С одной стороны, мир всё глубже и глубже заходит в тупик. Всё больше и больше обостряются противоречия. Такие противоречия, которые грозят вообще существованию человечества. С другой стороны, ослабли и продолжают слабеть силы сопротивления. Т.е. мы живём в эпоху «межвременья». По аналогии можно было бы сказать, что это эпоха подобна той, которую переживала Европа перед первой мировой войной. Тогда сохранялось мирное существование капитализма. Не без каких-то конфликтов, но, тем не менее, европейские страны не воевали друг с другом. Примерно такая же ситуация наблюдается сейчас в мире. Правда, по крайней мере, с двумя следующими существенными отличиями.

Во-первых, капитализм вступил в стадию вооружённой борьбы развитых капиталистических стран, в первую очередь США, с рядом других стран мира, которая может рассматриваться как единый процесс вооружённой борьбы «золотого миллиарда» с остальным населением планеты. Но этот процесс пока находится на своих начальных этапах и пока ещё не грозит основам мирового капитализма.

Во-вторых, в то время уже существовала теория К. Маркса, которая тогдашние процессы объясняла достаточно хорошо. И существовала партия, которая располагала этим знанием и могла реализовать имеющиеся в то время возможности революционного изменения общества. В настоящее время нет ни такой теории, ни партии, способной к коренным общественным преобразованиям. Но для того, чтобы появились партии, которые способны реализовать возможности коренного изменения общества, необходима, прежде всего, теория. Ведь если нет теории, не может быть организации. Не может быть правильной организации,  не может быть правильной тактики. Не может быть, само собой разумеется, правильной стратегии коммунистических партий. Все существующие программы коммунистических партий построены на основании худшего или лучшего усвоения классической исторической формы марксизма. А времени прошло много, изменения произошли колоссальные. Энгельс в свое время писал, что даже с каждым новым великим естественно-научным открытием марксизм принимает новую форму. А после Маркса, Энгельса и Ленина были сделаны не только великие естественно-научные открытия, но и произошли колоссальные изменения в обществе, значение которых для понимания развития человечества не сравнимо с какими-либо, даже великими, естественно-научными открытиями. В частности, и эта «частность» весьма существенна,  существовал и до сих пор в некоторых странах существует социализм. Я его называю ранним социализмом, и всю эпоху протекших социалистических революций – эпохой ранних социалистических революций.

Изменения произошли коренные, а марксизм остался на прежнем уровне. Между тем марксизм требует ряда фундаментальных изменений. Это не значит, что марксизм надо отвергнуть. Нет такой дилеммы – либо всё принять в марксизме, либо всё отвергнуть. Якобы марксизм – это теория 19 века. Ничего подобного. Если марксизм был научной теорией, то он полностью отвергнут быть не может. Он может быть только «снят». То есть он должен быть преобразован с восприятием, пониманием, учётом того, что в нём сохранилось, сохраняется и будет ещё длительное время сохраняться. А некоторые идеи марксизма, если их рассмотреть поближе, показывают, что их значение сохранится и не на один век. Поэтому в настоящее время, для того чтобы коммунистические партии могли создать действительно современные программы, соответствующие современному уровню развития человечества, и нашей страны в частности, необходимо поднять марксизм на новую ступень.

Ныне не многие понимают и разделяют такую позицию. Действительно, в настоящее время рассчитывать на то, что многие это поймут, не приходится. Идеи К. Маркса ведь тоже пробивали себе дорогу не сразу. В частности, они пробивали себе дорогу не сразу потому, что, как справедливо писал К. Маркс в послесловии ко второму изданию 1-го тома «Капитала», «в своём рациональном виде диалектика внушает буржуазии и её доктринерам-идеологам лишь злобу и ужас, так как в позитивное понимание существующего она включает в то же время понимание его отрицания, его необходимой гибели, каждую осуществлённую форму она рассматривает в движении, следовательно также и с её преходящей стороны, она ни перед чем не преклоняется и по самому существу своему критична и революционна» [1]. Диалектика революционна, то есть она рассматривает существующее, как подлежащее изменению в корне. Поэтому, естественно, в таких условиях, особенно в условиях нашей страны, когда буржуазия у нас снова победила и торжествует, когда буржуазия запрещает не только идею диктатуры пролетариата, но даже идею борьбы классов, идею, открытую буржуазными идеологами, когда она утверждает, что существует классовый мир, что нельзя разжигать социальную рознь, что надо забыть противоречие между богатыми и бедными, на быстрое и широкое распространение теории, соответствующей современным условиям развития человечества и направленной на коренное изменение общества рассчитывать нельзя. На участие в развитии и распространении такой теории могут решиться только немногие люди. Но дело это делать надо. Не потому, что это предмет амбиций какого-то отдельного человека, а потому, что, если не будет выявлен путь выхода человечества из тупика, человечество погибнет. Единственный путь, на котором можно найти этот выход,  это создание обобществившегося человечества, иными словами – построение коммунистического общества.

Возможности для перехода к новой форме марксизма возникли у нас в 60-х годах, когда социализм в нашей стране был подвергнут критике. Именно тогда стали нарастать противоречия социалистического общества, и, вместе с тем, рос  в значительной мере не осознаваемый  интерес к фундаментальным основам марксизма. То был короткий период – с конца 1950-х до конца 1960-х годов. Потом постепенно стала преобладать  опять-таки первоначально не вполне осознаваемая  буржуазная, реставрационная позиция. Позиция не развития марксизма, не развития социализма, а реставрации капитализма и соответствующих ему идей. Этой позиции симпатизировало немалое количество людей. И со временем число их увеличилось. Почему так происходило,  особая тема, требующая специального обсуждения.

Дело заключалось не только в том, что какие-то люди, вроде Горбачёва, секретарей ЦК компартий национальных республик, предали. Дело заключалось в том, что ранний социализм стал обнаруживать свои объективные противоречия. Их надо было серьезно изучать и так же серьезно разрешать. Но они не были изучены и не были разрешены. И, в конечном счёте, всё завершилось реставрацией капитализма. Катиться с горы гораздо легче, чем взбираться на неё.

Советская философия и почти все отрасли гуманитарного знания к этому времени были догматизированы. Прорыв намечался только в области изучения «Капитала». Несколько советских философов решили рассмотреть фундаментальные основы марксизма. А где находятся эти основы? Самые глубокие основания марксизма находятся в «Капитале» К. Маркса. Первоначально вопрос ставился так: понять логику, методологию «Капитала». Не развить «Капитал», а понять «Капитал». Такой талантливый исследователь, как Эвальд Васильевич Ильенков, по сути дела так и подходил. Ильенков является самым крупным исследователем, который только начинал подходить к проблеме творческого развития «Капитала». Остальные были далеки от этого.

Теперь я хочу дать некоторое представление о том, что у К. Маркса надо изменить. Те, кто специально занимался марксистской философией, знают классическое высказывание К. Маркса в послесловии ко 2-му изданию 1-го тома «Капитала» о своем методе и о том, что сделал Гегель. Здесь я скажу о своем отношении к великим, гениальным открытиям К. Маркса.

Первое – о методе (хотя, может быть, и сейчас ещё время не пришло, чтобы это систематически излагать). Маркс говорит: «Мой диалектический метод по своей основе не только отличен от гегелевского, но является его прямой противоположностью. Для Гегеля процесс мышления, который он превращает даже под именем идеи в самостоятельный субъект, есть демиург[2] действительного, которое составляет лишь его внешнее проявление. У меня же, наоборот, идеальное есть не что иное, как материальное, пересаженное в человеческую голову и преобразованное в ней» [3]. Для Гегеля идея является демиургом действительности, Маркс же ставит всё, по известному метафорическому выражению, с головы на ноги. Если вдуматься, Маркс действительно перевернул гегелевский метод. Он создал материалистический диалектический метод. Ещё в те годы, когда он начал критиковать гегелевскую философию права, он заметил, что Гегель исходит из некой изначально данной идеи. Эта идея, понимаемая как изначально данная, накладывается на разные сферы действительности, и разные сферы действительности подгоняются под эту идею. К. Маркс заметил по этому поводу, что Гегеля интересует дело логики, а нужна логика дела. То есть необходим такой метод, который позволяет вскрывать реальные специфические отношения, реальную суть предмета. Гегель, по существу, перевел религиозные идеи на язык философии. Действительно, в таком случае материалистический метод Маркса прямо противоположен идеалистическому методу Гегеля. Но в действительности, дело обстоит не совсем так просто. Ведь что такое прямая противоположность? Что такое вообще противоположность? Противоположные стороны – это стороны, которые исключают друг друга и едины во взаимоисключении. Материализм и идеализм так и относятся друг к другу – они исключают друг друга, и вместе с тем материализма без идеализма не может быть. И также идеализма, если нет материализма, нет и быть не может. Они друг друга взаимопредполагают, и это их единство состоит в их взаимоисключении. Так вот такого отношения к диалектике Гегеля и к материализму в настоящее время недостаточно. Необходимо переходить к более глубокому пониманию взаимоотношения этих мировоззрений, пониманию не только как противоположности, но и как противоречия. Если мы рассматриваем отношение противоположности, то это отношение выступает именно как простое отрицание одной стороны противоположности другой стороной противоположности. В самом деле, одна противоположность только исключает и предполагает другую лишь вследствие исключения этой другой стороны. Следовательно, сама эта другая сторона  только исключается, как, скажем, если мы стоим на позиции простого отрицания капитализма, то наша позиция заключается в том, что мы его только отбрасываем, исключаем, отрицаем и не более того.

С точки зрения противоречия, не достаточно просто отвергнуть капитализм. Его надо преобразовать и, выявив его достижения, сохранить их в преобразованном виде. С точки зрения прямой противоположности, если быть логически последовательным,  капитализм просто отрицается, что, в методологическом аспекте, проявляется во взаимоисключающем противопоставлении дела логики логике дела. Здесь делается акцент на первом отрицании. И этот же акцент проявляется в том, что К. Маркс характеризует свой метод как прямую противоположность методу Гегеля. Это же сказывается и в том, как К. Маркс характеризует достижение Гегеля в области логики, в области исследования диалектики. В том же Послесловии ко второму изданию I тома «Капитала» К. Маркс пишет: «Мистификация, которую претерпела диалектика в руках Гегеля, отнюдь не помешала тому, что именно Гегель первый дал всеобъемлющее и сознательное изображение её всеобщих форм движения» [4]. Под мистификацией понимается не что иное, как идеалистический метод Гегеля, который прямо противоположен материалистическому методу К. Маркса (и о котором К. Маркс пишет несколько выше). Таким образом, получается, что изображение всеобщих основных форм диалектики не зависит от того, является ли метод идеалистическим или материалистическим. Идеалистический метод Гегеля исходит из идеи, как чего-то первоначального, исходного, абсолютно ни от чего не зависимого. И эта идея является неким всеобщим первоначалом, проявляется в особенном и единичном, в конкретных вещах, процессах, явлениях, которые по своей сущности служат лишь её воплощением. Таким образом, единичное, особенное и конкретное, вещи, процессы и явления, со своей стороны, не воздействуют на изначально данную всеобщую идею. Или, говоря в более чистом, категориальном плане, изначально данное всеобщее лишь подчиняет себе особенное и отдельное. Всеобщее лишь воплощается в них. Но отдельное и частное не могут изменить изначально данное всеобщее. Следовательно, тут не существует внутренней связи ни всеобщего с единичным, ни, тем более, единичного, частного, отдельного со всеобщим.

Повторю ещё раз. Всеобщее только проявляется в частном, отдельном, единичном, но существенным образом не зависит от частного и единичного. Такое понимание всеобщего с одной стороны, и отдельного, частного, единичного  с другой, существенно характеризует гегелевское понимание диалектики. Всеобщие основные формы диалектики как раз и предстают в таком случае как не зависящие от логики дела, от специфики отдельных, частных, единичных вещей, процессов, явлений.

С точки зрения материалистической, с позиции материалистического метода нет и не может быть изначально данного всеобщего, независимого от логики дела, от специфики отдельных, частных, единичных явлений, процессов, вещей. Это же относится к всеобщим основным формам диалектики. Иначе мы с неизбежностью переходим к идеалистическому пониманию метода, к идеалистическому пониманию диалектики.

Между тем у К. Маркса в приведённых цитатах как раз и проявляется такой отрыв всеобщих форм диалектики от логики дела, от специфики отдельных, частных, единичных явлений, вещей.

Почему это произошло у такого великого мыслителя и такого великого диалектика, как К. Маркс? На мой взгляд, это ни в коем случае не говорит о его индивидуальной ограниченности. Ведь вышеприведённые высказывания К. Маркса читали если не миллионы людей, то уж по меньшей мере сотни тысяч. Но почему-то никто не заметил того, о чём сказано выше. Почему?  Прежде всего, противоречивость во взглядах К. Маркса не была обнаружена потому, что не были поняты ни характер современной эпохи, ни его отличие от характера эпохи, современной К. Марксу и Ф. Энгельсу.

В чём же заключается это отличие, которое повлияло на характер трактовки К. Марксом всеобщих основных форм диалектики. В эпоху К. Маркса и Ф. Энгельса основной задачей коммунистического движения было отрицание капитализма. Но если коммунистическое движение главной задачей, в соответствии с характером эпохи, ставит отрицание капитализма, то оно становится в позицию противоположности капитализму. А эта позиция  позиция простого отрицания, при котором происходит отбрасывание отрицаемого без достаточно глубокого его переосмысления, без полного преобразования отрицаемого. Когда отрицание необходимо предполагает существование отрицаемого, подобно тому как атеизм предполагает существование религии, то есть он существует на стадии, когда не произошло полного преобразования религии.

Главным содержанием эпохи, оцениваемой с позиций революционных сил, было отрицание капитализма. Нового общества не было. Поэтому Марксом, Энгельсом, а потом Лениным акцент делался, и правильно делался, на отрицании. Не на отрицании отрицания, а на первом отрицании. А что значит отрицание? Если мы рассмотрим это как категорию, то всякое отрицание предполагает отрицаемое. Например, атеизм предполагает существование религии. Нет религии – не нужен атеизм. Атеизма нет без религии. В ту эпоху неизбежно было акцентирование, пусть несознательное, даже для такого гениального человека как К. Маркс, первоклассного гения, на отрицании. Не на противоречии в собственном смысле слова, а на противоположности.

У В.И. Ленина это выражено более явно – в «Философских тетрадях» диалектика понимается преимущественно на уровне отрицания, а не на уровне отрицания отрицания. Это можно было бы показать по тексту.

К. Маркс дальше пишет, что та мистификация, которой подверглась диалектика в трудах Гегеля, не помешала Гегелю всеобъемлюще и сознательно описать основные формы диалектики. Значит, мистификация, идеализм Гегеля не помешали ему всеобъемлюще и сознательно понять основные формы диалектики. Получается, что идеализм к этому не имеет отношения: можно быть идеалистом или материалистом и всё равно «дать всеобъемлющее и сознательное изображение её [диалектики  В.В.] всеобщих форм движения». Отсюда дальше следует, что всеобщее понимается как оторванное в той или иной степени от единичного и особенного. Получается, что всеобщие законы диалектики тут подсознательно интерпретируются как оторванные от реальных процессов. Несмотря на упомянутое классическое высказывание К. Маркса, несмотря на противопоставление и именно вследствие особого рода противопоставления  как прямой противоположности,  К. Маркс, страшно сказать, ещё не вполне преодолевает гегелевский идеализм. И это было неизбежно при подходе к действительности преимущественно с точки зрения отрицания, а не отрицания отрицания. Маркс сделал большой, огромный шаг вперёд в понимании диалектики, в понимании метода. Но этот шаг вперёд был ограничен исторической эпохой. Любой гений полностью выйти за рамки эпохи не может. Эпоха так или иначе, в той или иной степени оказывает на него влияние. Человек не всегда и не полностью это осознаёт и не может полностью осознать. Надо материалистически подходить к таким вещам.