Производство,  как известно, есть процесс присвоения предметов природы в рамках определенной формы общества и посредством нее. Теория и история знают следующие сменяющие друг друга способы производства: первобытно-общинный коммунизм, рабовладельческое, феодальное, капиталистическое и коммунистическое производство. Товарное производство появляется уже с разложением первобытно-общинного коммунизма, но только капитализм может быть охарактеризован как всеобщее товарное хозяйство, как товарное хозяйство на том этапе его развития, когда и рабочая сила становится товаром. Капитализм – это хозяйство, товарное по своему характеру.

Всякое производство в качестве своей предпосылки имеет потребности и в качестве конечного результата – потребление. Но непосредственной целью товарного производства является не потребительная стоимость, а стоимость, поскольку товар – это продукт, производимый для обмена. Непосредственной целью капиталистического товарного производства является прибавочная стоимость. То обстоятельство, что капиталистическое производство имеет развитый общественный характер, порождает противоречие между общественным характером производства и частнокапиталистическим присвоением. Отношения обмена противоречат общественному характеру производства и в результате социалистической революции в ходе переходного периода от капитализма к коммунизму отбрасываются и заменяются непосредственно общественными отношениями. Труд в коммунистическом производстве не посредством обмена, а непосредственно выступает как общественный труд, а само коммунистическое производство характеризуется как непосредственно общественное и является таковым как в своей высшей, так и в низшей фазе – при социализме.

Диалектический подход к историческому опыту социалистической революции в России, построения и развития социализма в СССР позволяет проследить, как меняется характер производства при переходе к коммунизму и воспроизводится в процессе развития социализма как первой фазы коммунизма.

Переход власти в руки рабочего класса, установление диктатуры пролетариата сами по себе еще не меняют характера производства. Только после национализации создается социалистический уклад, в котором производство носит непосредственно общественный характер, и этот уклад в течение переходного периода сосуществует с другими укладами. В России такими укладами были госкапиталистический, частнокапиталистический, мелкотоварный и патриархальный.

Патриархальное производство является производством для собственного потребления и носит натуральный характер.

Мелкотоварное производство есть производство для обмена и носит товарный характер.

Частнокапиталистическое производство тоже, разумеется, как производство стоимости (прибавочной) должно быть охарактеризовано как товарное по своему характеру.

Особо следует сказать о госкапитализме, который использовался в период новой экономической политики в России и широко используется в настоящее время в Китайской Народной Республике. Дело в том, что в известный период после национализации только часть национализированных предприятий удается планомерно направить непосредственно на удовлетворение нужд общества. И вот эта, и только эта часть образует социалистический уклад. Все же остальные национализированные предприятия, хотя и находятся в собственности государства, продолжают управляться не планом, а основным законом всякого товарного, а потому и капиталистического хозяйства – законом стоимости. Соответственно производство в рамках госкапиталистического уклада носит товарный характер.

В рамках переходного периода социалистический уклад, развиваясь, постепенно вытесняет все другие уклады. Непосредственно общественное планомерно организованное социалистическое производство из уклада становится сначала господствующей, а потом и единственной формой производства. В СССР произошло то, что и предвидел В.И. Ленин в своей речи на Пленуме Московского Совета 20 ноября 1922 года, говоря: «из России нэповской будет Россия социалистическая» (В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 45, С. 309).

Процесс вытеснения несоциалистических укладов, который идет в переходный период, может быть обрисован фразой: «Больше социализма!». Однако собственно к социализму как первой фазе коммунизма эта фраза неприменима, поскольку после того как социалистическое производство стало не только господствующим, но и единственным, социализма не может быть больше, а он может быть более или менее развитым. Развитие же не сводится к увеличению или уменьшению, а идет через борьбу противоположностей. Это относится и к развитию социалистического производства через борьбу его непосредственно общественного характера с товарностью как отрицательным моментом социалистического производства, связанным с его выхождением из капитализма. Борьба эта в планомерно организованном хозяйстве напрямую зависит от теоретических позиций и политических установок государства и правящей партии.

Анализ уроков становления, развития и временного поражения социализма показывает, что важнейшими причинами ослабления социализма и временной утраты его завоеваний были следующие.

Большинством правящей партии, большинством рабочего класса и большинством народа не был осознан советский принцип организации власти как власти, формируемой в трудовых коллективах.

Советский характер власти был вроде бы юридически закреплен, но лишь по форме, а не по существу. Слово Советы стояло и в Конституции РСФСР 1918 г., и в Конституции СССР 1924 г., однако избрание депутатов через трудовые коллективы, что только и делает избираемые органы Советами, не было в этих основополагающих документах закреплено.

Организация власти не была увязана с организацией экономической жизни общества таким образом, чтобы с развитием экономики социализма соответственно укреплялись бы и материальные основы участия непосредственных производителей в формировании и осуществлении своей власти.

В связи с принятием Конституции СССР 1936 г. фактически действовавший принцип избрания и отзыва депутатов трудовыми коллективами был заменен территориальным. Сохранилось лишь выдвижение коллективами кандидатов в депутаты.

Экономической реформой 1965 г. принцип работы на общество и удовлетворения потребностей всех его членов был заменен принципом максимизации прибыли отдельных производственных единиц. Тем самым стала размываться и подрываться экономическая основа Советской власти. Этим во многом объясняется недостаточность масштабов активного сопротивления ликвидации народной власти.

Социализм разрушился в конечном итоге из-за того, что был взят и стал последовательно осуществляться так называемый курс на рынок и приватизацию. Этот по сути антисоветский и антипартийный курс, принятый апрельским пленумом ЦК КПСС 1991 года, привел к ликвидации КПСС и СССР.

К чести советской экономической науки следует отметить, что данный губительный для страны курс не был одобрен ни одним крупным экономическим совещанием и ни одной научной экономической конференцией. Более того, достаточно громко и отчетливо звучали голоса тех экономистов, кто отстаивал непосредственно общественный характер социалистического производства и предупреждал, что попытки построить социализм на товарной основе равносильны его уничтожению. Это достаточно ясно было показано в работах Н.В. Хессина, А.М. Еремина, Н.А. Цаголова, Н.А. Моисеенко, А.К. Покрытана, А.А. Сергеева, В.Я. Ельмеева, В.Г. Долгова, Р.И. Косолапова и других. Поэтому предательская горбачевско-яковлевская верхушка партии могла опереться только на отдельных проходимцев от экономической науки, чтобы попытаться навязать партии и стране разрушительный курс помимо его хотя бы внешнего научного обоснования.

Принятие XXVIII съездом партии курса на рынок пришло в вопиющее противоречие с ее коммунистической природой и означало по существу ее самоубийство. Поэтому незаконная приостановка деятельности КПСС президентским указом, по существу, лишь подвела итог ее перерождения. Тем более, что подписал указ выросший в недрах партийного аппарата махровый номенклатурщик, бывший первый секретарь сначала Свердловского обкома, затем Московского горкома, кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС.

На горьком опыте разрушения страны и обнищания народа осознается теперь ошибочность представлений, что на основе товарного производства и закона стоимости можно якобы построить социалистическое общество.

А ведь разжевывал же К. Маркс, и не раз, ту мысль, что на основе стоимости и денег невозможен контроль объединенных индивидов над своим производством, что речь должна идти о производстве, диаметрально противоположном товарному.

Ф. Энгельс высмеивал попытки Дюринга построить социализм на основе «справедливого» обмена товарами и конституированной стоимости.

В.И. Ленин в замечаниях на книгу Бухарина «Экономика переходного периода» (XI Ленинский сборник) не случайно подчеркивал, что продукт при социализме идет в потребление не через рынок. В «Наказе от СТО местным советским учреждениям» он разъяснял, что государственный продукт, продукт социалистической фабрики, обмениваемый на крестьянское продовольствие, не есть товар в политико-экономическом смысле, во всяком случае не только товар, уже не товар, перестает быть товаром.

После осуществления коллективизации у нас стало не две собственности, а две формы одной, общественной собственности, и встречное движение общественного продукта между городом и деревней уже нельзя было, строго говоря, подводить под категорию товарного обмена, который есть взаимное отчуждение продуктов труда и иных объектов собственности на основе свободного договора или соглашения. Сущность производства стала противоположной товарной. Она стала непосредственно общественной, и в каких бы являющихся формах, заимствованных во многом из товарного прошлого и несущих в себе черты товарного содержания, эта сущность ни выступала, производство в целом нельзя было уже характеризовать иначе, как непосредственно общественное, продукт которого и труд в котором не посредством обмена, а непосредственно, с самого начала выступают и являются общественными.

И. Сталин в целом придерживался этих марксистско-ленинских позиций. Он развил их в своей работе «Экономические проблемы социализма в СССР». Однако в этой книге проявил и непоследовательность. Так, подчеркнув, что средства производства не являются товарами, он объявил товарами предметы потребления. Но тогда получалось, что сущность социалистического производства – дуалистическая, нетоварно-товарная. Если предположить, что предметы потребления – товары, то они, выходит, производятся не для удовлетворения потребностей, а для обмена. Работник же в обмен на идущий к нему в потребление товар может дать только свою рабочую силу. Его рабочая сила тогда тоже товар, а такое товарное производство, при котором и рабочая сила является товаром, называется капитализмом. Переход к капитализму поэтому логически следует из посылки о том, что предметы потребления при социализме – товары. Ошибочно и утверждение, что при социализме действует закон стоимости. Ведь закон и сущность – категории однопорядковые. Поэтому утверждение о действии при социализме закона стоимости равносильно утверждению о товарной сущности социалистического производства. Не случайно, что Кронрод, Либерман, Ракитский, Петраков, Абалкин и другие толкачи товарного производства при социализме ухватились именно за эти отступления от строго выдержанной марксистской теории, имевшиеся у Сталина, возвели их в принцип и в рамках экономических дискуссий готовили ликвидацию социализма.

Контрреволюционные события в СССР подтвердили, что либо мы имеем социализм как непосредственно общественное производство – производство потребительных стоимостей, регулируемое законом потребительной стоимости, либо имеем дело с производством стоимости, то есть с товарным производством, естественным развитием которого является товарно-капиталистическое производство. Можно, конечно, говорить о том, что и при социализме есть товарное производство в виде индивидуального производства на колхозный рынок. Это так. Но цены на колхозном рынке регулируются не пресловутым законом стоимости, а ценами на продукцию государственных предприятий. Цены же на продукцию государственных предприятий определяются планомерно на основе затрат труда на производство с учетом потребительной стоимости непосредственно общественных продуктов.

Социалистическое производство есть непосредственно общественное производство, производство потребительной стоимости, а не стоимости. Это научная истина. Попытка построить социалистическое товарное хозяйство, то есть вернуться к производству стоимости, неизбежно ведет к уничтожению социализма. Теперь это не только научно установленный, но, увы, и опытным путем исторически проверенный факт.

Социализм, следовательно, – непосредственно общественное хозяйство. Это не производство товаров, стоимостей, а производство непосредственно общественных продуктов, потребительных стоимостей. Соответственно и регулятором социалистического производства является не закон стоимости, а закон потребительной стоимости.

Что это означает применительно к социалистической власти? Это означает, что, поскольку цель социалистического производства – обеспечение полного благосостояния и свободного всестороннего развития всех членов общества, развитие трудящихся как членов общества входит в цель производства. Если капиталистическое товарное производство как производство прибавочных стоимостей требует отнимать у трудящихся свободное время и другие условия их свободного развития, то социалистическое непосредственно общественное производство требует достигнутую за счет технического прогресса экономию рабочего времени превращать не только в дополнительные материальные блага для работников, но и в дополнительное свободное время для их всестороннего развития, в том числе и для развития их как участников государственной жизни и государственного управления. К сожалению, этого-то в последние десятилетия существования СССР как раз не происходило.

Задача социализма состоит вовсе не в том, чтобы лишь провозглашать власть трудового народа, а в том, чтобы трудовой народ имел реальную, практическую возможность осуществлять эту власть. Если рабочий восемь часов стоит у станка и может принять участие в управлении государством только по окончании рабочего дня, когда закрываются двери Советов и исполкомов, райкомов и горкомов, то тогда народная власть лишь провозглашается, и остается лишь надеяться на то, что наемный аппарат государственных служащих будет все же (почему-то) действовать не в своих особых, а именно в интересах рабочего класса и всего общества в целом. Однако, будучи бесконтрольным, аппарат управления неизбежно перерождается и из средства управления в интересах трудящихся превращается в свою противоположность. Что мы и видим на примере печальных и трагических событий в нашей стране.

Размышляя теперь о путях возрождения Советской власти, мы не можем думать только о том, как возродить Советы и восстановить Советскую власть. Можно поставить вопрос и по-другому: стоит ли ее устанавливать, если она вновь переродится во власть номенклатуры, а народ, пожив какое-то время по-человечески, вновь будет ввергнут в пучину лишений и нищеты какими-нибудь новыми горбачевыми и яковлевыми. Если уж возрождать Советскую власть, то на такой экономической основе, которая бы укрепляла Советскую власть, способствовала усилению Советского государства и тем самым, с расширением участия трудящихся в государственном управлении, и отмиранию всякого государства вообще, переходу к коммунистическому общественному самоуправлению.

Вопрос об участии трудящихся в осуществлении своей, Советской власти мы должны ставить не как идеалисты, а как материалисты. Дело не только в том, чтобы призвать трудящихся к участию в государственном управлении, а прежде всего в том, чтобы у них для этого было время, и не за пределами рабочего дня, притом время, оплачиваемое по среднему. Вот это и будет выражением того, что трудящиеся – не наемные работники у стоящего над ними государства, а полноправные собственники общественных средств производства.

История революции и контрреволюции в России показала, что прогресс в развитии производительных сил, в росте производительности труда должен сопровождаться не уменьшением численности непосредственных производителей и соответственным увеличением численности работников непроизводственной сферы, а увеличением свободного времени рабочих и крестьян, в том числе времени, свободного для участия в государственном управлении. Численность рабочих и крестьян может вообще не уменьшаться вплоть до полного уничтожения классов, вплоть до полного коммунизма. Важно лишь, чтобы с развитием производства росло не только материальное богатство общества, но увеличивалось свободное время всех работников как время для их свободного развития. И как только количественно свободное время превысит рабочее время, определяющим для человека будет не то, что он делает в свое рабочее время, а то, что он делает в свое свободное время. Это и будет означать полное уничтожение классов, то есть разделения людей на группы в зависимости от положения в производстве.

Таким образом, для развития социализма и укрепления Советской власти нужно не такое производство, которое пожирало бы свободное время работников и производило стоимость, а такое, которое бы производило потребительную стоимость, в своем развитии обеспечивало бы экономию рабочего времени и предполагало бы превращение сэкономленного времени в свободное время непосредственных производителей. Цель такого производства – обеспечение полного благосостояния и свободного всестороннего развития всех членов общества. Эта цель социалистического производства не случайно была записана и в первой, и во второй Программе ленинской большевистской партии. Ленинская формулировка цели социалистического производства исчезла при составлении третьей – хрущевской ревизионистской программы партии, принятой XXII съездом КПСС в 1961 году. На арену выходил зарождающийся в недрах партии класс номенклатурных собственников.

В непосредственно общественном хозяйстве при производстве предметов потребления и средств производства имеются существенные различия. И те и другие, и предметы потребления, и средства производства суть не товары, а непосредственно общественные продукты, но их общественная роль неодинакова – производство предметов потребления создает материально-вещественные условия все более полного развития членов общества и сокращения социального неравенства между ними, а производство средств производства служит напрямую экономии рабочего времени и может рассматриваться как производство свободного времени для свободного развития всех членов общества. По отношению к предметам потребления сокращение затрат труда на их производство выступает как результат внедрения трудосберегающей техники, и экономия труда передается потребителям через снижение цен.

Можно сказать, что техника с экономической точки зрения ни для чего больше не нужна, кроме как для экономии рабочего времени, или, другими словами, всякая экономия, которую она дает, сводится к экономии рабочего времени. Средства производства в социалистическом непосредственно общественном хозяйстве производятся не для того, чтобы их продать и получить стоимость, а для того, чтобы сэкономить труд тех, кто будет применять эту технику, то есть труд ее потребителей. Потребительная стоимость техники – это экономия труда тех, кто работает с этой техникой, кто заменил этой техникой прежние, менее трудосберегающие экземпляры.

Экономия труда у потребителей техники позволяет им распорядиться этой экономией двояко – не только выпустить дополнительное число предметов потребления, но также при этом сократить рабочее и увеличить свободное время.

Не исключена ситуация, когда непосредственные трудозатраты на производство техники возрастают. Но действительно новой, прогрессивной техникой можно по критерию ее потребительной стоимости считать только такую, которая дает у потребителей экономию труда большую, чем возрастают затраты на ее производство. Другими словами, итоговая, результирующая, чистая экономия в результате замены техники, то есть валовая экономия за вычетом затрат труда на производство и эксплуатацию техники, должна быть положительной.

Можно сказать, что по пути производства потребительной стоимости так или иначе, но идет сегодня и товарно-капиталистическое производство, которое является непосредственно производством прибавочной стоимости. Но в том-то и дело, что это имеет место не в соответствии, а в противоречии с его товарной, стоимостной сущностью. Капиталист непосредственно стремится к увеличению стоимости производимого продукта ради увеличения прибавочной стоимости, и как производство абсолютной прибавочной стоимости капиталистическое производство стремится поглотить все время непосредственных производителей. Как производство относительной прибавочной стоимости капиталистическое производство стремится передвинуть границу между необходимым и прибавочным трудом таким образом, чтобы увеличивалась прибавочная стоимость, и делает это путем развития производительных сил на основе технического прогресса. Но экономию труда капитализм стремится использовать не для увеличения свободного времени всех членов общества, а для увеличения стоимостного богатства и свободного времени собственников средств производства – капиталистов. Рабочим же сокращения их рабочего времени и увеличения свободного приходится добиваться стачечной борьбой. Что они с успехом и делают. На повестке дня в Европе 35-часовая рабочая неделя.

---