Полная победа инноваций над российским образованием (3)

Размышление российского профессора о реформах высшего образования

В.А. Сухомлин

Часть 1. Часть 2. Часть 3. Часть4.

Бессодержательные образовательные стандарты – счастье для чиновников

Надо сказать, что счастье для чиновников в этом случае многогранно.

Во-первых, бессодержательному образованию можно приписать любой эпитет и это будет истинным с точки зрения логики. Компетенции для чиновника почти как лозунги. Можно красиво написать, будут звучать как песни. Проверить их может только учебная практика. Но на это может уйти много лет. Да и забудут эти компетенции сразу же после утверждения таких стандартов, так как эти компетенции окаменелые, для практики бесполезные. Вот и получается, что голоси во все горло об инновационном образовании, и никто тебя за это горло не схватит.

Здесь можно провести аналогию с математикой. Хитроумные математики придумали такую конструкцию, как пустое множество. Вроде бы оно и есть – с ним можно оперировать, например объединить с другим множеством, и вроде бы его и нет, так как состоит оно из ничего. Без этой конструкции ни одна формальная теория не строится. Замечательным свойством пустого множества является то, что ему можно приписывать любые свойства и это будет правильно с точки зрения формальной логики.

Видимо, и чиновники от образования захотели выхолостить содержание образования, доведя его до пустого множества знаний, с тем, чтобы можно было обвешивать такое образование любыми самими звучными эпитетами.

Во-вторых, важная функция министерства – это организация и финансирование проектной деятельности на основе конкурсов, грантов, лотов и пр.

Можно представить себе, какое счастье привалило теперь министерским чиновникам, когда принимать решение о победителях конкурсов или лотов они могут только по оценке красивости лозунгов и суммарной стоимости работы.

Я уже прошел эту технологию. Подал свои предложения на один из конкурсов по теме, автором которой являюсь (так же, как и являюсь ответственным в УМО за практическую реализацию данного решения в классических университетах страны). В результате гранта мне не дали. Начал узнавать, почему это так произошло и кто же лучше меня мою идею хочет реализовать. Оказалось, что победила некая коммерческая фирма, потому что предложила выполнить работу на три рубля дешевле.

Ясно, что в этих условиях чиновник просто неуязвим. Много лет работаю в системе образования. Если мне кто-нибудь скажет, что бывают конкурсные работы без предварительной договоренности, то, извините, не поверю. Если хочешь победить в

В-третьих, в мире сложился совершенно другой подход к развитию и сопровождению конкурсе, ищи каналы для договоренностей. Се ля ви. образовательных стандартов. Основное внимание здесь, конечно же, уделяется разработке и стандартизации объемов знаний по направлениям подготовки, разработке перспективных педагогических стратегий, стандартизации наборов учебных курсов, развитию инновационных образовательных технологий. Такая работа осуществляется специализированными консорциумами (например, на базе университета Карнеги Мелони по направлению программной инженерии), объединяющими усилия университетов, науки, бизнеса, международных организаций стандартизации. В этой работе широко применяется и компетентностная модель проектирования целей обучения, но эти компетенции непосредственно связаны или обслуживают контекст образовательного содержания, поэтому они семантически значимы.

Доминирующим принципом поддержки современных образовательных стандартов является их непрерывное сопровождение (обновление не через десять лет стандартов с окаменелыми компетенциями(!), а непрерывное). Университеты ежегодно могут обновлять собственные рабочие учебные программы, используя самые последние версии стандартов.

Россия практически изолирована от всех этих процессов. То есть, с одной стороны, госчиновники и законодатели обосновывают разгром отечественного образования необходимостью жертвоприношения во имя международной интеграции в образовательной сфере, с другой стороны, на практике заводят страну в тупик, в полную изоляцию.

Где тут логика?

Никакой логикой свою некомпетентность и бездеятельность не объяснить, и вот, палочка выручалочка – бессодержательное образование с кредитно-модульной системой и комтетентностым подходом.

Почему же так происходит?

Для того, чтобы обеспечить России достойное место в современном мире необходимы мудрость, компетентность и ответственность на уровне принятия решений. К сожалению, о таком и мечтать в наших условиях не представляется возможным.

Поэтому чисто технические вещи, малозначимые для сути дела запениваются (в основном средствами информационной манипуляции) и выдаются как инновационные решения, разработанные огромными усилиями, за огромные деньги и ведущие нас к качественному общедоступному профессиональному образованию.

Главный вывод

Итак, сделаем главный вывод.

Рассмотренный нами новый закон о государственном образовательном стандарте является выдающимся достижением чиновничьей мысли. Этим законом машина «исполнительной» власти и их думские единомышленники воздвигли себе на века нерукотворный памятник в виде своего наследия – безмозглого беспутного российского образования.

Скованное чиновничьей скорлупой, повязанное по рукам и ногам окаменелыми компетентностями-лозунгами, российское образование идет ко дну.

Почему плохо работает система образования?

Во-первых, систему образования часто упрекают в том, что она структурно и количественно не соответствует требованиям экономики. А разве может быть по-другому? В советские времена система образования работала на основании государственного образовательного заказа, формируемого Госпланом СССР. Под требования госзаказа система образования и настраивала свои ресурсы, структуру и параметры. Сейчас же не только забыты технологии государственного планирования экономики (наполовину теневой), но забыта и такая наука, как социальная педагогика, формировавшая научный подход к разработке государственного образовательного заказа.

Вместо научного подхода к планированию образования теперь предлагается одно – максимально учитывать интересы бизнеса. В бизнесе работают люди активные, в высоких кругах отмеченные, финансовые возможности у них имеются, уступчивость чиновников от образования при взаимосвязи с бизнесом также вещь известная. Поэтому тенденция загнать образование под «профессиональные компетенции» экономики, далеко не отвечающей (к великому сожалению) требованиям инновационной экономики, вещь реальная и опасная для образования, науки и будущего страны.

Отдать инициативу в сфере образования под контроль бизнеса, по сути, одной из самых отсталых экономик в мире – значит похоронить систему национального образования, заменив ее тренингом, натаскиванием на решения текущих, сегодняшних задач бизнеса. А что будет завтра? Можно подумать, что в образовательном социальном заказе кроме сиюминутных интересов бизнеса нет интересов ни у государства (бюджетной сферы), ни у армии и оборонных отраслей, ни у науки, ни у самих граждан, заинтересованных в получении полноценного образования, которое обеспечило бы им фундамент для достойной и активной профессиональной жизни.

Во-вторых, чтобы эффект от обучения был положительным необходимы (по минимуму) три вещи:

- мотивация у студента,

- профессионализм и мотивация к творческому труду у преподавателя,

- качественные учебники и учебно-методические материалы.

С мотивацией у студента дела плохи, потому что почти все студенты работают на полную ставку в компаниях, а учатся по остаточному принципу (подучиваются). Объясняют студенты это обстоятельство тем, что на стипендию не прожить и неделю. А подрабатывать и учиться (а не подучиваться) не получается, потому что и работу такую трудно найти, да и деньги, уж если зарабатывать, то зарабатывать.

С профессиональностью и мотивацией преподавателей тоже все плохо. На издевательскую зарплату не прожить, поэтому почти каждый преподаватель основные деньги зарабатывает на стороне (или репетиторством, или работой в компаниях, или множественным совместительством). Естественно, что такой преподаватель преподает также по остаточному принципу – пришел, прочитал, провел, через неделю все повторяется опять.

О состоянии с учебниками, особенно с электронными, и электронными образовательными ресурсами, оцениваю как драматическое. Но это отдельная тема.

Такой вопрос, как значительное недофинансирование образования, поднимать не буду. Всем известно, что российский профессор получает в 20 раз меньше, чем европейский. Так что вектор преподавательской мобильности предопределен. Любое инвестирование в образование всегда благо. Поэтому финансирование отдельных вузов в рамках реализации Национального проекта было, несомненно, позитивом, оно позволило этим университетам укрепить свои учебно-технологические базы. Но эти разовые инъекции, непрозрачные и запутанные схемы реализации, не по задачам низкий объем финансирования не оказали заметного воздействия на систему образования.

Еще об одном отрицательном обстоятельстве для развития системы образования. Она в силу своей унаследованности и инерционности может развиваться только на основе глубоко продуманной стратегии, тесно увязанной со стратегией развития страны и ведущих отраслей экономики.

Что же мы имеет в действительности? Никакой концепции, никакой стратегии развития у государства нет. Отрасли, каждая сама по себе, пытаются какую-то ближайшую перспективу для себя выстроить, но до увязки в единую систему бесконечно далеко. Госаппарат явно не тянет.

Вместо целенаправленного движения вперед образованию суждено находиться в состоянии перманентного реформирования в течение многих лет. А это и состояние неопределенности, так как нет ни обоснованных концепций, ни стратегии развития. Да и никаких серьезных исследований и экспериментов для разработки и обоснования целей и методов реформирования не ведется.

Причем в попытках навязать реформы образованию чиновники пытаются всячески обойтись без самого образования. Огромный интеллектуальный потенциал системы образования только наблюдает, что делают с этой системой, а с его мнением никто не считается. Даже обладающий большим авторитетом Совет Ректоров, насколько я помню, в основном решал оборонительные задачи, защищаясь от яростных атак ретивых реформаторов, ему просто было не до созидательной работы.

В этих условиях проявлять инициативу и браться за решение сколь угодно серьезных задач, требующих многолетнего труда, просто безумие. В результате инициативных масштабных людей в образовании осталось – раз, два и обчелся.

В итоге получается, что эффективность работы системы образования мало кого удовлетворяет. Хотя на фоне эффективности других государственных структур, она еще вполне работоспособна.

Об эффективности работы Минобрнауки

Все же об уровне принятия решений в Минобрнауке стоит упомянуть. Вспомню пару самых безобидных примеров, имеющих отношение к прошедшему году.

О важности подготовки профессиональных кадров для отрасли информационных технологий (ИТ) нет смысла и говорить. Как будто бы весь мир занят этой проблемой. Создана мощнейшая международная организационная инфраструктура для решения этой задачи, объединяющая множество консорциумов. В последние годы здесь получен ряд решений, имеющих фундаментальный характер.

В этом контексте все большее значение стали придавать развитию такого направления, как Computational Science. В США, например, со слов Президента Буша, заявившего об этом в своем выступлении перед Сенатом, оно рассматривается в качестве стратегического, лидерство в котором обеспечит США лидерство в области высоких технологий и прикладной науки. Это направление охватывает важнейшие наукоемкие приложения области ИТ такие, как, например, биоинформатику, математическое моделирование сложных систем и процессов, грид-технологии и пр.

С содержательной точки зрения это направление оказалось эквивалентом направления «Прикладная математика и информатика». Оно было создано академиком А.Н. Тихоновым – основателем факультета ВМК МГУ им. М.В. Ломоносова, и его учениками более 35 лет назад. Реализуется это направление в основном в классических университетах на факультетах вычислительной или прикладной математики (примерно в 50-ти факультетах).

Таким образом, в настоящее время в полной мере стало ясно, что создание специальности «Прикладная математика и информатика» являлось выдающимся достижением и школы академика Тихонова, и отечественного образования.

Однако в прошедшем году минобрнауки делало три попытки создания нового Перечня образовательных направлений, и в финальном проекте этого Перечня «Прикладной математики и информатики» не оказалось, оно было вычеркнуто. Чиновники решили, что оно лишнее. Напомню, что это направление в советские времена было основным поставщиком кадров для решения самых сложных научно-технических задач оборонной промышленности и отраслевой науки. Вот тут и задумаешься, по невежеству это было сделано или с умыслом – уж больно точный выстрел.

Несколько месяцев преподавательский состав пятидесяти факультетов страны лихорадило – останутся факультеты с работой или нет?

Восстановить «Прикладную математику и информатику» в Перечне удалось только после личного выхода к министру с этим вопросом Ректора МГУ им. Ломоносова. Т.е. один академик создал шедевр, другой через много лет его спас от гибели из-за чиновничьего невежества (ли?). Но осталось оно в Перечне как направление, т.е. в рамках модели бакалавр-магистр.

Я, например, уверен, что «Прикладная математика и информатика» хороша именно как специальность (пятилетнее образование).

Чтобы убедиться в этом, обхожу кафедры факультета. Их полтора десятка. Факультет уникальный по своему кадровому составу. Почти все заведующие кафедрами – академики и члены-корреспонденты РАН. Всего на факультете работает дюжина академиков. Практически все они не только реально работающие крупные ученые, но и руководители академических институтов. Хоть эти институты и не той былой мощи советских времен, но вполне работоспособны. Естественно, что в окружении академика всегда найдется десяток толковых докторов, которые помогают шефу в учебном процессе, читая спецкурсы и осуществляя руководство научными семинарами. Поэтому списки из десяти-пятнадцати спецкурсов и научных спецсеминаров, вывешенные на досках объявлений у кафедр, одно загляденье – высший класс. Любой зарубежный университет обзавидуется.

Сейчас факультет ВМК выпускает 340 специалистов в год. Все эти спецкурсы и спецсеминары работают. При переходе на бакалавриат, это все будет в основном не востребовано.

Бакалавриат – принципиально отличное от подготовки специалистов образование, практико-ориентированное, с развитием многих умений для практической работы, гарантирующих конкурентоспособность на рынке труда. Для научной работы времени у бакалавров не остается.

Конечно, часть спецкурсов переработаются и войдут в какие-то магистерские программы, но магистров будет в несколько раз меньше. Например, спецкурс или спецсеминар с пятью-семью слушателями – это нормально, а с одним?

Кому и зачем это нужно ломать?

Еще один пример «компетентности» минобрских чиновников.

Узнаю, что объявлены два гранта на разработку курсов по математике и информатике для направления «Информационные технологии». Выделены для этих грантов большие деньги – порядка одного миллиона евро. Всего заказывается восемь курсов для электронного обучения. Прикидываю, что получается на курс больше ста двенадцать тысяч евро. По национальному проекту я мог платить (как руководитель проекта) за такую работу только 60 тысяч рублей. Правда, вспоминаю, что самый наш продвинутый в области электронного обучения университет МЭСИ отдельным выдающимся зарубежным профессорам платил за курс сумасшедшие деньги – аж, 50 тысяч долларов! Нам, российским профессорам, такое и не снилось.

То есть получается, что щедрое министерство решило купить тем, кто реализует направление «Информационные технологии», по велосипеду, но по цене самого дорогого Мерседеса. Спасибо!

Но это еще мелочи. До объявления этого гранта был объявлен другой грант/лот о разработке государственного образовательного стандарта для направления «Фундаментальная информатика и информационные технологии», таким образом, министерство приняло наше предложение о замене направления «Информационные технологии» на направление «Фундаментальная информатика и информационные технологии».

Возникает вопрос. Зачем же другой своей рукой министерским чиновникам объявлять грант на теперь уже снятое, так сказать, с вооружения направление подготовки? Что я могу подумать? Ну, например, для того чтобы на неработающее направление списать некондиционно выполненную работу. Ведь никто и проверять-то не будет.

Но и это еще не все. Так как я до последнего времени отвечал в УМО за развитие данного направления, то хорошо знаю, что его освоили пока двадцать университетов (в основном классические), причем в учебном процессе эти университеты не используют никакой среды электронного обучения. И не скоро такое сбудется, к сожалению. Поэтому наши университеты в принципе не смогут использовать министерские «дары», даже если бы они получились отменного качества. То есть, оказывается, для нас заказали красивые трековые велосипеды, а мы работаем на перепаханном поле, которое не переехать и на дорожных велосипедах советского образца с огромными колесами.

А ведь за пять лет внедрения направления ИТ накоплен огромный учебно-методический задел, и у нас банально нет денег на издание учебников и книг для его дальнейшего развития. Не лучше ли было бы просто дать деньги тем, кто это направление развивает?

Но министерство имеет свой взгляд на то, как надо тратить государственные деньги (пилить лимоны). Эффективность же такой траты очевидна.

Президент, правда, критиковал россиян за низкую производительность труда. Но он, наверное, забыл, что полбюджета страны уворовывается госчиновниками (читай, из партии власти; экспертами даже оценки давались – не менее 240 млрд. долларов в год), что самая чудовищная неэффективность исходит из некомпетентности и коррупционности всего госаппарата. Например, по личному опыту знаю, что производительность таких структур как, например, Администрация президента, МВД, судебно-прокурорская система, можно измерять только числами из комплексной области (с отрицательной действительной частью и со стремящейся к бесконечности мнимой).

Еще одна закладка под российское образование

Еще один отложенный удар по российскому образованию законодатели успели подвести перед своим переизбранием.

Это закон об автономных учреждениях (АУ).

Всем известно, что образование существенно недофинансируется. Например, стоимость обучения бюджетного студента составляет реально не менее трех тысяч долларов в год, государство за бюджетного студента платит около одной тысячи долларов в год (по-моему, $800). Кроме того, уже многие годы не выделяется никакого финансирования университетам по научным статьям. Чтобы выжить, университеты должны были научиться зарабатывать деньги. Эти деньги и идут, во-первых, на доинвестирование обучения бюджетных студентов, а также на развитие учебно-научной и технологической базы, поддержки научных ставок, оплату налогов на землю и пр.

Например, наш факультет на обучении иностранных и небюджетных студентов, а также на дополнительных образовательных услугах заработал больше, чем получил из госбюджета (внебюджетные средства составили почти 120 млн. руб.). Мне только за счет дополнительного образования, удалось сохранить в университете свой талантливый работоспособный коллектив, который находится на научных ставках.

Законодатели постарались вовсю, чтобы с 2009 г. государственные образовательные университеты остались без дополнительного финансирования. Закон об автономных учреждениях запрещает государственным университетам иметь другие источники финансирования, кроме госбюджета.

Что будет дальше, никто не знает.

Значит ли это, что мы не сможем зарабатывать дополнительные деньги, хотя бы для того, чтобы дофинансировать учебу бюджетных студентов?

Или нам разрешат зарабатывать дополнительные деньги, но мы должны будем отдать их в госбюджет и потом надеяться на то, что что-нибудь нам вернется? Если нам что-то вернется, то из какого расчета будет оплачиваться преподавательская работа, по государственным расценкам (доценту – 50 рублей за час) или по коммерческим. Сейчас, например, удается платить 500 рублей за час, и люди работают. За 50 рублей никто работать не будет.

Далее. Не раз громогласно заявлялось, что полное бюджетное финансирование получат только единицы университетов (элитные). А остальные будут получать частичную бюджетную поддержку или не получать ничего. Значит, если университеты хотят выжить, то им необходимо использовать другие источники финансирования. Поэтому у них остается единственный выход: менять статус государственного образовательного учреждения на автономное учреждение. Но в этом случае университеты автоматически теряют законодательную защиту от приватизации со всеми вытекающими последствиями.