные задачи, проявить свои способности. У Маяковского есть строки:

 

Сидят папаши,

каждый хитр,

землю попашет,

попишет стихи.

 

Это о перемене труда, о преодолении противоположности физического и умственного труда. И шаги в направлении всестороннего развития личности социалистическая революция делала как первые шаги своей деятельности. На смену разделению на классическую гимназию, реальные училища, церковно-приходские школы в СССР была создана единая трудовая политехническая школа с единым набором дисциплин.

В этом отношении необходимо отметить направление русской технической школы, реализованное методикой Московского Высшего технического университета им Н.Э. Баумана (бывшее Бауманское училище, а до революции Московское Высшее Императорское техническое Училище). Автору доводилось читать в сравнительных анализах качества подготовки кадров, публикуемых в иностранных журналах, в частности в трудах американского общества инженеров, что подготовка с упором на изучение фундаментальных наук в сочетании с внедрением в учебный процесс практических занятий в мастерских и лабораториях МВТУ делает воспитанников училища способными специализироваться в широком спектре инженерных профессий. Если западная техническая школа (в частности американская) построена на усвоении инструкций, рецептов и конкретных навыков и дает сразу готовых специалистов только для определенной отрасли, детально разбирающихся во всех подробностях, то воспитанник МВТУ вынужден на основе теоретического фундамента, перед тем как приступить к работе, потратить время на специализацию. Казалось бы, он проигрывает, но основательность этого фундамента делает потери времени на специализацию не идущими ни в какое сравнение с возможностью переспециализации и перемены труда. Тем более что и кругозор его шире, охват и осмысливание тенденции в различных областях у него выше. Русские инженеры, по отзывам западных публикаций, высоко ценятся за эти качества.

Однако известно, что запас знаний человечества непрерывно накапливается, информационный век дает стремительные темпы роста информации, что общественное сознание все в большей степени приобретает черты распределенного сознания, и хотя появление интеллектуальных машин, помощников инженера, ученого и рабочего, и распространение информационных сетей поднимает возможности личности на новый, недосягаемый до этого уровень, тем не менее, все меньше среди специалистов энциклопедистов, универсалов, все больше развивается коллективное творчество, все больше повышается наукоемкость производства, растет необходимость коллективных мозговых штурмов и атак, взаимных консультаций, семинаров и совещаний специалистов сравнительно узкого диапазона.

Отрицали ли классики эту тенденцию, казалось бы, противоречащую их предвидению об уничтожении разделения труда? Как мы видели выше, они уточняют, что отрицать необходимость разумного разделения труда при коммунизме нельзя, что уничтожению подлежит старое разделение труда, а планомерное общественное производство с высоким уровнем производительности немыслимо без нового, добровольного, свободно осознанного разделения труда. При отсутствии отношений обмена, при коммунистическом принципе распределения новое разделение труда (в отличие от старого) не порождает эксплуатации, не порождает частной собственности, не влияет на распределение. Надо понимать так, что выход из царства необходимости, свобода выбора рода деятельности, скоординированная с планами общества, вписанная в планы его (кстати, возможности этого на основе интеллектуальных машин, компьютеров прорисовываются уже сейчас), была осознана классиками.

Тем не менее, практика последнего – хрущевско-брежневского – периода развития СССР показала определенную тенденцию отхода от политехнической единой школы, появились тенденции ранней специализации, начались поиски талантов – для музыкальных школ, для математических, для физических школ, для школ с углубленным изучением иностранных языков. Возникла система элитарного образования для избранных – элиты особо одаренных индивидуумов, обособленных от остальной массы молодежи, получавшей трудовое воспитание и навыки служения обществу своим участием в его производственной деятельности[2]. (Кстати, и само это трудовое участие школьников в данный период носило по большей части формальный характер и скорее являлось профанацией первоначального замысла, окарикатуриванием марксистского принципа). А ныне, при реставрации капитализма, вообще школу разделили на школу для богатых и школу для бедных, которым иностранный язык не нужен, история не нужна, литература – в минимальном объеме. Казалось бы, о всесторонне развитой личности надо забыть. Будет серая масса, – образования, как язвили "демократы”, "очень даже среднего”. И будет элита – сынки богатеев, прошедшие Кембридж, Оксфорд, Колумбийский или Массачусетский университеты. И то – специалисты в узкой области.

Утомительность однообразной монотонной деятельности капиталистами, конечно, ныне учитывается. Так, на автомобильных заводах на Западе, в частности в Италии, производительность труда повышали путем перемены рода деятельности рабочих, для чего они проходили освоение смежных специальностей. Однако это вряд ли следует считать всесторонним развитием их личности. Это просто более изощренный, научно обоснованный метод интенсификации труда и эксплуатации пролетариев. Подлинная всесторонность здесь и не предполагается.

Старая мудрость гласит, что специалист подобен флюсу – он односторонен. Какая уж тут всесторонняя развитость, если отрасли все дробятся и дробятся, возникают новые отрасли на стыке старых отраслей, и объемы необходимых знаний, казалось бы, непосильны для отдельной личности. Правда, отдельные личности, так называемые "вундеркинды”, показывают неисчерпаемость возможностей человека, но это считается зачастую чем-то вроде уродства, отклонением от нормы, все эти Эйлеры, Эйнштейны, Норберты Винеры, Чебышевы, Менделеевы, Ландау, Глушковы. Полагают, что современная порода людей, хомо сапиенс, в среднем такими способностями, не обладает. Выходит, для всестороннего развития личности надо, чтобы эволюция вывела другую породу, породу человека мудрого, «хомо софиус». А пока, получается, всестороннее развитие – удел исключительно вундеркиндов, т.е. редкостное исключение из правила. И тогда уж, действительно, остается только ценить эти подарки природы, лелеять, создавать для «элиты» исключительные условия.

Однако существует другое мнение, которое гласит, что нормальный здоровый человек потенциально способен быть вундеркиндом, и не только в какой-нибудь узкой области, а в широком поле способностей, только еще не открыты все способы раскрытия и реализации этого потенциала. В шестидесятых годах прошлого века в "Известиях” была статья ленинградского ученого, призывавшего к созданию науки о раннем детстве, младенчестве и утробном развитии. Известно, что способность к развитию речи у ребенка имеет определенный временной интервал, после которого утрачивается. Такие же наблюдения были сделаны и относительно математических способностей. То же и относительно музыкальных способностей[3]. Автор статьи призывал родителей присылать ему свои наблюдения над детьми, полагая создать банк данных, необходимых для анализа и для выработки способов формирования разносторонних способностей. Насколько мне известно, такого научного учреждения, с такими целями, в мире не существует. В спорте ведется работа по своему профилю, в музыке, в математике есть какие-то, видимо, наработки, но комплексного изучения, судя по всему, не велось, а при нынешнем положении в стране – и не предвидится. Но, несомненно, после восстановления социализма эта работа должна быть возобновлена и развита, и в сочетании с возможностями инструментария компьютерной техники, вооружающего интеллектуальную составляющую производственной деятельности человека, выведет его из царства необходимости быть прикованным на всю жизнь к одному роду деятельности, позволит реализовать свободу выбора любимого дела, даст радость творчества. Ясно, что люди коммунизма – будут новые люди, к которым наши мерки неприложимы. В свое время, когда приблизятся цели коммунистов, реальные методы и возможности в области разделения труда прорисуются четче. Ленин не раз повторял мысль Гете из "Фауста”: "Теория, мой друг, суха, но вечно зелено древо жизни”.

Практика наполнит предвидение теоретиков такими чертами, такими красками, которых мы сейчас себе и представить не можем. 

---